Теория происхождения Дарвина обусловлена комплексом следующих положений: Любой вид живых организмов включает в себя огромнейший спектр. Так же, у любого живого организма есть способность быстро увеличивать популяцию. Естественный отбор представляет собой процесс выживания и преимущественного размножения приспособленных представителей популяции. Естественный отбор, по словам Дарвина, точно так же постоянно фиксирует любые изменения, сохраняет хорошие и отбрасывает плохие, как это делает селекционер, изучающий множество особей и отбирающий и размножающий лучше из них.
Это конечно полный пиздец, другого объяснения быть не может — я третий час бьюсь об парту, пытаясь хоть что-то вбить в голову, но пока выходит только хуже. Тэён, откровенно говоря, уже ржёт надо мной позади меня, на что я могу лишь показать до усрачки неприличный жест, устало стукаясь лбом об твердый переплет энциклопедии. Голова трещит так, будто бы её размазали по стенке самым жестоким способом, так ещё живот с утра урчит, кушать просит. Одно радует — три пачки чипсов и две бутылки пива в верхнем шкафчике у вытяжки с розеткой, которые явно меня заждались со вчерашнего вечера. Подвожу руку с часами ближе к лицу, ибо линзы не надевались, а очки треснули и теперь валяются в кармашке рюкзака под задом. Не лучшее решение, но кого это волнует? Жмурюсь и снова подвожу кисть ближе — ещё ровно три минуты и катись к чёрту, наконец свобода. Ко мне подсаживается Тэён с самой довольной рожей из всех ждущих звонок. — Ну что, калека, — начинает он, расплываясь в противной ухмылке, закидывая руку мне на плечо. — Опять зубрёжка или всё-таки придёшь ко мне сегодня в восемь, а? — Мы друзья, конечно, поэтому я имею право послать тебя нахуй, Тэ. — отвечаю я без тени на улыбку, недовольно скидывая его руку со своего плеча. — Позови Тэиля, Джонни, да того же Юно. Чё ты ко мне приебался то? — У Юно дифференцированный зачет по физике, ты же знаешь. — хмыкает и вздыхает. — Его отвлекать нельзя, а Джонни нашёл тусовку получше меня. Кстати, угадай кто? — А-а… — протягиваю, прячась в ладонях под испытывающий взгляд профессора, а потом прокручиваю в голове последнюю неделю общения с Тэёном. — Тот самый, как его… Тен, что ли? — Ага, именно! Ходят вместе чуть ли не под ручку, тусуются вместе, как две крысы — на каждом углу они. Даже тошно уже… — парень кривится в лице, а я посмеиваюсь. — Ну что только не сделает любовь с людьми. — Ты чё… — я вижу как он тушуется, выпрямляется и взбудоражено качает головой. Ой блять… — Я просто пошутил, не парься. — А… Ну хорошо. В конце концов, Тэён возвращается на своё место и начинает собираться, ну как собираться, — бросать принадлежности в большой карман рюкзака тоже неплохо, если он, конечно, не отдаёт грохотом на всю аудиторию, однако пока происходит только это. Я еле сдерживаюсь, чтобы не пустить смешок. Звонок звенит как раз во время: я подхватываю уже закинутые учебники в сумку и напоследок кидаю «до завтра» Тэёну, который, наверняка останется ждать Юно, — и направляюсь из аудитории чуть ли не самым первым. Спускаюсь два последних этажа и оказываюсь на улице. Расслабленно выдыхаю и накидываю капюшон на голову. Да, погода не супер. — Эй, Донхёк… — слышится из-за спины, как только я выхожу за пределы университета. Поворачиваюсь и натыкаюсь на сконфуженного Сычёна — китаец с журфага. Я удивленно уставился на него. — Не мог ли бы мы встретиться сегодня вечером? Нужно