***
На улице лёгкий мороз, заставляющий кутаться в шарф посильнее, но ярко светит солнце, которое вызывает желание остаться на улице подольше, несмотря на холод. Чангюн любит и всегда любил такую погоду, но сегодня он совершенно не мог наслаждаться хоть чем-то. Вчера наступил его первый выходной перед праздниками и школьными каникулами длинною в месяц. Им морально готовил себя к тому, что теперь ему придётся с родителями видеться чаще, чем обычно, но к такому каждый раз готовиться было всё сложнее, ведь с каждыми такими прошедшими каникулами юноша чувствовал себя всё хуже. Чан не был рад вчерашнему выходному, он не рад сегодняшнему и был уверен, что не будет рад и завтрашнему, как и взрослые, что вечерами не упускали бросить пару колких фраз в его сторону. Но словами, что совершенно неудивительно, ничего не заканчивалось. — О, Чангюн, а ты что здесь делаешь? У тебя же выходной, — Хенвон покидает свое рабочее место, подходя к занимающему в самом углу столик другу. Он внимательно пробегает взглядом по лицу юноши, останавливая свой взор на одной очень выделяющейся детали, — всё в порядке? — старший хмурится, пересчитывая, сколько раз ему приходилось видеть Чангюна не в лучшем виде по чужой вине, — опять отец?.. — Всё в порядке, хён, — голос мальчишки звучит совсем тихо. Намного тише, чем обычно, а ещё будто проскакивала лёгкая хрипотца, намекающая на то, что Им сейчас просто расплачется. Глаза его были уже красными от ранее пролитых слез, но Чан изо всех сил прятал своё состояние под глубоким капюшоном чёрной толстовки, — я посижу здесь. Я успокоюсь через пару минут, пожалуйста, иди работать дальше. — Чангюн... — Хенвону физически больно смотреть на Има. Он не может ничем ему помочь и от осознания этого факта юноше становится ещё хуже. Ладонь ложится на чужое плечо, но Че понимает, что сейчас Чангюну эта его поддержка точно не сделает лучше, — я говорил тебе много раз... Почему ты просто не— — Хён, — Чан поднимает голову, заглядывая прямо в глаза старшего. И от этого его взгляда Вон вздрагивает, убирая руку. Столько боли ему никогда не приходилось видеть. Столько боли, что буквально кто угодно может прочувствовать её всем своим существованием; появляется огромное желание развернуться и сбежать, только что бы не видеть, не чувствовать что-то подобное, — хён, осталось немного. Скоро всё закончится, — сложно понять, о чём именно говорит Чангюн. Что именно закончится? Как? Когда конкретно? Но Хенвон не задаёт лишних вопросов, лишь кивает и молча уходит, оставляя друга в желанном ему сейчас одиночестве. Чан не знает на самом деле, что ему делать дальше. Что ему делать сейчас, через час или ночью, ведь идти ему просто некуда. Он не хочет возвращаться домой, он не хочет чувствовать снова боль, но выбора нет. Его просто нет, и мальчишка, словно зверь из цирка, должен сидеть в той клетке и пока что лишь мечтать о свободе. Грёбаное жалкое состояние и отсутствие даже иллюзии выбора. Им ненавидит свой дом, свою семью, себя и постоянную к себе жалость со стороны друзей. Юноша желает только тишину и спокойствие, пустую голову без негативных мыслей и размеренную жизнь. Сейчас же он только и может, что прятаться в кофейне даже в свои выходные, прятаться от того, что в любом случае неизбежно. Чангюн слышит знакомый голос, но никак не даёт знать о своем присутствии, натягивая капюшон ещё сильнее и кладя голову на сложенные на столе руки. — А Чангюна нет? — это Кихён. Его голос Им уже не спутает ни с кем другим. Парень надеется, что Ю не заметит его и не подойдёт, ведь перед этим человеком не хочется казаться таким жалким. Дальше он не вслушивается, прикрывая глаза и отдаваясь уюту этого места, стараясь не обращать внимание на ноющие ссадины. — У него выходной, — Че улыбается своей рабочей улыбкой, краем глаза замечая шевеление в том самом углу. Сердце сжимается, но парень старается игнорировать это чувство, ведь Чангюн дал понять, что ему не нужна