Чужак

Первый вдох был мучительным. Элементарное действие, которое он не мог позволить себе последние двадцать лет, отозвалось чудовищной болью в груди. Энакин закашлялся, пытаясь игнорировать новые вспышки боли, выдохнул, приложив больше усилий, чем когда-либо приходилось, а потом вдруг стало легче. Порыв ледяного ветра бросился ему в лицо, словно желая привести в чувство, обжег щеки снопом крошечных льдинок. Он вздохнул ещё раз и с удивлением понял, что ему холодно. Боль и холод, вроде бы, были привычными. Настолько, что первое время он не обратил внимания на детали. Например, скоро пришло понимание того, что кожу, давно не знавшую контакта с внешним миром, нещадно осыпает колючий снег. А вой в ушах — снежная буря, вроде той, что случилась перед их атакой на Хоте. Как его сюда занесло? Зрение, не подкорректированное отчего-то визорами, не особо помогло разобраться — все вокруг было смазанным и чёрно-белым, как в гиперпространстве. Но свое присутствие там он ещё смог бы объяснить. Смотреть было больно, тем более, что в незащищённые глаза то и дело лезли снежинки. Но вскоре рассеянное внимание таки зацепилось за детали. Деревья. Черные столбы вокруг определенно были деревьями — слишком хаотично для архитектурных сооружений и слишком одинаковы для скал. Вот только на Хоте ничего не росло. И, определенно, с его прошлого визита сюда прошло не так много времени, чтобы природные условия кардинально изменились. Впереди что-то зашевелилось. Он устало моргнул, стряхивая с ресниц — ресниц?! — снег и льдинки. Принять бой с чем бы то ни было он сейчас не в состоянии, как не паршиво это признавать. А на помощь не стоит и рассчитывать — единственный человек в Галактике, не желающий ему смерти, вряд ли сейчас окажется здесь. Сына он бы почувствовал. Энакин приоткрыл глаза и тут же распахнул их как можно шире. Из белой мглы, обрамленной величественными стволами, к нему медленно шагал… он сам? Черный плащ развевался на ветру как победное знамя, отчего темная фигура, словно отлитая из дюрастали смотрелась в этом царстве света ещё более неуместной и чуждой. Человек, кажется, крикнул ему что-то, и, не дождавшись ответа, двинулся вперёд. Рука в черной перчатке потянулась к поясу, отыскивая рукоятку меча, а затем странное видение поплыло и растаяло в чёрно-белом круговороте гиперпрыжка.

***

Следующее пробуждение было поначалу куда более приятным и не таким сумбурным, так что удалось обратить внимание на сразу несколько странных вещей. Во-первых, холод хоть полностью и не ушел, но отступил. По крайней мере, снег не лупил в лицо, а невесть откуда взявшимся конечностям не грозило более обморожение. Вместо этого непослушные пальцы нащупали жёсткую звериную шерсть и тяжёлое, даже душное одеяло, а под спиной ощущалось что-то очень жесткое. Через раздвинутые ставни в окно лился болезненно-белый зимний свет, от которого захотелось сильнее запахнуться во внезапную теплоту. Во-вторых, помимо осязания на него разом навалился целый ворох давно забытых ощущений, так что на какое-то время он безразборчиво и жадно хватался за новые и новые подмеченные детали. Где-то неподалеку пекли хлеб. Обветренные губы неприятно саднило. Он попытался облизнуть их, но язык с трудом ворочался в пересохшей глотке. В лицо лезли отросшие волосы, на ресницах от неприятного снежного света уже скопились слезинки. А при первом же привычно глубоком вдохе он внезапно зашелся тяжёлым надрывным кашлем, отдающим колющей болью в груди и горле. Но было и кое-что ещё. Не было, если выразиться точнее. Сила ушла. Попросту исчезла, оставив напоминанием о себе лишь звенящую пустоту где-то под сердцем и странное чувство отрешённости. Ему, да и кому-либо ещё, никогда не приходилось сталкиваться с подобным, но почему-то он сразу понял. Ее просто…нет. Совсем. Пожалуй, это и была та причина, по которой он не заметил приближающиеся голоса из коридора. С его боевым, военным и жизненным опытом — непростительная ошибка. Впрочем, его посетители агрессивно настроены не были — немногим позже он узнал, что наткнулся на редкое в этом месте исключение — и первые минуты знакомства, можно сказать, прошли на ура. А вот дальше появились проблемы.

