Чангюн неловко мнётся у порога и не решается сделать и шагу, ожидая разрешения от хозяина квартиры или хоть какие-то от него слова. Кихён же в своём привычном ритме разувается и снимает пальто, после поворачиваясь и удивлённо глядя на мальчишку.
— Ты боишься что-ли? Или стесняешься? — в голосе нет ни капли насмешки, а наоборот, лишь волнение и совершенно непривычная Иму мягкость, — всё в порядке же, ты можешь оставить свои вещи здесь, и пойдем выпьем чаю. Я ужасно замёрз, пока мы шли сюда, — губы расплываются во всё той же уже полюбившейся Чану улыбке, и он немного расслабляется, молча кивая и поправляя надетую снова ещё в кафе маску, на что Ю лишь качает головой и, быстро нажав на кнопку электрического чайника, скрывается в другой комнате, откуда доносится лишь шум и шуршание каких-то пакетиков. Возвращается юноша уже с достаточно большой аптечкой, в которой можно было найти всё необходимое для любой ситуации, ну, а сейчас же были нужны лишь перекись, бинт и несколько пластырей.
Кихён просит сесть гостя на диван в гостиной, а сам же садится напротив, раскладывая необходимое и наливая перекись на ватку.
— Твоя рана уже затянулась, но перед тем, как клеить пластырь, я всё равно обработаю её. Будет неприятно, — старший наклоняется ближе, чтобы лучше видеть то, с чем предстоит работать, и приступает, порой с жалостью поглядывая на Гюна.
Сам Им же старается не издавать ни звука, мужественно терпя то, что на самом деле казалось сказкой, по сравнению с тем, что ему приходилось терпеть раньше.
— Вот и всё, — Ки улыбается и убирает всё на место. На лице Чана виднелся кусочек бинта, сложенный несколько раз, приклеенный ленточным пластырем, а на второй щеке был просто обычный.
Успокоившийся Чангюн стал выглядеть лучше, хоть и был немного зажат, Ки изо всех сил старался как-то эту атмосферу разгладить. Он приглашает мальчишку на светлую кухню, где разливает по большим ярким чашкам ягодный чай и ставит тарелку с печеньем на стол.
Им обеими ладонями держит чашку и смотрит, как колышется тёмная жидкость от его лёгких движений. Всё сейчас происходящее кажется чем-то таким странным и необычным, принимать помощь от незнакомца и получать такую от него доброту. Ранее Чангюн даже не мог представить, что такое вообще может произойти, тем более с ним.
— Зачем тебе... Всё это, хён? — Чан задаёт вопрос тихо, закусывая губу и оставаясь в сомнениях, стоило ли эту тему вообще поднимать. Быть может надо было просто принимать чужую доброту, а после просто попытаться забыть, когда Ю надоест, а мальчишка был уверен, что вскоре так и будет.
— Зачем?.. — Кихен даже теряется вначале, не понимая, в чем смысл этого вопроса. Как он должен ответить, и что же ждёт услышать Чангюн? — как это понимать, зачем? Разве что-то должно быть обязательно зачем-то?
— Но...
— Ты мне понравился, сначала. Ты и сейчас мне симпатичен, — Ю отвечает честно, а на щеках появляется небольшой румянец от такой откровенности, — но услышав то, что ты мне рассказал... Я просто почувствовал, что хочу, чтобы у тебя всё было хорошо. Именно поэтому я тебе и помогаю, и буду помогать. Наверное, тебе сложно поверить, да и вряд ли я могу исправить это своими словами, но ты правда можешь довериться, — Ки на секунду накрывает ладонь Гюна своей, после беря печенье и откусывая кусочек.
— Хорошо... спасибо, я правда хочу, хён, — юноша кивает и улыбается, вводя Кихёна в ещё большее смущение.