чужая помощь и внимание. — Как жаль... А Вы не можете дать мне его номер? Он мне помог и я хотел бы отблагодарить его, — Кихён действительно немного расстроился, услышав, что у Има выходной. Парень весь день думал о том, как встретится с ним, что конкретно скажет и прочее, но судьба оставила для него не очень приятный подарок, — пожалуйста, я правда лишь с хорошими намерениями. Хенвон долго смотрит на Ю, обдумывая что-то и вспоминая, как Чангюн постоянно рвался обслуживать именно этого посетителя. Как тот смотрел в ответ, и этот молящий взгляд сейчас не остался без внимания Вона. Он отходит в сторону, отдавая рабочее место другому баристе и давая возможность сделать заказ новому клиенту. — Слушай... — Кихён. — Кихён. Я не знаю, что в голове у тебя, что в голове у Чангюна, но я вижу, что вы буквально не отрываете друг от друга взгляд, — Че не совсем уверен в своих словах, как и в том, что со стороны его речь не выглядит глупой. Вот так вот обсуждать с незнакомым человеком своего друга, ещё и надеяться на то, что этот самый незнакомец сможет что-то сделать, — я не знаю и даже не могу предположить, какие у тебя намерения, но ты должен понимать, что Чангюн совсем ребёнок, — Ю закусывает губу и отводит взгляд, чувствуя себя так, будто сейчас его отчитывают за совершенную ошибку. Юноша уже открывает рот, чтобы извиниться, но Хенвон продолжает, — но... В общем, наверное, тебе это совсем не нужно, ведь вы, наверное, и не общались толком... — Ты о чём? — Кихён не совсем не понимает, что именно пытается до него донести парень. Он в полной растерянности, ведь тот выглядит так, будто собирается сказать нечто ужасное. На душе плохое предчувствие, а вся расслабленность в мгновение сменяется напряжённостью, — да, мы едва ли знакомы, но... Что-то случилось? Если это так, то я хочу помочь. — Гюн не подпускает меня или других своих друзей, когда ему плохо. Он отказывается слушать, что ему говорят, думая, что сможет справиться со всем сам... Но это вовсе не так, понимаешь? — вероятно, Ки не стал понимать всю ситуацию в целом, но ему стало ясно, что действительно что-то не так. Даже не хочется верить, что тот Чангюн, которого он видел сам, и тот, о котором ему пытается рассказать Че, один и тот же человек, — всё ещё мне кажется глупостью, что я рассказываю это тебе и... Пожалуйста, Кихён, может ты поговоришь с ним? — юноша кивает в сторону столика за которым сидел человек, по позе и внешнему виду которого совершено невозможно было понять даже то, парень это или девушка. Взрослый этот человек или молодой. Просто будто чёрное пятно, даже отвлекающее чужой взгляд. — Э-это он? — пугающая аура, исходящая от юноши, совершенно не давала верить в то, что это действительно тот самый Чангюн, которого Ю видел каждый день на протяжении полутора недель. Тот самый, чья неловкая улыбка засела в голове с самой первой их встречи. Тот самый милый Чангюн, что помог ему выйти из совершенно растерянного состояния, сейчас выглядел так, словно его жизнь вот-вот закончится. Короткий кивок и то, как Хенвон отвёл взгляд, дают понять, что да. Да, это именно он. Кихён не стоит больше на одном месте, на практически негнущихся ногах подходя к тому самому столику. Он стоит молча около минуты, ведь голос совершенно отказывался слушаться. — Привет, здесь не занятно? — самое глупое, что вообще он мог сказать. Ю ругает себя за это, но повернуть время вспять не может, поэтому лишь терпеливо ждёт ответ. Знакомый голос вырывает из самых глубин отвратительных мыслей. Чангюн дёргается и резко поднимает голову, пытаясь сфокусировать взгляд на лице рядом стоящего. Случилось то, чего он хотел меньше всего. Кихён увидел его именно сейчас. — Д-да...