Преимущество твоего вида

Солнце пыталось спрятать свои яркие тёплые лучи за верхушками деревьев. Девушка последние пять минут стояла неподвижно, смежив веки и подставив лицо свету. Ей было приятно нежиться в ярком предзакатном свете даже несмотря на то, что она не могла открыть глаза и твёрдо противостоять оку небесного светила. Сегодня солнце впервые за несколько знойных дней заставило природу окраситься в дымчато-оранжевый цвет. Лёгкая апатичность и радость от окончания рабочего дня придавали этому незаметному для чужих глаз противостоянию юной особы и солнца поистине стоический характер. Каждый застыл друг перед другом в многозначительном безмолвии. Казалось, будто каждый ждал от своего немого собеседника чего-то важного. И, возможно, девушка бы выиграла эту игру в гляделки с окончательным заходом солнца. Но всю сосредоточенность нарушил весёлый, хоть и уставший, мужской голос. Девушка будто оттаяла. Она повернула голову в ту сторону, откуда этот голос доносился. Её губ коснулась насмешливая улыбка, а глаза наполнились той теплотой, с которой она всегда смотрела на своего родного старшего брата. Сорвавшись с места с необычайной проворностью, она побежала по прибрежному речному песку. – Дануна! Чего ты там застряла? Иди сюда! Пора домой. Брат уже целую минуту звал свою сестру. Он видел, как во время работы она отдалилась от их изначального местоположения на приличное расстояние. Тем не менее, он постоянно был на чеку и следил за младшим членом своей семьи. И вот теперь, когда рабочий день подошёл к концу, юноша, наконец, дал команду своему семейству собираться домой. Помимо него работой руководил отец. Этот высокий, статный мужчина был крепок и здоров на вид, даже несмотря на то, что ему уже пошёл пятый десяток, а виски были припорошены лёгкой сединой. За долгие годы работы речной и морской ветра иссушили его загорелое лицо. Но та же улыбка, что минуту назад освещала лик его дочери, сейчас осторожно касалась волевых черт лица мужчины. – Отличный улов сегодня, – весело подытожил рабочий день отец. – Какой день, такой и улов, – сын недолго оставался серьёзным. Разделив общую радость проделанного дела, он улыбнулся в ответ. В тот момент Дануна уже успела прибежать к родным, и от бега на её щеках появился лёгкий румянец. – Мы уже собираемся? – чуть запыхавшись, спросила она, поочерёдно глядя на обоих мужчин. – Да. На сегодня работы достаточно. Да и солнце уже село. Все трое одновременно посмотрели на верхушки деревьев, которые уже успели надёжно упрятать солнечный свет. До следующего утра. – Хороший сегодня день, – довольно произнесла Дануна. – Вот и я о том же, – поддакнул ей брат. В распоряжении семьи были почти все принадлежности для рыбной ловли. А также небольшая, но прочная деревянная лодка, на которой отец и сын плавали удить ту рыбу, которая была слишком велика для прибрежного лова. Дануна же оставалась на берегу и ждала своих родных. Рыбацкое дело стало профессией не только отца, но и его детей, которые с малолетства обучались этому мастерству. А так как данное занятие было профессией, то, соответственно, лишь одно оно обеспечивало и кормило всю семью. Сейчас отец привязывал лодку к причалу, у которого уже качалось несколько чужих похожих лодок. Остальные рыбаки деревни также заканчивали ловлю и отправлялись по домам. – Сестрица, посмотри, сколько рыбы для тебя мы наловили сегодня. – Я уже вижу, – в голосе Дануны прозвучал легкий оттенок грусти. – Чувствуешь весь объем работы, который тебе нужно будет выполнить? – усмехнувшись, спросил брат. Обреченно опустив голову, девушка ничего не ответила. – Я помогу тебе. Это и правда будет слишком много, даже для тебя, - мягко сказал отец. Глаза дочери в тот же миг засияли благодарностью. – Ботан, ты уже вырос. Перестань злорадствовать над младшим поколением, – упрекнул он сына. – Пошли уже, – нетерпеливо проворчал Ботан. Взяв аккуратно сложенную рыболовную сеть и удочки в одну руку, а корзину с крупной рыбой в другую, он зашагал прочь от берега по направлению к деревне. Поравнявшись по дороге со знакомым рыболовом, Ботан завёл с ним беседу. Переглянувшись, дочь с отцом последовали за ним. У каждого в руке было по той же корзине с рыбой, что нёс Ботан. – Что ты делала там, вдали? – спросил отец. – Я не специально отдалилась. Подумала, что в той