Ты - мой blath, я - твоё folie

На небе сияло пекучее солнце — прямо в зените, — вокруг было слышно жужжание вылетевших на пасеку пчёл, стоял приторный аромат пахучих полевых цветов, что поросли то тут, то там. По раннее безлюдной склизкой дороге сегодня проходили довольные добычей местные охотники, волоча за собой тушки то мелкого, а то и побольше зверя. Женщины, до этого утыканные по огородам, засобирались уже и домой в такой жаркий час. И неизменно в трухлявую дверь лесной врачевательницы кто-то да стучал. — Милсдарыня знахарька, открывайте давайте живей, — нетерпеливо напирала недужим кулаком полноватая женщина на вот-вот сошедшую с петель дверцу ветхой избы. — Тут это, помощь ваша, о лекарка, нужна! Отзовитесь же, пощадите тетку нерасторопную! Когда, казалось уже, несчастная дверь не выдержит такого напора, та резко открылась, отталкивая гостью подальше на порог. Из хатки вышла по-простецки одетая нахмуренная девица, руки которой были все измазаны в белой извести. Вытерев ладони о подол льняного платья, та подняла глаза на источник недавнего шума. — Доброго здоровьечка, тетенька Гала, что уж произошло, что вы так рвались ко мне средь бела дня? Худо вам, что ли, стало? — доброжелательно обратилась девушка, ожидая очередной заказ на лекарственные припарки. — Та вот, милочка, дали вы мне для моего муженька пару ясных деньков назад вон ту мазь, ну, шоб любилось получше и подольше, а вот не фурычит она, не фурычит, говорю! — начала причитать тетка. Её слова повергли Эскиль в замешательство: ошибки ни в рецептуре, ни в процессе приготовления быть не может, а значит, «лекарство» должно работать исправно. Но вряд ли просто так, с дуру, к ней бы так рвались, устраивая громкую истерику, дабы любому проходившему мимо было слышно, о чем толкуют на порожке травница и, известная на всё село, холёная скандалистка Галка. И кое-какая мысль в голову всё-таки пришла. — Быть может, я, конечно, не ручаюсь, мадама, но проблема вашего мужа не в здоровье засела, а в соседнем доме хозяюшки красавицы? — скептически задала наводящий вопрос эльфка, догадываясь, что же так тому дядке мешает удовлетворять запросы своей женщины по ночам, припоминая постоянные заказы от той на «зелья ночной любви». Тетка вся аж покраснела — то ли от злости, то ли от стыда. Она уже была готова, видно невооруженным глазом, как следует показать этой невоспитанной девахе, где соседки-красавицы зимуют, но тут её, кажется, осенило. Опустив готовые к встряске кулаки, та задумчиво уставилась на свой дом, что виднелся где-то недалеко, а потом, не заметив мужика своего на маленьком овощнике, та перевела взгляд на огородик близлежавшего упоминавшегося домика, где хозяйствовала необычной красоты молодавая красна девица. Которая в данный момент увлеченно болтала с той самой улыбающейся до ушей пропажей. Яростный румянец вернулся к полной тетке, которая уже была готова накостылять и блудливой бабе, и неверному супругу. — Навострил он свои поганые уши, вертихвост старый, хаптьфу! — сердито говорила женщина, поворачивая к выходу из участка знахарки, направляясь прямо на грядущее место расплаты. — Прости меня, лекарка, ошиблась дура, не осуждай доверчивую бабу, что за собственным мужиком не углядела, ой прости! — на ходу раскаивалась Галка. Эскиль лишь провожала её сочувствующим взглядом, учтиво прикрыв за той пошатывающуюся калитку. Чем только люди от скуки не маются. Решив, что побелить до конца стену можно и вечером, когда солнечный жар хоть немного спадет, эльфка взяла из деревянного бочонка добрый шмат глины и присела в тени на порожке за гончарный круг лепить новый горшок, который вот пару деньков назад разбился. Все равно выдался относительно спокойный день, а потому можно заняться обустройством жилища. Мягкие ладошки легко скользили по крутящемуся куску глины, придавая тому уже видневшуюся форму. Кусочки материала застревали кое-где под ногтями, а отскакиваемые от станка капли оставались на рабочей одёжке девушки. Волосы заранее были собраны в длинную косу, чтобы не испачкались. Спокойную, настраивающую на долгие раздумья, атмосферу прервал уверенный оклик со стороны дороги — это был крепкий светловолосый кудрявый юноша, сын местной мастерки куховарного дела.  — Звиняйте, мадама знахарька, у меня тут это, срочное дело к вам! — на удивление улыбчиво и безмятежно обратился к Эскиль новый гость. Как обычно и бывает в её нынешней жизни, тихой мирной минутки, дабы заняться собой, практически не выпадает, ведь для местных жителей она была чем-то вроде няньки, второго негласного старосты, всегда готовой принять грудью мамочки. Вот и сейчас такое долгожданное время ускользнуло сквозь пальцы. Вздохнув, Эскиль остановила гончарный круг, вытирая руки об уже грязное платье, вставая с лавки, подходя поближе к огороже. Она устало посмотрела на прибежавшего молодого человека, настраиваясь на очередную работёнку. — Да, Павлик, и тебе здравствовать и не хворать, — поучительно подметила девушка. — Что-то случилось с твоей добродушной мамой, бабой Параской? Я же только вчера к вам заходила ей отдать сушенную душицу на чай. Да и хорошо она себя чувствовала, насколько припоминаю, — задумчиво закончила эльфка. Как-то уж больно загадочно сиял стоящий напротив неё через низкую калитку парень. Да и обе руки он слишком подозрительно крепко держал за спиной. — Ой, точно, да, то есть, с маменькой беда приключилась, скорее побежали, милсдарыня ей на выручку, за мной! — и ринулся юноша куда-то по дороге в сторону лесной опушки, за которой простилалось маленькое озеро. Непонимающе проводив взглядом убегающего, Эскиль смирилась со своей нелёгкой участью, взяла рядом лежавшую готовую сумку с некоторыми мазями и травяными настойками для неотложной помощи. И быстро направилась за парнем. Долго бежать не пришлось, хотя эльфка все равно по прибытию на условленное место согнулась, запыхавшись. Она, глубоко вдыхая ртом свежий воздух, осматривалась вокруг: пруд, берег которого зарос камышами, рядом — лишь небольшой лесок, зелёные кусты, да лягухи квакают. А быстрого юноши и след простыл. Оглядевшись и не заметив никого, решила попытаться навострить уши, чтобы услышать хоть какие-то отголоски женских вскриков или мужского голоса. И тут её острые ушки уловили тяжелые шаги, путающиеся в высокой траве, направляющиеся прямо ей навстречу. Ступали медленно, будто боясь спугнуть добычу. Эльфка резко обернулась на звук, когда тот уже был достаточно близко. И перед ней стоял ошеломлённый раскрасневшийся хлопец с приятно пахнувшим горшочком в руках. Она переводила взгляд с парня на глиняную ёмкость с горячими, судя по запаху, варениками с капустой и обратно. Параллельно раздумывая, где же тогда баба Параска и не требующая отлагательств беда. Но здесь были только они вдвоем — недоумевающая эльфка и явно нервничающий человек. — Павлик, где твоя больная матушка, и с чего вдруг ты захотел пообедать прямо здесь, в лесу? — всё-таки начала первой Эскиль. До неё отчаянно не доходило, что происходит. Юноша поежился, выставляя горшочек вперед. — Я это, — замешкался парень, бурча себе под нос. — Ягодка, куколка, царевна распрекрасная! — на выдохе выкрикнул, пытаясь смотреть прямо в глаза девушке напротив. — Я принес вам отведать столь же румяных, как ваши щёки на морозе, таких же аппетитных, как ваши губы в смальце, и настолько же манящих, как ваши груди по утрам, вареничков! Отведайте, прошу вас! — и приклонился, подставляя тёплый горшочек прямо Эскиль к рукам. Девушка не понимала, что за представление и для кого оно вообще. И зачем же тогда нужно было выдумывать эту несуразицу про больную маму, а потом еще и бежать сломя голову через половину посёлка. Скептически оглядев ожидающего юношу, эльфка всё же взяла в руки, судя по всему, подарок. Приоткрыла крышечку, увидела странного вида лепнину из теста и кое-как напиханной внутрь перетушенной капусты. Традиционными варениками это назвать было сложно, скорее уж очень ленивыми. Но запах все равно манил проголодавшийся желудок. Эскиль заметила, как Павлик сразу выпрямился, улыбаясь смотрел прямо на её реакцию. Кажется, до неё дошло. — Я приготовил специально для вас, грациозная ослица, это кушанье и, надеюсь, вам придется по вкусу, — продолжил непривычно для здешних мест учтиво юноша. — А теперь, коль вы оценили мои шашни, давайте уже скорее лобызаться да любоваться! — загорелся было Павлик, подходя ближе к эльфке, на ходу расстёгивая верхнею пуговицу рубахи. Но его к месту пригвоздил озорной смех Эскиль. Та дружелюбно хохотала, прикрывая