м... Я уже ухожу, — Чан опускает голову и старается избегать чужих на себе взглядов. Он торопливо пытается взять куртку и одеться, чтобы действительно уйти, но тёплая ладонь старшего его останавливает, надавливая на плечо и заставляя сесть обратно. — Подожди, Чангюн, пожалуйста, — Ки садится рядом, небольшой диванчик позволяет это сделать. Он грустно смотрит на Има, в этот момент видя перед собой действительно ребёнка. Напуганного и затравленного ребёнка, — Чангюн... Посмотри на меня. Твой друг сказал, что... — Всё в порядке... Всё хорошо, Вам не о чем беспокоиться, — мальчишка поднимает испуганный взгляд, пытаясь натянуть темную маску ещё выше. — Тебе. Давай на «ты», Чангюн, — Кихен старается улыбнуться максимально искренне, что сделать сейчас крайне сложно. Он успокаивающе сжимает локоть Чана, второй рукой пытаясь дотронуться до лица младшего, — что у тебя... — Ничего, — слишком резко отвечает Им, отталкивая руку Кихёна, но вместе с этим всё же случайно задевая маску, отчего та слетает вниз. Мальчишка пытается прикрыть лицо ладонью, но Ю увидел всё, что ему было нужно. На скуле виднелась совсем свежая ссадина, вокруг которой уже образовывался синяк, а губы младшего были искусаны, но вместе с этим было видно, что дело не только в этом. — Что произошло?.. — Ю осторожно берет Чангюна за подбородок и поворачивает к себе, а тот лишь молчит и позволяет уже делать старшему то, что тот делает. — Хён, я... Зачем тебе это? Просто подожди несколько и дней и всё будет... как раньше, — мальчишка часто моргает, стараясь сделать так, чтобы ненужные сейчас слезы отступили. — О чём ты? — Кихён теряется в своих мыслях, в словах, которые хочет произнести, донести до младшего. Ему больно смотреть на Чангюна, ему больно видеть, то что он видит, — Чангюн... Я хочу знать, я хочу помочь тебе. Пожалуйста... Ты можешь довериться, расскажи мне, тебе станет легче. Нельзя держать всё в себе, ты же понимаешь?.. — Хён... Это... — он хочет сказать, но не понимает, должен ли. Соленые слезы текут по щекам, попадая в раны заставляя чувствовать ещё большую боль. Чан просто молча плачет, не выдерживая чужого взгляда и прячась в ладонях. Юноша сгибается практически пополам от пожирающих изнутри эмоций, но от него все ещё невозможно услышать и звука. Ю чувствует, как его самого начинает трясти. Он просто не понимает, что должен сейчас делать. Как утешить ребенка, чью проблему он даже не знает? — Чангюн, пожалуйста, — Кихён подается вперёд и обнимает парнишку, принимаясь успокаивающе поглаживать того спине. Он слышит тихие всхлипы и чувствует, как слёзы начинают капать уже и на его брюки. Ю обнимает лишь крепче и молча ждёт, когда Гюн скажет хоть что-нибудь. — Это мои родители... — одна тихая фраза срывается с уст Има. Он цепляется за пальто старшего, прижимаясь к нему как можно сильнее, будто пытаясь насытиться чужим теплом, — они ненавидят меня. Из Кихёна будто выбивают весь воздух. Он не знает и никогда не знал, каково это, когда тебя не любит кто-то из родных. Когда тебя ненавидят собственные родители настолько, что могут поднять руку на ребёнка. У Ю всегда были добрые и понимающие родители, с которыми и по сей день они поддерживают хорошие отношения. У Кихёна в голове просто не укладывается, что на самом деле существуют такие люди, что действительно заслуживают гореть в адском котле. Он чувствует худое тело мальчишки и то, как тот отчаянно за него цепляется. Внезапно появляется желание просто спрятать этого невинного ребенка от всего мира, закрыть ему глаза от кошмаров и показывать лишь что-то светлое. То, чего он действительно заслуживает. Кихён не замечает, как горячие слёзы начинают течь и по его щекам тоже. — Хён, скажи... Скажи, неужели я заслужил? Я ведь никогда не делал ничего плохого, ты мне веришь? — юноша говорит совсем тихо, ему трудно даётся каждое слово и это прекрасно слышно. От того, какие он говорит вещи, становится так невероятно грустно и тяжело. — Нет, нет. Нет, Чангюн, конечно, нет, никто не заслужил. Ты не заслуживаешь этого, я верю, что ты прекрасный человек, — Ю запускает пальцы в блондинистые волосы мальчишки, не выпуская и, кажется, не собираясь выпускать его из своих рук, — всё