Инициация

Я оторвалась от книги и прислушалась. В поместье стояла гробовая тишина. Погода сегодня была отвратительная, темные тучи сурово нависали над городом, но ни одной капли пока не пролилось на сухую мостовую. Воздух был сухим и холодным. Зато дул ужасный ветер, возможно из-за него дождя пока не было. Ветер бил в окна. До этого, подходя к окну, я видела, как срываются шляпы с юных дам, как сильно наклоняются деревья. По характерному звуку легко можно было понять, что ветер силен. Старые окна в нашем поместье не выдерживали. Изредка в коридоре с треском распахивалось окно, тогда как служанки бежали скорей закрыть его. Крики, беготня, страх. А я была наказана. Ветер, подобно зверю, рвался в наше поместье, стремясь снести все на своем пути... Эти гулкие завывания, лёгкие сквозняки и мимолётные победы ветра, когда ему удавалось резко распахнуть старое окно в коридоре... Из-за такой погоды в голову лезли плохие мысли, а вчерашняя встреча с Гробовщиком и его слова нагоняли лёгкое сомнение... Все ли в порядке? Строчки начали расползаться, буквы путаться. Я устало отложила книгу и потерла глаза. После часто поморгала, расслабляя их. Все же читаю я с самого утра, хотя обеда ещё не было, примерно через полчаса меня должны позвать. Есть совсем не хотелось. Через несколько секунд я вновь взяла книгу.... Сосредоточиться мне не дал резкий громкий звук распахнувшегося окна. Я вздрогнула от неожиданности и прислушалась. Тишина. Слышался стук оконной рамы, которая то закрывалась, то резко открывалась вновь. Но никто из служанок не спешил... Помедлив, я отложила книгу и встала. Расправив свое чуть пышное белое платье, я надела туфли на небольшом каблуке и подошла к двери. По дороге быстро глянула на себя в зеркало... Мои волосы были распущены, но несколько локонов около ушей взяты в низкие хвосты. Тишина. Я осторожно надавила на ручку двери, боясь, что вот-вот случиться что-то плохое... Я вышла в коридор. Все было как всегда, лишь распахнутое окно впускало холодные порывы ветра. Лёгкие прозрачные шторы колыхались на ветру. В коридоре не было слышно ни звука. Как будто поместье погрузилось в сон... Я быстрым шагом подошла к распахнутому окну, ёжась от холода, захлопнула его. Но почему не пришли служанки? Почему сейчас стоит такая тишина, если на первом этаже должна быть подготовка к обеду? Тут я услышала голос Анны из соседней комнаты. Они с Джанет жили вместе. Видимо, сестры тоже что-то заподозрили... На душе стало чуть легче от того, что я не одна. Но нельзя идти к сестрам прямо сейчас. Во-первых, мое наказание не закончилось, сестры не будут разговаривать со мной. Во-вторых, у меня не было никакого желания контактировать с ними. Я убедилась в том, что с ними все хорошо, осталось понять, что со служанками, проверить Скарлетт... Я бросилась к лестнице для слуг. Она вела как раз к комнатам служанок, тем более была быстрей и с сестрами не придется встречаться... Перескакивая через одну ступень, пройдя половину лестницы, я услышала, что сестры вышли из комнат. Что ж, увидимся на первом этаже. Туфли мягкие и лёгкие, подобно танцевальным балеткам, позволяли мне почти бесшумно передвигаться. По дороге я не встретила никого, это меня насторожило. Оглядываясь, я шла по коридору. Сердце стучало быстрее, чем обычно, в голове роились различные мысли, зачастую о чем-то плохом. Я понимала, что многое накручиваю себе сама, но осознание этого не помогало. Гробовая тишина давила на сознание. Ветер за окном создавал иллюзию присутствия, в каждом темном проходе и угле я видела кого-то... Но упрямо шла вперёд. Однако, случилось непоправимое. До моих ушей донёсся звук выстрела. Дыхание сбилось, страх поглотил все чувства. С трудом заставила себя не поддаться панике, я развернулась и пошла в другой коридор, ведущий к комнате матери. Пересилив себя, я не перешла на бег, так как была опасность наткнуться и не заметить стрелявшего. Примерной аристократке нельзя бегать по поместью... Мамина комната была на первом этаже. Она большая и роскошная, по сравнению с моей. В детстве я не часто тут бывала, а если и заходила, то случайно... Но именно случайность раскрыла мне