Жертва спасения

Завтра Соник может умереть, поэтому сегодня он будет наслаждаться жизнью в той мере, что ему доступна. Его счастье — это скорость, чили-доги и улыбки близких. Его свобода — это весь мир, сомнительные выборы, бесконечные подколки и народ, не нуждающийся в спасении. Его героизм — это удивительно-стерильная маска спасителя, бесконечные улыбки, бравада и глупые обещания, вселяющие надежду. Его глубочайший страх — это нечто настолько абстрактное, что и выразить нельзя, словно он был раздавлен войной и осколками вдавлен в самое нутро. Его мир — это бойня на цветочном поле, которую он пытается остановить, но только сильнее вязнет. Соник ищет уверенность и храбрость в друзьях, чьи взгляды неотвратимо направлены в его затылок, полные надежды на будущее. Он не может подвести их, ведь любит слишком сильно. Для них герой отвергает свои страхи, боль и неуверенность, крича изо всех сил, что победит даже ценой своей жизни. Спустя годы отвергать самого себя становится все проще и проще. По ночам улыбка не сходит с лица, пока в груди душа иссыхает, изживает сама себя, не имея возможности показать себя в истинном виде. Это разрушительно, но терпимо. Еще немного он протянет. В своей жизни Соник без устали ищет любовь и взаимность, искренне расстраиваясь, не получая ее. И его любовь никогда не ограничивалась тем, что он без сомнений выставляет напоказ. Несмотря на распространенное мнение, он относится серьезно к тем, кого выбирает, ведь, обычно, они способны понять его хоть немного. Способны заметить: в нем есть что-то еще, что Соник и сам иногда забывает. Девушки, с которыми он вступал в длительные отношения, зачастую так или иначе пострадали, но были вынуждены перешагнуть через это и двигаться дальше. Стать сильными в мире сильных. Живущие под весом чужих ожиданий и представлений, за мастерски высеченными масками. Но, даже являясь такими сами, они не способны заметить его собственные сценарные реплики и фразы, становясь частью его аудитории, а не коллегами-актерами, разговаривающими после пьесы в гримерке с сигаретой во рту. Соник знает Салли всю жизнь, еще с тех времен, когда война жила только в книгах по истории, а дети могли просто положиться во всем на взрослых. И, вроде бы, уж она-то должна знать, какой он на самом деле, да только разрываясь на части на месте лидера сопротивления, Салли проглядела момент, когда настоящие улыбки и оптимизм превратились в рабочую схему для чужого успокоения. Соник сказал ей, что со всем справится, и она поверила, позволяя части груза забот свалиться с плеч. Он любил ее, и всегда будет любить, но Салли никогда не поймет его желаний и его свободы. Соник хочет стать беспомощным, бессильным и лишенным всяких ожиданий, не чтобы иметь причину избегать войны, а просто, чтобы хоть один мобианец в минуту опасности не прятался за его спину, а защитил и позволил цепляться за свою жизнь, как и всем. Хотя бы однажды. Без ожидания, что вот-вот он переведет дух и кинется в бой. Нет. Но в моменты сражений Соник сквозь стиснутые зубы поднимается на ноющие ноги, сплевывая кровь и игнорируя очевидно сломанные ребра, вновь бросаясь к врагу в лобовую, пока его соратники воплощают в жизнь план, который поставит точку в сегодняшней борьбе. Ему нужно только продержаться пару минут, нанести решающий удар, а после постараться добраться до лазарета не потеряв сознание, чтобы не давать друзьям повода для беспокойства. Соник взял в привычку не позволять окружающим в полной мере осознать тяжесть происходящего. Несмотря на давление и кажущийся тупик, Соник не из тех, кто легко сдается. Да, он желает быть свободным, быть немного больше, чем самим собой, притвориться кем-то другим, но ради этого он не откажется от тех, кого поклялся защищать. Он и не из тех, кто разрушит чужую спасительную иллюзию, толкающую вперед. Соник не повесит себя на тех, кто уже висит на нем, ведь