***
Сколько сейчас времени — что местного, что суток — Тсуна не понимала до сих пор, так и не заглянув в телефон, поэтому приём пищи так и остался просто «перекусом», без привязки к конкретному моменту. Возможно, юноша, принёсший тарелки, что-то и говорил про обед или ужин, но она прослушала, так что шанс узнать снова был упущен. Ю в ванную залез не сразу, зависнув на разборе вещей. Его стремление разложить и расставить по зарядкам всё-всё прям сразу Тсуну в лёгкой степени раздражало, однако напомнила себе, что она-то этого точно не сделает — а если и сделает, то явно не сейчас. Поэтому мешаться под ногами не стала, сныкавшись на балконе — заодно и обстановку вокруг оценит, — и вылезла только когда он крикнул, что пошёл в душ. Вид на почти одинаковые красно-коричневые черепичные крыши не стал чем-то удивительным: по той туристической брошюре, что Хикару им всучила на изучение, всё стало понятно в два счёта. Единственное, что Тсуна не смогла прочитать — название городка, потому что язык заплетался от такого сочетания слогов. И это при условии, что испанский она более или менее понимала, даже сказать что-то могла. До Барселоны, если верить этой же брошюре, где-то полчаса пути на машине; сорок минут — самый максимум, и то, если ехать неторопливо и наслаждаться видами из окна. То есть, в теории, съездить на пляж или погулять по туристическому маршруту в их возможный выходной — задача вполне реализуемая… Но это потом. Всё потом. Сил на то, чтобы перебраться в комнату, внезапно не оказалось, поэтому допивала чай и обсыхала Тсуна на балконе, растянувшись на внезапно удобном стуле. Хотя, после перелёта, любое место, где можно было без проблем вытянуть ноги во всю длину, казалось райски удобным… Она уныло глянула на кровать: всего-то полтора-два метра, ей буквально один удачный рывок. А если не получится, то в любом случае коснётся матраса, просто в процессе ещё и на полу растечётся. Надо было для начала одеться нормально. Сидеть в большом — и определённо мягком — халате, конечно, хорошо, но всё же условный минимум на данный момент она обозначила, и его надо было начать выполнять. И чтобы приступить, надо встать. Для начала. Тсуна со вздохом опёрлась о подлокотники, чтобы всё-таки подняться, и сильно вздрогнула, услышав непонятный вскрик где-то вдалеке. Эхо разлетелось, не иначе, но факт есть факт — кто-то кричал, и, если это не слуховая пареболия, то слово отдалённо напоминало «потерялся» или что-то схожее. Она нервно оглянулась, поджимая губы, и прищурилась в тщетной попытке разглядеть кричавшего. Но — никого в поле видимости, а если бы его можно было разглядеть, просто высунувшись с балкона, наверное, голос звучал бы громче и разборчивее. Непонятно и напрягающе, однако если неподалёку что-то случилось, они определённо об этом узнают в ближайшее время. Отори со вздохом потёрла шею и потянулась, осторожно, но всё-таки вставая на ноги. Вот трепыхалось где-то на подкорке опасение, что колени просто сами подогнутся, а лишний синяк на подбородке ей не особо-то и нужен был. Пришлось придерживаться и за столик, и за хлипенькую ручку балконной двери — осторожно, чтобы не отодрать, — и после рывка подтягивать ноги, чтобы залезть на кровать. Наверное, не стоило этого делать. И закрывать глаза тоже не стоило, потому что Тсуне показалось, что прошло от силы несколько минут — наконец-то расслабилась и превратилась в жижу, — однако резко подскочила с осознанием того, что надо принять таблетки. Потерянное время, конечно, неплохое состояние, но таймер на приём лекарств она не выключала, и он, кажется, вот-вот должен сработать? Это уже выдрессированность какая-то. И Тсуна не сразу поняла, что край халата придавил Ю, растянувшись рядом. Когда прилегла — его ещё не было, а сейчас… А сейчас и на улице, кажется, заметно темнее стало, потому что в до окна долетал оранжевый свет фонарей. Прилегла на пару минут, ну конечно. Пара часов в итоге. Если не больше. А по ощущениям — будто и не ложилась вовсе, поэтому теперь пришлось собираться