You're my tear

Из тех же уст выходят благословление и проклятие: Не должно, братья мои, сему так быть. Послание Иакова 3: 10

Тэхён POV       Тэхён скучал по солнцу. Оно скрывалось последние пару месяцев, когда холод охватил Олимп. Это был маленький закрытый город, построенный Зевсом около двадцати трёх лет назад, чтобы удерживать в нём членов Храма Ангелов и город, в котором родился Тэхён. Его родители вместе со старшим братом Сокджином переехали сюда из Тэгу, когда это место только-только было основано, и вскоре родился маленький Тэхён. Теперь же, спустя 22 года, его родители всё время проводят на полях фермы Олимпа, выращивая еду для других прихожан церкви, а его старший брат женился на девушке, выбранной ему Зевсом, поэтому большую часть времени Тэхён проводил в одиночестве. Единственная причина, по которой он был важен для города и для Храма — его должность «личного помощника» Зевса, что означало, что Тэ буквально был мальчиком на побегушках у их бесстрашного лидера. Это такая честь, не так ли?       Тэхён медленно поднялся с кровати и вздрогнул, когда ступни опустились на холодный деревянный пол. Темноволосый вздохнул, распахивая дверь в ванную, вглядываясь в своё отражение в металлическом блеске раковины. Это был единственный способ посмотреть на себя, не считая окон или когда он покидал город, чтобы привлечь новых последователей. Тэхён отвернулся, натянув подобие браслета из резинки на своём запястье, прежде чем щёлкнуть себя по руке. Тщеславие — грех, а грехи не приветствуются в Царстве Божьем. Он издал усталый стон, включая воду, чтобы принять отведённый ему двадцатиминутный душ, прежде чем воду перекроют и ему нужно будет отправиться в церковь. Ему не нужно больше двадцати минут, потому что больше — расточительство. Вода была едва тёплой, когда только коснулась усталой спины Тэхёна. Крупные капли стекали по телу, заставляя тихо стонать от удовольствия. Он скрестил руки на груди и, удерживая себя, медленно раскачивался взад-вперёд, стараясь впитать каждую каплю воды, ударяющуюся о тело. Когда отведённое на душ время закончилось, Тэхён заставил себя вылезти из душа, оборачивая полотенце вокруг изувеченного тела. Он скользнул в свою комнату, чтобы переодеться в подходящую для церкви одежду, данную ему Зевсом. Она представляла собой просторную белую рубашку на пуговицах и серые брюки, которые он затягивал белым ремнём. В белой одежде Тэхён должен был выглядеть чистым, чуть ли не похожим на ангела. На выходе из дома он схватил свою сумку и сунул ноги в обувь, сбегая по ступенькам дома, и направился к церкви, располагавшейся прямо в центре города.       Дороги Олимпа были покрыты грязью, усеяны магазинами и домами, построенными предыдущими прихожанами церкви, дети бегали по улицам вместе с родителями, девушки были одеты в тяжёлые пастельные платья, а юноши в застёгнутые на все пуговицы рубашки. Тэхён улыбнулся женщине, державшей лавку, в которой выдавалась одежда каждому члену сообщества. Когда он проходил мимо других женщин, работающих в лавках, они краснели и отворачивались от него. Каждая из них гадала, когда же Зевс выберет Тэхёну жену. Он тоже об этом думал. Когда парень почти достиг центра города, по улицам разнёсся звон церковного колокола, сигнализируя о том, что Тэхён почти на месте. Церковь была огромной, могла вместить сотни людей, стены были расписаны сверху донизу, а витражные окна изображали историю создания города. Тэхёну всегда нравилось церковное искусство, учитывая, что все дети ходили в школу около пяти лет, и других видов искусства кроме этого у них и не было. Тэхён вошёл в церковь через главный вход, петляя коридорами до кабинета Зевса. Он медленно постучал в дверь, прежде чем со скрипом открыть её. — Сэр? — произнёс Тэхён, входя в кабинет Зевса, потупив глаза в пол, как и дóлжно. — А, Тэхён! У нас тут кое-кто, с кем я хотел бы тебя познакомить, — ответил Зевс, и от его голоса по спине Тэхёна пробежал холодок. Он медленно поднял голову, и увидел проповедника, сидящего за своим столом, а напротив него — чёрная копна волос. Голова повернулась, и сердце в груди Тэхёна замерло: Большие тёмные оленьи