стороне смогу поймать хоть немного мелочёвки напоследок. А потом заметила какое-то движение на стене. Мне показалось, что кто-то стоит на границе нашей деревни, – немного тревожно произнесла Дануна. – На стене? Вряд ли кто-то мог забраться на такую высоту. В любом случае, чунины не дремлют. Они охраняют стену. Нарушителям не пройти незамеченными. Неважно с какими намерениями они пришли: добрыми или злыми. – Надеюсь, ты прав, – девушку не до конца успокоил отцовский честный ответ. Она готова была поклясться, что видела человека на верху огромной стены, которая одновременно очерчивала границы и надёжно защищала Коноху. – Но, знаешь… Если другие не верят тебе, это ещё не значит, что ты сама не должна в это верить. – Я не совсем понимаю… – Ты не должна зависеть от моего мнения. Но всё же будь поосторожнее с мыслями. Они материальны и могут разрушать… Несмотря на то, что его дочери было уже семнадцать лет, отец взирал на неё сверху вниз. Он усмехнулся, подумав, что она никогда не станет выше его или Ботана, так и останется низенькой. Как и в её раннем детстве, он понимал, что никогда не сможет отделаться от мысли, что его уже взрослая дочь навсегда останется для него маленькой Дануной. Лицо девушки оставалось задумчивым. Отец подумал, что она до боли напоминает ему его жену. – Но знаешь, – продолжил отец и почувствовал на себе взгляд ясных бирюзовых глаз дочери. Глядя вперёд, отец улыбнулся. – Они так же способны созидать. Дануна, повернув голову, ещё несколько мгновений смотрела на него. Затем всё так же задумчиво отвернулась и продолжила идти вслед за отцом. Деревня принимала уставших жителей в свои объятья. Спустившиеся сумерки знаменовали пробуждение ночной жизни. Свет ртутных ламп всё сильнее заливал широкие и узкие улочки Конохи. Вывески, неприметные днём, осветились яркими красками ночью, зазывая посетителей. Из разнообразных кафе доносился аромат готовых яств и смех отдыхающих. Ботан, замедлив шаг, поравнялся с родными, до этого пребывающими в молчании. – Не грустим, не грустим, народ! Чего молчите? Дануна, не унывай. Хочешь, я тоже тебе помогу с рыбой разобраться? – широко улыбнувшись, брат одарил сестру многообещающим взглядом. – Сменил гнев на милость, братец? – подозрительно глянула на него Дануна. – Типа того, – всё так же весело отвечал Ботан. – Вот и отлично. Раз вы теперь вдвоём готовы разобраться с рыбой, я пойду с друзьями пропущу тост-другой за вас. За то, что вы у меня такие отличные помощники, за большой улов, – с такой же лучезарной улыбкой, как и у его сына, сказал отец. – Эй! Так не честно! – весь пыл Ботана сразу улетучился. Разговор двух мужчин развеселил Дануну, и она мягко засмеялась. – Опять придёшь под утро? – ворчливо упрекнул Ботан своего отца. – Эй, я разве когда-нибудь был нетрезв, когда приходил под утро? Тем более, завтра можно устроить выходной. Нашего улова ещё на пару дней хватит. – Да ты частенько любишь выпить! – Но заметь, я никогда не пьянею. – Тогда какой толк в выпивке? – Вот будет тебе столько же, сколько и мне сейчас, сын, ты меня поймёшь, – мечтательно вздохнул отец. – Пф, – Ботана не устроило это объяснение. Вообще объяснения отца редко устраивали детей, но, надо отдать должное детям, они никогда не сомневались в его проницательности и уме. – Вот мы и пришли, – сказал отец, открыв дверь. Семейство жило в рыбацком квартале – так уж сложилось, что основное население этих плотно прилегающих друг к другу домишек составляли рыбаки. Семья Дануны занимала далеко не последнее место в рыбацкой иерархии. Они всегда могли похвастаться богатым уловом. Как бы странно это ни звучало, но рыболовство в Конохе было весьма прибыльным делом. Рыба предпочитала водиться именно в районе этого немаленького поселения. Остальная часть реки от истока до устья была весьма бедна живностью. Собственная страна была мало заинтересована закупкой такого рода продуктов, в отличие от страны Ветра, которая предпочитала импортировать именно коноховскую рыбу. Такой торг оказывал хоть и незначительное, но всё же положительное влияние на казну деревни, которую помимо рыболовов регулярно пополняла многочисленная армия шиноби. Оставив корзинки у входа, все трое разбрелись по разным углам дома. Дануна, оказавшись в своей комнате, сняла дневную рабочую одежду, чтобы надеть домашний халат. Потом