с силами, чтобы просто приподняться на локтях. А потом сесть. И снова встать на ноги, которые, кажется, сгибались ещё сильнее. И, наверное, сюда же надо было отнести пункт про «найти телефон», но Тсуна, вздрогнув от резко вспыхнувшего экрана, заприметила его и выхватила с зарядки, в процессе проводя пальцем по дисплею, за считанные секунды до срабатывания таймера. Будить Ю ей не особо-то и хотелось, хотя пошерудиться в полумраке определённо придётся: так-то, она догадывалась, куда он мог сложить сумки, но вопрос стоял в том, чтобы в этим самые сумки залезть. Так тихо, как только получится. Заодно и на часы глянула. И зависла, потому что так и не поняла, перестроились ли часы или надо заняться этим вот… прямо сейчас, раз уж в руки взяла. Им там, конечно, что-то говорили про разницу в… семь, кажется, часов, но из-за тёмного времени суток на улице Тсуна не особо-то и соображала, семь ли сейчас вечера или три часа утра — оба варианта более чем подходили. Отори покачала головой, похрустела шеей, потянулась — вроде бы, в сон клонило уже не так сильно, поэтому минут тридцать на дела выделить можно… Или больше — как пойдёт. Но сначала — она сглотнула и поморщилась — сообразить, в каком из ящиков располагался мини-холодильник. Снова прошли ассоциации с той комнатой, но тут уже не придраться: изначально же на гостиничный номер оглядка и была, потому что пускай дизайнерское решение и в меру странное, но определённо удобное для небольшого жилого помещения. Пришлось похлопать себя по щеке: не-а, никаких мыслей о том месте, прошёл этот период, можно бы и забыть. А холодильник нашёлся под столом. На практике, пространство между стеной и кроватью оказалось не таким уж и узким, потому что Тсуна спокойно проходила в самой опасной точке — месте, где углы кровати и стола находились слишком близко, — ни обо что не ударяясь ни тазом, ни бёдрами. Как в такой мелкой комнате поместился письменный стол, небольшая софа и полноценный кофейный столик, могло только удивлять. Может, просто почудилось, что комната маленькая — ну мало ли, перед глазами плыло после перелёта от усталости и давления. Более чем возможный исход, разве нет? Тсуна скептически цыкнула: в идеале, могла бы расположиться за столом и сделать всё нужное без лишних телодвижений, но экран тогда будет направлен в сторону Ю, и даже с пониженной до минимума яркостью гарантий, что отсвет его не разбудит, не было. Рисковать не стала, и, подсвечивая себе дисплеем телефона, полезла в сумку за планшетом и клавиатурой. Пока имелась возможность, стоило бы хотя бы начать изучать весь тот список электронной волокиты, заодно и какой-никакой план действий составить… Чтобы без лишних глаз с последующим объяснением своих действий. Вместе с рабочей техникой пришлось доставать ещё и ежедневник с косметичкой — туда сложила ко всему прочему немногочисленную канцелярию, — и на ватных ногах осторожно красться к балкону, предварительно задёрнув занавеску. Расставила всё настолько аккуратно, насколько позволял не особо крепкий балконный столик — Тсуну дёргало от того, как он пошатывался в одну сторону от резких движений, — вернулась в комнату, к холодильнику, за парой банок содовой и, перепроверив, чтобы занавеска всё скрывала, тяжело растянулась на всё том же стуле. Информации было на несколько папок, и у Тсуны даже предположений не было, что там могло находиться. Блоки сухого текста, которые, как бы то парадоксально ни было, на три четверти состояли из воды? Скорее всего, потому что прямым текстом ей ничего не объяснили, просто отдали распоряжение: ознакомиться. Список нужного наоборот же вживую — пускай и по телефону — надиктовали, вон — в ежедневники записан, на последних страницах. Нарочно на греческом, чтобы никто больше не прочитал. Сканы документов, изображения — и кадры с камер наблюдения, и какие-то смазанные кадры из машины, — и слишком много схем и отметок на картах. Глаза разбегались от всего этого, и с чего начать Тсуна искренне не понимала, оттого-то и кликнула не