Салиха Султан. Борьба за жизнь.

1554 год. Дворец Топкапы. Османская Империя POV Автор. Салиха сидела в своих покоях на тахте, и ждала, пока служанка закончит делать ей прическу. Холодное зимнее утро, нагоняло тоску на весь дворец, но только не на Салиху. Женщина утром узнала, что беременная наложница, потеряла ребенка из-за тяжелой болезни, а затем, сама скончалась. — Готово, госпожа. — сказала новая личная служанка по имени Джеври. — Отлично. — встав с тахты, женщина, которая за эти восемь лет пережила многое, но все так же оставалась молодой и элегантной, подошла к большому, во весь рост зеркалу, и заглянув в него, сделала глубокий вдох. На выдохе, Салиха улыбнулась. Позади, она услышала звук, открывающейся двери, а в отражение, увидела вошедших детей. Они склонили головы в поклоне. С искренней, нежной улыбкой, Салиха повернулась к детям. — Валиде, доброе утро. — произнес старший девятилетний сын, направляясь к матери. Он поцеловал ее руку и приложил ко лбу. — Осман, лев мой. — взяв его лицо обеими руками, женщина поцеловала мальчика в лоб. Он отошел, и остальные по старшинству начали подходить к ней. — Мои милые, у вас все хорошо? — Хорошо, Валиде. — Валиде. — сказал второй сын — Мустафа. — Повелитель пообещал, что сегодня вечером мы с ним поужинаем. — Конечно, мой милый, так и будет. — Салиха Султан… — их перебил второй главный ага — Зюмьлют. — Валиде Хюррем Султан ждет Вас с детьми у себя. — Хорошо. — кивнула женщина. — Пойдемте, нужно выказать свое уважение Валиде Султан. *** Гарем гудел с самого утра. Девушки убирались в общей комнате, пытаясь выслужиться перед Фахрие калфой или Джанфедан калфой, которая в Топкапы занимала пост унгяр калфы. — Внимание…! — крикнул ага, стоящий на входе в гарем. Калфы начали быстро выстраивать наложниц и фавориток в ряд. — Склоните головы, живо… — приказывала Нихтан калфа, которая так же получила некое повышение и теперь отвечает за обучение новых рабынь. — Салиха Султан ХазретЛери! — все смирно склонили головы, но лишь одна девушка, не могла сдержать свое любопытство и немного взглянула на госпожу. «Я Салиха. Рождённая не в этой стране, не в эту эпоху. При рождение, я получила имя Виктория, что значит победительница. Попавшая каким-то волшебным способом в Османскую Империю, я смогла выжить, пережить столько боли и страданий, чтобы из рабыни, попавшей в санджак Манису, из Виктории, превратилась в Салиху. Салиху Султан. Восемь лет назад, я пережила такую боль, которая не сравниться ни с чем. Потеря ребенка — самое большое горе, и видимо, это была моя расплата. Расплата за все мои грехи, за отобранные жизни, за то, что сама выжить пыталась. Но я смогла это пережить. Смысл дали мне мой сын Осман и повелитель. После рожденного в 1545 году Османа, я потеряла ребёнка, его убили предатели –бунтовщики, однако Аллах решил вернуть мне эту невинную душу, и в 1547 году я родила шехзаде Мустафу. В 1548 году родился Джихангир, в 1549 году появилась на свет луноликая дочка Анаид, а в 1550 году, Всевышний подарил мне близнецов — шехзаде Сулеймана и Эзель Султан. Теперь, я сильнее, чем кто-либо в этом дворце. Я Салиха. И скоро, придёт тот день, когда, мой сын, взойдя на престол, назовет меня — Валиде Султан.» Салиха прошла быстрым шагом в сторону покоев Валиде Султан, а дети, не менее быстрым шагом отправились за ней. Женщина уже давно не замечала этих восхищенных взглядов на себе. Среди рабынь была девушка, которая с легкой завистью посмотрела на