глаза, линия челюсти, о которую, казалось, можно порезаться, и сочные красные полноватые губы. Это был самый красивый мужчина из всех, что Тэхён когда-либо видел. Он прошёл глубже в комнату и сел рядом с незнакомцем, отмечая, насколько сильное у него тело даже под одеждой, а из-под пиджака выглядывало что-то вроде татуировок. — Это Чон Чонгук, работает в Сеуле и пишет статью обо всём, чем мы тут занимаемся. Как своего помощника, я хочу попросить тебя быть его гидом. — С-статью? — заикнулся Тэхён, его щёки запылали ярко-красным, когда он мельком взглянул на Чонгука. — Но, сэр, мы никогда… — Я знаю, что обычно мы не пускаем сюда чужаков, но я хочу сделать исключение, учитывая всё то плохое, что про нас говорят все эти годы. Чонгук подправит нашу репутацию и покажет людям, какие мы на самом деле, — объяснил Зевс, поднимаясь со своего кресла, и Тэхён тут же вскочил на ноги. —  Я уже говорил с твоей семьёй, и на время пребывания здесь Чонгук остановится у вас, в комнате твоего старшего брата. Это не обсуждается. — Д-да, сэр, — ответил Тэхён и поклонился пожилому человеку, прежде чем развернуться к незнакомцу рядом с собой. — Рад встрече, сэр. — Зови меня просто Чонгук, — ответил мужчина и тут же был прерван хлопком Зевса в ладоши. — Прекрасно! Теперь вы двое можете идти. Надеюсь увидеть вас в церкви сегодня вечером, — сказал лидер, показывая на дверь. Тэхён тут же вылетел из кабинета, и Чонгук последовал за ним.       Пара покинула церковь, Чонгук нёс с собой чемодан, оглядываясь вокруг, как будто реальность Тэхёна казалась ему чем-то невообразимым. Второй же вперил взгляд в грязную дорогу, пиная встречающиеся на пути камешки и стараясь не смотреть на слишком красивого мужчину рядом. Тэхён поднёс пальцы ближе к браслету на запястье, едва сдерживаясь, чтобы не разорвать его от грязных мыслей. Неожиданно чужой голос заставил его вернуться на землю и глубоко вдохнуть холодный воздух. — Ну, как долго ты здесь, Тэхён? — спросил Чонгук. Его голос был глубоким и бархатным, как будто он кого-то приманивал. — Я родился здесь, — твёрдо произнёс Тэхён, стараясь не слишком привязываться к этому мужчине, тем более, он скоро покинет его. — То есть ты не знаешь о жизни за пределами Храма Ангелов? — спросил Чонгук, как вдруг его прервал младший, который резко остановился и повернулся, глядя прямо в глаза собеседника. — Не знаю, что ты о нас слышал, н-но мы не плохие. Понятия не имею, зачем ты здесь, но тот факт, что я твой гид не делает нас друзьями, — заявил брюнет, затем вздохнул и закрыл лицо руками, прежде чем снова поднять голову, стараясь улыбаться озадаченному мужчине. — Прости, н-не знаю, что на меня нашло. Чонгук прошёлся взглядом по парню сверху-вниз пару раз, прежде чем слегка ухмыльнуться. — Не извиняйся за то, что говоришь, что у тебя на уме. Я здесь только чтобы увидеть всё, что ты должен показать мне. — Н-ну, эм, хорошо! — ответил Тэхён, сверкнув улыбкой, а затем двое продолжили идти, приближаясь к дому парня. — Так ты живёшь в Сеуле? — Ага, живу там пару месяцев, но вообще-то я из Пусана, бывал там когда-нибудь? — спросил Чонгук, чуть улыбаясь. — Однажды я побывал в Сеуле на вербовке, когда мне было 15, — ответил Тэхён, всплеснув руками. — Это было… весьма необычно. — Держу пари, это так, — сказал Чонгук, и между парнями повисло молчание, пока они не дошли до деревянной избы. Старший нахмурился, но Тэхён решил проигнорировать это. — Вот мы и здесь. Омма и Аппа* сейчас в поле и пока не вернутся, так что дом в нашем распоряжении, — объяснил Тэхён, поднимаясь по ступеням старого дома, толкая незапертую дверь и придерживая её, пока второй мужчина не войдёт. — Не запираете двери? — спросил Чонгук, улыбаясь младшему через плечо, и внутри него что-то перевернулось, когда парень отвернулся. — Ничто нам не угрожает, так что в этом нет нужды, — ответил Тэхён, закрывая дверь за собой, прежде чем повернуться к мужчине, который был чуть выше него. — Давай я покажу тебе твою комнату. ---------------       Тэхён не мог дышать. Его лёгкие как будто сдавили, когда он схватился за кухонный стол, пытаясь удержаться на ногах. Стены то появлялись, то