Шрам на двоих

Лютик поморщился, почувствовав внезапную боль на бедре. Он знал, что это чужое ему ранение. Это ранение родственной души. Лютик всю свою жизнь посвятил изучению соулмейтов, а потому и знал, что признаки проявляются у каждого по-разному: у кого-то легко и приятно, трудно, но приятно, однако у других либо легко, но неприятно, либо трудно и неприятно одновременно. У Лютика же, к несчастью, самое последнее. У него и у его соулмейта будут проявляться шрамы друг-друга. А это означало, что страдать будет только бард, ибо его соулмейт, видимо, часто встревает в неприятности. Лютик вздохнул и приоткрыл бедро. На нём красовалась красная линия пореза, довольно болезненной и неприятной. Теплая кровь потекла по ноге, пока Лютик не нашёл аптечку. — О Господи, мой соулмейт самоубийца, что ли? — пробормотал бард, потирая бедро тряпкой. Лютику был примерно год, когда у него впервые выступила рана соулмейта. Причём довольно серьезная для годовалого ребенка: на животе. Тот закричал на весь дом, оповещая бегущих к нему на встречу родителей, что ему больно. Иногда Лютик, в детстве, слышал, как мама ворчала, говоря, что «соулмейт нашего сына — откровенный убийца». «Возможно, она права» — думал иногда он. Сейчас Лютик усмехнулся своим воспоминаниям. Затем его голову пронзила дикая, невыносимая боль и он погрузился во тьму… Аптечка упала на пол, вывалив все содержимое, вместе со своим хозяином. *** Геральт поморщился, когда ведьма зарядила ему прямо по виску какой-то дрянью, но всё же смог воткнуть ей свой меч прямо в сердце. Она испарилась, как ветер, и странный туман, который висел над деревней, сразу испарился, оставляя после себя легкий неприятный запах. Ведьмак пощупал голову и снова поморщился: да, голову определенно надо полечить, потому что зуд был раздражительным для Геральта. Неожиданно он пошатнулся и чуть не врезался в дерево. Внутри головы что-то словно отключилось и провалилось в сон. Геральт моргнул и через секунду зашипел: это не что-то, а кто-то. Его соулмейт от боли просто вырубился. Надо же, даже у ведьмаков есть свои соулмейты. «Ну и кто же этот бедняга, изуродованный до полусмерти?» — подумал было Геральт, идя по тропинке к деревне. — «Ну, буду молиться, что что-то бессмертное и не ощущает боли». Зря он молился. *** Спустя пять лет этого события, оба повзрослели. Лютик стал более разговорчивым, жизнерадостным и певучим. Последнее раздражало иногда. А Геральт же никак не изменился, только глаза его янтарно-желтые чуть потемнели. Так бывает: со временем, у ведьмаков глаза станут и вовсе чёрными, но это будет лишь тогда, когда Геральту исполнится тысяча лет. А ему всего лишь 107. По прихоти ехидной Судьбы, они встретились в одном из местных пабов. Лютик разговаривал с хозяином паба, когда прозвенел колокольчик и дверь отворилась, явя всем гостям паба Ведьмака. Лютик тогда был занят разговором, но хозяин вдруг отвернулся и весело произнёс: — Милсдарь Ведьмак, какая честь. Лютик обернулся: и вправду, Ведьмак. Его совиные глаза прошлись по лицу Лютика и остановились на хозяине таверны. Стало ясно, что его здесь ничего не интересует, кроме пива. — Две кружки пива, — бесцеремонно сказал Геральт из Ривии. — Хорошо, сэр. Милсдарь Лютик, вам…? — Да, тоже, — кивнул бард, улыбнувшись. Хозяин отошёл, а Лютик замолчал, не осмеливаясь начать разговор с Ведьмаком, хотя это было с его стороны странно: он был больно разговорчивым. Да и Геральту не хотелось разговаривать с бардом, пока не заметил у него шрам на пол лица. — Что это? — услышал бард. Тот повернул к нему голову, моргнув. Да, Ведьмак смотрел прямо на него, внимательно изучая. Лютик почувствовал себя неуютно. — Вы про что… А, про шрам? — Лютик коснулся его. — А, он… Как назло, подошел хозяин таверны и поинтересовался: — Милсдарь Юлиан, откуда у вас столько шрамов на шее и лице? Все в деревне знают, что вы и мухи не обидите, а тут такие шрамы… — Видимо, мой соулмейт тот ещё драчун, — вздохнул Лютик. — Этот появился лет тридцать назад. Вы еще не видели моего тела. — Жаль вас, сэр, — сочувственно кивнул хозяин. Лютик поджал губы: — Не надо, я привык. — И как долго вы привыкали, милсдарь Юлиан? — поинтересовался хозяин. — Всю жизнь, говорил же, — коротко отозвался Лютик, поглаживая лютню. И вдруг криво усмехнулся. — Думаю, что он считает, будто у него нет соулмейта. — Почему же вы так считаете? — спросил хозяин паба, заинтересованный. Да и Геральт с чего-то не отводил от него взгляда. Лютик зевнул: — Да то, что я выбрал самую безопасную профессию, чтобы не повредить моему соулмейту. Будет очень интересно узнать, что это какой-то мужик. — Ну, раз у вас столько шрамов, то наверняка, — захохотал хозяин таверны. — Пожалуй, пойду посплю. Всего доброго, — кивнул Лютик на прощанье всем. Геральт не сводил с него взгляда, поражённый одной мыслью. «Не он ли мой соулмейт?»