***

— Ну, что тут скажешь? Дело оставляет желать лучшего. Джон кивнул сам себе и чуть сильнее сжал руку на плече их странного гостя. Тот вздрогнул, но взглянул на него с неким подобием скупой благодарности и опустил дрожащие руки на колени. Прикосновения его явно нервировали и причиняли дискомфорт, а любое движение руками было ему словно непривычным. Оттого осмотр стал для незнакомца настоящим испытанием, хотя следил за действия мейстра Эймона он с большим интересом. Кашель уже уменьшился, силы восстанавливались, но оставлять спасённого человека без присмотра Сноу пока не решался. Тем более, тот мало того, что не знал языка, очевидно, вообще совершенно не представлял в каком месте ему посчастливилось оказаться. Выждав немного, старик снова на ощупь нашел чужую ладонь и осторожно начал изучать кисть и суставы. Джон ощутил, как чужак снова напрягся. Что же с ним стряслось? — Запястья не повреждены, но ему явно очень давно не приходилось работать руками, — вынес вердикт мейстр. — Сюда он дошел сам или с вашей помощью? — Сам, — уверенно протараторил Сэм. — Но под конец его начало вести в стороны. Он попробовал ободряюще улыбнуться незнакомцу, но того это, кажется, лишь сильнее обеспокоило — и без того чуть нахмуренные брови ещё сильнее сдвинулись к переносице. — Найдите ему занятие. Упражнения для разработки рук и бытовые нагрузки — большего и не надо. Он владеет оружием? — Мы пока не знаем, — вздохнул Джон, — проверим его, как только появится возможность. — Затягивать не стоит. Безделья у нас не потерпят, сами понимаете. Сэм, проводи его до комнаты, а ты — останься на пару слов. Тарли кивнул и торопливо засеменил за южанином, который, поняв, что осмотр окончен, поспешил покинуть помещение. Джон невольно проводил взглядом идеально прямую спину, закрытую развевающимся плащом и не в первый раз подметил, что держится этот человек истинно по-рыцарски. И что на пути у него отчего-то не хотелось появляться. — Что вы думаете об этом, мейстр? Старик опустился на скамейку и поднял на Джона свои белесые невидящие глаза. — Он мёрзнет? — неожиданно поинтересовался старейший из Таргариенов. — Разумеется. — Что за странные вопросы? Тут мёрзли всё. Даже родившиеся на Севере не могли бы сказать, что на Стене им комфортно. — Ты говорил, что нашел его в лесу без какой-либо теплой одежды? — Да, на снегу и без сознания. Удивительно, что он насмерть не замёрз, а отделался тяжёлым бронхитом. — Удивительно, — согласился мейстр. — Скорее даже странно. — Думаете, ему не стоит доверять? — Джон опустился напротив, выжидательно глядя на, возможно, старейшего человека в Вестеросе. — Шпион бы так действовать не стал. Парень кивнул: — Да и на одичалого он, мягко говоря, не похож, а больше нами никто не интересуется. — На сбежавшего он похож. — Простите? — На сбежавшего из заключения, — охотно пояснил мейстр. — Возможно, его когда-то привезли из-за моря в качестве экзотической диковинки и держали взаперти несколько лет. Языка не знает и к холоду не привык — о редких игрушках обычно заботятся. А как появилась возможность — вырвался, не понимая, куда его занесло. — У нас же рабство запрещено. — И тем не менее, порой случаются неприятные инциденты, — мягко напомнил старик. Джон неловко пожал плечами. — Смотрите за ним хорошенько. Ситуация странная, брат наш и без того напряжён. А этот ваш новый знакомый, кажется, не робкого десятка.