тогда они все упадут и уже не поднимутся. Возможно, когда все закончится, он расскажет о пустоте внутри Тейлзу, Салли, Эми и остальным Борцам за Свободу, но сегодня с ним все в порядке. Завтра Соник может умереть, поэтому сегодня он будет бежать через зеленые поля и тихие деревушки, уплетать чили-доги и шутить напропалую, пока все не начнут закатывать от раздражения глаза. Но даже тогда он желает большего, желает идти на поле боя без сожалений, но еще так много не сделано. Соник хотел написать пару песен, но он только-только освоился с гитарой, к которой едва прикасался в череде миссий. Он не знает, сможет ли заняться этим после войны, будет ли у нее конец, и доживет ли до него сам. Неизвестность ныне мучает всех повсеместно, но Соник только вздыхает и грустно улыбается. В любом случае, он не знает, сможет ли жить без войны. Соник любит искренне и сильно, с горечью принимая отказы, но не в силах отказаться от чувств, дабы облегчить боль. Он желает быть любимым так же, как любит сам, не держась обеими руками и таща за собой, а смотря на них издалека, не чувствуя ревности. Соник желает быть свободным в способе любить, когда он не может быть свободен в собственной жизни. Он искренне счастлив, что время от времени может позволить себе воплотить все те маленькие мечты, что обычно прячутся за легкомыслием и простотой. Ему нравится переплетать свои пальцы с чужими, нравится в моменты близости оставлять на лице лишь выражение горя. Нравится быть ведомым и бездействовать после дней, когда от его решений и действий зависят чужие жизни, и брать верх тогда, когда от строгого следования плану зависит исход битвы. Соник всегда будет любить Салли, но это публично, без пошлостей, что-то наивное и светлое в грязном раздираемом мире. Правда в том, что любовь бывает грязной и скрытной. И, хотя героям не положено иметь секреты, нечто подобное он предпочтет хранить в тайне. Наклз легко злится, обычно быстро выходит из себя, стоит только заикнуться про Мастер Изумруд или его гордость хранителя, но он удивительный друг и соратник. Разумеется, у него есть девушка, которую он, однако, видит довольно редко из-за своего оседлого образа жизни и ее совместной работы с Хаотиксами. Они строили эти отношения параллельно, поэтому странным образом заимели общую солидарность на счет девчонок, нуждающихся в крайней обходительности. Черт возьми, несмотря на свое соперничество, было лишь вопросом времени, когда они станут любовниками. Эта любовь не нуждается в словах, поэтому, когда они позволяют себе слабину, не говорят. В этом совершенно нет нужды. У Наклза удивительно сильные руки и широкая грудь, и это удивительно, насколько легко чувствовать себя защищенным в чужих объятиях. Соник ощущает себя маленьким, слабым и беспомощным, и ему действительно нужна помощь, чтобы освободиться. Иногда он позволяет себе плакать и быть утешенным, словно дама в беде. И это такое облегчение, что Соник может с искренней и скромной улыбкой целовать его на прощание, чувствуя чуждый румянец смущения. Конечно, вся магия рассеется, как только Наклз решит шлепнуть его по заднице, что выльется в пошлую потасовку, но все же… Довольно романтично. В этих отношениях есть странное молчаливое взаимопонимание. Они смотрели друг на друга так долго, что практически начали читать мысли. Их отношение к любви и подобным вещам довольно схоже, не вызывая смущения или страха раскрытия. Все идет правильно, просто не каждый сможет это понять. Джули Су и Салли не смогут. Зато Руж, застукав их однажды, была странным образом взволнована. Соник никогда не понимал эту женщину, даже не знаком с ней должным образом, но прекрасно знает, что та, как и он сам, частая гостья на острове Ангелов. Конечно, после того раза они изредка проводили время вместе, опираясь на плечи Наклза и делясь историями из жизни. Приятно иногда позволить кому-то поддерживать его вес. В другие