женщину. Волосы, взгляд, одежда и походка… — Нихтан калфа. — девушка подбежала к калфе. — Кто это? Еще одна женщина Султана? — Тихо, хатун. Не еще одна, а самая любимая. Ее ведь в гареме даже называют Баш Хасеки. — А разве Баш Хасеки не Нурбану Султан? — Нурбану Султан старшая Хасеки, а Салиха Султан — главная Хасеки. Говорят, что именно ее детей, наш повелитель любит больше чем детей от Нурбану Султан. — с гордостью рассказывала женщина. — Она очень мудра. — Так она законная жена повелителя. — Нет… — тяжело вздохнув, ответила калфа. — Так, хватит болтовни. Напомни, хатун, как тебя зовут. — Эсманур, Нихтан калфа. — А откуда ты? — зажмурив глаза, переспросила женщина. — Из Парги. Там родилась. — легко улыбнулась девушка, а в ее глазах можно было увидеть легкий блеск. POV Салиха. Двери в покои Хюррем Султан открылись, и я вместе с детьми вошла в покои. Но меня уже опередили. На подушках возле Валиде сидели Нурбану с Эсмахан, Шах и Гевхерхан, а также Чичек хатун со своей пятилетней дочерью Фатьмой. Когда, восемь лет назад, после бунта мы приехали во дворец, мне не было и времени тосковать, плакать и кричать. И сил моих на это больше не было. Поэтому, как только я узнала о беременности Чичек, сразу нашла способ избавиться от него. Будучи в хамаме, хатун стало плохо, ведь столько жары для беременных очень вредно. — Госпожа. — поклонилась я, подтолкнув легонько Османа вперед. Дети по очереди подошли к Хюррем Султан, чтобы поцеловать ее руку. — Мои львы, мои султанши. — какой бы она временами жестокой не была, но бабушка с госпожи отменная. — Нурбану, а где Мурад? — спросила я, увидев, что подозрительно отсутствует шехзаде. — Он с повелителем, Салиха. Султан пожелал вместе с старшим… — на слово «старшим», женщина сделала явное ударение. — …шехзаде, отправиться в янычарский корпус. — Корпус? — удивилась я. — Зачем? — Мурад ведь старший шехзаде… — указав нам на подушки, сказала Валиде. — Ему пора уже предстать перед янычарами. Еще год или два, и он принесет клятву. — Я тоже принесу клятву, бабушка! — крикнул Мустафа. — И буду ходить с повелителем в походы. — Подрасти еще. — возмутился Осман. — Я уже взрослый! — Маленький еще, да и я старше! — Осман, Мустафа, хватит. — возразила я им. За это время сыновья научились понимать меня и по взгляду. — Дети, вам пора на уроки. Всем. — дети отошли от Хюррем Султан, поклонились, а вместе с ними и дочери Нурбану и Чичек, а затем, покинули покои. — Осман и Мустафа мне напоминают, Селима и Баязида. — с серьезным лицом сказала женщина. — И мне это не нравиться, Салиха. Займись лучше их воспитанием. — Не волнуйтесь, Валиде. Мои сыновья никогда не пойдут друг против друга. — Салиха… — перебив тишину, сказала Нурбану. — Ты выглядишь уставшей? Знаю, что сегодня ты была у себя. Наверно… снова продумывала, как избавиться от той несчастной. — Да, Нурбану, так и было. А ты, вот я смотрю наоборот, цветешь и пахнешь, только не пойму для кого. Ты же последние несколько месяцев спишь одна в своей постели. — ответила я, увидев, как Нурбану это зацепило. — Не забывайте, что я здесь. — возмутилась Валиде. — Чичек, а ты как? Давно я тебя не видела. — Слава Аллаху, все хорошо, молюсь о Вас. — Конечно, твои дни лишь в молитвах и проходят. — съязвила я, чем обратила на себя недовольный взор Хюррем Султан. — А что? Разве я не права? — Язва… — хоть и тихо сказала Чичек, но я все равно услышала это, и немного засмеялась. — Я сегодня собираюсь отправиться в свой вакф, чтобы