***
План вызвал бурное обсуждение. И если поначалу многие отнеслись к нему с сомнениями, считая, что "Ютландия" просто застрянет и не сможет даже повредить купол. Однако длительные споры и апеллирование Аарона к рассказу мистера Смита привели к пониманию перспективности данной идеи. "Ютландию" слегка модифицировали, кое-как приделав к ее носовой части несколько длинных выступов из соединенного меж собой металлического хлама. По замыслу создателей, эти импровизированные тараны должны будут помочь проломить стену. Для большей пикантности их даже решили раскалить перед атакой при помощи все тех же осветительных жаровней. Чтобы судно не застряло и могло более-менее шустро двигаться по снегу, на всем предполагаемом пути этот самый снег утаптывали силами всех сторонников Парламента. Работать старались быстро - если каннибалы заподозрят неладное, то могут совершить что-то непредсказуемое. Обрушение же стены должно их ошеломить и сделать легкой добычей для внезапного нападения. Было известно, что их лидеры не рвутся в первых рядах в атаку. Следовательно, они остаются в центре людоедских масс или в тылу вовсе. Наиболее выгодным будет, если эти нововарварские вожди окажутся как можно ближе к куполу и их часть удастся уничтожить при обвале стены. Было бы разумно напасть ночью, надеясь, что члены Братства Десяти пребывают в своих жалких, которые представляли собой все те же сугробы-берлоги. Но пленник не смог внятно объяснить планировку лагеря, да и вожди эти могли собираться в разных "сугробах", проводя свои мерзкие пиршества. Значит, нужно собрать их в предсказуемую формацию и чтоб командование было позади. На ум приходила мнимая фронтальная атака часть парламентцев. Так и решили. А возглавит атаку великий воин и храбрец, первый лейтенант Гочкис. Ари надеялся, что там он и сложит свою буйную головушку, и тот, кто его заменит, окажется менее спесивым и более способным к компромиссам... Мистер Гочкис, однако, потребовал, чтоб ему в таком случае передали или людей с дальнобойным оружием, или это оружие, чтоб он смог им вооружить своих подопечных. Первый лейтенант объяснял это тем, что так они смогут повыбивать многих "ополченцев" с дальних дистанций, нанеся приличный урон и провоцируя к бою. Ари понимал, что данные во "временное" пользование мушкеты очень быстро закрепятся за отрядом Гочкиса как постоянные. Поэтому меньшим злом он все-таки посчитал направить своих людей с таким оружием. Присматривать и координировать их действия, он, конечно, направил Гаса Несбитта. Все остальные же должны будут набиться в "Ютландию", вооружившись оставшимся огнестрельным оружием и всевозможными железными палицами, гаечными ключами, ледорубами, кирками, уродливыми тесаками нововифлеемского изготовления и прочим угрожающе выглядящими предметами. Когда Гочкис атакует и враг изготовится к сражению - тогда-то ледовый корабль и должен будет проломить стену. Весть о том придется передавать гонцу - со стороны людоедского лагеря никаких выходов наружу не было. Нужно будет действовать очень быстро, пока безумцы не начнут что-то подозревать. План выглядел сомнительным, но более интересных задумок ни у кого не возникало. Разобрать стену со стороны штаба Парламента, завести "Ютландию" внутрь, провести через весь город и атаковать людоедов уже фронтально представлялось куда как более сложной в техническом плане задачей, так что решили действовать по замыслу Ливитта. Ворвавшийся в стан врага ледоход будет сеять смерть и разрушения, давя врагов и их убежища корпусом и колесами. Так, по крайней мере, надеялись собравшиеся. Отряд мистера Гочкиса при этом усилит напор, до того стараясь держать дистанцию с каннибалами. Когда враг перестанет кучковаться или если "Ютландия" после такого дикого