Эскиль стояла перед огромным дубом. Солнце начинало садиться, и за густыми кронами деревьев в лесу начало смеркаться. Стояла невыносимая духота, бесновавшиеся насекомые назойливо кружили вокруг. Девушка глубоко и тяжело дышала, оглядываясь по сторонам, выбирая дальнейшее направление пути. Именно здесь они встретились в прошлый раз. Если догадки ее не обманывают, то мужа Анисьи, забредшему слишком глубоко в лес, могли схватить далеко не маленькие и дружелюбные белки. И этот старый дуб перед ней был неким указателем, что дальше подстерегает опасность. Прищурившись, эльфка продвигалась вперед, внимательно смотря под ноги, остерегаясь охотничьих ловушек Олфа, параллельно прислушиваясь, не надеясь услышать тихих шагов скоя’таэлей, но хотя бы тихие всхрипы человека.
В какой-то момент она забрела в болотную трясину, маленькие ножки ловко прыгали по выступающим камням, оминая вонючую грязь. По телу выступила испарина, льняное платье неприятно липло к телу. Жара и вонь неприятно не давали до конца сконцентрироваться, чтобы учуять запах пролитой крови.
«Чёртово болото с чёртовым жабами. И никаких следов бойни или погони» — досадно причитала Эскиль.
Окружающая ситуация начинала раздражать, уставшее от быстрого продолжительного бега тело начинало ломить, сальные волосы прилипли к лицу, а новосплетенные сапожки покрылись засохшей мерзостью. Aen Elle хотелось выть от этого свинства.
Внезапно послышался громкий мужский вскрик, доносившийся с северной части леса, прямо за раскинувшимся болотом. Девушка вскинула голову, устремляясь резко вперед, бегло ступая по смердящей жиже, не обращая уже внимание на отвращение. Наконец-то её цель была близко.
Эльфка выбежала на спрятанную в листве поляну, на которую падали лучи заходящего солнца. Посреди поляны собрались эльфы вокруг сидящего в собственной крови человеческого мужчины. На его теле виднелись многочисленные порезы, из которых понемногу лилась кровь. Очевидно было, что эти раны наносились отнюдь не для быстрого убийства, а скорее для пытки. Лицо было избито, левый глаз было не разглядеть из-за нависшего синего опухшего века. Ни одежды, ни обуви на нем не было, а голова смиренно висела вниз. Видно было, что сидеть на коленях перед молодым эльфом — это было единственное, на что у него хватало сил.
— Сколько bloede dh’oine ещё ты привел? — с яростью, судя по всему, далеко не первый раз, выпытывал эльф у Олфа. Мужчина никак не отвечал, продолжал тяжело дыша смотреть тому в ноги. — Сколько, я спрашиваю?! — взорвался скоя’таэль и ударил наотмашь ногой по лицу. Олф согнулся в хриплом кашле и выплюнул что-то похожее на окровавленный зуб.
— Я же уже сказал, что я не знаю, о ком вы… — их последних сил глухо отвечал мужчина, силясь не упасть опять. — Я — просто охотник, я проверял силки, я, я… — и всё-таки упал прямо в ноги эльфу без сил.
— Да что вы делаете с этим беззащитным селянином?! — подоспела Эскиль, подбегая к безсознательному человеку, проверяя его пульс.
«Раны скверные, долго ему не протянуть…» — осмотрев вблизи еле вздымающуюся искромсанную грудь, заключила она. Но её резко оттолкнули от тела.
— Какого ты тут забыла, bloede dana?! — Иорвет оттянул её от Олфа, до хруста сжимая женский локоть.
— Это всего лишь безобидный охотник из Застенья, который и мухи в жизни не обидел! — попытавшись вырвать руку, воскликнула Эскиль, вставая на ноги и возмущенно смотря на предводителя белок.
— Не стоит прикрывать своих ручных псов, dana. Это людской шпион, который рыскал по лесу в поисках нашего лагеря. У него даже были с собой медвежьи капканы, специально чтобы поймать одного скоя’таэля на ужин. Я много таких повидал, но теперь мы найдем их логово и перебьём каждого! — диким взглядом буравил девушку Иорвет, не давая той вырваться из захвата. Он стоял ровно, яростно чеканя каждое слово в лицо Эскиль.
Эльфка встрепенулась, недоумевающе взглянув на бездыханное окровавленное тело. Она знала его с рождения и точно была уверена, что ни к каким охотникам за белками тот отношения не имел.
