Нет повести печальнее на свете

Клоппик оказался достойным учеником Ягуна — и с задачей по исполнению дифирамбов справился «на все сто». — Отставить панику! Всем занять свои места! Шурасик, готовься, десять секунд и вывози! Главный тибидохский умник роль исполнял сугубо эпизодическую, и потому отвечал за главное — движение сцены. Жители Вероны замерли в нужных позах и «поехали»… — Рита, музыку! Шито-Крыто появлялась только во втором акте, и в свободное время заведовала музыкальным сопровождением… Вперед выплыл Абдулла, сжимающий в руках полыхающий огненный свиток. Поклонившись, джинн начал декларировать ровным, красивым и поставленным голосом. — Две равно долбанутые семьи, В Вероне, где встречают нас событья Ведут междоусобные бои И не хотят унять кровопролитья. Друг друга любят дети главарей, Но им судьба подстраивает козни, И только воцаренье их как «Крыльев тьмы» Кладет конец непримиримой розни… Их жизнь, любовь, и, более того, Их клятва на несбывшейся могиле На два часа составят существо Разыгрываемой перед вами были. Разверзнутся пусть Жуткие Врата: До Черных крыльев довела вражда! Теперь нет повести печальнее на свете, Чем повесть о Ромео и Джульетте! Абдулла отошел в тень. На сцене развернулось эффектное танцевальное «сражение» между белыми и черными магами, искусно балансирующее с мордобоем. Все старались, как могли… Особое рвение проявляли студенты старших курсов, привлеченные завучем в качестве массовки: кому-то даже от избытка вдохновения сломали нос. Поединок прервался с появлением герцога Вероны: и следует отметить, его серебряное одеяние шикарно сидело на Поклепе… Завуч Тибидохса сиял от чувства собственного достоинства, как начищенная лампа. — Маги! Светлые и темные! Уже не живые, еще не мертвые… вы посередине! Ибо существование, отравленное ненавистью, не может считаться жизнью! * Вы погрязли в своих разборках, причину которых не может вспомнить уже даже загробный мир! Вы упиваетесь своей враждой! Под страхом смерти приказываю — разойдитесь! Сеньоры Монтекки и Капулетти, почти вцепившиеся в вороты друг друга, высокомерно поклонились и направились по разным сторонам сцены. За ними разошлись и граждане Вероны — а к оставшемуся Капулетти подскочил Парис Жикин, разряженный почище павлина. — Парис, твердил уже неоднократно: Джульетте лишь семнадцать лет! Повремените — и обет Священный принесет она… Она упряма и юна! Позвольте ей привыкнуть к Вам — Цветы, подарки и стихи К Вам чувства пробудить должны. — Вступают в брак значительно моложе, А до ухаживаний — что ж… Возможно. Видать, придется разориться, Чтоб этой девушки добиться. — Коль сможете «подъехать» к ней — прошу! Я в тот же миг ваш брак благословлю! Сегодня бал даю для жителей Вероны, Слетятся молодые дамы, как вороны… Быть может, и присмотрите кого. Моя дочь тоже будет на балу — Помочь Вам больше, к сожаленью, не могу… Хотите брака — что ж! Уламывайте сами! Идемте, граф! Едва они ушли, вращающаяся сцена «привезла» Таню и Дусю. И леди Капулетти начала старательно и со вкусом уговаривать дочку выйти замуж за такого завидного жениха — графа Париса: и красавца, и богача, и знатного дворянина… «Джульетта» зрителям понравилась: Гроттерша, наконец-то, выглядела настолько хорошо, что на нее плотоядно взирал даже Бессмертник Кощеев — а уж Гурий и вовсе сполз под скамейку от культурного обморока… Диалог Джульетты с матерью зрители слушали мало: гораздо больший интерес у них вызывала практически голая спина девушки и впечатляющий вырез на груди. — А в Дании, меж тем, принц Гамлет Горит желаньем месть свершить, И за отца, убитого коварно Кровь нечестивую пролить! Сцена вновь начала движение. В дальнем углу возник левитирующий Шурасик, сияющий синеватым некромагическим светом. Если бы все узнали, сколько времени и сил они с Леной убили на разработку этого заклинания, то лишь подивились их трудолюбию и упорству… — Папа?! — с недоумением и горестью воскликнул гигант Гломов, отвлекаясь от полировки двуручника: Гамлет сидел у могилы отца и старательно грустил. — Сынка! — Папа… — О сын… Когда отец и сын закончили обмениваться восхищенными любовными признаниями, тень папаши Гамлета горестно возвела руки и начала пространный монолог, от