использования сломается - судно остановится и находящийся внутри него десант хлынет изо всех дверей и щелей, стремясь перебить как можно больше негодяев. Собственно, это и был основной план грядущего побоища. Что-то более мудреное выдать никто не мог, даже первый лейтенант лишь презрительно хмыкал, но отмалчивался. Ведь большинство парламентцев были не солдатами, а обычными людьми, хорошо, если умеющими кое-как стрелять и не попадающими стальной дубиной по союзникам при замахе. Да что там - хорошо было, если они не вались с ног от голодного истощения. Именно поэтому огромные надежды возлагались на боевое применение "Ютландии". Пусть боевое применение в ближней схватке поставленного на колеса старого парохода и казалось каким-то ожившим бредом любителя аптечной опиумной настойки. Но все же надежд на него было больше, чем на оборванцев с эрзац-оружием. Вскоре заседание завершилось. План и потенциальные отклонения от него продумали по мере возможностей. Начальники отправились готовить свои силы и средства к "великому" наступлению.***
Ари, возвышаясь на палубе, притоптывал - то ли от волнения, то ли от мороза. После улучшения погоды, конечно, серьезно потеплело, но все равно на улице было очень холодно - почти минус шестьдесят по Фаренгейту. На краю каждого штыря-таранчика висело по несколько раскаленных ведер с углями. Их периодически подменяли люди у печей внизу, орудуя длинными мачтами-баграми. Рукавицы спасали их сейчас и от мороза, и от жара, передавшегося на эти металлические багры. Из-за изгиба купола выскочила невысокая фигурка. Гонец. Ари прокричал в машинное отделение о подаче оборотов на колеса. Люди внизу вспрыгивали на лестницы и поднимались на нижние палубы "Ютландии" да стремились забраться внутрь. Никому не хотелось быть на палубе, когда судно доберется до стены и начнет ее таранить, осыпая весь корабль битым льдом и плотным снегом. Ари подал руку забравшемуся гонцу. Тот, конечно, подтвердил, что все идет по плану. Иначе пришлось бы резко разворачивать махину. Забравшись внутрь посудины, незадействованные в управлении, напряженно стали ждать, крепко вцепившись за те или иные выступы. Мощный удар сотряс "Ютландию". Очень громкий пронзительный скрежет металла и льда заставлял людей морщиться и зажимать уши. - Застряли! - крикнули снизу. Дело приобретало скверный оборот. Корабль смог толкнуть стену, но дальше завяз. Ливитт, конечно, страшно ругался, но про себя возносил хвалы Богу, что незадолго до мятежа он с командой все-таки заморочился и кое-как соорудил реверсивную передачу. Задний ход, конечно, был очень медленным, а валы на них поставили по остаточному принципу, но это позволило сдать назад. Иначе бы пришлось это делать вручную, словно бурлаки. И затянулось бы это на весь день. К счастью, колеса не застряли в снегу, а механизмы повреждены не были. Судно вновь набрало скорость и вновь ударило стену. И вновь же пробить ее не удалось, а колеса с даже в рубке слышимым грохотом буксовали. Обливаясь холодным потом и воображая, как каннибалы уже перебили весь отряд мистера Гочкиса, Аарон приказал откатиться в третий раз. Сердце екнуло, когда "Ютландия" на сей раз долго барахталась в снегу, еле выбравшись из ямы. Но получилось. Разгон... Решающий момент. И дело пошло! По корпусу ледохода загромыхали осколки купола. Напрягая все силы, "Ютландия" проламывала купол. Все уже вымотались и устали, но впереди было самое сложное. Ливитту казалось, что они провозились часа два, тогда как с момента прибытия гонца прошло едва ли десять минут - ведь они крайне спешили. Если они выживут, то потом это еще аукнется чуть ли не капитальным ремонтом корабля, но то будет потом, если будет. Их посудина ворвалась в Город. Короткая команда - на палубу высыпали вооруженные