поговорить. — Э… — чешу затылок. — У меня были планы на сегодня… — Это правда серьезно. Так что? Сегодня в семь. В кафешке рядом с универом, а? — Я еще пару раз вздыхаю, прежде чем положительно кивнуть. Вот тебе и приехали. — Окей. Ладно. — Тогда увидимся! — Сычён расплывается в улыбке, как малолетка и убегает в противоположном направлении. Не то, чтобы я не любил общаться, знакомиться, нет. С Сычёном мы знакомы уже вот полгода, неплохо сдружились, когда находились в паре по спаренному заданию геометрии, в которой я, кстати, полный ноль. Просто… мне мое время кажется очень ценным, да и тратить его совсем не хочется на кого-то ещё. Узнав Тэён о моём согласии, то наверняка обиделся бы. Но пока он зависает у своего мозгомыша, я пешком, как можно скорее, пытаюсь добраться до своей остановки и словить автобус. Деньги лишними не будут, я это давно усвоил, когда закупился многочисленными лотерейными билетиками с целью заработать миллион. Миллиона, как видно, нет, — есть только несколько помятых купюр и проездной. Дождь льёт, как из ведра, плюс темнеет, а автобуса всё еще нет. Тогда я чертыхаюсь и решаю остановить неподалеку стоявшее такси. — Уже занято, пацан, — мужчина пожимает плечами и закуривает. Блять… Смотрю на время — начало пятого часа, а до квартиры ещё три квартала. Пытаюсь разглядеть дорожные знаки, но ничего. Тогда приходится достать и надеть поломанные очки, и рвануть с места. И зачем, говорится, я согласился на эту глупую встречу именно сегодня? Всё раздражает; стараюсь не пыхтеть, когда, наконец-то, просовываю ключ в замочную скважину и пулей залетаю в квартиру. Весь промокший, злой до чёртиков и зверски голодный. Первым делом иду умываться, принимаю душ и переодеваюсь в чистую одежду, позже — наваливаюсь на диван в руках с пачкой чипсов и пультом от телевизора. Листаю пятый-шестой канал, хочется швырнуть от раздражения что-нибудь, но успокаиваюсь, когда натыкаюсь на новости. И не замечаю, как проваливаюсь в сон.***
С тяжелым стуком за окном я вздрагиваю, параллельно вскакивая с постели: вздыхаю, когда понимаю, что всего навсего дождь, но спать уже не тянет. Голова всё так же болит, а поясница заныла от неудобной ранее позы. Привстаю на локти, чуть разминая шею и тянусь к смартфону. Блять! Блять! Блять! Я опаздываю, очень, блять, опаздываю! Приходится чуть ли не бегом натянуть более менее нормальные брюки и свитер, захватить зонт с верхней полки; причесать взлохмаченные во все стороны светлые волосы, напялить кеды и накинуть на плечи ветровку. И да, не забыть жвачку. Через пятнадцать минут захожу в кафе. К слову, никого, считай и персонала, я не увидел. Ранее заполненное кафе теперь же пустует, даже музыка затихла со звоном колокольчика входной двери. Пришлось пересилить себя, вздохнуть поглубже, да уверить, что всё это — окей. Но, кажется, это была огромная ошибка — усесться, как ни в чем не бывало, за барную стойку, закинуть руки на стол и упереться об них щеками, в ожидании персонала. Через пять минут ожидания я напрягся. — Донхёк? — до боли знакомый голос раздался позади. Пришлось неохотно развернуться с затёкшей шеей. — Тэён?! — Вот теперь я вскочил со стула на ноги, чуть ли не опрокидывая его на пол. — Ты чё здесь забыл? У тебя вечеринка, а? — Я не знаю, — Тэён пробормотал тихо, угрюмо сажаясь за первый столик напротив барной стойки. — Подошёл какой-то парень, я без понятия. Он сказал это срочно. Пришлось завернуть гулянку. Не нравится мне