Бытовые мелочи

На вкус любого жителя мегаполиса, Салфур был неприлично маленьким городом, но после безлюдных пейзажей, фермерских угодий и откровенно захудалых городишек, практически деревень, он ощущался большим, как настоящая крупная столица. В планах у Эрвина и Ливая было побродить по территории Чикасо, рассмотреть как следует местных жителей и просто почувствовать себя людьми после ухабистых дорог, которыми оказался богат юг Оклахомы. Одичавшие за время своего автомобильного путешествия по северу Техаса, они восприняли дыхание цивилизации со смешанными чувствами и непривычно озирались в совершенно обычной гостинице, которая казалась им роскошнее любых королевских покоев. Ощупав постель, Эрвин с наслаждением представил, как по-человечески вытянется на матрасе и наконец-то выспится. Но не тут-то было: ночь не изменила себе и была беспокойной, заснуть получилось только под утро. Ливай растолкал его ближе к середине дня, но Эрвин только повернулся с бока на спину и вставать не захотел. В кровати было мягко и сухо. Кондиционер приятно охлаждал комнату, и взгляд на солнцепек за окном не заставлял все тело потеть. Хотелось поспать еще чуть-чуть, урвать самые драгоценные минуты сна… Эрвина опять сморило. Наблюдавший за ним Ливай вдруг подал голос. — Эрвин, у меня для тебя кое-что есть. Ливай показал ему большой плетеный амулет: деревянный круг, перетянутый какими-то завязочками, с дыркой посередине. Снизу к оправе крепилось перо на толстой нитке. — Что это? — спросил Эрвин, едва взглянув на вещицу. — Это ловец снов. Он нужен, чтобы забирать тяжелые сны и беречь хорошие. — М. — Ты меня слушаешь? — М-н, — промычал Эрвин с закрытыми глазами. — Ты вредный. Дай поспать. — Хах, предлагаю тебе самому послушать свои ночные вопли и попытаться не быть вредным. Думаешь, мне приятно спать как ты? Заслышав раздражение в его голосе, Эрвин был вынужден пробудиться. Ливай смотрел на него сквозь отверстие в ловце снов, и это выглядело сюрреалистично, как огромный глаз. Напоминало кошмар, который снился ему вновь и вновь: об огромном всевидящем нечто, преследующем и настигающем. — Эрвин, я серьезно. Еще чуть-чуть, и ты будешь перебирать руками во сне, как делают животные, — Ливай пальцами потрогал крепко натянутые веревки. — Либо это, либо мы заканчиваем нашу поездку, и дома ты записываешься к терапевту. Остатка денег хватит на пару приемов. Опять угрозы сорвать поездку? Ну да, ну да, Ливай как обычно... Эрвин не воспринял план всерьез, его занимал липкий, страшный образ большого зрачка. Никак от него не отделаться... — Я все еще не могу обернуться назад и посмотреть, кто за мной бежит. Это что-то большое. Какой-то монстр. — Гигант, — подсказал Ливай, дергая плетение. — А никакой гигант не пролезет через эту сетку. Знаешь, как эта штука работает? Мне горничная объяснила. Плохие сны застревают в этой паутине, а хорошие пролезают через центр. Они оба посмотрели друг на друга через узкое окошко — мда, маловат кружок. Так можно и без приятных снов остаться! — Индианка? — Горничная? Да. Я просил у нее средство для сна, и она вместе со снотворным принесла это. Как не улыбнуться местной традиции? Почему бы и нет, в конечном счете? Люди верили в силу этих амулетов веками. Возможно, в двадцать первом столетии Эрвину это тоже поможет от нашествия ужасных, навязчивых снов. Убережет от напастей и ночных кошмаров, которые откуда-то взялись в его голове. Ливай, кажется, подумал так же — вот и предложил. Он один искал средства спасения, тогда как Эрвин доверял всем его предложениям. Вальяжно улегшись Эрвину на живот, Ливай прижался руками к его бокам. Видно было только затылок и белую неровную дорожку пробора в волосах. Ловец снов оказался прямо на груди. — Большие монстры запутаются в этой паутинке. Им ни за что сюда не пролезть, не прорваться, — продолжал уговаривать и утешать он, устало зевая. Тоже сонный, тоже хочет спать. — И они наконец-то отстанут. Звучало замечательно. Эрвин представил, как хорошо бы ему жилось, если бы индейское сито выловило всех гигантов-людоедов из сознания. Он с любовью потрогал ловец снов, думая, что сам уже давно попался в руки ловцу более умелому и что до сих пор его цепко держит паутинка — но совсем не сновидений.