Иму и самому нравился Ки настолько, насколько это могло быть за столь короткий срок их знакомства, но услышать такие слова в свой адрес было слишком внезапно. Чангюн мечтал об этих словах, он мечтал о том, чтобы вот так вот сидеть с кем-то на небольшой кухне, пить горячий чай и разговаривать обо всём и одновременно ни о чём, но в то же время, несмотря на слова знакомого, Гюн боялся привыкнуть. Он понимает, что является лишь совсем глупым и для многих неинтересным школьником, поэтому запросто мог надоесть даже такому мягкому Кихёну.
Практически всё печенье оказалось съедено, а чай выпит, и только тогда до Ю дошло, что, наверное, мальчишка голоден, да и сам он был бы не против поесть что-то, кроме сладкого.
— Я не очень-то умею готовить, так что обычно что-то заказываю. Извини, домашней едой вряд ли смогу тебя накормить.
— Мне всё равно, честно, полагаюсь на тебя, а завтра мы приготовим что-нибудь вместе, — юноша уже заметно расслабился и Ю был доволен, что это, наконец, произошло. Он набирает выученный номер доставки и заказывает то же, что и обычно, но только сейчас уже на двоих.
Когда тарелки были убраны, хозяин квартиры постелил гостю постель в отдельной комнате и дал ему все необходимое, в том числе и сменную одежду.
Уже лёжа в кровати и кутаясь в мягкое одеяло, Чангюн никак не мог поверить, что так ужасно начавшийся день закончился так прекрасно, как даже не могло сниться во снах. Одежда приятно пахнет каким-то кондиционером, как и постельное белье, а на душе так тепло и спокойно от осознания, что за стенкой находится его новый и невероятно милый, возможно, друг, что Им не сдерживается и тянется за телефоном, принимаясь строчить сообщение своему уже старому другу, Хёнвону.
«
Привет, хён, надеюсь, что вы хорошо добрались до родителей. Я рад, что ты, наконец, увидишь их, ведь вы так давно не виделись!»
«
Если тебе интересно, то я остался на ночь у хёна. У Кихён-хёна, помнишь, который часто приходит? Ты, наверное, видел, что он сел со мной, так вот я рассказал ему немного...»
«
В общем, он ещё предложил провести с ним рождество, представляешь?
А ещё сказал, что я ему... Нравлюсь? Как думаешь, это правда?»
Юноша отправляет последнее сообщение и прикрывает глаза, кладя телефон под подушку. Он очень хочет услышать мнение любимого старшего, но понимает, что сейчас тот точно не ответит ему, так что пытается уснуть как можно скорее, дабы утром обнаружить новые сообщения.
***
Утро для Чангюна начинается с необычной для него обстановки и воспоминаний со вчерашнего вечера и, в принципе, всего дня. Парнишка потягивается и скидывает с себя одеяло, в первую очередь беря в руки телефон и проверяя его на наличие новых сообщений, но видит пока что лишь кучу пропущенных звонков от родителей, что сразу же портит всё хорошее настроение.
Им крепко сжимает телефон в руке и шумно выдыхает, стараясь утихомирить пылающий внутри огонь.
Какого черта?
Такое происходит уже не в первый раз, когда на Чангюна поднимают руку, выгоняют за дверь квартиры, а на следующий день пытаются дозвониться, моля о прощении. Обещая, что больше такого не повторится, но всё повторяется снова и снова. Словно какой-то фильм ужасов, сводящий с ума. Это всё кажется чем-то таким невыносимым, Им всего лишь хотел хотя бы ненадолго отвлечься, раз ему предоставляют такую возможность, но эгоизм или отсутствие здравого ума у его родителей совершенно не дают юноше спокойно жить. Чангюн перезванивает, сам не знает зачем, но спустя несколько минут слышит такой притворно взволнованный голос матери.
— Чангюн, милый! — Чан усмехается, кажется, его тошнит уже после первых двух её слов, — прости! Прости нас, милый, такого больше не повторится! Да, я знаю, что уже не первый раз так говорю, но поверь мне сейчас! Мы с папой так тебя любим, — наглая ложь. Каждый раз один и тот же текст, будто многолетняя пластинка, которую менять никто даже не пытается. Юноша сжимает руку в кулак, оставляя на ладони глубокие следы, местами превращающиеся в раны, — Чангюн? Не молчи, когда мать с тобой разговаривает!