всё это, от слова совсем не нравится. Я, блять, чувствую какой-то подвох, ведь у меня даже номера этого уебка нет, чтобы позвонить и спросить что происходит, сука. И вид Тэёна мне не нравится, потому веду бровью и подсаживаюсь к нему рядом, подхватив под руку стул. — На тебя не похоже. — Совсем не похоже. Это блять не Тэён, а какой-то запуганный идиот напротив. — Наверное, — усмехается. — Они сказали, что здесь будет Юно. А. Теперь ясно. Хороший ход с их стороны — заманить Тэёна не составит никакого труда, если вы знаете его больное место. А они знают, судя по всему. — И что нам теперь делать? Не торчать же всё своё время, тем более мне всё это не нравится, хер его знает, во что мы ввязываемся. — Тэён качает головой, пока тереблю край его толстовки, поднимаясь со стула. Огрызаюсь, потому что не встаёт. — Блять, Тэён! Ты понимаешь, что это не смешно уже? — Я и не смеюсь, просто… — Как я вижу, вы уже собрались? Не стоит прилагать больших усилий, чтобы распознать китайский акцент. Параллельно, я и Тэён оборачиваемся, натыкаясь на того самого Сычёна у меня за спиной. — Это был он! — Тэён подрывается на ноги, тыкая пальцем в фигурирующий силуэт у двери, ведущей на кухню, а там — на склад. — Стой, блять, кому говорю! В следующую секунду, Сычён разворачивается и скрывается за стенами кухни. Вот же больной ублюдок! Стоит нам только переглянуться — тут же срываемся на торопливый шаг, распахивая двери кухни. Сычён же, встал у другой двери, ведущей на склад. Чёртовый лабиринт, блять. — Нам нужна помощь. — Сычён выглядит невозмутимо, в отличие от нас, что становится не по себе. Хочется ударить себя по лбу, за то что послушался этого шараёба и не остался дома. — «Нам»? Нет, я представлял, что это будет, ну допустим, официантка с несильным ожогом, ну или повару стало плохо и Сычён решил помочь. Это хотя бы объясняет, почему кафе пустое. Но я СОВСЕМ не ожидал увидеть в следующий момент парня, как тушку тела, лежачего без сознания на большом железобетоне. А рядом скопившиеся вокруг него парни; кто-то тоже ранен, а кто-то просто стоит и ждёт. Пятерых я узнал: Доён, Джонни, Накомото Юта, Тэен и, наконец, тот самый лежебока — Ли Минхён, парень, блять, мечты. — Пиздец… — сглатываю и замечаю колотую рану на груди, сгустки крови и ещё пару ссадин, подходя ближе. — Ну, хоть, не на левой… Уже радует… Тэён тоже подходит ближе, на место ранее стоявшего у изголовья Минхёна — Накомото, который отступил и отошёл в сторону к Сычёну. Какая романтика, я сейчас сдохну, сука. Тэёна потряхивает, руки дрожат, а глаза вот-вот выпадут самым не лучшим образом. У меня состояние такое же, если не хуже. Я крови не боюсь, нет. Всё таки второй курс лечфака, но тут её пиздец как много. Уж лучше теория Дарвина, чем это всё. Увольте. — Мы… мы всего-то студенты, мы не можем. — Тэён машет головой, а я киваю, осматривая глаза «пациента». Охуенная жизнь, если бы он еще глаза не закатывал. — Мы пестики-тычинки учим, не в наших силах… Ему нужен врач… — Мы не можем позволить себе врача. — Вот это голос, жуть просто. Накомото пугающий до чёртиков. — Мы отдадим все сбережения, могу даже обналичить… — Нет, дело не в этом. — Сычён тут же смягчает обороты, глазами стреляя в японца, и он тут же затыкается. — Понимаете, сейчас не лучшее время обсуждать больницу и врачей, мы попусту теряем время и его кровь, — он кивает в сторону Минхёна. — Нужно торопиться, пока его окончательно не прикончило. Позже, мы