дальнобойным оружием парламентцы. Ари не присутствовал на палубе - отговорился необходимостью координировать работу инженеров в машинном отделении. Ему не очень хотелось там сейчас быть - ведь можно и пулю схлопотать. Но по донесениям становилось ясно - людоеды были ошеломлены и шокированы таким эффектным ударом в тыл. Похоже, "Ютландии" все-таки удалось раздавить кого-то из важных шишек этих варваров. Увы, колеса все-таки такого издевательства не выдержали. Сначала хрустнуло одно, и пусть корабль двигался уже небыстро, но из-за возникшего раскачивания тотчас же усилилась нагрузка и на второе колесо, которое после такого тоже пало смертью храбрых. "Ютландия" грохнулась на брюхо, проламывая его себе в некоторых местах. К счастью, пароход был в свое время речным, поэтому и днище было довольно плоским. Из-за этого покалеченный корабль не завалился на бок. Тем временем с улюлюканьем и визгом, отдаленно напоминающим боевые кличи, парламентцы-десантники спрыгивали на землю Нового Вифлеема. Только после этого уже выскочил сам Ливитт. Он мельком огляделся по сторонам. Погром, учиненный вторгнувшейся "Ютландией", действительно ужасал! Зияющий пролом оказался больше судна. К счастью, купол не пострадал существенно. Помогли как раз металлические подпорки и крепежи - не хотелось бы, чтоб он обвалился целиком. Хотя тогда бы решилась проблема и с людоедами, и со строптивыми членами Парламента... После прорыва сквозь стену, "Ютландия" взрыхлила правым колесом довольно внушительных размеров "жилой сугроб". Затем, следуя данным от впередсмотрящего, Ари проложил курс корабля прямиком через вторую такую берлогу, вокруг которой высились железяки с насаженными на них костяками. Видимо, это была ставка предводителя этих безумцев. Корабль вспахал брюхом этот высокий курган, только чудом не застряв в нем. Дальше удалось смять нескольких существ еще. Именно "существ" - за людей никто из парламентцев этих мерзавцев никто не считал. Старая как мир практика дегуманизации противника... А застопорилось все на одном из их вождей - а кем еще мог быть громила в том, что отдаленно в прошлом - до того, как он повстречался с колесом - напоминало броню? Бурые ошметки набились в колесо, потом оно зацепилось за кучу мусора - вот так и остановилась "Ютландия" после короткого, но кровавого пути. Внизу шла резня. Противник был совершенно неготов к такому развитию сюжета. Выжившие вожди пытались организовать "ополченцев" на борьбу, но у них мало что выходило. Хотя отряд Гочкиса столкнулся с довольно серьезным сопротивлением, именно там оказались основные силы каннибалов. Ари собрал своих людей и примкнувших к ним в толпу и повел на подмогу первому лейтенанту. Командовать Аарону особо не требовалось - у них тут была не элегантная линейная баталия, а дикарская тычка. Главное довести толпу до общей кучи-малы, а потом никакого управления уже не нужно, да и невозможно оно. Просто и самому крушить всех, кто не привязал к одежде или к оружию ленточки из мешковины. Конечно, такие опознавательные знаки было не очень хорошо видно в полумраке, но ничего большего для отличия своих от врагов было придумать нельзя. "Врагов! - горько и разочарованно думал Ливитт, отбрасывая разряженный револьвер и замахиваясь тяжелым разводным ключом на очередного противника. - Еще недавно мы вместе ели скудную пищу из одного котла, вместе отмораживали руки, разбирая на металл Ковчег, вместе укрепляли стены Города и надеялись пережить бурю!" Все слилось в единый кровавый круговорот. Вопли, выстрелы, хруст черепов и ребер, крики в порохом дыму и угаре беспощадного вырезания друг друга. Очнулся Аарон, сидя на промороженных ступенях трибуны около теплогенератора. Далеко от места начала побоища. В голове все еще было