Симфония одинокой любви

6 Марта.

      Чувствую себя неловко, когда вижу, что буквально у всех представительниц женского пола платья в пол. Да и цвета непримечательные: разнообразие из бежевых, чёрных и синих тонов. Мужчины одеты в костюмы, различаются лишь аксессуарами. Чёрт, нужно было спросить у Шимуа про дресс-код, потому как на мне короткое платье розового цвета, причём не нежного, а яркого. Но Шимуа же одета соответствующе. И угораздило же меня идти на бал…       — Не волнуйся, зато ты выделяешься, — радушно говорит Шимуа, пока мы поднимаемся по лестнице на второй этаж. Само мероприятие, кстати, проходит почему-то в отеле. Радует то, что в пятизвездочном.       — Почему ты мне не сказала о дресс-коде? — спрашиваю немного с претензией. А ведь она есть, потому что кто пригласил, тот и должен рассказать о всех нюансах.       — Забыла… — негромко отвечает Шимуа, потупив глазки на ступеньки. — Прости, — добавляет она. Только теперь я не слышу искренности: сказано, как на отвали. Если я угадала её истинную сущность хитрой и проворной дамы, то вправе сказать, что меня она взяла с собой по нескольким причинам: опора, страшненькая подружка, легкомысленная и на всё готовая пойти Хван Джи. Разумно, но хорошо, продолжаем держаться и не палиться, играть свои роли.       Шимуа ведёт меня к столикам, а я послушно следую за ней. Думаю, она до сих пор остаётся в неведении; она не знает про мою цель. Кан намерена найти мне парня, чтобы я перестала обращать внимание на Ёнджуна. Сперва мне показалось, что она это делает из доброты сердечной. Нет. Я начинаю замечать её потайную суть: Шимуа не так проста, как может показаться.       В первую нашу встречу я шантажировала её, чтобы удовлетворить свой интерес. Во второй раз, когда уже я выследила её — уже Шимуа нашла себе выгоду от общения со мной. И на тот момент её выгода составляла «взаимную» помощь. Уверена, она жаждет моей известности, только чтобы воспользоваться ей. И для неё я такая же «связь», от которой она будет ждать пользы и «помощи». В третью встречу Шимуа решила удостовериться в моей влюблённости в Чхве, а потому и завела тот разговор, и пригласила на бал. Она с таким же успехом могла идти на него с Ёнджуном, а что? Благодаря ему она бы тоже была в хорошем свете. Но у неё другой расчёт: Кан в первую очередь хочет выделяться на фоне «глупенькой» подружки, которая не разбирается в сфере кино. А ещё она ревнует Ёнджуна, хоть и вторила мне отрицанием. Иначе почему её так интересует моё положение? Шимуа хочет найти замену Чхве для меня, чтобы я перестала вставать между ними. Но сделать это «подружка» хотела спокойно, без лишних действий и слов, стараясь не портить о себе впечатление порядочной, рассудительной и добродушной иностранки. Похвально, но меня совершенно не устраивает такого рода общение. Я хочу как можно скорее избавиться от этой ноши в роли Шимуа и её деда.       Поэтому сегодня Хван Джи будет вести себя предельно тихо. И пока Шимуа будет искать второго Чхве, я поставлю ловушку для другой персоны, которую, вероятно, смогу подцепить на этом балу.       — Сок? Чай? Виски? — спрашивает Шимуа, пока я летаю в своих мыслях. Я не расслышала, поэтому удивлённо вытаращиваю на неё глаза. Она вздыхает, прикрывая глаза. Уверена, она не против сказать мне пару ласковых, но сдерживается. Она повторяет для меня, натягивая улыбку. Отвечаю там же, говоря, что я буду сок. Никакого алкоголя, мне нужно быть в своём уме. И если он есть на этом мероприятии, то было бы неплохо немного пошалить с напитками… Чтобы утихомирить Шимуа и отвести от себя чужие глаза. У нас на сегодняшний день разные цели, и на пути моей никто не должен стоять.       