будет хорошо. Помнишь, ты сказал мне это однажды? Тогда у меня действительно всё стало хорошо, — Ки слегка улыбается, вспоминая всю прошедшую неделю. Какое-то время они молчат, а Чангюн, кажется, постепенно начал приходить в норму, ведь всхлипы его становились всё реже и тише. Кихён думает о чём-то своем, но внезапно ему на ум приходит мысль, кажущаяся ему замечательной. Ю осторожно выпускает мальчишку из своих объятий и поднимается с места. — Ты куда? — во взгляде читается явный испуг, что сейчас его бросят, но Ки спешит успокоить юношу. — Я сейчас приду, — возвращается парень уже с двумя стаканами кофе, один из которых предназначен для Чангюна. В этот раз старший садится уже напротив и спешит изложить идею, что пришла ему несколько минут назад, — не хочешь провести со мной рождество? Я обычно праздную его один, но в этом году я бы очень хотел это сделать с тобой, — ясная улыбка, что ранее придавала сил Иму, вновь сияет на лице Ки. И Чангюн вновь отвлекается от всех мыслей, глядя только на старшего, — а сегодня я приглашаю тебя в гости, — так хочется показать Гюну тепло настоящего дома, уберечь его от того, что ждёт в его собственном. Поэтому Кихен и решается на все эти слова. — Но.. с чего бы? Это так неудобно, хён, — Чангюн отводит взгляд в сторону снова, обхватывая стакан двумя руками. Он понимает, что не хочет идти домой, его там не ждут точно, а больше деваться некуда, но также ему не хочется доставлять неудобства Кихену. — Знаешь, можешь считать это... Сколько тебе лет? — Ну, семнадцать, — он говорит это так тихо, будто ему стыдно за свой собственный юный возраст, но Ки игнорирует этот тон. — Считай это рождественским подарком за все твои семнадцать лет, что меня не было рядом. Так что, Чангюн, проведешь ли ты со мной эти несколько дней? — он наклоняет голову вбок. — Ладно. Хорошо, спасибо, — Чангюн слегка улыбается и заглядывает в глаза хёну. Его окутывает то желанное спокойствие, и как же сильно хочется, чтобы это продлилось как можно дольше. В этот же момент Хенвон чувствует явное облегчение и понимает, что, кажется, Гюн отдан в хорошие руки.Часть 3.
9 апреля 2020 г. в 22:18
Всю неделю Чангюн тайно наблюдает за тем, как постоянный гость этого заведения работает за всё тем же столиком, что он и занял в их самую первую встречу, практически не отрываясь от экрана ноутбука ни на секунду. Радостное, внимательное, даже уставшее его выражение лица не перестает быть менее притягательным с каждым днём, а Им снова и снова подмечает в чужой внешности какие-то небольшие детали. С каждой этой небольшой деталью в голове рождается новое, посвященное только Ю стихотворение, о котором не знает и вряд-ли узнает хоть кто-нибудь.
Такие драгоценные строчки занимают всё больше листов тетради Има, что он хранил как самую важную в его жизни вещь. Хотя, кажется, она действительно была самой важной вещью, ведь в ней Чангюн хранил все свои мысли и чувства, превращенные в стихи. Всю свою жизнь он хранил на исписанных скачущим почерком листах.
Но всё же эти созданные специально для Кихёна строчки постепенно начали появляться совсем мелким шрифтом на стаканчиках Ю, что тот всегда замечал и был очень польщён, не подозревая даже, что существует нечто большее, чем четыре-пять слов. Ки нравилось даже это, из-за чего в его доме становилось всё больше и больше вырезанных с этими посвященными ему словами картонок.
Наступает новый день, до нового года осталось чуть больше недели, а сегодня все уже готовятся к рождеству, которое будут встречать уже завтра. И Кихён практически свободен от работы, ведь близились праздничные дни и длинные выходные, до которых вряд ли он успел бы сделать что-то масштабное.
Сегодня тот самый день, когда юноша свободен от всех негативных мыслей и мыслей о работе, как никогда. И он хочет поскорее встретиться с Чангюном и поблагодарить его за поддержку, благодаря которой он не ударил в грязь лицом в самый неподходящий момент.