раздать деньги и собрать жалобы. Нурбану, Чичек, вы поедите со мной. — меня не удивило то, что я останусь здесь, ведь я прекрасно знаю, что ни я, ни Нурбану не в фаворе у султанши. Ее любимицей стала Чичек, да и ладно. — Отличная идея, госпожа. — сказала я, вставая с подушки. — Вы отправляйтесь в свой вакф, а я пока займусь гаремом, Вы ведь хотели устроить сегодня праздник, а я проверю, все ли хорошо. — Прекрасно, Салиха. — мы всегда улыбались друг другу так, словно готовы были вцепиться друг другу в шею. — Заодно и проверь, готовят ли сегодня на ночь Рабие хатун. — госпожа явно пыталась сделать мне неприятно, но это у нее не получилось. Не получалось это уже очень давно. — С Вашего разрешения. — я поклонилась и покинула покои, наконец убрав со своего лица эту наигранную улыбку. — Внимание!!! — кричал ага, когда я зашла в гарем. Остановившись возле девушек, выстроенных в ряд, я пыталась внимательно всмотреться в новые лица, чтобы увидеть, насколько они красивы. — Госпожа. — ко мне подошла Фахрие калфа. — Все в порядке? — Да, Фахрие. Как проходит подготовка к празднику? — Все хорошо, госпожа. Сладости готовиться, будет убрано, музыка и танцы… . — Покажи мне, кто из них Рабие хатун. — махнув рукой одной из девушек, та сделала шаг вперед. Невысокая блондинка, очень мила и симпатична на лице. Взгляд свой она прятала, а руки дрожали, сжимая платье. — Так это ты… — я подошла к ней, и, осмотрев с ног до головы и обратно, слегка улыбнулась. — Я отправляюсь к себе, приведите девушку ко мне, я хочу узнать о ней. — совершенно случайно мой взгляд попал на девушку с темными волосами, и невероятно знакомую мне внешность. — Госпожа… — ко мне подошла Нихтан, отвлекая от мыслей. — Да. Иди за мной, Нихтан. POV Автор. Мустафа, Осман и Джихангир сидели на мягких подушках за своим столом, и занимались каллиграфией. Маленькие Сулейман, Эзель и Фатьма в это время играли в детской с наложницами, а старшие дочери в музыкальном классе учились играть на дуде. Краем глаза, Осман увидел, что слова, написанные его кровным братом Мустафой, намного красивее и аккуратней, чем у него, и, дождавшись, пока учитель отвернется, будучи увлеченным рассказами о далеких землях, потянулся к чернильнице брата и перевернул ее прямо на лист бумаги. — Осман, что ты наделал?! — с возмущением крикнул Мустафа, чем обратил на себя внимание учителя. — Я ничего не делал! Ты сам перевернул, я видел! — Нет, это ты специально испортил! — встав с подушки, Мустафа подошел к брату, и так же взяв чернильницу с его стола, вылил на его лист. — Мустафа! — возмутился Осман, но, не сдержавшись, поднялся на ноги и толкнул младшего брата. Тот в ответ толкнул и его. Так, между шехзаде завязалась легкая драка. — Шехзаде, хватит, прошу вас! — кричал учитель, пытаясь разделить мальчиков. — Осман, Мустафа, хватит! — к ним подбежал Джихангир, чтобы помочь разделить братьев, но в итоге лишь от Османа получил в лицо. От удара, шехзаде упал назад. — Хватит, шехзаде.!!! *** Гевхерхан и Шах Султан с легкостью управлялись игре на дуде, чего нельзя было сказать об остальных дочерях султана. Анаид специально со всей силы дула в инструмент, наблюдая за тем, как у их учителя глаза сжиматься, а брови сходиться к носу. — Все, хватит, хватит! — крикнул он. — Госпожа, я понял, что это не Ваш инструмент. Может, попробуем что-то другое? — Не хочу другое! — бросив дуду, возмутилась девочка. — Я вообще не хочу этим заниматься! Я хочу к Валиде! — Анаид, не