Старые псы, новые трюки

      У Йами до ужаса холодная кожа, прикосновение к которой оставляло горящий след. Холодная — и гладкая, похожая на стекло. Или мрамор — из-за множества трещин, светящихся изнутри. Закрадывалась мысль, что с каждой их встречей, Йами становилось всё меньше и меньше похожим на человека. Или Тсуне просто так казалось: она особо не вглядывалась и не старалась подмечать малейшие изменения. Хотя те были. В глаза бросался только осколок руки. По виду — наверняка острый.       А проверять, насколько её домыслы реальны, не хотелось от слова вообще.       Тсуна нервно сглотнула, скосив взгляд на конец того, что когда-то было полноценной рукой. То ли в первый раз не обратила внимание, то ли обман зрения — но чудилось, что обломок стал длиннее. Не в разы, но всё-таки.       А потом на лицо легла длинная ладонь, закрыв глаза, и костлявые паучьи пальцы с силой сжали волосы на виске. Девушка прикусила язык: она не в той ситуации, чтобы огрызаться или язвить. А ведь хотелось. Очень хотелось. Лучшая защита — это нападение? Тсуну душило это чувство беспомощности: даже если Йами и пырнёт её или перережет горло — в реальности-то ей ничего не будет.       Кроме боли.       Боль вполне себе ощущалась по-настоящему.       Земля медленно ушла из-под ног. Отори цыкнула: усилиями Йами ощущение пространства улетучилось в миг. Дело было не только в темноте перед глазами: Оно могло менять форму, как вздумается, поэтому тому факту, что рук насчитывалось определённо больше, чем одна пара, удивляться, наверное, не следовало.       Девушка нервно поджала губы: одна ладонь лежала на лице, вторая — обрубок — у горла. Третья и четвёртая крепко держали за плечи, пятая и шестая — за талию. Это только то, что она сама почувствовала, а сколько на деле — ну, чёрт знает. Тсуна попыталась качнуть ногой — в положении безвольной куклы висеть было ну вот ни разу не о чём, — однако седьмая и восьмая кисти рук легли на колени и ощутимо сильно сжали.       Она попробовала абстрагироваться от этого, а также понять, с чего вдруг Йами так оживилось и устроило сие показательное выступление. Второе волновало больше: положение тела заботило едва-едва и скорее создавало неудобства, чем реальный повод думать над этим.       — Э-эй… — Тсуна скривилась от собственного голоса: настолько неуверенно и жалко звучало это «эй». Лучше бы смолчала. Однако Йами ждало продолжения — это она поняла по внезапно прекратившимся вибрациям и шевелениям за спиной. Пришлось закончить фразу. — Что ты вообще делаешь…       Конкретно это волновало больше всего. Даже если закрыть глаза на странное поведение и форму, обычно Оно позволяло стоять на своих двоих. И нынешнее подвешенное состояние определённо было чем-то новым.       Йами промолчало. Причём словно нарочно выдержало настолько длинную паузу, что в какой-то момент начало казаться, что всё — Тсуна осталась в полном одиночестве. Потому что даже хватка ослабла. Один рывок — и свобода.       Но осколок руки, приставленный к самому горлу, никуда не делся. Отори в полной готовности сбежать — хотя бы попытаться — дёрнулась вперёд и судорожно вдохнула, быстро осознав свою ошибку.       Было не столько больно, сколько неожиданно.       — Упс, — голос Йами прозвучал словно из старого радио. Искажённый и глухой, отчего стало жутко. Бесполезно было это отрицать, потому что действительно стало дурно, а по спине пробежал холодок. Слишком уж… недобро прозвучало это «упс».       Хватка действительно ослабла. Тсуна зажмурилась, начиная считать: секунда, две, три, четыре…       Вязкая, ледяная жидкость, погружение в которую оказалось мучительно долгим и болезненным. По личным ощущениям. На деле же — достаточно быстро: Отори подглядела, прищурив один глаз. Мимолётом успела зацепить и Йами.       Рук оказалось куда больше, чем восемь. Во много-много-много раз больше. И больше Оно не напоминало человека и не выглядело как поломанный двойник. Алый отблеск, лиловая рябь перед глазами — фиолетовый цвет начинал откровенно пугать.       Йами резко дёрнулось вперёд, вытянув перед собой руку.