всё объясним. Я, конечно, не претендовал на пост суки, будучи в халате и колпачке на башке, но тут я просто хочу уйти поскорее домой и больше не видеть эту картину перед собой. Слишком опасно и рискованно, я согласен с Тэёном, я хочу уйти, хочу под одеяло. — Не так быстро, мальчики. — Вот же блять… И какого черта именно сейчас? — Юно? — Тэён чуть ли не пищит октавой ниже, сталкиваясь лицом к лицу с Джехёном, неожиданно появившегося в дверях. С ним ещё трое: Лукас, Хендери, и Чону. Просто прекрасно… — Тэён, пожалуйста. — Я готов провалиться сквозь землю от стыда за друга, которого всего обняли, а у него уже глаза щенячьи. Хлопаю себя по лицу ладонью, привлекая внимание Хендери. Мутный тип, мутнее Юты. Если японец выглядит, как здоровенный бык с глазами психопата, то Хендери — это и есть психопат, шизофреник, и ещё куча всего. Кое-как отвожу от него взгляд, свыкаясь со своим положением. — Хорошо, — сдаюсь и тяжело вздыхаю… — Дайте аптечку, бинты, спирт, ради Бога блять, хоть что-нибудь, если не хотите потерять этого мозгомыша! — Хендери протягивает два пакета медикаментов и я без слов хватаюсь за него, аккуратно правда, а то вдруг чего… Вспоминай, Донхёк, вспоминай. — Тэён, ты помнишь чего? — отрицательный кивок. Чего и следовало ожидать. — Не, ну… — Ладно. Перетащите его на кухню, там тумба больше будет и светло. — Первым ретируется к обезвоженному телу Лукас — он подхватывает Минхёна, словно тот весит ничего. Меня это даже удивляет, хотя выглядит Лукас сильным. Сильнее меня, точнее. А Минхён, как новорождённый в два килограмма веса. — Тэён достань спирт и вату, а ты, — смотрю на Джонни, — Сними с него кофту. Итак, декан лечфака говорил, что при колотых ранах необходима дезинфекция, бинтовка в случае, если в ране нет инородных предметов, например, — та же пуля. — Пуля? — Джонни отрицательно машет головой. — Нет, нож. Хорошо, идём дальше. Пули нет, осталось посмотреть, жив ли он вообще. — Тэён, что с пульсом? — Пока я ковыряюсь в поиске ниток с иголкой, Тэён ощупывает шею Минхёна. — Есть, но слабый. А вот это уже плохо. — Делай разрядку на сердце, пока я не нашел эту хуеву кислородную маску! — А её нет… — Чону выглядывает из-за спины Лукаса, постукивая ноготками по тумбе. Нервирует. Или же смущает? — Да ладно блять? Ладно, хорошо. Отойдите, дайте проход! Что вы тут растолпились, ей Богу. Вдох-выдох. Тянусь к губам мозгомыша, уже готовый поцеловать, точнее, сделать искусственное дыхание, соприкоснуться своими губами с его губами, но… — А, вот же она. Боже мой, как неловко-то. Сгорбленные плечи снова ровные, я хватаю маску и надеваю её на лицо мозгомыша. Он бледный сам по себе, но стал ещё хуже: лицо побелело хуже некуда, губы обсохли. Мне это не нравится. Что делать, я не знаю. — Крови не так много потерял, но откуда эта?.. — На полу много крови, очень. Лучше бы я не спрашивал. Хендери закатывает рукав. Что тут вообще происходит? Стрёмно до пизды. — Хёк, рана обширная, её сшивать… — Тэён сглатывает, отворачиваясь. У самого голова кружится от сбивчивого запаха метала. Киваю. — Я не могу… — Тэён! — Давай ты, Хёк, — отрицательно мотаю головой. — Я не могу! Ты лучший ученик и был на практике, я дуб дубом! И то верно… — Но я не могу… — Вы, блять, тоже истерите, когда делаете уколы? — Накомото толкается в бок, вообще-то, больно. Кстати, да… Верно… но эм?! Сравнил жопу с пальцем. — Ладно. Пульс в норме. Он дышит. На живую делать операцию никто не