которого за версту несло рукой Абдуллы. -…Воздай за подлое мое убийство! Мужик ты, Гамлет, или не мужик?! Он захватил мой трон… Мою супругу Что мне казалась верной, соблазнил! Он в чашу яду подло мне налил! Подлюка Клавдий! Сволочь и мерзавец! Спаси мой трон… Спаси честь матери своей — Лишь так дойду до гробовых дверей! Я заперт… Я скитаюсь приведеньем… Тень отца Гамлета науськивала сына на своего убивца, причем так старательно, что гневная энергетика проникшегося важностью момента Гломова пробивалась даже сквозь защитный купол. Заметив с окна грустящего на кладбище сына, к нему вышла Гертруда. Гамлет достаточно резко высказал матери все, что о ней думает — и, схватившись за грудь, датская королева тут же померла от стыда и инфаркта… Отыграв свою крохотную роль, Катя Лоткова дождалась, когда ее тело «уедет» за кулисы и вернулась к обязанностям помощника режиссера. За кулисами, тем временем — Трупенция Могиловна, когда этот дурдом закончится, я тебя лично убью, — пообещал Бейбарсов, — а потом подниму и снова убью. Хотя, следует отметить, у тебя талант: ни одного некромага прежде не удавалось заставить петь «Королей Буяна»… Ты в курсе, что к вечеру надо мной будет ржать весь Тартар во главе с Лигулом? Какого черта я вообще все это делаю?! — Секс с Гроттершой, — прозвучал ответ телеведущий, и Глеб вздохнул. — Да, точно… Пока что возможный лишь теоретически. Интересно, сколько ему еще бегать за этой упрямой рыжей врединой? Некромаг искренне не понимал происходящего: целовать Таня себя разрешала, тискать — разрешала, причем во всех местах, тр*хать — нет… После фестиваля — так после фестиваля, но ведь это Гроттер. «После фестиваля» вообще может быть лет через двести. Горюя, Гломов сидел у тела матери и могилы отца, пока не появился виновник всех его проблем… Несмотря на то, что Семь-Пень-Дыр был увешан двенадцатью охранно-щитовыми заклинаниями, он явно опасался своего сценического противника — а потому страх сыграл весьма достоверно. — Бить или не бить — вот, в чем вопрос… — гигант поднял голову, и его глаза внезапно налились кровью, — разумеется, бить!!! ГЛОМУС ВЗЛОМУС!!! Гамлет поднял за шкирку Клавдия, пару раз вломил ему по коварной физиономии и выбросил со «скалы» под композицию группы «Король и шут», а потом бодро отмутузил его стражу. Так под оглушительные аплодисменты принц Датский отомстил обидчику и спешно бежал в Верону просить политического убежища у герцога Эскала. С собой он прихватил лучшего друга Горацио и бочонок отменной медовухи. А с трибун на предмет реквизита плотоядно взирала Аида Плаховна Мамзелькина, невесть как затесавшаяся среди зрителей… Покарать убийцу горели страстным желанием приятели Клавдия — мавр Отелло и профессиональный киллер Яго, а также мадемуазель Розенкранц и мадемуазель Гильденстерн — две держательницы датского борделя, оставшегося без «крыши». В юности девушки состояли с Гамлетом в достаточно теплых и тесных отношениях, вот только сотрудничество с Клавдием оказалось намного выгоднее… Гамлет с Горацио и их преследователи оседлали «коней» в виде сыновей Гоярына; пока они кружили вокруг сцены, изображая погоню, декорации на сцене вновь сменились на Веронские. — Меркуцио… — на сцену вышла Елена, леди Монтекки, — Меркуцио, где Ромео?! К статной величественной особе подскочил Ягун в стилизованном костюме байкера. — Не знаю, мадам. Я видел его утром на кладбище, где он грустил у могилы первой веронской красавицы, в прошлом году умершей от чумы… А в обед слышал, что он уже страдал по Розалине! — По Розалине? — удивилась супруга главы семейства. — Скорее, ОТ Розалины. Вы же знаете ее очаровательный характер… Мадам Монтекки нервно хихикнула. — Нет, ТАКОЙ истеричной невестки мне не надо, — отозвалась она, — как найдешь Ромео, скажи, чтобы навестил матушку! — Ромео! Ромео! — завопил Меркуцио, бегая по сцене, — Бенволия, ты не видела Ромео?! — Видела. Мы обсуждали трактат по темной магии, и все еще обсуждаем… Жанна — она же Бенволия — вытащила к Меркуцио упирающегося сына Монтекки, который, как наркоман, нюхал черную розу. — А Капулетти бал дают! Они все там, но мы-то тут! Разбавим кислые их лица Присутствием достойнейших господ? Ромео, не артачься, ну же! Ты много времени