***

      Тсуна судорожно и резко вздохнула, рефлекторно сжав кулаки. Между её лицом и растопыренной ладонью, которая точно размозжила бы ей голову, оставалась едва ли пара десятков сантиметров. И расстояние стремительно сокращалось.       Однако — нет.       Перед глазами — самый обычный потолок. Тот самый, под которым Тсуна засыпала и просыпалась и который видела регулярно. Самый обычный. Настолько, что суть происходящего дошла не сразу.       Больше не было ни Йами, ни руки, ни того места, где Оно обитало — растворилось, всё. Хотя шевелиться девушка не решалась, опасаясь, что всё это — очередная иллюзия. Когда Йами в последний раз пугало? Когда из-за влияния могли пострадать другие люди; на себя, по большому счёту, было как-то всё равно.       Ощущения возвращались медленно. Тсуна с трудом вспомнила, что осколок руки оставил на шее достаточно глубокую — и серьёзную, если бы всё было по-настоящему — рану. Осторожно сглотнув, девушка прищурилась, нервно поджав губы: ага, стратегическая ошибка номер один.       Острое и резкое чувство, словно она не слюну проглотила, а битое стекло.       Руки едва слушались, ноги стянуло.       Шевелиться было даже не больно. Почти невозможно. Отори оставила попытки согнуть руку, когда конечность свело болезненной судорогой.       Стратегические ошибки номер два, три и четыре. Тсуна припомнила, что кто-то — Киойа, кажется — однажды описал своё состояние как «пожевали и выплюнули». Ну, в принципе, подобное определение слишком хорошо ложилось и на подобное.       Девушка поймала себя на мысли, что да, действительно: настолько погано именно физически ей не было уже давно. И из этого вытекал весомый вопрос: с чего вдруг её вообще так поломало? Из-за шеи головой она решила не крутить. Хотя бы до тех пор, пока не уляжется немного.       Тсуна терпеть не могла подобное состояние. Ни когда оно всё в голове, ни когда растекается по телу: какая разница, так и так подняться не сможет. Поэтому и оставила попытки пошевелиться, сконцентрировавшись на произошедшем, заодно попытавшись отвлечься от всех чувств.       На языке крутились ругательства, часть из которых Отори даже озвучила, тихо прошипев себе под нос. Потому что чёрта с два, а не нормальная картина произошедшего: она даже приблизительно не понимала, что произошло вчера — словно белый шум. На весь вечер, начиная с момента в вагоне метро. Вот она заходит, автоматические двери закрываются, и приятный голос объявляет следующую станцию. А потом — хлопок, и она уже в собственной… кровати?       Тсуна скосила взгляд и убедилась, что да, лежит или на вещах, или рядом с ними — но на собственной кровати, факт. Как и что — да чёрт знает, она не помнила даже как до комнаты, собственно, и добралась.       А ещё — кто был с ней.       Девушка прикусила внутреннюю часть щеки, пустым взглядом смотря в потолок: да, кто-то был. Кто-то конкретный, ибо то, что она была не одна, являлось единственной чёткой деталью. Тсуна цыкнула и сипло выдохнула, прислушиваясь: отчего-то казалось, что в комнате находился ещё один человек. И точно не Йами — от этого ощущения иные.       Взгляд. Пристальный взгляд оттуда, куда Отори буквально физически не могла посмотреть. Поэтому паршивость на душе стремительно нагоняла паршивость общего самочувствия. Стало даже интересно, насколько плохо станет, когда они поравняются.       В аптечке было обезболивающее. Аптечка находилась в ящике. До ящика ещё надо было доползти. Тсуна сделала глубокий вздох и осторожно приподнялась на локтях, сильно прикусив губу: терпеть и не выть от боли. Терпеть и не выть.       