глядя. Открылась фотография. Знакомая местность — вход у того самого здания, где они с Ю в последний раз сражались. Сложно было не узнать эту конструкцию. Однако акцент был сделан на перилах. Почему-то. Тсуна прищурилась, пощёлкав несколько снимков вперёд — одинаковые изображения, и резко увеличенное всё тех же перил. С непонятно как погнутыми в двух местах, словно о них что-то полукруглое ударилось с огромной силой. Пролистала до начально снимка и начала щёлкать в обратную сторону, до событий, которые, как она предполагала, были раньше. И ничего-ничего-ничего… И какая-то смазанная фигура. Затем две. Затем Отори узнала Джингу и Рьюгу. С десяток снимков их разговора — по мимике Хагане это считывалось, — а потом просто Рьюга. На перилах. Ногами упираясь примерно в то место, где, как Тсуне показалось, позднее появились эти вмятины. Она свернула изображение, сделала несколько глотков, морщась от солёности газировки, и встряхнулась: для понимания всего стоило просмотреть всё это покадрово, к чему и приступила. Курение Рьюги на перилах, разговор с… тем юношей из большой четвёрки — Луи?.. — снова курение, удар ногами по нижней перекладине перил — отсюда, видимо, и вмятины, — разговор с Джингой. Забавный, но непонятный жест, когда он потянулся её то ли обнять, то ли что — откинулась назад, замерев вертикально. Потом ещё несколько кадров разговора, и они начали отходить. Разве что в какой-то момент Рьюга как будто глянула в камеру. Наверное, просто удачно посмотрела в нужном направлении, но всё равно стало как-то неуютно. А потом пришло понимание: фотографии-то свежие. Относительно, конечно, но и Рьюга-то сравнительно недавно объявилась. И Джинга… Тсуна непроизвольно нервно поёжилась, тревожно оглядываясь: нет, ну тут-то точно со стороны слежки не было — а вот насчёт наблюдения за её активностью в рабочем планшете и прослушки на телефоне уверенности не было, — однако тревожность закрепилась. Интересно, у Хикару тоже прослушка на всех стоит?.. Вряд ли. Или… Тсуна скептически покрутила телефон в руках. Нет, Хасама вряд ли бы сделала что-то подобное… втихую, по крайней мере. С этими-то ясно, они в открытую попросили дать мобильник. Для безопасности или что-то подобное, чёрт их там разберёшь теперь. Разблокировала телефон, выключила режим полёта и отписалась Киойе, что они на месте. Чуть не нажала отправить, несколько секунд подумала и дописала, что очень ждёт от него фотографии кошки. Теперь точно отправила. Отложила и вернулась к планшету, сворачивая злосчастные фотографии. Вряд ли, конечно, в файлах и сканах ситуация получше будет, однако хотя бы проверить… Тсуна зависла над одной конкретной мыслью: а зачем? Зачем ей это всё показали? Как угроза? Как демонстрация? Мол, могут вести наблюдение, ещё и такое подробное… Это жутко. И она сомневалась, что Рьюга — и уж тем более Джинга — об этом в курсе. Интересно вот, а оно до сих пор продолжается, или уехав в неизвестном направлении невесть куда, они скрылись и с этих радаров тоже? Отори мельком припоминала, что Хикару как-то упоминала: в телефоне Хагане установлен gps-трекер «на всякий случай», так что совсем уж бесследно он не пропадёт. Только вот система отслеживания и карта передвижений имелись только у самой Хасамы. На рабочем компьютере или где-то ещё — непонятно, однако как факт. Вопрос вернулся бумерангом: вот интересно, а у них с Ю тоже есть встроенные в технику жучки или всё не настолько плохо?.. Тсуна тряхнула головой: не думать об этом, просто не думать. Как и об остальном, но увы — перед глазами был открытый документ с записями о Рьюге… У неё глаза на лоб полезли, когда глянула на дату: это ж сколько лет назад было?.. Пятнадцать, что ли, или даже… больше?.. Но где-то так. А если отталкиваться от этого, то сколько Рьюге лет-то вообще? Выглядела она не сильно старше себя тогдашней — вообще не изменилась внешне, если уж на то пошло. Но на этих нечётких фотографиях со сканов точно как будто на несколько лет моложе. Нет, ну, все мы были детьми, верно? Не взрослой же