страшную тайну семьи Сеймур. Я ворвалась в комнату к маме. И замерла на пороге. Как я давно тут не была... Это все тот же ковёр, начисто вымытый, будто новый. Это все та же двуспальная кровать, на которой раньше также спал мой отец... Те же дорогие огромные шкафы, одно зеркало в полный рост, небольшой столик. Поменялись лишь некоторые цвета, которые теперь четко указывали, что здесь живёт женщина. Комната была идеально чиста, не было ни малейшего изъяна, нарушающего стиль. На секунду мне показалось, что есть сходство. Эта комната походит на те новые и чистые комнаты в продающихся домах! Ощущение пустоты, будто здесь никто не живёт. Я встряхнула головой, отгоняя странные мысли. Невольно вырвался грустный вздох — мама очень изменилась после смерти отца... Она стала закрытой, более серьезной, уже не было тех редких минут доброты, как в детстве. Мать погружалась в себя, и это не играло хорошей роли. Мне было печально наблюдать, как мама отдаляется. Я сделала аккуратный шаг, словно боясь нарушать неприкосновенность комнаты... Но после вспомнила о главной причине и перешла на быстрый шаг. Я пересекла комнату, подойдя к одному шкафу. Это был огромный дорогой шкаф с пышными платьями для выхода в свет. Я аккуратно распахнула дверцы и полезла внутрь. Именно там скрывается тайный проход, который обнаружила я в детстве, прячась в шкафу от мамы. Я отчётливо помню страх, нежелание быть раскрытой. Тогда ещё я случайно чуть не столкнулась с матерью, гуляя по поместью, что одной делать было запрещено. Первой попавшейся дверью была мамина комната, где в шкафу я укрывалась, в ожидании подходящего момента для возвращения в комнату. Нельзя было, чтобы мама меня заметила.... Я с трудом нащупала маленькую ручку, как от двери. Нажала. Ничего не поменялось, лишь руками я почувствовала пустоту. Открыт тайный проход. Время спускаться... Там, внизу — длинная кругообразная лестница, ведущая прямо в секретное место... Так или иначе мама должна быть внизу, раз ее нет в комнате. Перешагивая через одну ступень я спешно спускалась. В груди разгорался огонек страха. Плохое предчувствие не отпускало... Звук капель. Я вошла в просторную тайную комнату. Здесь все осталось, как прежде. Те же стеллажи с запретными книгами, при взгляде на которые пробивает дрожь, те же два больших стола с бумагами и... Много чем. Я отвернулась, горько хмыкнув. Там было что-то человеческое... Что-то в банках и в спирту. Есть один стеллаж, не вызывающий у меня плохих эмоций, стеллаж с какими-то закрытыми банками без подписи. И занято в нем лишь две полки... Это место являлось моим кошмаром, после того, как я о нем узнала. Сейчас же меня лишь слегка передёргивает. Прилежная аристократка должна уметь держать лицо... В любой ситуации. Помещение было большим и кругообразным. Но низкий потолок убивал иллюзию простора. Старинная кладка кирпича, трещины в потолке и стенах, периодические звуки капель говорили о том, насколько это помещение старое... И опасное. Мама часто тут бывает. Я начала осматриваться. Тут взгляд упал на красное пятно за большим столом... Предчувствуя недоброе, я кинулась туда. И замерла. Я слышала, как громко бьётся сердце, дыхание стало порывистее, руки сжались в кулаки. Моя мама... Натали лежала на полу, раскинув руки в стороны. Ее глаза закатились, рот замер в безмолвном крике. На ней было то самое чёрное платье... Моя мама... Была убита. Сознание дало трещину. Я дернулась и глухо упала на колени. Кровь пропитала платье, но мне было всё равно. — М-мама... Я прикусила ноготь большого пальца. Раздались первые всхлипы. От меня? — М-мама! Она мертва. Она была мертва. Я порывисто выдохнула. Слезы сами собой полились из глаз. Ноготь треснул. — Мама!! Крик. Крик боли и ярости. Слезы текли вниз, смешиваясь с кровью матери. Я судорожно начала размазывать их по лицу, но стало лишь хуже. Я кричала и плакала, плакала и кричала... Кулак сам сам собой ударился об пол. Брызги крови запачкали руку и лицо. Все равно. Другая рука была в волосах... Трещины, трещины... Я вспоминала моменты совместные с семьёй, как мама была счастлива. Она была доброй, несмотря на то, что не очень любила меня. Я