исчезали, а сам он дрожал от холодного воздуха в комнате. Тэхён зажмурился, стараясь дышать сквозь зубы. Сейчас не время для одного из этих чёртовых приступов, не тогда, когда Чонгук буквально в соседней комнате. Он скользнул пальцами, ища браслет, которым щёлкнул себя, наверное, около сотни раз, пока не успокоился. «Я такой, каким создал меня Господь, я следую только по пути Господа», — повторял Тэхён про себя снова и снова, стараясь не думать об объекте своей паники, в этом не было смысла, он не мог ничего с этим сделать. Он покачал головой, глядя на морковь, которую резал. Тэхён улыбнулся сам себе, нарезая морковь как можно быстрее, стараясь не пораниться. — Что делаешь, Тэ? — раздался голос сзади, заставив младшего уронить нож, который он держал в руке, на деревянный кухонный пол. — Н-ничего! — воскликнул Тэхён, когда черноволосый мужчина обогнул кухонный стол и поднял нож. — Просто готовлю… — Нужна помощь? — спросил Чонгук, закатывая рукава одежды и являя теперь рукава татуировок на обеих руках, явно продолжающиеся под рубашкой. Тэхён широко раскрыл глаза, он ведь на самом деле никогда не видел татуировок прежде. — Что, нравится? — Я просто... Я никогда не видел таких татуировок…- ответил Тэхён, и его голос затих, но когда он было протянул пальцы, чтобы коснуться чужой руки, отдёрнул их и отвернулся. — Извини. — Не извиняйся, — засмеялся Чонгук, протягивая руку к лицу Тэхёна, крутя ей в разные стороны. — Я имею в виду, если бы я не позволял видеть их кому-то, то зачем стал бы набивать на видном месте? — Ммм, хорошо...почему бы тебе не взять другой нож и не нарезать красную капусту? — Тэхён сделал небольшую заминку, но быстро сменил тему разговора, отходя в другой конец кухни. — Я займусь говядиной. — А, да, конечно, — ответил Чонгук, пожав плечами, и начал нарезать кочаны капусты. — Так что ты готовишь? — Юккеджан** для всех прихожан церкви. Нам нужно приготовить примерно на четыреста человек, — объяснял Тэхён, обернувшись к удивлённому мужчине, и улыбнулся. — Не волнуйся, мы не будем готовить столько. Это просто небольшая помощь моему хёну***, он обычно из тех, кто готовит на всех. — Ладно, хорошо. Не думаю, что я хорош в том, чтобы готовить на 400 человек, — усмехнувшись, ответил Чонгук, нарезая капусту ножом, который легко проходил через кочан. — Скажи, Тэхён, чем ты занимаешься, ну, знаешь, чтобы развеяться? — Оу, эм, ну, знаешь, всё, что делает каждый в 23 года. Я работаю и пою в хоре, когда есть возможность, но, эм, в основном я просто…просто помогаю в общине, — объяснил Тэхён, опуская мясо в горячую шипящую кастрюлю, и заворчал, когда мясо задымилось от горячего металла. — Ничего вроде искусства, спорта или видеоигр? — Чонгук склонил голову набок, и лицо младшего вспыхнуло красным. — Н-нет, как я уже сказал, мне нравится петь…не- я не могу заниматься этим так часто, как хотелось бы, — заикнулся Тэхён, занятый готовкой мяса в кастрюле. — Так ты писатель? — А, ну да. Я был писателем в Пусане несколько лет, пока меня не перевели в Сеул, — пояснил Чонгук, кладя нарезанную капусту в большую кастрюлю с уже готовящимся супом. — Жаль, что я не могу хотя бы иногда читать твои работы, — смущённо засмеялся Тэхён, глядя на мужчину, который стоял слишком, слишком близко к нему. — Ну то есть, я могу… — Я ведь не сказал, что ты не можешь, — поправил его Чонгук, кивая и улыбаясь парню. — Может быть, я дам тебе почитать что-нибудь из своих статей. Только Тэхён хотел ответить, как звук тяжёлого колокола раздался снаружи, заставляя двух мужчин подпрыгнуть от неожиданности, и младший отошёл от плиты и поспешил обуться. — Что происходит? — спросил Чонгук, наблюдая за брюнетом, который носился по кухне, снимал кастрюли с огня и перемешивал суп, перекладывая его в большие контейнеры для еды. — Нам надо идти, — сказал Тэхён, ставя контейнеры с супом на стол. — Я, должно быть, потерял счёт времени, потому что уже почти время вечернего богослужения. — Вечернего…чего? — тихо спросил старший, обуваясь. Его взгляд всё ещё был прикован к мечущемуся перед ним парню. — В это время мы идём молиться Зевсу как тому, кем он и является — Верховному Богу.