кричи. — попыталась успокоить сестру Эсмахан. — Лучше попробуй и правда другой инструмент. Например…. — султанша осматривалась вокруг, пока ее взгляд не попал на чанг. — О, например чанг. Может тебе лучше… . — Твое мнение я не спрашивала! И вообще, не лезь ко мне и моим братьям и сестре! Ты такая же, как и твоя мама! Может, и ты захочешь нас убить! — Замолчи, Анаид! — встала на защиту сестры и матери Гевгерхан. — Немедленно проси прощение!!! — Госпожи, прошу вас… — тихим и слегка напуганным голосом произнес учитель. — И не подумаю! — только в ответ сказать хотела и Шах Султан, как услышали крики из класса шехзаде. Желая узнать что произошло, султанши отправились к ним. *** Салиха сидела на тахте возле окна, и наблюдала за стоящей напротив Рабие. Девушка, все так же наклонив голову, не насмеливалась поднять взгляд на госпожу. — Джеври хатун… — обратилась она к своей служанке. — Налей мне шербета. — Слушаюсь. — девушка налила шербет из кувшина в два стакана. И испив из одного, стала ждать, не произойдет ли чего. Махнув рукой, давая знать, что все хорошо, служанка протянула второй стакан Салихе. — Рабие, откуда ты? — спросила султанша, после чего сделала глоток ароматного напитка. — Из Родоса, госпожа. — Родоса? Так ты гречанка? — Да, госпожа. — она так тихо говорила, что казалось, сейчас упадет от плохого самочувствия. — А какое у тебя имя было при рождение? — София. — Красиво, но тебе не идет. София, значит мудрая, но пока я не знаю, достойна ли ты носить это имя. Рабие, скажи, кому ты верна? — Госпожа, моя верность принадлежит нашему повелителю и всем, кто ему дорог. — Прекрасный ответ, но не совсем то, что я хочу слышать. Мне нужна твоя верность. Мне и только мне. — Госпожа, если Вы меня удостоили такой чести, я готова на все, ради Вас. — все звучало так сладко, слишком сладко. — Отлично. — Салиха кивнула Нихтан, и та подала мне мешочек с деньгами. Взяв его, женщина подошла к Рабие, и протянула девушке. — Возьми это. — Я… — девочка напугано подняла глаза. — Я не… — Возьми. Это, скажем так, на будущее, чтобы ты не забывала о своей верности. — Благодарю, Вас. — она взяла деньги, и снова поклонилась. — Нихтан, отведи ее обратно. Пусть готовиться к вечеру. — Слушаюсь. — ответила Нихтан, и взяв Рабие, провела ее к выходу. — Госпожа. — к Салихе подошла Джеври. — Простите, но разрешите вопрос. — Тебе интересно, почему я дала ей деньги. — Да. — Нужно вносить разнообразие в мое избавление от этих наложниц, а то Босфор уже усеян их телами. Когда она приготовиться к ночи, спрячьте хатун по пути в бельевой, а мешочек опустошите из ста ахче до пятидесяти. — Я не понимаю. — Завтра все узнаешь. — сделав еще один глоток, девушка посмотрела в отражение, и улыбнулась сама себе. Вдруг в двери постучали, но только султанша собиралась разрешить войти, как дверь распахнулась, и в покои вбежал Зюмьлют-ага, а за ним вошли все дети госпожи. Позади всех стали их служанки. Склонив головы, все, кроме Сулеймана и Эзель, стали в ряд перед матерью. Младшие же, подбежали к Валиде. — Зюмьлют, что произо… — увидев на лице Джихангира под глазом царапину с покраснением, женщина подбежала к мальчику. — Джихангир, ты… — взяв лицо сына, она осматривала его. — Что случилось? — посмотрев на Османа, спросила она. — Мама, я… — сказал Мустафа. — Нергиз, Нигяр, заберите Сулеймана и Эзель. — встав с колен, Салиха подошла к младшим детям и поцеловав их в лобики, улыбнулась. Дождавшись, пока детей уведут, она позвала Джихангира