Бытовые мелочи

У Эрвина был отпуск, когда выяснилось, что в Разведкорпусе кто-то из своих подворовывает. Деньги будто улетали в пропасть, и Эрвин, пользуясь свободным временем, отложил весь свой отдых и сел искать утечку в бюджете — окопался в горе журналов и уже битый час сравнивал траты за последние три месяца. Обеденный стол, кажется, лишь чудом выдерживал лежавшие на нем тяжести. Работа не знала слов отказа и не могла быть отложена. Уже в третий раз перепроверяя один и тот же расчет, Эрвин поднял лист перед собой, чтобы свежим взглядом посмотреть на вычисления. Бумага стояла в руке ровно секунду — ее резко выдернули из пальцев. Оказавшийся перед ним Ливай отложил лист в ту же стопку, в которой лежали остальные исписанные бумаги. Эрвин потянулся к ним, но его руку отбили. — Хватит, уже ночь. Отвлекись. — Что значит «хватит»? — спросил Эрвин, пуская в голос отвратительную елейную интонацию, будто он не понимал значения услышанных слов. Так обычно говорили на совете короля, когда просили еще денег. Их главный ответ — «Может, вы просто не умеете обращаться с финансами?» — Эрвин уже просто ненавидел. — Вообще-то, это очень важно. Разве ты не понимаешь? — Я понимаю, поэтому оставь, — Ливай безэмоционально отнял у него перо и положил на исчерканный блокнот. Пока он суетился, Эрвин со злостью таращился на него, сжимая губы в линию и чувствуя, как краснеет от задавленной ярости. Ему не нравилось. Кто-то ворует деньги Разведкорпуса, он не успокоится, пока их не найдет. «Не вмешивайся, Ливай», — думал Эрвин, но по упрямству, с которым его бессменный помощник завязывал папки, была ясна бессмысленность этих слов. Он уже вмешался, и, увы, Эрвин уже проиграл — с Ливаем невозможно биться на равных, а обижать его страшно не хотелось. — И не смотри на меня так, — мельком глянул на него Ливай, убирая все документы с обеденного стола на диван. — Ты, наверное, думаешь, что деньги сами себя вернут, — сдержанно произнес Эрвин, закидывая ногу на ногу и пусто глядя перед собой. — Я думаю, что пора отложить до утра, — ответил Ливай, собрал со стола заметки и небрежно шлепнул их на стопку книг. — Ты устал. Эрвин прикрыл глаза. Ливай загремел посудой, и этот звук клацающей о дно тарелки поварешки... Это бряцанье ложек в шкафчике!.. Это невыносимо! Он сейчас как... Перед Эрвином оказалась тарелка супа. Он опустил взгляд: от дыхания бульон дрожал, в нем прижимались друг к другу клецки, кусочки картофеля, моркови, но не было ни намека на мясо — увы, его днем с огнем не сыскать. Зато рядом опустилась широкая чаша с тушеными овощами. Эрвин, призывая себя к послушанию, взял ложку, Ливай уже начал в зловещем молчании резать хлеб. Будто ожидал окрика — так напряженно пилил булку. Думал, может прилететь, так, что ли? Ну, нет, Эрвин не такой. Он никогда не оскорбит Ливая, даже сама мысль выплеснуться на него казалась неправильной. Легко можно было представить его возмущенное лицо, то, как Эрвин будет чувствовать себя ошибившимся, недостойным — нет, не надо им этого. Воображение его успокоило, заставило сменить гнев на милость. Краска сошла с лица. Ливай услышал его шумный выдох и спросил: — Ну как, успокоился? — Да, — ответил Эрвин, приступая к еде. Где-то на третьей ложке Ливай ему поверил и сел рядом на стул, расслабился. Эрвин медленно черпал из тарелки суп и запоздало осознал, отчего так быстро успокоился. Ему понравилось, что Ливай показал себя покорным. Парадоксальным образом именно это заставило Эрвина подчиниться.