сразу появилась. Но всё равно что-то было не так, и чтобы понять, что именно, очевидно, надо было изучать весь этот тест. Веко нервно задёргалось, Тсуна снова обернулась и тяжело вздохнула. Работы на всю ночь, кажется, но чувство дежавю всё равно появилось. И ведь действительно: сколько-то там лет назад она же так же изучала информацию из архивов «Тёмной мглы». Только то, кажется, было про Эл-Драго… Интересно вот, а тут мелькнёт его упоминание? Или всё будет делиться на «очень старое» и «совсем недавнее»? Тсуна свернула файл, пролистала содержимое папки до самого конца и ткнула на очередное изображение. И сипло выдохнула: не то чтобы ощущение того, что она лезет не в своё дело — какое-то новое, из ряда вон, но всё равно… К тому же, глазом зацепилась за такую деталь, как лесное окружение. Фото свежее, раз эти двое вдвоём — карабкаются по склону какому-то. Стало совсем паршиво, когда полезла смотреть информацию о файлах и выяснила, что конкретно этот снимок сделан от силы пару недель назад.***
Это всё больше напоминало туман, однако по тому, как тяжело было дышать, она поняла, что нет — это всё же дым. Едкий, густой дым, раздирающий горло и застилающий взгляд, отчего осталось идти наугад, осторожно ощупывая сухую траву вокруг. Не было страха наступить на острый камень или какую-то неудачно лежащую ветку, однако… Однако если следующий шаг окажется последним — прямиком в пустоту, в полное ничто, с крутого обрыва. От этой мысли по спине пробежал неприятный холодок, и дышать стало ещё труднее. Но надо было продолжать идти. Она не совсем понимала, зачем, но просто знала — вперёд. Остановится или повернёт обратно — и случится что-то очень плохое, неисправимое. Но и бежать нельзя, ведь тогда точно сорвётся. Неторопливо идти только вперёд. Это определение странной горестью отозвалось в душе. Что-то давнишнее и потерянное, чего как будто сильно не хватало. Она всё же остановилась. Даже не отдышаться — как уж тут, — а просто… Чтобы просто почувствовать хоть что-то, кроме необъяснимого рвения двигаться в конкретном направлении. Что это вообще за место? И не оглядеться — кругом густой дым. Единственной подсказкой была лишь сухая трава под босыми ногами, однако это даже зацепкой трудно было назвать. Она провела рукой под собой в мнимой попытке разогнать эту гущу, однако вместо этого выяснила, что дальше плеча руки почти не видно. Она вздрогнула и неловко попятилась назад от сильного толчка под ногами. Потом ещё одного и ещё — и даже не видя этого, было понятно, земля расходится. Это необъяснимо страшное ничего оказалось не где-то впереди, а прямо под. Очередной толчок оказался куда сильнее предыдущих и сбил с ног. Она зашипела от неожиданности, поцарапав ладони о мелкие камушки, и спиной вперёд отползла от того места, где, предположительно, была зияющая расщелина. В глаза ударило облако пыли, и разглядеть, что из образовавшейся трещины бил столб фиолетового свечения, удалось далеко не сразу. Но он, однако, был достаточно ярким, чтобы пробиться сквозь серую толщу. Эта трещина преграждала путь, не давала продолжить дорогу, и пускай нехотя, но всё же пришлось осторожно к ней приблизиться. И, вытянув шею настолько, насколько это вообще было возможно, попытаться разглядеть, что там. И резко дёрнуться назад, когда ссохшаяся рука попыталась схватить её за край кофты. Крючковатые пальцы подёрнулись и задрожали, выхватив только воздух, но этого было более чем достаточно, чтобы понять: бей и беги. Оттолкнуть это — что бы то ни было — обратно в расщелину и скрыться в дыму, использовав его непроглядность как маскировку. И бежать-бежать-бежать, пока окончательно не лишится сил. Она позволила себе обернуться — и судорожно выдохнула: рука оказалась частью чего-то большего. Тёмно-фиолетовая масса с сотней и сотней тел внутри; разрывающие плоть ссохшиеся руки, проглядывающие сквозь живую плоть морщинистые лица с чёрными провалами глаз — оно двигалось синхронно, как цельный живой организм. И слишком стремительно приближалось, вытягивая