— Я тебя слышу, — на выдохе произносит, пытаясь подавить вырывающийся наружу смех, уже захлебываясь собственными слезами. Всё вновь превращается в истерику, без которой не может пройти даже дня.
— Я хочу, чтобы ты был сегодня дома, — приторно сладкий тон сменяется на приказной, Им знает, что, если ослушается, всё может обернуться ещё хуже. С одной стороны - тихие гудки после сброшенного вызова, с другой стороны - тихий стук в дверь, которая после открывается.
Кихён всё думал до этого, имеет ли он какое-то право вмешиваться в чужую жизнь, но в то же время он понимал, что, узнав такую тайну, не может просто закрыть глаза и оставить всё как есть. Оставить Чангюна, который ещё даже не успел окончить школу, жить в такой семье. Оставить Чангюна, который так рад каким-то совершенно обычным для остальных вещам, и Ю ведь может себе позволить помочь ему.
Кихён слышал, что Им разговаривает с кем-то, и не составило труда понять с кем именно. Он слышал тон, которым юноша отвечал, слышал и сбитое дыхание, и то, как тот пытается продолжать держать всё в себе.
— Чангюн… — молодой человек заходит в комнату и видит именно то состояние Чангюна, которое увидеть боялся, но ожидал. Прикрывает за собой дверь и подходит к кровати, садясь на край и прижимая парнишку к себе, — что случилось? Кто это был?
— Хён… — Иму так стыдно сейчас, что Кихён снова видит его таким слабаком, ему так стыдно, что он снова выставляет свои проблемы напоказ, что хён снова его жалеет, как какого-то маленького ребёнка, — это была моя мать. Сказала, чтоб я возвращался домой.
В тот момент Кихёну не надо было долго думать, чтобы сразу спросить, а зачем? А у Чангюна не было выбора, кроме как ответить, что так надо.
На плече Ю парнишка тогда не плакал, но Кихён прекрасно чувствовал, что тот был на грани, однако, Им просто не мог позволить себе такую слабость снова. Не при этом человеке.
Когда Кихён вновь остается наедине в своей квартире, он долго думает, что может сделать сейчас. Он обещал праздник Чангюну, значит не может забыть про это, ведь столько радости вчера было в глаза мальчишки. Ничего лучше молодой человек не придумал, кроме как написать другу Има, Хёнвону, с которым успели обменяться номерами в тот момент, когда Ки заказывал кофе.
«
Привет. Извини, за неожиданный вопрос, но не мог бы ты дать мне адрес Чангюна?»
***
Дома Чана не ждёт ничего хорошего. Ни любви, ни тепла, ни доброты с горячим чаем. И уж тем более никаких выполненных обещаний, данных матерью. У порога его встречают крики, громкие вопросы о том, где он ошивался, и ложь, что все о нём волновались.
— Зачем ты врешь? Никто не ждал меня здесь!
— Да как ты смеешь повышать на меня голос! — звонкая пощечина, Чангюн смеется, за что получает ещё раз. Ему смешно от того, насколько же всё это глупо, насколько он глуп сам, что когда-то, будучи чуть младше, мог верить этому человеку. Эту женщину брезгливо даже называть матерью, не говоря уже о том, чтобы желать жить с ней в одной квартире.
«
Чангюн, Кихён хороший человек, будь с ним, пока можешь. Ты вернулся домой? Зачем? Почему ты не остался?»
Им читает смс от Хёнвона, но не отвечает, откидывая телефон в сторону. Ему нечего сказать другу, ведь подобные ситуации не раз происходили и Че всегда предлагал остаться у него подольше, но Чангюн просто не мог и не хотел показаться навязчивым, напрягать какого-то другого, только потому, что ему не повезло.
Уже поздно сейчас думать о том, что могло бы быть, если бы он остался у Кихёна. Уже поздно, да, но Чангюн так мечтал отпраздновать с кем-то рождество.
Спустя полчаса раздалась трель дверного звонка.