Перестав трепыхаться, спокойно посмотрела на Иорвета и уверенно начала говорить, надеясь такой манерой переубедить закаленного эльфа:
— Ко мне в дом прибежала его беременная жена с мольбами найти её пропавшего в лесу мужа, который ходил только за пойманной дичиной, чтобы накормить семью, — Иорвет самоуверенно отвернулся с ухмылкой на лице, показывая всем своим видом, что слушать безумную подстилку dh’oine не будет. — Я знаю его, как и многих других жителей села, всю их жизнь. И я точно тебя уверяю, что он не врёт. — стараясь всё так же спокойно закончить, сказала Эскиль. Хотя дрожь в голосе выдавала волнение.
Командир белок обернулся к ней, любопытно рассматривая глазом её взволнованное лицо, оглядываясь на истощенного человека. Внезапно он склонил голову на бок, улыбнулся самой ядовитой ухмылкой и приблизился к лицу эльфки, отпустив её рук и нежно держа другой рукой за голову. Пшеничные волосы струились по его ладони, и он настойчиво повернул лицо девушки в сторону Олфа. Ладонь больно сжалась в волосах, девушка резко вскрикнула. Он придвинулся губами к острому уху, при этом крепка держа и не давая повернуть головы. Эскиль всем нутром ощущала исходившую угрозу и безумие.
— Следующей будет его bloede beanna, — ядовито прошептал эльф.
И подал сигнал.
Стоящий перед упавшим мужчиной скоя’таэль рассёк тому голову скимитаром. Брызгнувшая кровь била фонтаном и попала на грязное платье девушки.
Эскиль испуганно вскрикнула, вырываясь из рук Иорвета, подбежала к бившемуся в предсмертных судорогах телу. На лице стоял животный ужас, а тело трясло. Она слишком боялась такой смерти.
— Уходим, — приказал своему отряду Иорвет и не оглядываясь твердо пошел в чащу леса, оставляя склонившуюся над мертвым телом девушку одну на прекрасной солнечной поляне.
***
Я не помню, как добралась к себе домой. Не помню, как прошла в темноте через трясину или охотничьи угодья с капканами. Чувствую лишь прохладный порог собственного дома спиной и непосильную усталость во всём теле. Грязное платьё раскинулось по деревяным ступеням, нужно будет от него избавиться. Ядрённый запах крови на раскаленных камнях всё ещё стоит в носу. Прикрываю глаза, дабы не видеть красивое звёздное небо. Я не достойна на него смотреть.
Каждый день раньше казался испытанием, пыткой. Я жила в страхе быть найденной и топилась в чувстве вины. Горечь окутывала меня постоянно, когда я вспоминала, что практически своими руками убила подругу. Принцессу. Для меня нет сомнений, что всё так произошло только по моей вине, ведь эти самые холёные руки с запёкшейся кровью открыли когда-то чёртов портал.
Перевернулась набок, свернувшись. Кулачки то сжимались, то разжимались, а лицо исказилось в гримасе. Слёзы струились по запачканному лицу.
И после многолетних скитаний я нашла своё место. Защищать и беречь эти маленькие жизни простых смертных людей. Именно они были моей расплатой. А проклятая магия должна была навечно остаться забытой. Но сегодня история повторилась: я сама помогла убийце того, кого клялась оберегать. Даже с этой глупой и лёгкой задачей не смогла справиться.
Фигурное согнутое тело сотрясалось всхлипами, руки била дрожь. Ночной холодный ветер обдавал оголённые ноги, но девушка этого не чувствовала так же, как и не помнила, как всё-таки дошла до мягкой постели и уснула беспокойным сном.
***
— Такова его судьба. Он был всего лишь песчинкой, а жизнь его была столь незначительна, что никто и не вспомнит об нём.
— Он был живой, он дышал так же, как и мы!
— Курица тоже дышала сегодня утром, пока ты её не прирезала на обед.
— Что за глупое сравнение? Это другое!
— По сравнению с нами, этот dh’oine был обычной дичью на завтрак.
— Нет!
Спустя столько лет я снова видела этот сон. Он, величественный и горделивый, стоит прямо передо мной за небольшим бьющимся ручьём горной реки. И я, одетая в изысканные одежды дома Feainnewedd из Тир на Лиа. Между нами — всего несколько шагов по быстрой воде. Но в этот раз кое-что было по-другому. Он стоял и ухмылялся той самой своей токсичной гримасой, пока я нервно дрожала и кричала, будто вокруг бушевала гроза. В этом извечном сне я впервые ощущала страх и отрицание. Как будто одна часть меня, величественная и всевластная, борется с другой — милосердной и эмпатичной.
И всю ночь я слышала лишь этот спор в своей голове.
А наутро я потеряла всё, что было мне дорого.