Хотя хотелось. Очень даже.       Первым этапом было принять сидячее положение и оглядеться: убедиться в том, что она в комнате одна — или же наоборот — всё-таки надо. Для душевного спокойствия. Даже если мнимого — после Йами язык не поворачивался назвать состояние «спокойствием». Тем более душевным.       — Ты бы не рыпалась так, — Тсуна поперхнулась от неожиданности: то есть да, то есть правда? Резко повернуть голову в сторону говорившей — та, видимо, сидела за столом — ей на дала только колючая проволока на шее. Девушка хоть и дёрнула головой, но от стрельнувший резкой боли потемнело в глазах. Поэтому пришлось действовать плавно и медленно. Или вообще не действовать: не повернёт голову — так развернётся корпусом, делов-то.       На самом деле, делов-то много. Но лучше так, чем никак вообще.       Скинуть онемевшие ноги с кровати оказалось не так уж и сложно, как Тсуна думала. И сразу за этим переместила корпус, сев прямо. И мёртвой хваткой вцепившись в металлическую раму кровати, чтобы уж наверняка.       Зеркало у стены напротив кровати определённо стоило завесить. Или переместить в сторону. Или ещё как-нибудь — лишь бы на глаза не попадалось отражение того, как девушка выглядела по утрам. Особенно после ночных приключений.       Раскрасневшиеся и совершенно безумные глаза, и в правом лопнул капилляр. На нижних веках остались тёмно-коричневые пятна от туши, что только лишний раз подчеркнуло и без того тёмные синяки. Тсуна раздражённо прищурилась и вздохнула: придётся искать очки.       Зачем?       Куда вообще собралась?       Куда-то же хотела, да?       Она медленно и осторожно повернула голову к столу. На самом деле, в поиске сумки — из дома точно выходила с ней, — однако так и замерла в таком не самом удобном и приятном положении. Жалюзи опущены до самого подоконника, отчего сидящая на стуле фигура в полумраке казалась особенно жуткой.       Подперев голову рукой, опираясь на подлокотник, она наблюдала за происходящим. Взгляд — стеклянный и застывший, однако пробирающий до глубины души. Тсуна нервно сглотнула, на мгновение забыв о больной шее.       Снова появились сомнения в реальности происходящего. Затянувшаяся уловка Йами? Возможно. Непредсказуемость всегда напрягала. И не только это: как показывал опыт, у Этого была крайне размытая грань между «насилием» и «весельем». Оному-то весело, конечно. Но не Тсуне.       Старые раны неприятно заныли.       Чётко сформулировать вопрос не получалось. Сразу несколько версий в голове вертелось точно, однако что-то вычленить из этого месива предположений и обрывков фраз долго не получалось. Настолько долго, что от повисшего молчания даже стало как-то неловко.       Кто это? Как очутилась в комнате? Чего ждёт?       Тсуна несколько раз моргнула, вглядываясь в лицо. Сбивала красная прядь, которую она до этого игнорировала.       Красная прядь. Золотистые глаза.       Картина произошедшего вчера медленно прояснялась. Очень медленно. Но встречу с Рьюгой Отори всё-таки вспомнила. И сдавленно, почти истерично посмеялась, натянуто улыбнувшись. Ага. Да. Хорошо. Рьюга.       Что дальше?       Губы дрожали. Сначала Йами, теперь это — и перед глазами снова всё поплыло. Тсуна качнулась и резко тряхнула головой, чтобы хоть немного протрезветь. Удивительно, но сработало: в шее снова стрельнуло, что помогло отвлечься от начинающейся истерики. И паники — но от неё так просто не отмахнуться, потому что происходящее веяло диким сюром.       Даже про записи забыла. По этой же причине.       — Ты, — выдавила Тсуна, понимая, что дальше молча играть в гляделки просто невыносимо.       — Ты вчера уже поудивлялась, заканчивай, — раздражённо протянула Рьюга, наконец-таки моргнув и перестав сливаться с окружением.       — Вчера… — Отори криво усмехнулась, скосив взгляд на разодранное колено. А в отражении отметила, что травмированный локоть окружал тёмно-синий, почти чёрный синяк с красными подтёками. Когда успела только. — Я не…       — Слетела с лестницы.       Выдохнув и отпустив раму, девушка попыталась нащупать рядом телефон. Чтобы узнать, сколько время и не искал ли её кто. В последнее верилось слабо, да и мобильника рядом не оказалось. Оглядываться и лишний раз напрягать шею вот уж точно было не вариантом.       Отвлечься на что-то стороннее. Да.       — Жалюзи дёрни, — Тсуна указала на свисающую нитку. — Дай хоть нормально посмотреть на тебя.       — Нормально? — саркастично фыркнула Рьюга, но просьбу всё-таки исполнила.       Отори, приготовившись вертеть головой, поблагодарила вид из окна: стоящий прямо напротив дом защищал от ярких солнечных лучей. Хоть и солнечная сторона, но всегда в тени другого здания — чудно.       — Что не так? — процедила она, прищурившись.       — Ты уже смотрелась в зеркало.       — Я по-твоему ненормальная? — у неё нервно дёрнулся глаз. Не то чтобы это было ложью, но прямо в лоб Тсуна это слышать определённо не хотела. Особенно от Рьюги. Хотя кидать обиды и дуться по такому поводу было бы предельно глупо: ну, а смысл? Рьюга прокрутит это всё на метафорическом фаллосе и в дурах не останется. Пришлось прикусить язык и сникнуть. — Забей.       — Давно, — отмахнулась та и дёрнула головой, смахивая с лица отросшие алые пряди. — Так что произойти успело, что конкретно тебя так поломало?       — Ой, а будто ты не знаешь, — Отори закатила глаза.       — Нет. Не помню, — ухмылка Рьюги ей очень не нравилась. Да и понимая, чего та хочет добиться, тоже не было: то ли просто издевается, то ли развести на что-то хочет. Конфликт ли или что-то иное — Тсуна мысленно покачала головой: что с неё взять вообще. Ничего.       — А если серьёзно? — сухо поинтересовалась она.       — Абсолютно серьёзно. Это и ответ на вопрос: «а почему именно я?»       — А почему именно я? — Тсуна вскинула брови и попробовала встать на ноги. Постепенно отпускало, и, в принципе, не считая шеи и локтя, жить стало немного легче. Искры из глаз от любого телодвижения не летели — и на том спасибо.       — С тобой связано одно конкретное воспоминание. Помню имя и… проблемы твои с этой штукой. И как бы всё.       — В лесу тогда, что ли? — уточнила она и прикинула, как давно это было. Очень давно. — Или… раньше… позже… И в смысле не помнишь?       — В прямом. Да, в лесу. Когда это было? — Рьюга вскинула бровь и откинулась на спинку стула, вытягивая ноги во всю длину.       — Лет… девять назад?.. — Тсуна пожевала губу: если отсчитывать с нынешнего момента, то да, примерно столько. — Восемь-девять… где-то так… Ты вот вообще не изменилась внешне. К слову.       — Ага. Три года прошло.       — В смысле? — она растеряно моргнула.       — Год после этого и два года… почти два года этих, — пояснила Рьюга.       — «Этих»? — Отори прикусила внутреннюю часть щеки. Пояснения, нужны пояснения.       — Для вас прошло… восемь, да?       — Ну, почти, — согласилась девушка.       — Для меня всего два года.       Тсуна медленно кивнула. Отчасти, это объясняло то, что Рьюга внешне ну вот почти никак не изменилась — разве что волосы отросли. Волосы — и, возможно, взгляд стал не таким отрешённо-диким. Однако, как это толковать, она понимала не до конца.       — Допустим… — протянула Тсуна. Возникло сразу несколько теорий. — Два года назад… ты так долго добиралась или что? Или как?       — Сначала следовало разобраться с семейными делами, — от Рьюги слышать про семью было как-то странно, если не сказать «неправильно».       — Два года? — скептически уточнила Отори.       — Там истории на несколько веков, если не больше, — Рьюга равнодушно пожала плечами. — И я найти смогла буквально немного.       — То есть… ты ещё уйдёшь? — такому исходу Тсуна бы не удивилась.       — Возможно, — уклончиво ответила та.       — Смею полагать, что тебе нужно что-то конкретное, верно?       — Верно.       — Что?       — Архив.       — Архив? — не поняла девушка.       — Ага, — мрачно протянула Рьюга. — Архив, который, полагаю, хранится в Коме.       — Кома — это… — Тсуна поморщилась, пытаясь вспомнить. Знакомое же название, очень знакомое. И слышала она его не так уж и давно. То ли от Хикару, то ли от Киойи. Или от обоих сразу. Хикару говорила про Райо, Киойа — про Хиому… И тут её осенило. — Та деревня в горах?       — Именно, — Рьюга кивнула и криво усмехнулась. Или нервно. Было похоже, но Тсуна априори отметала подобные варианты. — Насколько я знаю, именно там хранятся бумаги с нужной информацией.       — Ага-а-а, — Отори сделала вид, что поняла, о чём речь. И Райо рассказывал про Кому, и Джинга — но это было так давно, что она едва-едва помнила только название и то, что деревня расположена в горах. И как бы всё. Но, осмыслив сказанное, зацепилась за одну деталь. — Откуда?       — Что? — Рьюга дёрнула бровью.       — Откуда знаешь? — пояснила Тсуна.       Теперь-то улеглось окончательно, а к ощущениям в шее она более или менее привыкла. Поэтому-таки решила пройтись до аптечки и обратно, заодно обнаружив и убитый мобильник. Девушка понадеялась, что не включается он потому что батарея разряжена, а не потому что разбился вдребезги.       По-хорошему, надо было переодеться, привести себя в порядок и широким шагом маршировать к Мадоке. Чтобы и по поводу волчков посоветоваться, и с телефоном что-то решить. И дёрнуть их с Хикару на чашку кофе, заодно договорившись с оной о работе.       Но это в теории и в идеале. А на деле же — живая и вполне здоровая Рьюга, чёрт знает что с Йами и каким-то боком родная деревня Джинги. Тсуна тяжело присела на корты, достала из холодильника воду и замерла. Сразу не выпрямиться: после вчерашней растяжки она даже удивилась тому, что может ходить.       — От Дорагон.       — Это?.. — вот на этот раз предположений не было.       — Жена Райо и мать Джинги. Если верить её словам, — Рьюга фыркнула.       Тсуна несколько раз моргнула.       — А как вы?..       — Ну, есть вероятность, что мы родственники. В каком-то смысле?       — В каком-то смысле? — она медленно осела на пол и вытянула ноги во всю длину, смотря на Рьюгу снизу-вверх.       — Предок… потомок… что-то такое, — та махнула рукой. — Деталей не знаю, не расспрашивала. Это одно из немногих, что хочу выяснить, чтобы уж наверняка.       Тсуна заторможено покачала головой, обдумывая услышанное. На этом моменте нить связи с реальностью оборвалась окончательно, но чтобы не «уплывать», она снова резко дёрнула головой, на этот раз сильно хрустнув шеей.       Больно. Но сработало.       Отори тяжело вздохнула, чтобы прийти в себя, и принюхалась, почувствовав новые запахи. Гуськом пройдя два-три шага до стула, она поморщилась: от белого платка ощутимо сильно пахло кострищем и травой, а от Рьюги в целом — потом и чем-то металлическим.       — У меня, если честно, полушария разрываются: мне одновременно до одури интересно и детали узнать, и поучаствовать в целом, но при этом я тебе не верю, — призналась Тсуна, с трудом выпрямляясь и на негнущихся ногах направляясь к тумбе у двери. В центральном ящике стояла небольшая пластиковая корзина со всеми душевыми принадлежностями. Полотенца были на верхней полке в шкафу. Так-то ей самой хватало одного-двух, но каким-то образом за всё время скопилось куда больше. — Но тем не менее, марш в душ. Прачечная тут тоже есть, если что. Собралась к Райо — так хоть в порядок себя приведи.       — Не только… — фыркнула Рьюга, на что Тсуна махнула рукой. Она догадывалась, что под этим подразумевалось, но заранее додумывать не стала. Всё равно не так уж и много. — Ножницы.       — После душа, на влажных волосах.       — А смысл? — Рьюга стянула с шеи белую тряпку.       — Мокрые волосы убрать легче, — Отори сдавленно хмыкнула, вспоминая собственный опыт. Себе она волосы обкорнала достаточно коротко несколько лет назад. Уже отросли слегка. Но укорачивая тогдашний метр, Тсуна неожиданно обнаружила, что сырые пряди действительно легче сметать. — Пылесос не хочу искать, веника вполне хватит.       Взгляд у Рьюги был вполне выразительным и многозначительным, однако девушка проигнорировала настолько однозначный намёк на собственную лень. У неё болела рука, обе ноги и буквально всё тело, так что иногда можно было и схалтурить.       — Всё так просто?.. — Рьюга скинула с плеч серый кусок материи, который Тсуна сначала приняла за куртку. Её аж передёрнуло от состояния этой рвани, выглядящей как футболка. Такое не в стирку. Такое в лучшем случае на половые тряпки. В худшем — сразу в мусор.       — В смысле? — Отори с трудом оторвалась от разглядывания одёжки. Штаны ещё более или менее нормальные, но всё верхнее просто с глаз долой. Её никогда не волновала мода, Рьюгу — уж тем более. Дело в другом: в том, что между приемлемой для носки одеждой и рваной тряпкой была весомая разница. У Рьюги — рваная тряпка. Об истории несчастной футболки думать не хотелось. — Я тебе не верю и до сих пор не уверена, по-настоящему ли это всё, но если надо помочь — я помогу. С меня долг висит.       — Долг? — Рьюга скептически прищурилась.       — Вот за то, что мы как раз вспомнили. Тогда, в лесу. В Италии, против Экскалибура, — напомнила Тсуна. То была больше отрезвляющая встряска, но всё-таки Рьюга сказала дельные мысли. Тогда — очень даже помогло. А сейчас держать мнимый контроль стало тяжеловато.       — Допустим.       — Ты… не помнишь? — предположила Отори. Из всего разговора наиболее ясно усвоила только то, что у Рьюги явные провалы в памяти. Встретились два одиночества, как говорится. — Или?..       — Или. Слабо, — отрезала она, на что Тсуна только натянула миролюбивую улыбку. Откуда шёл запах металла — закрадывались сомнения, что это именно металл — до сих пор было непонятно.       Металл.       — Что с Эл-Драго? — вопрос вырвался сам собой.       Рьюга только пожала плечами.       — Уничтожен же, верно?       — Я не знаю, — Тсуна развела руками, стараясь не смотреть на свежие раны на чужих плечах и кистях. Вчера не обратила на это внимание, но сейчас — при свете — оно уж очень сильно бросалось в глаза. Трещины и царапины на пальцах, свежие и содранные мозоли, синяки — почти всё из этого она уже видела у Киойи после очередной его поездки куда-то в горы.       А вот ожоги… Наверное, не стоило удивляться ожогам у Рьюги. Вот уж у кого, но у неё их было предостаточно, и именно она зарабатывала их регулярно.       