к себе. — Басак хатун, приведи лекаршу. — служанка, которая присматривала за Джихангиром молча поклонилась и покинула покои. — Ну. — поставив сына возле себя, сказала женщина, но дети молчали. Поняв, что отчитывать их при служанка лучше не надо, одним кивком она указала им покинуть комнату. — Я повторять не буду. Что случилось? — Госпожа… — начал Зюмьлют. Меня позвал Коркут-ага, учитель наших шехзаде и сказал, что те подрались между собой, а Анаид Султан… — девочка посмотрела на евнуха таким пронзительным взглядом, что тот замолчал. — Анаид? — тон Салихи был понятен, и девочка, склонив голову, проговорила: — Эсмахан меня оскорбила. — Как? — Она… она назвала Вас рабыней и моих братьев… сказала, что брат Мурад станет Султаном, а братьев убьет. Я не сдержалась…! — девочка подняла голову, и, глядя матери в глаза, продолжила. — Вы ведь сами учили меня, защищать братьев и не давать себя в обиду. Вот, я и не сдержалась. Если я поступила не правильно, прошу, простите меня. — она снова опустила голову. — Подойди ко мне. — протянув руку, сказала Салиха, и девочка сделала как ей сказали. — Молодец, моя дочка. — положив руку на щеку дочери, та мило улыбнулась, но наклонившись к уху добавила. — Но впредь, отстаивай свою правоту так, чтобы тебя не обвиняли и не выставляли потом в дурном свете. — выпрямившись, женщина снова улыбнулась. — Иди к себе. Ты наказана, и сегодня на праздник не попадешь. — Но, Валиде… — Я все сказала. Иди. — девочка надув губы, поклонилась и покинула покои. — Зюмьлю, перед началом праздника зайдешь к Анаид и скажешь, что я пускаю ее в гарем. Пусть пока подумает, что наказана, может и поймет, зачем я это делаю. А теперь вы. — переведя взгляд на сыновей, Салиха сложила руки накрест на груди. — Валиде, это все Мустафа! — крикнул Осман, указав на брата. — Вовсе нет! Он первый пролил, чернила на мой лист. Учитель часто хвалит меня, вот ему и не нравиться. — Нет, ты первый! ты встал и вылил, чернило на мой лист, а затем, испачкал мой рукав! — мальчик указал на руку. — Вот! — Тихо! — не выдержав, спора сыновей, крикнула султанша. — Сейчас вы скажете, кто из вас виновен. — Он! — в один момент мальчики указали друг на друга. — Джихангир. — опустив взгляд на стоящего рядом сына, дожидалась ответ она, но тот молча опустил голову. — Что же. Раз так, наказаны оба. Вы братья, роднее вас шестерых, во дворце нет никого. И я не вечна, и отец ваш. Когда придёт тот день, вы должны все стать опорой друг для друга, и я не хочу видеть у вас разногласий, тем более когда от них страдают ваши родные!!! — вывалила гнев женщина. — я сообщу повелителю… вы завтра не отправитесь с повелителем на конную прогулку. — Валиде!!! — крикнули мальчики, но Салихе хватило движения рукой, чтобы те замолчали. — Идите в свои покои и подумайте о своем поведение. Я не хочу вас видеть сейчас. — переглянувшись, Осман и Мустафа поклонились и ушли, за ними покинул комнату и Зюмьлют. Через примерно минуту пришла лекарша. Она осмотрела лицо шехзаде, и, нанеся мазь, ушла. Сев на кровати возле Джихангира, и прижав его к груди, левой рукой поглаживала по голове, а правую руку положила на его руки, что мальчик сложил на коленях. — Валиде. — обратился тот. — Что? — Прошу, не ругайте братьев, они лишь хотят побольше Вашего внимания и похвалы. — Разве я вас обделяю в этом? Разве я не радуюсь всем вашим достижениям? — Нет, мама, что Вы, просто… — мальчик отстранился от женщины и посмотрел на нее. — Мы все Вас очень