туманно. Все тело сковала слабость и дикая усталость. Одежда была изорвана в клочья, а сам он был в синяках, порезах и ссадинах разной степени глубины. На левой руке от мизинца и безымянного пальцев осталось лишь по одной фаланге, да и те были раздроблены. Боль была тупой, ноющей и терпимой, но, видимо, только пока. Остальное, кажется, было на месте. Он легко еще отделался. Спустя некоторое время рядом стали собираться выжившие в битве парламентцы. Кого-то Ари узнавал, кого-то нет. Двое приволокли чье-то тело и посадили рядом с Аароном. Это оказался Несбитт. Было видно, что он сильно изранен, но все он не потерял сознания. Ливитт хотел было что-то сказать, но в бою он так громко орал, что сорвал себе голос. Вырвался лишь сиплый полушепот, но Гас зашевелился. - Посмотри, Ари... Что произошло. К чему мы все пришли... Этого мы хотели? Подчинить Город, сокрушить нечестивцев, покарать негодяев! Кха-кха, - сплюнул он сгусток крови и тяжело отдышался. - Вот и победа. Все закончилось. Чувствуешь торжество? Власть, сила, признание?.. А? Аарон только покачал головой. Все, что он чувствовал - это дикую усталость, нарастающую боль в обрубках пальцев, голове и во все теле в целом. Ну и приглушенное сожаление об этих самых пальцах и где-то посеянном револьвере. - Я... долго думал, - слова давались Несбитту все тяжелее и вырывались со все большим клекотом и прерывистостью. - Знаешь... Эти святоши, еще до мятежа, говорили интересные вещи, кха-кха... И я подумал... Пусть и всегда скептически относился к такой рьяной вере. Но все же... Когда вот на морозе ты работаешь, то можно же что-то отморозить, да? Сначала ты будешь чувствовать покалывание, потом ощущения пропадут вовсе и отмороженная часть тела отомрет. Придется ее отрезать... Но мы... Слишком долго находились на холоде. Он пропитал нас, целиком и без остатка. Это обморожение, Ари. Мне кажется, все это произошло с нашими душами. Ливитт смотрел в пролом купола. Холодный ветер задувал снег внутрь Нового Вифлеема, а тот медленно оседал уже внутри, будто пепел на пожарище. Всюду разбросаны изуродованные тела. Кто-то из них еще ползает. Некоторых равнодушно добивают люди с лентами из мешковины. Никто не будет тратить немногочисленные лекарства и усилия последнего врача с помощниками на побежденных ничтожеств. "Да и врач, видимо, занимается сейчас своими, а не помогает нам, внесшим основной вклад в победу. Гнида", - подумал Аарон, тупо глядя на остекленевшие глаза своего... помощника? Друга? Наставника? Уже неважно. Гас Несбитт, славный инженер и умный человек, скончался.***
Прошло несколько часов, может быть, наступил следующий день. Своих мертвецов собрали и торжественно похоронили в снегу. Людоедских просто сложили в кучу, предварительно сняв с них даже исподнее. Своим его все-таки оставляли. Ари решил, что позже подумает об использовании трупов в качестве удобрений. Немало собрали и оружия. Также в пригодном для использования виде оказалось несколько уродливых "доспехов" Братства Десяти. Грубые куски металла, кое-как связанные проволокой и с закрашенными углем царапинами в виде солнца. Дикарские поделки. "Быстро же британцы опустились до уровня дикарей, которых полгода назад унижали по всей планете!" Впрочем, едва ли эта уродливая броня пригодится теперь. Еще один бунт обезумевших людей или побоище, подобное вчерашнему - и на остатках цивилизации можно будет ставить крест. Раненых разместили в "Ютландии". Все, кому суждено было не дожить до этого дня - уже померли. А оставшиеся должны выкарабкаться и пойти на поправку. Аарон влез на трибуну. Когда-то с нее вещал их Капитан, Грэм Лэнгфорд. Потом нередко толкал свои проповеди Энтони Торольд или амбициозный самозванец, представившийся его именем. После мятежа, наверное, нередко