вспоминала прогулки, разговоры... Радостные крики сестер, улыбки родителей. Как отец ласково обнимал меня, а я говорила, что мама снова меня наругала. Я помню редкие похвалы Натали, настолько редкие, что они остались у меня в памяти. Я помню ее грусть после смерти отца... Ее тихий плач в комнате. Тогда она впервые обняла меня, сказав, что Отец всегда был добр ко мне. Во многом, возможно, моя мама была не права, но она остаётся моей матерью. Ее поглощала грусть, пустота разливалась в душе, но она нашла неправильное занятие для отвлечения, неправильный путь... Это и сгубило ее.... Такой боли я не испытывала со времён смерти отца. Ноющая боль, что-то давит на грудь... Дышать ужасно тяжело, громкие всхлипы превратились в тихие рыдания. Сфокусировать зрение не удается, по созданию бьёт, что я больше никогда не увижу ее, это конец, мамы больше нет, этого человека нет, живого человека нет!! — Ма... Ма... Я схватила себя за волосы и запрокинула голову назад. Несколько раз с трудом глубоко вздохнула. Я рукавом платья вытерла лицо и руки. После поднялась, шатаясь, на ноги. Разбитое сознание.... Холодное безразличие и ноющая боль в груди. Кто-то осквернил честь семьи Сеймур. Без матери мы с сестрами никто. Этот кто-то всё ещё в поместье. *** Я шла по темному коридору. В голове была лишь одна мысль, которая руководила моими действиями. Вокруг никого не было, слуги так и не появились. Мое платье, белое когда-то, пропиталось кровью. Лицо и руки были в кровавых разводах. С кончиков волос периодически слетали капли красной жидкости. Голоса... Чуть знакомые, за углом! Я ускорилась, сжимая в руке пистолет. Его я нашла в одном столе в тайной комнате. Я чуть знала, как им пользоваться, право, мой учитель фехтования один раз счёл нужным показать мне это. Внутри было пусто и глухо. Я лишь хотела отомстить, исполнить свой долг перед матерью. Я быстро осознала, чем мне грозит ее смерть. Девушка не может жить одна! Не может! Мне страшно думать, что станет с сестрами... Ведь я знала. Я сохраняла эту гнусную тайну. Должен быть суд... Я бездумно шла вперёд. Я слышала крики сестер... Убийца поймал и их. Но эти голоса... Они знакомые, я помню их... Я вышла из-за угла. Свет коридора на миг ослепил меня, но я успела увидеть картину в коридоре. Себастьян. Мой ночной кошмар в последние дни... Он стоял, крепко держа за руки сестер. Анна плакала, что-то кричала, Джанет молчала. Перед ними стоял Сиэль Фантомхайв. Он холодно возвышался над моими сёстрами, смотря на них с неприязнью. Рука поднялась. Я выстрелила. Время замедлилось. Я осознавала, что делаю, но будто была не здесь. Пустота накрыла с головой, я подчинялась порыву отомстить. Себастьян оборачивается, его глаза расширяются. Я стреляю ещё, ещё и ещё. Пока не кончаются патроны. Пока пистолет не выпадает из рук. От третьего лица я вижу, как как-то нереально быстро Себастьян оказался перед Сиэлем, в которого летели пули, как из его живота брызнула кровь, но он не дрогнул, держа руки перед собой, будто удерживая силу пуль. Я вижу, как Джанет срывается и мчится прочь, а Анна рухнула на колени, смотря на меня глазами ужаса. Сиэль делает шаг назад. Я вижу его лицо, скинувшее маску, обнажившее истинные чувства. Он не ожидал. Медленно, неимоверно медленно оборачиваюсь, бегу прочь. Не чувствую ног, сердце гулко бьётся в груди, начал накатывать страх за то, что я только что сотворила... Мыслей нет, лишь инстинкт, что нужно бежать. Слышу крик Сиэля Фантомхайва... Я бегу, бегу на второй этаж, подсознательно, в надежде на то, что сумею спастись в своей комнате. Я падаю, зацепившись за угол платьем. Кровавое белое платье подставило меня... Пол стремительно приближается, я закрываю глаза, выставив руки вперёд. Но довольно мягко останавливаюсь. Чувствую руку на талии, медленно открываю глаза и поворачиваю голову. Себастьян. Его ледяные глаза пронзают насквозь, какая-то неестественно белая кожа в тускло освещённом коридоре выглядит пугающе. Губы изогнуты в холодной усмешке. Меня резко поднимают и ставят на ноги. — К-как? Т-так быстро.... — с широко раскрытыми глазами только произношу я. — Леди непристойно так себя вести. Вы должны