Шимуа протягивает мне стакан яблочного сока. Чёрт, я его ненавижу. Странно, да? Яблочный считается классикой, но именно это слово я терпеть не могу. Я всегда за современность, всегда за томатный сок, который не пользуется своей популярностью, зато восхваляется специфическим вкусом. За это я его и люблю. Люблю отличатся, люблю быть не такой, как все. И я хочу, чтобы за мной следовали.       — Ты какая-то молчаливая… — снова подаёт голос Кан. И она права: сегодня я хочу находиться в своём уютном уголке. Незачем заглядывать ко мне в голову. — Что-то случилось? — в её голосе я слышу волнение. Но уже не могу судить точно, правдиво ли оно. Мне кажется, мы играем на равных: Хван Джи для Шимуа, и наверное, её образ тоже построен специально по моему требованию. Тогда становится интересно, кто кого раскусит раньше? Уверена, я уже победила.       — Чувствую себя некомфортно, — отзываюсь я, поджав губы. Пусть Шимуа ощутит вину передо мной. И мне кажется, это не особо тревожит её. Она лишь отводит взгляд на поднимающихся людей по лестнице, пока я сильнее впиваюсь пальцами в стакан. Ей всё равно. Она думает о себе и своей цели: найти мне пару. Сказать, что мне обидно? Нет. Я уже давно свыклась с этим. Поэтому просто вздыхаю.       Люблю играть на нервах других людей, и что бы я ни делала — всё равно возвращаюсь в исходное положение. У меня уже было достаточно уроков, за которые я могла бы уже всё переосмыслить, что-то изменить в себе — но всё не так просто. Люди не меняются, я склонна этому верить. И дело не в том, что если я верю в это, то обязана соблюдать. Нет. Просто сложно перебороть саму себя, поставить себе новые качества, характер, а потом и жить по ним. Я пробовала быть другой с Юной, Чэрён, даже с этой Шимуа. Не получается. Можно менять маски, как перчатки, но нельзя изменить характер. Можно отчаянно пытаться доказать другим людям, что ты изменился, стал другим — добрым и ласковым, но кому от этого лучше? Пусть они поверят в этот лепет, но тогда ты сам только запутаешься в себе. Я не хочу меняться. Если я выросла такой гнилой, такой противной и хитрой эгоисткой — значит, так было нужно. Причём не «надо», чтобы от этого стало кому-то легче, а «нужно», чтобы потом использовать этот нрав, эти качества. Поэтому меня уже не особо тревожит эта внутренняя проблема. Наверное, я стала рассуждать шире.       — Может, тебе стоит пообщаться с кем-нибудь? — говорит Кан, верно, проигнорировав мои предыдущие слова. Это и подтверждает суждения о том, что она намеренно не предупредила меня о дресс-коде. Я, раздумывая, приподняла одну бровь. Непонимание отразилось на моём лице, и это не ушло от кошачьих глаз «подруги». Честно, я серьёзно начинаю видеть в Шимуа соперницу, конкурентку. Если в начале наших отношений она не вызывала сильной неприязни, то сейчас мне неприятно разочаровываться в ней и вообще осознавать то, что я впустила её в свою зону комфорта. И вот как всегда, только позволь самой себе поверить в лучшее, как тут же осознаёшь свою ошибку. Нельзя так просто открывать кому-то душу. И я рада, что до сих пор не показала Шимуа настоящую Йеджи. Это бы очень плохо отразилось на моём будущем, о котором я в последнее время так беспокоюсь. Как же я предвкушаю смятение на лице этой кошки и Ёнджуна, когда приглашу их на собственный бал. Я долгое время терпела наставления, скрытую травлю, одиночество, даже предательства, и раз уж мне не повезло измениться, то я буду мстить. Да, звучит по-детски. Звучит наивно. Не несёт в себе какой-либо сути. Но это пока. Шимуа поймет, что я не собираюсь быть чьей-то тенью. Ёнджун же увидит меня с другой стороны, со стороны врага. Я долго ждала ответной реакции, долго заботилась о нём, беспокоилась, думала, так что теперь я хочу расплаты за зря потраченное время. В последнюю нашу встречу он попытался разрушить мою мечту, ещё и выставил в дурном свете. Хорошо, Чхве Ёнджун, мой план уже давно готов; он ждёт реализации. А Шимуа… Прости, но ты стала моей пешкой в этой занимательной игре.       — Смотри, — окликает меня Кан. Её глаза улыбаются, а сама она указывает на парня, стоящего возле перил. Если что, то отсюда, со второго этажа, прекрасно видно первый, на котором находятся такие же столики на двух-трёх человек, танцевальная площадка, прожектора и большие экраны, показывающие, кажется, уже отснятые сцены будущего фильма. Я уже видела, как Шимуа расцветала, когда мелькал её персонаж, Сицилия. — Это актёр, его зовут Чон Джунхо. Представляешь, сколько у него наград? Ох, Джи, он очень известен… — рассказывает она, а у меня создаётся впечатление, что Шимуа просто хочет набить цену на него. Буквально. Сейчас она скажет, что если бы не её отношения с Ёнджуном, то она бы пыталась окольцевать именно этого актёра. Она просто манипулирует мной. — Ох, если бы не Джун-и, то я…       Бинго. Мысленно хвалю себя за успехи в холодном чтении. Но также и кривлюсь от этого прозвища «Джун-и». Фу, как противно…       — Подойди к нему, — нежно говорит Шимуа, стараясь установить со мной зрительный контакт. А я смотрю на стол, вяло потягивая сок из трубочки. — Джи? — зовёт она, понимая, что я не собираюсь следовать её указам.       — Как насчёт того, чтобы ты замолвила слово обо мне? — отвечаю я, стараясь подавить свою хитрую ухмылку.       — Эй, у меня Ёнджун, а ты, наверное, знаешь, какой он ревнивец, — звонкий голос Шимуа пересекается с её возмущением. Уверена, она не успела подумать о моём отказе. Если я дала ей повод почувствовать свою власть надо мной — не значит, что я считаю её своей хозяйкой.       — Ой, его же здесь нет, — утверждаю я. — Не волнуйся, он же не узнает, что ты будешь делать на этом балу, — спокойно отпиваю сок. Поднимаю взгляд на китаянку, когда ловлю себя на одной мысли. — Или ты сомневаешься во мне? — спрашиваю со скрытой издёвкой. И Шимуа тут же заволновалась.       — Нет, что ты… — вполголоса говорит она, а я чувствую её смущение. Я оказалась права. Если раньше я давала ей повод возвыситься надо мной, то теперь шутки закончились. Мне надоели игры в кошки-мышки. Пора поставить всех на своё место, указать им свой коврик возле двери. — Просто я тоже стесняюсь… — выгораживает она себя. Я не против.       — Стесняешься?! — специально вскрикиваю. — Ты ведь всегда была такой уверенной! Такой смелой! Ах, а вспомни, как ты смогла подцепить сразу трёх влиятельных людей! — сейчас я стараюсь задеть её чувство собственного величия. Она же, безусловно, старалась мне его продемонстрировать. Так, куда же оно делось? Она что, тоже решила поменять маску на время? Или почуяла что-то неладное?       Шимуа будто опомнилась. Она раскрывает глаза пошире, кивает мне и принимается искать свою сумочку. Взяв её с собой и бросив мне: «Ты права», она направляется в сторону того актёра, чтобы замолвить обо мне словечко. Или всё-таки о себе?       