проводишь Средь хладных каменных могил! Ты некромаг — но как же мил Прекрасных дам цветущий вид… Пойдем! Вот будет развлеченье! Почувствуй сладкое томленье По тем, кто еще жив… Вздохнув, Ромео кивнул. Иногда Меркуцио проще было дать, чем объяснить, почему нельзя… Его друзья восторжествовали, а потом заиграла знакомая всему лопухоидному миру мелодия. Петь начал Бейбарсов — и выходило, нужно сказать, у него неплохо: он много репетировал — и не только в постели у Гроттер. — Мир поделен светом и тьмой, И очень часто бывает порой Схватку ведут белый и темный маг Но нет проблем, если ты некромаг! За Ромео подхватил Меркуцио. — В их голове лишь убийства и месть, И процветают коварство и лесть, Где сторона чья, решили давно Но есть и те, для кого все равно! Гробыня по праву гордилась этой переделкой перевода «Королей мира», сделанным лопухоидным театром «Седьмое утро». В песню вступила Жанна. — Битва за власть света и тьмы Всех заставляет забыть о любви Если б они опуститься смогли К нам, где мы сраться ни с кем не должны! — К нам, где мы танцуем меж могил, И мы живем затем, чтоб пить! Здесь лишь с могилы тишина И вечно есть, чем закусить!.. — На кладбище да, на кладбище всегда есть закусь, — отметила Мамзелькина, — народ на поминальные угощения щедрый… А некоторые еще и стопарики оставляют… Припев повторялся четыре раза, и под конец исполнялся уже вместе со зрителями. Душевно было, — всплакнул Пельменник… Маша Феклищева подошла к работе светооператора очень ответственно. Сцену освещали разноцветные огни, придававшие обстановке необходимую торжественность, а действиям — необходимый характер. Начался бал. Увидев незваных гостей, Тибальт принялся скакать вокруг дяди, поливал Ромео ушатами грязи и искренне возмущался, почему ему не разрешали набить наглую некромажью морду. «Ты что, больной — с некромагом связываться?», — резонно вопросил сеньор Капулетти в исполнении Соловья Одихматьевича Разбойника — и только тогда самый больной на всю голову представитель семейства белых магов заткнулся и отошел в сторонку. Среди гостей появился принц Гамлет — и, обрадованный возможностью укрепления торговых отношений (рано или поздно в Дании со всем разберутся), Эскал принялся обхаживать датского наследника. — Мы слышали, Вы отлично поете, — к Гамлету, покачивая бедрами, приблизилась Розалина — бывшая и несостоявшаяся по причине «Задолбала!!!» любовь Ромео, — спойте нам, Ваше Высочество! Если не вышло с некромагом (а Розалина к семейству Капулетти не принадлежала, и потому мук совести не испытывала), почему бы попробовать захомутать принца Датского? — Спойте, принц! — подхватили другие гости бала — и, скромно потупив взгляд, гигант Гломов Гамлет кивнул. А тем временем, произошло то, что должно произойти: те, кому судьбою суждено было быть вместе, увидели друг друга… Заиграла бессмертная мелодия лопухоидного композитора Нино Рота — и принц Датский, поклонившись так изысканно, как позволяли его габариты, запел. — Пылает юноша огнём, желанье девы скрыто льдом. Всё — чередом… Недолговечен розы цвет: блеснёт и — нет, как юноши, как девушки расцвет. День настал, приходит час, свет улыбки манит нас: Это пора любви… Тем — о венчании грезить, этим — дразнить и медлить. Всем им могу я ответить: нас Купидон ведёт… Всю песню Гамлета Ромео жрал Джульетту таким взглядом, что женщины на трибунах закатывали глаза в притворном смущении, а сама Джульетта взирала так смиренно и кротко, что даже самый придирчивый критик поверил в ее чистоту и добродетель. Сын темномагического клана и дочь белых колдунов встретились — и закружились в причудливой вариации вальса. На последних аккордах Бейбарсов закрыл рот сценической возлюбленной таким страстным поцелуем, что женская половина зрителей вновь дружно охнула от глубины актерской игры. — Не мог не снять свой грех я поцелуем. — Но он теперь на мне! — Назад отдайте, — некромаг с удовольствием ощупывал формы Джульетты немного ниже спины. — Охотно… Заметив бродящего неподалеку Париса, девушка мило улыбнулась незнакомцу — и скрылась в толпе. Она старательно бегала от назойливого графа весь вечер, и не планировала прекращать… Ромео выдрал друга из объятий какой-то горожанки, которую тот в данный