палки рук. Трещин под ногами становилось всё больше и больше, постепенно дым рассеивался, сменяясь густой чернотой и мерцающими — пульсирующими — фиолетовыми прожилками, паутиной проходящими через всё вокруг. Она почувствовала, что что-то не так — руки болезненно сводило, а по лицу словно прошлись чем-то тяжёлым, — но в данный момент это было далеко не самым важным. Однако за спиной всё подозрительно стихло, и дым снова сгустился. Можно было продолжить путь… верно же? Она оглянулась, нервно прищурившись: ощущение пространства и без того было лишь условностью, однако теперь… Куда идти? И для чего? Чтобы снова наткнуться на это нечто? Её резко, с силой схватили за плечо и дёрнули на себя.***
И ведь непонятно же, от чего проснулась: не очень удачно легла на спину, отчего та болела ещё сильнее, или потому что… увидела вот… это. Что это было, Рьюга поняла далеко не сразу: просыпаться было тяжело. И не хотелось. Вообще. Но и возвращаться в эту дымную гущу она особо желанием не горела. Вот и оставалось: или лежать дальше, надеясь уснуть, или пройтись где-нибудь, чтобы скоротать время до утра. А там дальше и старуха, будь она неладна, проснётся, и хоть какая-то жизнь начнётся. По ночам храм становился совсем заброшенным, и даже похрапывания Хиотсукеру не особо оживляли обстановку. К тому же, те, кто жили тут ранее, всё ещё оставались привязанными к этому месту, поэтому разговоры с ними кое-как, но убивать время помогали. Они появлялись только как тени и размытые силуэты, поэтому Рьюга не особо удивилась, когда на улице кто-то прошёл. Понимание пришло запоздало — спросонья потому что. Тени ходили бесшумно, не касаясь пола, и вообще не были материальными. А тут — тихие поскрипывания и сиплое дыхание. Ещё и оглядывался этот силуэт как-то тревожно, в то время как обычно теням было всё равно, видят их или нет. Рьюга с трудом приподнялась на локтях и оглядела помещение: в тусклом лунном свете не так уж и много можно было разглядеть, однако она всё равно заметила, что стало на одну сопящую фигуру меньше. Сёстры на месте, Хиотсукеру и подавно, значит… Вставать оказалось почти невыполнимой задачей. Старуха стукнула её по спине куда сильнее обычного — раз сама отправила сидеть в стороне и приходить в себя, — отчего каждое движение отдавалось по всему телу тупой болью, и двигаться снова было тяжело. Прямо как тогда, определённо. От такого сравнения Рьюга только цыкнула и, зажмурившись, осторожно села. И да, Джинги действительно не было. Пришлось вставать на ноги — отчего в глазах непроизвольно защипало, и снова появился этот чёртов костёр, — и идти… Не опуститься на колени оказалось тяжелее, чем смириться с пониманием того, о чём были эти воспоминания. Или сон… То, что привиделось, да. Рьюга больно закусила губу, впиваясь зубами до крови — специально, лишь бы перебить болезненное ощущение со спины — и на полусогнутых ногах направилась за Джингой, стараясь идти настолько тихо, насколько вообще было возможно. Ей не особо-то и хотелось разговаривать ни с сёстрами, ни с Хиотсукеру сейчас. Да и лишнее внимание явно было ни к чему. А идти осторожно и тихо было очень тяжело. Рьюге выть хотелось от такого жалкого состояния, однако ничего с этим сейчас не сделать, и надо было просто подождать, пока хотя бы ушиб перестанет ныть при каждом движении. Или выйти за пределы слышимости, чтобы шипеть со спокойной душой на каждом телодвижении. Добравшись до неприкрытой до конца сёдзи, пришлось приложить усилие, чтобы не опереться на неё: она же точно не выдержит и завалится. И ладно приладить её на место — у Рьюги глаз нервно подёргивался от невозможности побыть в тишине и спокойствии даже во время этих пресловутых медитаций, поэтому чёрта с два она лишится такой возможности ночью. С другой стороны, зачем-то же за Джингой попёрлась. Рьюга поморщилась, но отвечать на поставленный себе же вопрос не стала. Хагане не так уж и часто куда-то по ночам подрывается — обычно спит как убитый, — поэтому и интересно, куда он пошёл и зачем. Только и всего: просто любопытно. — Ты чего? — громким шёпотом спросил Джинга откуда-то снизу. Рьюга на мгновение потеряла равновесие и, почувствовав, что её клонит в сторону, с силой вцепилась в деревянный каркас; тот затрещал под её пальцами. — А ну ложись! Она косо на него посмотрела: ещё раз выдаст что-то подобное — сам приляжет. Вслух говорить этого не стала. — Куда намылился? — процедила Рьюга злее, чем планировала. И по лицу Хагане это было видно. — Спина. — Поэтому иди ляг, — он вскинул бровь, неловко усмехаясь. — Никуда не намылился, просто гуляю. — Ты? Ночью? — Ну… да? — Джинга попятился сначала вперёд, потом отшатнулся. Рьюга про себя криво усмехнулась: понять не мог, что делать. То ли спуститься помочь, то ли залезть обратно — и его смятение даже слегка повеселило. Пускай и опять это глуповатое выражение лица. — Ты… Ты не ляжешь, да? — Да, — Рьюга выпрямилась, сжимая кулаки, и спокойно спустилась, стараясь не дёргаться. — Чего подорвался? Джинга почесал затылок, то ли неловко, то ли нервно хихикая, и покрутил головой, указав на камни у реки. — Они холодные… приляжешь на них?.. — Джинга, — рявкнула она, прищурившись. Не так уж и часто становилось интересно узнать что-либо, поэтому сейчас его попытки съехать с ответа слишком вымораживали. Намёк, кажется, был понят, потому что глупо лыбиться он перестал и со вздохом опустился на корты. — Извини, что разбудил. — Не ты, — Рьюга сесть была только рада. — Что, тоже кошмары? — Джинга удивлённо вскинулся. — Кошмары? — То ворочалась во сне. Рьюга скептически вскинула бровь: чтобы ворочаться во сне, надо спать. А сном то точно не было. — В смысле «тоже»? — А? — Ты сказал «тоже кошмары», — проговорился, очевидно. Оттого-то и гуляет под луной, но ей было любопытно послушать, что он сам про это скажет. Джинга поджал губы и растеряно пожал плечами. — У тебя кровь на губах. — От ответа не уходи. — Нет, правда. — Я в курсе. Он вздохнул. — Я не уверен, что хочу об этом говорить… Позволишь же? Рьюга хмыкнула: иронично получалось, если учитывать все эти его разговоры про доверие и прочее-прочее-прочее, о чём он пытался с ней говорить куда чаще, чем следовало бы. — Позволю, — она только снисходительно усмехнулась и дёрнулась от неожиданности — и боли, — когда Джинга гуськом подполз к ней и уселся рядом. — Отодвинься. — Спину бы поберегла… На синяк дашь посмотреть? — Утром. — Утром? — Сейчас смысл-то? — Рьюга фыркнула. — Не видно ни черта. — А, ну… Да, не подумал, — Джинга снова неловко усмехнулся. И затем снова тяжело вздохнул. — Можно посидеть вот так? Не очень долго, обещаю. — Уснёшь здесь — останешься здесь, — предупредила Рьюга и прищурилась: вот уж чего ещё не хватало, так это Хагане таскать по природе. — Да это понятно, тебе сейчас спину беречь надо. — Завтра уже всё в норму придёт, — равнодушно протянула она, потирая переносицу. — Забей. — Потому что придёт в норму или потому что тебя раздражает, что акцентирую на этом внимание? — Сам подумай. — Вот поэтому и спрашиваю. Я не понимаю. Рьюга хотела было ответить, но поняла, что всё же ни черта не вышло, и сёстры всё же проснулись: услышала их шушуканье в комнате и раздражённо поморщилась. — Да. Джинга положил руку ей на макушку и осторожно потрепал по волосам, стараясь не касаться рогов. — Нам бы в идеале спать пойти. — Иди. — Ты тут останешься? — Тут тихо и прохладно. Да, — Рьюга вытянула ноги, стараясь устроиться поудобнее. Прикосновения к сухой траве вызывали неприятные ассоциации. — Можно немного посидеть? — Сиди. — Рядом, я имею в виду. — Сиди. — Правда? — Джинга заметна оживился. У таких уточнений определённо была причина, но Рьюга не особо вникала в смысл сказанного. Всё равно же уснёт скоро. Так что пусть сидит, не велика проблема. К тому же, когда ещё появится такая возможность: тишина — если игнорировать приглушённые разговоры из комнаты, — лес и полная луна. Красивая картина, в каком-то отдалённом смысле даже знакомая. Главное — не думать о костре. О костре — и много чём ещё. И просто попытаться расслабиться.