Прошло минут десять-пятнадцать, и Шимуа начинала приближаться к столику. Пока она болтала с тем парнем, имя которого я даже не запоминала, я успела выпить коктейль. На всякий случай заказала для своей «подружки» ещё одну кружечку чая, в который тихо попросила добавить чего-нибудь крепкого. Я играю с огнём, верно… Но что только не сделаешь ради достижения своей цели? Ещё я тайно отправила бутылку вина на соседний столик, на котором я применила интересующую меня персону: О Чжиун, известный композитор своего времени. Пока Шимуа мило беседовала с актёром, я раскрыла уши и услышала, что он создавал саундтрек к фильму. Потрясающе, правда? Я приветливо улыбнулась в ответ, когда заметила его радостный взгляд. Он меня заметил — это главное. Подумать только, казалось, я позаботилась о себе одной. Нет. Я и для Шимуа с Ёнджуном успела подготовить подарок…       — Поговорила с ним? — улыбаясь, спрашиваю у Шимуа, что светится от радости. Да… Мы на равных: она тоже думает о себе и своём будущем. Что же, тогда ей не больно будет разочаровываться во мне.       — Замолвила о тебе слово, — поправляет она меня. Думает, будто я куплюсь на её слова, когда я сама прекрасно видела её щенячьи глазки и приторно-сладкую улыбку специально для того парня. Может и вправду, если бы не её отношения с Чхве, то она бы пыталась добиваться этого актёра. Но… Что уж есть. — Он написал свой номер для тебя, — продолжает она, протягивая мне скомканную салфетку. Ой, какая честь. Врёт так открыто. Я отвожу глаза в сторону актёра, который если бы написал номер для меня с просьбой позвонить, то по-любому сейчас смотрел бы или на меня, или на то, как салфетка идёт к адресату. Нет, он отвернулся и пошёл к лестнице. Он уходит. Значит, адресат уже получил его номерок. Шимуа. Разговор точно шёл не обо мне. Номер присвоен иной особе. Интересно…       — Спасибо, обязательно позвоню ему, — отвечаю со всей доброжелательностью и беру салфетку, заталкивая её к себе в сумку. А на лице китаянки нескрываемая грусть. Понимает же, что и в этой истории я становлюсь её конкуренткой. Её преградой. И в этот раз она явно не ожидала добровольно поставить меня на пути к дружбе с тем парнем. Вот так вот. Думать надо на шаг вперёд.       Шимуа будто бы хочет мне что-то сказать, вероятно, пытается найти способ как-нибудь отговорить меня от общения с этим актёром. Но уже всё. Она понимает свой просчёт, и видимо, даже принимает. Или она просто боится перечить мне и портить нашу дружбу, нашу выгодную дружбу. Хотя, может, Кан не хочет раскрывать мне свои истинные намерения и старается продержать их за спиной как можно дольше. Тогда кто быстрее использует свой козырь в рукаве? Шимуа поджимает губы, натягивая улыбку. А я опускаю глаза на свой руки под столом.       — Спасибо, что и для меня заказала напиток, — отвечает она, не желая оставаться в долгу. Даже так…       — Подумала, что с моей стороны это выглядело бы неуважительно, — любезничаю ей. Лесть и не более.       — Что ты… — негромко говорит Шимуа, смакуя странный вкус своего любимого чая. Впрочем, особой роли она этому не отводит. Как будто она принимает правила моей игры, как будто она не хочет ссориться. Надо же… Как умело она держит свою цель и выгоду. Кан делает вид, что ничего не произошло. Она поднимает взгляд на меня, стараясь уловить мои эмоции. Я же стараюсь их не выдать. И хотя мы обе знаем, что наши роли держаться крепко и стойко, мы всё равно ищем повод снова усомниться в друг друге. Мы словно ковбои. И мы обе ждём, когда кто-то из нас добровольно сдастся. И мы обе терпим. Ждём и терпим. — Ты всегда была такой добродушной и отзывчивой, — утверждает она. По-моему, этим она старается подломить меня. Я не удивлюсь, если до этого она не видела смысла соперничать со мной — теперь же постепенно начинает открывать во мне новую для неё черту. Ох, если она ещё не до конца поняла мою натуру, то как же ей будет больно знакомиться с Хван Йеджи. Мне жаль, но на войне нет такого понятия, как дружба. В моей жизни никогда не было настоящей дружбы; я не знаю, каково это…       Я игнорирую её, лишь одариваю ответной улыбкой. Фальшивой улыбкой, а её, как всегда, искренна. По крайней мере, у неё пока нет повода демонстрировать мне свою сущность. Я и без того поняла её, и мне не нужно повторять.       — Что-то не так? — с волнением спрашиваю у неё, когда она в очередной раз морщиться от вкуса чая. Она отрицательно мотает головой. Я тихо хмыкаю.       После нашего недопонимания Шимуа решила посвятить меня в сферу своей деятельности. О Ёнджуне она не заикалась. И пусть, мне всё равно он уже не интересен.       Официант с поклоном незаметно кладёт передо мной салфетку, на которой я замечаю каракули. Шимуа уже начинает закрывать глаза. Что же подлили ей в чай, если не прошло ещё и полчаса, как она уже начинает засыпать? Это не требует моего внимания, конечно, поэтому я не вдаюсь в подробности у официанта. И поэтому я не испытываю волнение. Быстро убираю салфетку в сумочку, пока Шимуа не обращает на это внимание. Я с ухмылкой бросаю взгляд в сторону столика композитора. Он отвечает тем же, значит, салфетка от него. Как удачно.       Чувствую себя шпионкой, хотя сегодня я таковой и являюсь. Я выискивала замену для учителя Кана. И моя цель успешно выполнена, потому как, раскрыв салфетку под столом, я вижу номер телефона. Шикарно.       — Может, по домам? — интересуюсь у Шимуа, которая уже готова лечь на стол. И спросила я это не ради интереса, скорее, это было самоутверждение. Кан что-то мычит или фырчит… Я хмурюсь. Мне лень с этим разбираться, поэтому выискиваю знакомую макушку на первом этаже. Тот актёр. Он ещё не ушёл, просто спустился на первый этаж.       — Мы же ещё не потанцевали, — разбираю одну фразу из уст Шимуа. На самом деле она много чего говорит, но не всё внятно. И я не хотела сегодня вилять своим копчиком. Мне это не нужно. Я и попросила подняться на второй этаж только из-за гордости. Я всегда любила смотреть свысока. Просто наблюдать — не участвовать в чём-то.       Закатываю глаза. Достаю телефон, салфетку с номером того парня и звоню. Ловлю его удивлённый взгляд, когда он берёт телефон и слышит мои первые слова. Без пререканий начинает подниматься к нам. Велю ему позаботиться о «подружке», ссылаясь на то, что мне нужно срочно идти. Он кивает.       Я ухожу с мероприятия. Я не волнуюсь о том, что потом в глазах Шимуа буду выглядеть плохой. Можно было бы побеспокоиться о словах этого актёра, который мог бы выставить меня ещё в худшем свете перед Кан, но нет: я нашла хорошую причину уйти, к тому же представилась как подруга. Можно не переживать. Хотя… Нужна ли мне эта Шимуа теперь? До этого была нужна, потому как благодаря ей я попала на этот бал. Сейчас же я нужна ей. И для меня она балласт. В любом случае, в моём рукаве два козыря, а то и три, если считать ответ композитора. Кан всё равно поплатиться за своё отношение ко мне. Она использовала меня, пусть и не в плохом смысле. Ёнджун… Тут и так всё понятно, а остальных я просто заставлю восхвалять меня и любоваться. Я ещё докажу, что Хван Йеджи до ужаса противный человек, который может достигнуть своей мечты. Даже если мне уже некому посвящать её… Или всё-таки есть?       Садясь в такси, я ставлю очередную точку, потому как в следующие дни я целенаправленно буду следовать своей мечте и устранять любимые преграды. Я заставлю всех полюбить себя. Заставлю играть по моим правилам. И в конце концов все, кто когда-то насмехался надо мной, будут сожалеть. Хван Йеджи повзрослела. И она не собирается возвращаться в прошлое. Теперь есть только я и будущее, о котором я хочу позаботиться. А одиночество мне в этом поспособствует.