Обработать всё равно надо.       — Я тоже, — Рьюга мрачно хмыкнула. — Но даже если нет, я понятия не имею, где и как его искать. Хочется думать, что в тех записях будет хоть что-то, но особых надежд не строю.       — То есть он тебе… не нужен? — Тсуна прищурилась.       — Подобного не говорила, — цыкнула Рьюга. — Но и кидаться сломя голову ради того, чего возможно нет, пока не хочу.       — Раньше бы кинулась, — заметила Отори.       — Раньше бы кинулась.       Тсуна всё так же на негнущихся ногах прошла до шкафа и достала полотенце. Новое — даже не распакованное. Хотелось бы вспомнить, откуда оно вообще взялось, однако — увы. Есть и есть, уже отлично.       Странно было просто говорить вот так. Они с Рьюгой нормально не говорили примерно… никогда? Ни в Тёмной мгле, ни после. Лишь перекидывались парой фраз и расходились. Вернее, Рьюга уходила, но суть та же.       А сейчас… Сейчас просто говорят.       — Напомни, сколько тебе? — Тсуна вручила ей полотенце и жестом приказала обвернуться, про себя только хмыкая: и это её ещё называли диковатой? Рьюга тут переплюнула всех. Или просто ей вот настолько плевать.       Ко второму варианту Отори склонялась как-то больше.       — Около двадцати, наверное?       — Наверное? — Тсуна усмехнулась. — Не знаешь?       — Понятия не имею.       Каким образом это произошло, она спрашивать не стала. Мало ли: ответ мог быть совершенно любым. Удивляться было решено позже — когда останется наедине или хотя бы выйдет на воздух.       Ночевать сегодня — сколько бы ни было времени — Тсуна решительно собралась вне комнаты. Повод остаться у Киойи, даже если придётся терпеть кошек. Лучше уж действительно живые кошки, чем кот Шрёдингера.       — Там комплексная душевая, если что, — предупредила она и, встряхнувшись, решительно направилась в ванную комнату. Не то чтобы прям далеко — дверь напротив, — но показать и объяснить Рьюге, наверное, следовало. Вот чуйка подсказывала, что надо.       Захватив корзинку со всем нужным, Тсуна резво открыла дверь в ванную и сразу же подошла к пульту. Сама разбиралась с этим чудом техники достаточно долго, поэтому не поделиться этими знаниями было бы большой ошибкой. Потому что если она от нервов просто пинала стену, то Рьюга вряд ли будет заморачиваться.       Хоть это было действительно давно, Отори хорошо помнила, ущерб каких масштабов периодически наносился зданию Тёмной мглы изнутри. Вряд ли достаточно старое общежитие подобное выдержит.       — Комплексная? — Рьюга странно посмотрела сначала на пульт, потом на душевую. И фыркнула, что-то проворчав себе под нос.       — Ну, ничего сложного, — Тсуна сипло посмеялась, настроив воду. — Всё очень даже просто. Поверь на слово, к этому просто надо привыкнуть.       Самой бы тоже не мешало сходить в душ, однако об этом подумает позже. Смыть макияж — дело достаточно быстрое, поэтому закончив тут, она шустро вернулась в комнату и, пока помнила, разобралась и с вещами на кровати, отметив, что тогда упала на пол. Точно упала на пол — а очнулась в итоге на кровати.       Тут уж гадать бесполезно. Стоило поблагодарить за это.       Тсуна со вздохом потёрла переносицу. Действительно, происходящее больше походило на какой-то сюр, чем на что-то настоящее. А ведь только предположительно утро. Что будет дальше, Отори решила даже не думать. Как пойдёт.       Смешок напомнил кое о чём очень важном.       Она нашла всё в том же шкафу тёмную простынь и всё-таки завесила зеркало напротив кровати. Так будет лучше. Определённо.