поняла, что ей ещё предстоит чистить рыбу, и с досадным воплем влезла в рабочую одежду снова. Когда с переодеванием было покончено, она прошла на кухню, где её брат уже возился с продуктами из холодильника. – Я приготовлю поесть. Займись рыбой пока, – с искусностью профессионального повара, Ботан колдовал над плитой, столом и самой едой. – Ты такой молодец, Ботан. В будущем твоей жёнушке очень повезёт. А пока я рада, что везёт именно мне, – добродушно улыбнулась Дануна, подмигнув брату. – Жёнушке? Ха! – Ботан был крайне рассмешён этой, казалось бы, естественной фразой. Дануне это показалось весьма странным. – Чего смешного? – она удивлённо вздёрнула бровь, взяла маленькую пачку сока со стола и посмотрела на братца. – Да так. Ничего, – продолжая загадочно улыбаться, ответил Ботан. Пожав плечами, Дануна села на стул и, смотря, как её брат уже закидывал на сковороду различные овощи, стала потягивать сок через соломинку. – Вы уже готовы приступить к работе? – отец, уже переодетый, только не для дома, а для похода на улицу, возник на кухне. – Да. Сейчас начнём. Только неплохо бы было сначала поужинать. – Поужинайте и приступайте. А я пойду. – Я провожу, – сказала Дануна. Ботан всё так же сосредоточенно продолжил колдовать над будущим ужином. Встав у порога, отец надевал ботинки. Дануна прислонилась к косяку двери и сложила руки на груди. – Не беспокойтесь за меня. И не задерживайтесь долго. Ложитесь спать, как управитесь. Думаю, в четыре руки дело пойдёт гораздо быстрее. – Оно бы пошло ещё быстрее, будь у нас шесть рук, – укоризненно буркнула Дануна. Замечание дочери заставило отца усмехнуться. Но он промолчал. – Ботан никуда не пойдёт сегодня? – спросила Дануна. – Вроде не должен. Он бы сказал, если бы собрался. – Да… Возможно… Прихватив с собой ветровку, отец повернулся к выходу. Уже закрывая дверь, он обернулся, остановленный словами Дануны. – Отец… - она предпочитала называть его именно так. Вместо простого и более приятного на слух «папа». – Выпей и за неё тоже. Молча взглянув на дочь, мужчина вошёл обратно в дом и своими ладонями обнял её плечи. – Я всегда пью за неё, – ответил отец, взглянув своими серыми глазами в её бирюзовые. – Молись за неё. Оставив дочь стоять на пороге, он вышел в прохладу вечера. Нахлынувшие было чувства и воспоминания в душе девушки быстро уступили место реальности, которая требовала выполнения обязанностей. Дануна перетащила корзинки с рыбой на кухню, подготавливая рабочее место. – Поешь сначала, – брат поставил перед сестрой тарелку с едой. Аромат пробудил спящий в девушке аппетит, и она приступила к трапезе. – М-м! Супер-вкусно! Ты просто мастер, - жуя, пробормотала Дануна. – Спасибо за ужин. – Стараюсь, – без тени стеснения ответил её брат. Он любил лестные высказывания в свой адрес. – Отец ушёл? – Да. Просил не ждать. Ты пойдёшь сегодня куда-нибудь? – Кто знает… – загадочная улыбка тронула губы Ботана. – Ты скрываешь что-то. – Абсолютно ничего, – подняв руки в примирительном жесте, ответил Ботан. – Я всегда честен и откровенен с тобой. – Врёшь, – прищурила глаза Дануна. Разговор утонул в размеренном пережёвывании пищи. Когда с ужином было покончено, брат и сестра принялись разделывать и обрабатывать рыбу на продажу. Отец был прав, и ребята управились с работой за достаточно короткий промежуток времени. – Мы молодцы, – сообщил Ботан, глядя на проделанную работу. – Да. Спасибо тебе. Без тебя я бы ещё долго справлялась, – искренне улыбнулась Дануна. – Иди спи. Я приберусь. И сполоснись сходи, от тебя рыбой тащит. – В следующий раз нам нужно рыбу разделывать на заднем дворе. – Отличная идея. Только это тебе придётся разделывать. С меня хватило на всю жизнь. – Ах ты… Дануна ушла принимать душ, а после отправилась прямиком к себе в комнату, оставив вонючую одежду в корзинке с грязным бельём. Пытаясь передвигаться неслышно и аккуратно, она разобрала постель и надела пижаму. Уже ложась на футон, Дануна задержалась взглядом на фотографии, стоявшей в тёмном углу комнаты на низенькой полке. Подле фотографии стояла курильница для благовоний. Женщина, изображённая на фотографии, приветливо улыбалась Дануне. В темноте не было видно, но она знала, что сходство их глаз было просто поразительным. – Доброй ночи, – прошептала Дануна, глядя на фотографию. – Я молюсь за тебя, мама.