любим, но все хотят, чтобы вы были постоянно с ними. — И что же мне делать? Я ведь люблю всех своих детей одинаково сильно. — Простите их. Обоих. — Ох… — снова обняв сына, тяжело вздохнула султанша. — Мой маленький, справедливый шехзаде. *** Чичек стояла позади Хюррем и Нурбану, наблюдая за тем, как Валиде Султан раздаёт деньги и подарки беднякам, но все благодарят ее и Нурбану, а Чичек, словно не замечают. — Айла хатун. — обратилась блондинка к своей служанке. — Да, госпожа. — Все готово? Сделала то, что я приказывала? — Да. Сегодня ночью, шехзаде выпьет яд. — Прекрасно. — улыбнувшись сказала женщина. — Завтра мы станем на шаг ближе к трону. — Простите, но у Вас ведь нет шехзаде, как Вы… — Придёт время, и ты все узнаешь. Все узнают. *** Вечером музыка доносилась из всех углов гарема. Девушки, облачились в роскошные платья, свои самые красивые украшения, сделали самые необычные прически, развлекали госпожой в гареме. Фахрие калфа подошла к Хюррем и наклонившись к ней, проговорила на ухо. — Рабие хатун готова. Я сказала повелителю, что она от Вас, и он согласился принять ее. — Отлично. Сначала заберем у Салихи ночь субботы, потом ночь понедельника, а там, смотри, и ночь четверга больше не будет ее. — улыбнулась Хюррем, посмотрев на Чичек. — И тогда, ты снова станешь вхожа в покои моего сына. — Госпожа. — улыбнулась, склонив голову блондинка. — За этим всем молча наблюдала Нурбану, и уже планировала, как избавиться от Салихи, а затем и от Чичек, и их детей. В это время Селим сидел на троне в своих покоях, и попивая бокал за бокалом пьянящего напитка, и наблюдал за тем, как перед ним танцуют девушки. Каждая из них извивалась так маняще, словно готовы были прямо сейчас отдаться повелителю. Двери в покои султана со стороны гарема открылись, и туда вошел Локман-ага. Он наклонился к Селиму и что-то прошептал, на что в ответ получил лишь кивок. Евнух зал знак музыкантам и те перестали играть. Все молча поклонились и быстро вышли, оставив Селима одного. Он медленно встал с трона, и немного пошатываясь, прошел вглубь комнаты. Поставив уже пустой стакан, мужчина еле потянулся к кувшину, но сил поднять его не было. Двери в покои открылись, и порог переступила девушка, в фиолетовом платье, а лицо ее спрятано под вуалью. Девушка медленно подошла к султану, и положив руки на его плечи, медленно и нежно сняла с него халат. — Кто ты, хатун? — он потянулся к вуали, но девушка поймала его руку, и, посмотрев на него, взглядом улыбнулась. — Та, что купила эту ночь у рабыни. — убрав свою руку, Салиха дала возможность падишаху снять вуаль. Тот удивился, увидев свою Баш Хасеки. — Салиха? — Не ожидал? — Что ты…? — Я же сказала, что рабыня, которую приготовили к тебе на эту ночь, продала свою верность, за пятьдесят ахче. — сделав шаг вперед, Салиха потянулась к правому уху султана и нежно прошептала. — Только я, слышишь. Только я должна быть в твоих покоях, а остальные недостойны этого. Запомни. Не достойны. — сделав шаг назад, Салиха улыбнулась. Селим, всматривался в ее выразительные глаза, пока страсть не накрыла его с головой. *** Двери в покои шехзаде Джихангира открылись, и к нему подошла служанка с подносом, на котором стоял стакан с молоком. — Шехзаде, ваше молоко. — Я не хочу сегодня. — Но шехзаде, Ваша Валиде сказала, чтобы раз на несколько дней нужно пить молоко. — настаивала рабыня. — Ладно. — нехотя взяв стакан, мальчик сделал несколько глотков, после чего скривился. — Странный вкус какой-то.