feeling blue

"Вкус ночи" олицетворял своего хозяина целиком и полностью: скрыт от посторонних глаз, без мягких углов и ярких деталей, преобладание синих, белых, черных и серых цветов, которые сопутствуют всю его жизнь. Сдержанно, элегантно и таинственно. Сам владелец заведения сидел в глубине зала. На вид ему было лет тридцать пять, багровые глаза и молочная кожа, без намеков на какие-то изъяны. Строго уложенные волосы и небрежная щетина делали его образ более живым, что могло отличить от фарфоровой куклы. Безупречный фрак сидел на нем так, будто слился с ним в одно целое. Опять же, акцент делают одни и те же цвета - синий, белый, черный, серый. Мужчина внимательно слушал девушку, которая всем своим видом показывала вселенскую печаль и горечь бренного мира. Слишком фальшиво. Слишком пошло. Она была как черное пятно на белом полотне. - Благодарю, Моника, за предоставленную информацию, но мне нужно обдумать, - Вуд в привычном жесте запустил пальцы в идеально уложенные гелем волосы, - А теперь ступай, тебе следует отдохнуть. - Князь, но как же убий... - Ты не расслышала? Я сказал ступай. - Простите. Всего доброго. - безусловно, в алых глазах вампирши проскользнуло недовольство, но и сказать что-то против она не может. Резко развернувшись на каблуках, Моника стремительно зашагала из вип зоны к выходу. Для Итана Вуда это убийство было совсем незапланированным и стало очередной головной болью. Напирающие князья со Старого Света, особенно Анхель Мора и Говард, делали его положение более шатким, чем было до этого. В обществе вампиров могли произойти подвижки, но он не был бы князем, если бы не знал, как выйти из ситуации сухим. Итан был от природы хитрым и смышленым, что помогало ему выжить даже в трудные и мрачные годы его жизни. Итан не выбирал где, как и в какой семье родиться. К сожалению, он не был знатного происхождения, не имел твердую землю под ногой, что уже делало его ниже по статусу. Его великое счастье в том, что во время очередных кровопролитных войн в Европе ему подвернулась смерть, а позже и воскрешение. Старый вампир, делая себе знатный обед в побоищах, просто подарил билет в новую жизнь для мужчины. Он вытащил себя из нищеты, приобрел благополучие и авторитет. Его досуг, в виде кровавых оргий для утоления голода и развлечения или вечных заседаний в библиотеках, исследуя древние манускрипты, не мог длиться вечно. Нужно было двигаться дальше, отодвигая мешающие факторы. Его тянуло к господству в Новом Свете. Все это мучало вампира когда он оставался один. Весь этот поток мыслей заставлял его мозг кипеть, взрываться, будто вулкан. Хорошо, что вампиры не телепаты и не лезут в головы друг друга, однако он предпочитал размышлять в уединении. Решив для себя, что на сегодня полномочий хватит, князь приказал отвезти его домой и чем скорее, тем лучше. Огромное стеклянное здание выглядело хрупко, будто одна трещинка и оно развалится, но это была лишь несуразная иллюзия. Для Вуда это была крепость. Апартаменты были просторны, но просты: в них нет лишних деталей, глазу было нечему зацепиться. Чересчур идеально. Лишь панорамные окна придавали романтический настрой. И все одно и тоже: синий, белый, черный, серый. Итан Вуд автоматически прошел к окну, исследуя раз за разом сумеречный город. Каждый раз он наблюдает и каждый раз находит что-то новое, неизученное. Алкоголь мужчину не брал, поэтому он лишь довольствовался пакетами с кровью, которые доставили из донорного центра как только он приехал. Но ради приличия он всегда переливал в бокалы из-под вина. В кармане брюк зазвенел телефон и вампир, отвлекаясь от раздумий, с неприкрытым раздражением смотрит на экран. Эдгар. Как всегда хочет услышать похвалу, что уже становится тошно. Для князя он был очередной пешкой для выполнения своего плана. Он не зря продумал все наперед насчет этой Рожденной Луной. Обвести вокруг пальца всех окружающих, отводя от себя все подозрения было его главной задачей. Сбросив вызов, вампир кинул смартфон на рядом стоящий диван, устремляя свой взгляд в мрачное небо. Он верит. Он ждет подходящего момента. И всё-таки для Итана Вуда сумерки самое лучшее время, чтобы скрыть то, что нельзя скрыть при свете. Не зря его окружает синее, белое, черное, серое.