ответить за свои действия. — четко и быстро произносит Себастьян. Я дергаюсь в сторону, но дворецкий держит крепко... Слишком крепко. С силой отталкиваю Себастьяна вновь. Безрезультатно. — Позвольте вашу ручку, мисс. Себастьян холодно улыбается и берет меня за запястье. Я слегка дергаюсь, ощущение будто меня заковали в холодный металл. Это конец. Я не смогу сбежать от Себастьяна... Я в платье, в туфлях, от пережитого до сих пор бьёт дрожь, а ноги сами подкашиваются. В носу вновь защипало, глаза стали чуть влажными. Мне захотелось заплакать. Вновь, как там, в тайной комнате... Это конец. Далее суд, моя вина, позор, лишение чести... Я как наяву видела презрение, страх и злобу на лицах людей в обществе... За что мне все это? Может, я и правда проклята?.. Последними силами сдерживая безэмоциональное выражение лица, я на секунду прикрыла глаза... "— Гробовщик... Что мне делать?" — глухо, как сквозь стену услышала я свой испуганный голос. "— Время покажет. Сейчас ты не можешь сделать ничего. Но я могу дать один совет... В нужный момент раскрой свой истинный цвет. " "...раскрой свой истинный цвет." Эхо пронеслось в сознании. Я мгновенно распахнула глаза. Мне нужно...показать Себастьяну свои настоящие глаза. То, что я всю жизнь скрывала от общества. То, что я ненавижу. То, что сейчас имеет обычный темно-коричневый оттенок. Но как бы я не хотела... Гробовщик мне помогал, всегда помогал. Возможно, это единственный шанс на спасение? Странно, даже при таких условиях я продолжаю верить. — П-прошу... Подождите... — голос хриплый донельзя, но в глазах моих — стойкость принятого решения. Себастьян обернулся, вопросительно глядя на меня. Мы только начали идти к лестнице... Я чуть опустила голову. Второй, свободной рукой потянулась к глазу, сняла линзу и, быстро осмотрев ее, подняла глаза. Взгляд остановился на его глазах... Меня будто чуть ударило током. Его глаза медленно расширились... Жжение... Тут мои глаза сильно зажгло, навернулись слезы. Но я завороженно продолжала смотреть в глаза Себастьяна. Через короткий миг его глаза посветлели... Неведомый свет пронзил радужку, теперь я видела, что его темные глаза будто приобрели красный оттенок... Его хватка ослабла. Я почувствовала, как ледяные пальцы отнимаются от запястья, расслабляясь. Больше ждать не было сил и смысла... С трудом разорвав зрительный контакт, я закрыла глаза, которые всё ещё жгло, и вырвалась. Я вновь бежала, но теперь внутри творилось что-то странное... Я боялась, что Себастьян меня догонит. Безумно боялась, из-за этого пару раз чуть не падала вновь, но продолжала бежать. Щеки стали мокрыми от слез... Я не понимала его реакции... И я не могла сейчас разобраться в этой ситуации... Глаза до сих пор жгло, но не так сильно. Неизвестность пугает. Я не знала, с помощью каких сил я бегу, я ничего не знала. Я лишь летела по коридору, уже слыша в далеке звонкий мальчишеский голос Сиэля. Я влетела в комнату, закрыв двери. Мгновенно подскочила к столу и, достав ключ, заперлась. К моему ужасу, начался откат. Силы оставили меня, я сползла по стенке вниз, бездумно сжимая ткань платья в руках... Сейчас не время, нет... Только бы собраться... Времени не было. Нужно срочно уходить! Стиснув зубы, я тяжело вздохнула и поднялась. Покачиваясь, я взяла нож, который обычно носила с собой на вылазки в город, завела его за спину. Резкое движение, и вот шнуровка разорвана. Мгновенно скидываю белое платье в крови, под ним ещё несколько юбок и сорочка. Позор, какой позор... Но выхода нет, как и времени. Быстро кидаю нож в сумку, подлетаю к столу, сколько-то денег решаю взять с собой... В ящике беру родовой браслет, раздумываю секунду над фотографией семьи, но не решаюсь. Слышу шаги в коридоре. И вновь прошибает холодный пот, руки мелко трясутся от пережитого. Не думая, хватаю сумочку и подлетаю к окну. С трудом распахиваю — порывы ветра чуть не кидают меня обратно. Встаю нах окном в полный рост. Отталкиваюсь от опоры... Миг. Со второго этажа, с немаленькой высоты лечу вниз. В животе — чувство, возникающее во время неожиданного падения. Холодный пот, зажмуренные глаза. А если я умру? Отчаяние руководило мной.