собирается, естественно. Нужен наркоз. — Нужен наркоз. — Кетамин сойдёт? — «Хендери, ты дебил?» крутится в голове, но я лучше промолчу. — Наверное. — Я не знаю! — Ладно, давай сюда. Промой рану, Тэён. Блять. Держи маску ровно, Джонни! Отойди от света Юта, — прожигающий взгляд, — Пожалуйста. Мне страшно, я никогда не делал ничего подобного. Да я учился то плохо! Руки трясутся, большой риск, что мозгомыш не проснётся от моих рук — взлетел до небес, ибо я нитку в иголку просунул еле как. Укол введен — мозгомыш теперь точно в отрубе, надеюсь ненадолго, потому что смотря на всех вокруг; каждый готов сожрать взглядом, хоть и не поддаются панике. Это только на первый взгляд. Сжимаю-разжимаю глаза. На счёт три. Один… Два… — Я верю в тебя, ты сможешь! — Спасибо, Тэён, утешил. Три. О боже мой. *** — Почему он еще не проснулся? — я готов поклясться, что сам сейчас грохнусь в обморок. Может быть, я убил его? Даже третий стакан воды с валерьянкой не помогает. Я чувствую волнение, слишком уж атмосфера напрягающая, плюс дождь за окном всё не кончается. Понятия не имею, сколько сейчас часов. Перевалило за полночь, может, утро. Мы уселись все вместе на — спаянный из двух столов — стулья, попивая — кто чай, — кто кофе. Тэн рассказывает истории, и Чону поддерживает разговор, остальные молчат. Однако, никто не хочет говорить, что произошло. — И всё же, — все умолкают, параллельно откладывая чашки на стол. — Что произошло? Снова молчание. Я переспрашиваю снова, но только громче: — Что, блять, произошло здесь?! Во что мы ввязались и какого хера тут происходит?! Откуда вы знакомы друг с другом, что вас сплачивает?! Почему именно мы, почему не больница, не доктор… Что здесь происходит, а? — Обязательно так орать?.. — Минхён! Тэён подскакивает к очнувшемуся мозгомышу. Я тоже. Откладываю чашку и делаю глубокий вздох. Не то, чтобы мы с Минхёном раньше общались или разговаривали. По сути мы друг другу никто, иногда пересекались, и всего лишь. Минхён не мышка университетская, совсем нет, скорее наоборот. Популярный в своих кругах, но и не выскочка. Не отрицаю, хотелось сблизиться и понять его, но он же сука, такой занятой, а я же сука, не без стеснения. Удивляюсь самому себе. — Ты как? — Жив буду, — кряхтит и усмехается. Мне от этого не лучше, но как камень с плеч — очнулся. — Нога только болит. — Нога? — Тебе не рассказали? — А должны были? Отрицательно машу головой. Мне вообще ничего не сказали. — А, ну… — Помоги ему встать. — Хендери, наверное, сума сошёл. — Ты, наверное, прикалываешься. — А похоже на то? — говорит он без тени на сарказм. Я понял. Это пиздец. — Швы разойдутся, ему нужен отдых. Куда вы его несёте?! — Его мама строгая, — хихикает Сычён. Очень уместно, блять. — Не оставим же мы его здесь? Нужно придумать куда. — У меня дома кот, а у него аллергия. — Сычён пожимает плечами. Джонни тоже не может. Тэён, Тэн, Лукас… все они тоже не могут. Всё хорошо, Донхёк, всё — это окей. Все уставились на меня, как на последнюю надежду, хоть и выглядят: «Нам похуй, прости, но ты должен» — и это совсем не успокаивает. — Окей, ладно. — Подхватываю мозгомыша за плечи и мы выходим из кухни. — Там дождь страшный, могли бы его переждать… Минхён кашляет, я прошу же не делать этого. Чуть-чуть краснею от нашей близости. А мозгомышу, будто бы, всё равно. — У меня машина на подгонке. Отлично. Хотя бы это. — Держись, горе-герой. Сейчас будет чуть больно. Это будет самая долгая ночь в моей жизни.