на эту трибуну взбирались авантюристы и пройдохи, жаждущие власти. И теперь на их месте стоял Ливитт. Лейтенанта Гочкиса и врача Нильсена не было - первый был слегка ранен и спал в натопленной "Ютландии", а второй там же занимался пострадавшими в сражении. Вот и вышло, что Ари оказался один на трибуне. Перед ним оказалось не так и много человек, меньше сотни. Раненые и слишком вымотавшиеся, очевидно, спали. Но и тех вряд ли было сильно больше, чем собравшихся. Ари довольно монотонно нес дежурные слова о том, что они преодолели многие испытания. И Шторм позади, и болезни, и голод, и холод, и одичавшие психопаты ими сокрушены. А потом взошло солнце. Не черное и не мутное. А самое настоящее, ярко-оранжевое солнце. Оно поднималось из-за гор и светило своими насыщенными лучами прямо в пролом. Снег давно прекратился, и теперь ледяные морозные иглы блестели в лучах светила. Ари замолчал. В тишине все смотрели на забытый солнечный свет. И в усталое отупение с примесью безнадежности сменялась верой в то, что будущее все-таки будет у них. Каждый человек понимал. Впереди много испытаний. Им будет очень сложно выжить. Но что-то внутри шептало им: все будет хорошо. Долго все, щурясь, смотрели на солнце, вспоминая его цвет и ощущая его тепло - пусть и крайне слабое в таком северном месте. Но выжившие и этому были рады. Ведь то было чуду подобно. Долгая полярная ночь завершилась, унеся с собой беды. Кошмар остался позади. А потом солнце пошло дальше по небосводу и перестало быть видно через пробитую прореху. Ари нахмурился. Наступило холодное утро новой жизни. И в ней они оказались оборванцами у разбитого корыта. Город разнесен. Угля мало. Еды на всех надолго тоже не хватит. Нужно возобновлять снабжение. Но "Ютландия" очень серьезно повреждена. Многие инженеры умерли, многие обессилели. Провести серьезный ремонт будет сложно. Нужно запускать плавильню и изготовлять новые детали. Но для плавильни нужен уголь. А чтобы привести его в больших количествах - нужно починить "Ютландию"... Замкнутый круг. Нужные рабочие руки, в большом количестве. Ливитт хмуро посмотрел на собравшихся людей. Среди них хватало и тех, кто в битве не участвовал. Решили отсидеть в сторонке, выбрав сторону победителя. Были, без сомнения, и переметнувшиеся "ополченцы" каннибалов. Всех ведь не перебили. Кто-то еще прятался по темным углам Нового Вифлеема, но голод и холод заставит их выползти из своих нор, скользкой мокрицей втереться в доверие... Аарон все про себя решил. Он знал, что остальные члены Парламента, да и люди каждой из группировок поддержат его. Иногда нужны просто жесткие решения. Вскоре подошел Фрэнсис Смит, не возражая против предложений Ливитта. Нильсену и Гочкису придется принять новую ситуацию и свою роль в ней. Впрочем, едва ли они будут против того, чтоб оставаться на вершине общества... - Мы многое пережили. Но нас впереди ждут еще более тяжелые испытания. Мы в сложной ситуации. Нельзя расслабляться. Нам нужно быть жесткими и решительными. Больше не будет никакого мракобесия, толкающего Город в сумасшествие. Мы, инженеры, управляем механизмами. Механизмы предсказуемы и выполняют работу так, как было задумано, если за ними тщательно следить. Наше общество - механизм. Мы должны обеспечить строжайший порядок его функционирования. Ради нашего же выживания. Мы отринем глупые традиции и бесполезные предрассудки. Сплотитесь вокруг Парламента! Больше не будет хаоса и безумия! Порядок - вот наша новая добродетель! Произнеся такое торжественное вступление к очередной части своей речи, Ливитт объявил о новых мерах для поддержания жизнеспособности Города. Об усовершенствовании распределения ресурсов и спальных мест на "Ютландии" - пока решили жить внутри корабля. В дальнейшем