времена Соник ищет Шедоу, или же наоборот. Их столкновения на миссиях безобидны только в половине случаев, в другой половине Шедоу может, при худшем раскладе, попытаться убить его. Поведение этого парня крайне сложно предугадывать, но читать его мотивы все еще возможно. Тот и сам по большей части не ведает, как лучше поступать, следуя чужому желанию, не зная, к каким средствам правильнее обратиться. Желание спасти этот мир, забывая о его корнях, довольно сильно роднит. Шедоу не болтлив и имеет эмоциональный запор двадцать четыре на семь. Это не мешает Сонику изливать собственную душу, пока не получит взаимности. В этой любви нет места приторной нежности, она странно медленная и откровенная, словно оба пытаются впиться друг другу в сердца, когтями залезть под кожу и оставить там след принадлежности. Они много говорят о прошлом и тех, кого не смогли спасти. Соник держит чужую руку, слушая о Марии, Джеральде, ученых с АРКа, Омеге и агентах G.U.N. с пустым выражением лица. Взамен его ладонь крепко сжимают при упоминании Чака, Берни, Джулиаса, Кота и других потерянных и роботизированных соратниках. Эти встречи не всегда такие мрачные, как кажется. После подобного становится легче двигаться дальше, толкать друг друга вперед и следить, чтобы другой не отставал. Становится легче отпускать напряженные дни и полностью отдавать себя страсти, борясь за контроль, как в любой из их гонок. Сонику нравится взаимное чувство похоти, отражающееся в глазах, выраженное укусами и царапинами, и странное эгоистичное утешение, что, даже не смотря в зеркало, он может видеть свою суть. В этом слишком много нарциссизма. Когда Соник встречает Блейз, то находит еще одно свое отражение, не искаженное, как Шедоу, а полностью идентичное. Возможно, они — это одно и то же в разных измерениях. Ее мир не такой жестокий и отчаянный, но и к ним просочилась гниль, которую Соник отчаянно старается держать под контролем. Блейз не обвиняет, что он не способен быть везде и всюду. В ее обязанности также входит защита своего народа, и у нее есть силы, чтобы справиться с этим. Их жизни похожи, как и их души, только вот он был поврежден намного сильнее. Их любовь похожа на тропы по разные стороны дороги, которую оба не решаются перейти, просто смотря и разговаривая. Они не уверены, должны ли подходить ближе, прикасаться друг к другу или позволять себе вслух говорить о героизме и его сопутствующей лжи. Блейз почти ничего не знает о его жизни, это взаимно, но это не мешает Сонику предугадывать ее слова и действия. Она на это понимающе улыбается, и величественный взгляд превращается в хитрый кошачий, направленный на интересную игрушку. Они могли бы стать ближе, когда разберутся со всеми несправедливостями мира. Соник боится полагаться на нее, зная о висящих на шее жизнях из собственного опыта. Это не значит, что он не находит утешение и гордость в восхищении и жажде спасения. Ха, он мог бы незаметно для всех развить комплекс Мессии на пару с комплексом жертвы. Кроме того, у Блейз уже есть весьма нуждающийся Сильвер, который ищет в ней ту же отдушину, что и Соник в Наклзе. Признаться, это выглядит довольно мило со стороны, когда кто-то вроде видавшего ад путешественника во времени превращается в ластящееся животное. Однако, он довольно ревнив. Чужие прикосновения задерживаются в памяти, оставляя на коже призрачные отметины. Соник сжимает одеяло, чувствуя себя выигравшим в лотерею или поехавшим, еще не решил. В нем нет стыда за содеянное, нет гордости или вины от любви, которую Салли бы обозвала изменой. Эйфория бьет в голову, душа ноет слегка меньше после обработки чужим теплом, а страх перед возможной смертью отступает еще немного глубже, впиваясь в нутро, скрытый, но отзывающийся болью. Боже, сегодня Соник может умереть в борьбе за Мобиус, сдавшись напору Эггмана, но вчера он прожил свободно. Было бы прекрасно увидеть завтра.