рот ладошкой. Ей ещё никто доселе не оказывал таких знаков внимания. И это было необычайно мило из-за и своей неуклюжести, и нелепости, и, однозначно, юношеской настырности. — Прости, Павлик, — успокаиваясь, девушка смахнула выступившую слезинку кончиком тонкого пальца, улыбчиво глядя на парня в ответ. — Мне очень приятны твои ухаживания, и твои кушанья, я уверена, тоже неплохи, — стоящий напротив воспрял духом, выпрямил спину, расправив плечи, — Но, мне жаль, не к той деве обращено твоё внимание, — поставив горшочек на прохладную землю, эльфка взяла жилистую руку нахмурившегося Павлика в свои, пытаясь говорить наиболее добро и учтиво. — Мне не нужны ни девки с нашего села, ни эти потаскуньи с города, я уже всё решил, и мы с тобой должны посвататься до конца лета! — вдохновлённо уверял замешкавшуюся девушку юноша. — А потом мы поживём пару зим у мамки моей, она обещала отдать свою спальню под наше с тобой ложе, а пристройку, в котором куры живут, я оборудую под детскую. В тесноте, да не в обиде! А Эскиль всё не знала, как помягче сказать, что не собиралась она ни на ком свататься и уж тем более заводить детскую. Она медленно вздохнула, рассматривая его подрагивающую руку, пытаясь что-то ответить. Ей ну совсем не хотелось обижать этого простодушного селянина, который со всем сердцем пытался обратить на себя такое желанное внимание. Даже не думала, что может когда-нибудь ненароком влюбить в себя местного простолюдина, ведь за всё время таковых и не находилось почти. У жителей с ней были исключительно договорные отношения, и уж никак не любовные. Собравшись с мыслями, эльфка всё же решила попробовать помочь молодому найти ещё свою круглолицую судьбу. — Павлик, послушай, у меня уже есть любимый, которому я обещала своё сердце, — соврала девушка, надеясь, что таким образом юноше станет легче отступить. — Прости, — его лицо вмиг потемнело, брови грозно сошлись, уголки губ исказились вниз, а руку он начал выдирать из плена её мягких ладоней. — Но зато я обещаю тебе помочь, когда ты встретишь другую красавицу и захочешь на ней жениться, — деликатно добавила Эскиль, видя, как сердится суетящийся напротив Павлик. Но эффект оказался обратным. Юноша ногой толкнул стоявший на траве под их ногами горшок прямо в озеро, после чего последний раз посмотрел на девушку, плюнул куда-то вниз и убежал прочь. Эскиль смотрела ему вслед, коря себя за излишнюю то ли доброту, то ли любезность с селянской семьей, что так хорошо относилась к ней.

***

На следующий день девушка одиноко стояла снимала прицепленные засушенные лечебные травы с натянутой перед её домом ниточки на сушилке, укладывая их в плетённую корзину. Мыслями она всё ещё была там, возле тихого озера, думала, что лучше и целесообразнее было бы сказать вчера разбушевавшемуся парню. Она вовсе не хотела ранить его искренние чувства, но спустя столько лет жизни в неотёсанной деревне особые дипломатические навыки общения как-то позабылись уже. Из глубоких раздумий её вывела стонущая беременная женщина возле её калитки. Та оперлась на низкую огорожу и еле слышно звала знахарку. Эскиль сразу же отлепилась от прежнего занятия, подбегая к той, ведя её к лавке, на которую обе присели. — Что случилось, Анисья? Зачем ты пришла сама сюда, на другой край деревни, всегда же мужа своего, Олфа, посылаешь? Тебе нельзя сейчас так долго на солнце гулять самой, — переживая затараторила эльфка, вставая набрать кухоль прохладной воды. — Олф ушел вчера вечером поставить силки в том дрянном лесу, — женщина указывала пальцем на виднеющиеся поблизости с домиком лекарки густые заросли деревьев. — И не вернулся до сих пор. А спина так сильно болит, что я не смогла вытерпеть и пришла сама за тем твоим лечебным бальзамом, — всё ещё запыхано говорила беременная, принимая кружку со свежей водой. — Да, я сейчас дам тебе его, — задумчиво тихо ответила Эскиль, всматриваясь по направлению за вытянутым было пальцем — прямо в злополучный лес, кишащий беснующимися скоя’таэлями. Её посетила далеко не радужная мысль. — Давай я отведу тебя в дом, намажу спину, разогрею приготовленную грибную похлебку и пойду поищу твоего мужа в лесу, а? — в ответ женщина кивнула, поднимаясь с места, направляясь за хозяйкой в дом. И дверь за ними закрылась.