Аарон намеревался изъять огнестрельное оружие, если не в пользу своих людей, то так, чтоб оно было только у верных сторонников участников Парламента. Было объявлено о том, что активно участвующие в бою на стороне Парламента - а подтвердить такое не так и сложно, будут объявлены благонадежными людьми, настоящими гражданами Нового Вифлеема. И им гарантировались права на свою долю пищи, на относительно теплую койку и кое-какую медицинскую помощь. Им гарантировалось, что они не окажутся на работах, не соответствующих их профилю. Судьба бывших нейтралов, перебежчиков и трусов была намного очевиднее и мрачнее. Об этом не объявляли, пока еще не объявляли, но всем было ясно. Теперь эти неудачники станут податным сословием нового общества. Самые грязные и тяжелые работы. Самые худые и плохие куски пищи. Самые далекие от огня койки. Презрение и угнетение. Такова тяжелая доля и жестокая судьба тех, кто не смог правильно выбрать нужную сторону и изобразить достаточную лояльность. Это расплата. Для тех, кто тихо сидел, пока некоторые самоотверженно бросались драться с людоедами. Для тех, кто пресмыкался перед безумными черносолнечниками и кровожадным Братством Десяти, надеясь получить кусочек мяса с чьих-то костей. Наступила новая эпоха. Наступило холодное утро. Недовольные были. Недовольные будут. Но что значит ропот кучки порабощенных отщепенцев? Ведь большинство вполне удовлетворены новой ситуацией. Большинство хочет стабильности и хочет порядка. Пускай и за чужой счет. Они охотно поддержат новую политику Парламента. Они охотно станут, пусть и не привилегированным сословием парламентариев и их приближенными, но хотя бы крепкими середняками, лично свободными жителями, гражданами. Они ведь будут не на дне. Всегда будет тот, кто слабее, голоднее и ничтожнее их. Ари очень хорошо понимал этот психологический момент. Ведь за свою жизнь он успел побывать и в роли обездоленного отщепенца, и потом уже в роли жалкой, но "элиты", возвысившись над "простолюдинами" во время Ледового Исхода. Они примут такой порядок. А сам Ливитт будет способствовать тому, чтоб его люди возвысились над остальными. Нет, самоутверждение было ему уже не особо интересно. Просто из соображений некой справедливости, как Аарон ее понимал. Без инженеров их новое общество никак не сможет прожить. Теперь это соль земли. А самое главное - они образованные люди, способные мыслить вне изменчивой морали и мракобесной шелухи. Только под их влиянием у людей есть будущее. Некоторые поговаривали, что вряд ли все же только беглецы из Лондона могли выжить в мире после Шторма. Да, европейские страны постигла беда, и они пали быстро. Но что происходило по ту сторону океана - то было неизвестно. Американцы вполне могли реализовать проект, подобный Новому Вифлеему... Да мало ли кто еще мог уцелеть? Люди должны быть. Именно это надежда для поселения. Ари, конечно же, ввернул это - нужно чередовать пессимистичное с оптимистичным. Ари поднял лежащий на полу трибуны, в самом ее уголке, ломик. Тот был скрыт угольной пылью, что и какой-то трухой. Кажется, этим ломом мистер Лэнгфорд будил горожан поутру и призывал их к действию. Да, предстояло хорошо потрудиться. Аарон Ливитт замахнулся железякой и постучал как следует ею по генератору. Раскатистый лязг нарушил повисшую было тишину Нового Вифлеема. - За работу, граждане! Время разрушать закончилось! Пора созидать! И хотя теплогенератор еще не забыл запущен, но почему-то всем представились звуки скорого будущего: рев парового гудка и громыхающие шаги марширующих в едином порыве граждан. Звуки порядка и дисциплины. Звуки решительной цивилизации, бросающей вызов природе - и побеждающей ее. В этот самый момент Новый Вифлеем шагнул в новую эпоху окончательно.Город будет жить.