момент активно и вполне успешно соблазнял. — Меркуцио, кто дева это? Которая ругается с сеньорой Капулетти? — Сия? Джульетта, дочь ее. Глядя, как хищно улыбнулся Ромео, «байкер» добавил: — Дочь твоего заклятого врага! — Разборки те развязывал не я! В них не участвовал — и впредь не собираюсь! — Она — дочь светлых магов, ты — сын темных! И, что ужасней, некромаг! Союз ваш невозможен для Вероны… — И че? — вопросил наследник Монтекки, и Меркуцио только махнул рукой. А тем временем Джульетта, узнав у проходящего мимо Тибальта, кем являлся тот высокий молодой человек, горестно всплеснула руками и скрылась с бала… Бал завершился заварушкой. Прибыли преследователи Гамлета, и в доме Капулетти развернулся мордобой, в ходе которого на тот свет отправился киллер Яго и держательницы датского борделя. Мавру Отелло при неожиданной помощи Тибальта удалось сбежать. Дуся оттерла пот со лба. Одна роль закончилась, и слава богам: весь последний месяц она, как пожарник, училась переодеваться за тридцать секунд из одного костюма в другой. Декорации вновь переменились… На перилах балкона Капулеттьевского дома восседала Джульетта. Пеньюар, заказанный Лотковой, был достаточно откровенен — но замысловатое кружево отлично прикрывало все, что пока что не предназначалось для публичного просмотра. Прямо под балконом страдал сын темных магов. Судя по его задумчивым взглядам, устремленным на Джульетту, он уже собирался было лезть наверх, покорять возлюбленную — вот только та внезапно заговорила… — Ромео… Как мне жаль, что некромаг ты! Отринь дом отчий, или же меня Своей женой навеки сделай, Чтоб разлучить нас только смерть смогла! С трибун приветливо помахала Аида Плаховна. Это она запросто — в особенности, если ей после спектакля не отдадут медовуху. — Что значит имя? Роза будет розой Хоть розой назови ее, хоть нет… Ты под любым названьем будешь некромагом И властелином сердца моего… Я отдаю себя тебе, любимый! Ромео, все еще расхаживающий под балконом, оживился и полез по плющу. — Договорились, милая невеста! Я твой избранник, раз и навсегда! — Кто проникает в тьме ночной В мечты запретные мои? — испугалась девушка. Повернув голову, Ромео ухмыльнулся — и его коварное выражение лица, многократно увеличенное волшебным экраном, стало отлично видно всем зрителям… — Я имя больше не могу назвать: Мне это имя стало ненавистно. — Как ты попал сюда? — Любовь меня на крыльях ночи К тебе, мой ангел, принесла… Я некромаг, ты — цель: все знают, Что к цели мы идем всегда! Теперь я твой избранник, о, Джульетта… Какое-то время дочь Капулетти старательно изображала недотрогу — а потом позволила сжать себя в чувственных объятиях. На уютном балкончике дома Капулетти несчастные влюбленные самозабвенно целовались — и настолько достоверно и увлеченно, что Настурция вежливо поинтересовалась у Пуппера, играют ли они вообще. «Не играют», — прозвучал мрачный ответ, и тетя Гурия с куда большим интересом уставилась в бинокль. В глубине души эта ехидная и злая женщина всегда мечтала о большой и чистой любви. Ее коллекция женских эротических романов была самой крупной в их городе… Теперь сцена была оформлена в виде церкви — и Ромео отчаянно уламывал брата Лоренца поженить его с Джульеттой. Лоренцо старательно отнекивался, говорил, что его убьет Розалина, если узнает — но затем некромаг сунул ему целый мешочек зеленых мозолей и погрозил некромагической искрой. Приняв взятку, Лоренцо сообщил, что, пожалуй, не такая уж и плохая идея — поженить влюбленных из враждующих домов и, тем самым, принести в Верону мир и порядок (может, и Эскал в таком случае проспонсирует установку в церковь новых витражей). Получив согласие священника, Ромео отправил невесте купидончика (десять кило шоколада, чтобы согласился участвовать), и, дождавшись ее, тут же обвенчался… Супруги поцеловались и разошлись до ночи. Сегодня «радовать» родителей свадьбой не хотелось: такой срач поднимут, что ни то что потр*хаться — поцеловаться не дадут. А Валялкин, меж тем, «зажигал» зрителей самым правдивым на свете исполнением арии Тибальта. Он страдал от кровосмесительной страсти к собственной сестре — а кроме того, взгляды, которыми обменивались на балу Джульетта и некроскотина, не остались для него незамеченными… — Ублюдок некромажий… Тебе сейчас я вмажу! Тебя сейчас я сглажу! Мой приговор — Сдохнешь, как вор Тех душ, что в могилу ты сам уложил!!! Пробил час… Пробил час!!! Пробил час! Про-о-обил ча-а-ас! ** Ворвавшись в комнату сестры, Тибальт упорно тыкал в Джульетту цветком многоглазки, а та уворачивалась и орала, что у нее аллергия на цветочную пыльцу. Когда он отчаялся образумить дуру-сестрицу, то помчался искать Ромео, но нарвался на его друга. Тоже сойдет, — сообщил Тибальт и устроил с ним дуэль. Меркуцио умирал так проникновенно-страдающе, что публика искренне рыдала и требовала заключить Тибальта в Дубодам. «Хрен я в Дубодам во второй раз полезу», — думал исполнитель роли Тибальта, наблюдая, как Ромео утешает друга и пытается исцелить его раны. Увы, темные маги отлично умеют убивать — но не лечить… — Чума возьми семейства оба ваши! Я из-за вас стал кормом для червей… Игрушкой некромажьей сделай… Не так обидно будет! Вновь повеселюсь! Меркуцио умер. Ромео с Тибальтом устроили плановый замес — а потом, разозлившись, некромаг выдал в сторону соперника такую волну синего пламени, что она скрыла всю сцену. Когда пелена некромагического огня спала, Тибальт уже старательно изображал труп рядом с трупом Меркуцио… Выругавшись, Ромео пробормотал, что в этот раз связями папы не отделаешься — жертва занимает слишком значительное положение в обществе, и поспешил смыться. Убийство убийствами, его ждала первая брачная ночь — и он не планировал ее пропускать. — Я не… — Пойдешь!!! — рявкнула Гробыня, — Рыжова!!! — На Тане одета эта развратная ночная сорочка, — ехидно сказала девочка, — и она занимает свое место на кровати… И играет роль. Отработанным движением Ромео стащил рубашку, и теперь сверкал перед публикой своим идеальным торсом с широкими плечами. А с учетом того, что для большего эффекта его заставили натереться маслицем, картина открывалась весьма… привлекательная. Склепова, наблюдающая все через трансляцию на личном экране, кусала губы: изображая предвкушение близости с возлюбленной, некромаг перестарался как минимум в четыре раза. От некромага исходила такая аура темного и величественного разврата, что наиболее слабонервные зрительницы либо падали в обморок, либо пили литровыми бутылями настойку валерьяны. Он откровенно ЖРАЛ взглядом свою сценическую жену. Черт, да ни хрена он не играет, — внезапно поняла Гробыня. Что ж, скандал — это неплохо. Это интересно. Джульетта же ожидала его на постели в полупрозрачной ночной сорочке, мало что прикрывающей: все прелести скрывала лишь правильно подобранная поза. Ромео ШЕСТВОВАЛ к супруге — медленно, торжественно, растягивая важность момента. Когда он навис над ней, Джульетта взглянула в ответ с такой бесконечной любовью, что трибуны вновь заахали — а потом актеры отыграли многократно отрепетированное… Его руки на ее талии, поцелуй в шею, нога на спине… Сцена уже должна была двинуться, вот только этого, отчего-то, не происходило. Бейбарсов послал «режиссеру» телепатический сигнал с вопросом: «Что за х***?», и получил в ответ панический вопль «механизм заклинило»… Таня отреагировала на новые сведения тихим вздохом. К восторгу ничего не подозревающей публики (подобного ни в одной из постановок не было), актерский дуэт начал импровизировать… — Увози их! — орала Склепова, — еще немного, и им там реально тр*хаться придется!!! — Не могу, сцену заклинило! — вопил отвечавший за смену декораций Шурасик и пытался все починить… — Механизм работает исправно и больше не ломается, — в очередной раз за вечер на помощь пришла милая девочка Вика. — Вовремя… — телеведущая уже отчаянно вспоминала, как креститься: слева направо, справа налево, и сколькими пальцами. Когда ложе въехало за кулисы, ноги Тани обнимали некромага за талию, а тот целовал ее в шею. Сверху сорочка была благополучно спущена. — Все, голубки! Свободны! Свободны, кому говорю!!! Бейбарсов, НЕ ЗДЕСЬ!!! ГРОТТЕРША! А, черт с вами… У вас три минуты, потом надо менять декорации. Все равно антракт… Клоппик с чувством объявил об окончании первого акта. _________ * - переделка монолога Эскала из «Чумы на оба ваши дома» Г.Горина ** - ария Тибальта «Пробил час», мюзикл «Ромео и Джульетта»