***
Она на негнущихся ногах, по стенке, шла вдоль коридора, смотря в пол. Не то чтобы там было что-то интересное или она считала плиты — нет, вообще нет. Просто Тсуна знала, что если в таком состоянии словит удар света в лицо, точно не удержится на ногах, а этого ей не хотелось — по крайней мере, не в джунглях. Надо было дать глазам привыкнуть к свету, надо было продержаться ещё немного, всего лишь час-другой… Потом может дать волю слабости. Кожу на лице неприятно стягивало от засохшей крови, и Тсуна пыталась оттереть всё это тыльной стороной ладони, однако догадывалась, что не добилась ничего, лишь размазала по всему лицу бурую крошку. Накатила такое сильное дежавю, что впору было опять закрыться в маленькой комнате на неделю, чтобы только в себя прийти, не говоря уже о восстановлении сил на социальные взаимодействия и работу. Дрожащей рукой Тсуна нащупала в поясной сумке блокнот и выдохнула, вытирая с висков пот. Очнулась-очнулась она вот только что считай, буквально пару минут назад, уже на выходе. И опасливо оглянулась из-за плеча на двери позади неё, не до конца уверенная, на что вообще надеется. На то, что услышит происходящее за ними? Да вряд ли. Ничего и не произошло, чтобы из-за этого волноваться. И непонятно, сказало ли это Йами или она сама где-то в глубине души была в этом уверена, но от подобной мысли совсем слегка, но всё-таки отлегло, и Тсуна продолжила осторожно шагать в сторону света, заодно вслушиваясь к происходящему уже там, на улице. И дёрнулась, услышав в отдалении приглушённые голоса, становившиеся разборчивее и яснее с каждым шагом. «Я убью и тебя, и себя вместе с тобой, если ты хоть на секунду задумаешься о том, чтобы отдать меня ему.» Тсуна остановилась. Приложила руку к лицу, но вместо того, чтобы хлопнуть по уху, потянулась потереть шею. Заодно размялась: руки всё ещё дрожали, а плечи словно стянули чем-то невообразимо тяжёлым. — Что, прям настолько радикально? — не без иронии уточнила Тсуна и тут же пожалела: «Только попробуй! Только попробуй! Попробуй! Попробуй!!! — заверещало Йами так громко, что она всё-таки не выдержала и опустилась на колени, приложив ладонь к виску. — Да лучше умереть, чем стать кроликом подопытным!!! Не допущу! Не допущу!!!» — Не… не кричи… — простонала Отори, сглатывая. Под ложкой начало сосать, а перед глазами всё поплыло: если истерика Йами закончится для неё мигренью, она за себя не ручается. Хотя бы не сейчас, хотя бы пусть даст до номера добраться, а там хоть в раковине топиться, если надо будет. Хотя бы по той причине, что ей, честно говоря, хотелось этого не меньше. «Я тебя предупреждаю!..» — Я поняла, — отрезала Тсуна и с шипением выпрямилась: идти осталось всего ничего, так что надо было собраться с силами на последней рывок. И обратную дорогу. Особенно на это… — Не дам. Не истери. «Не отдашь?..» — Не пойми меня неправильно, будь такая возможность, я бы избавилась от тебя при первой возможности, ты знаешь, — она прищурилась, чувствуя, как глаза заволокли слёзы. От усталости, от жары, от общего помятого состояния — хотелось растечься, но нельзя. — Но между тем, чтобы существовать с тобой или становиться подопытным кроликом, позволяя мутным людям завладеть не менее мутной силой, я, очевидно, предпочту первое. Мне так спокойнее. «Вот и порешили.» Сказало, как отрезало — и затихло. Даже зуд под кожей начал успокаиваться, и к моменту, как Тсуна всё-таки вышла из туннеля, единственное, что напоминало о недавнем недомогании — слезящиеся до сих пор глаза и противная крошка на лице. И всё. Она выдохнула и огляделась, внезапно почувствовав себя неуютно: мальчишки резко замолчали, уставившись на неё, а Ю, стоявший чуть поодаль, прислонившись спиной к стене храма, выпрямился и в два шага оказался возле неё. Тсуна попятилась от неожиданности, но он придержал её локоть и посмотрел так, что на висках снова выступил пот; на этот раз холодный. — Какого чёрта, Тсубаса… — Давно ждёте? — поспешила уточнить Тсуна и посмотрела на Ю, надеясь, что по выражению её лица он считает послание и придержит разбирательства до номера, когда у них появится возможность закрыться в комнате и поговорить с глазу на глаз. — Нет, — фыркнул Вакию, демонстративно отворачиваясь. Дайна покачал ладонью, что Тсуна расценила как «не долго». — С вами всё… — Да, — быстро ответила она. — Это давление. — Опять? — Рантаро вскинул бровь, и Тсуна смутно припомнила, что в прошлый раз, кажется, именно он помог ей с носовым кровотечением. — Мне двадцать семь лет, что вы от меня хотите, — она только разве руками, чувствуя, как Ю прожигает в ней дыру. — Вы… Предлагаю в номере поговорить. Не под жарой. Вы меня не дотащите в случае чего, поэтому давайте выдвигаться. — А ты чем занималась всё это время? — недовольно процедил Комурасаки. — Мило беседовала с этим? — Не поверишь, но да, — честно призналась Тсуна. И пожала плечами. — И надрала ему зад в поединке. — Он это заслужил, — раздражённо прошипел Рантаро. Вальт молчал, и Тсуна с немым вопросом кивнула в его сторону. — А мы выяснили про… — начал Дайна и запнулся, неловко переглянувшись сначала с Вакией, потом с Рантаро. И вздохнул, как, собственно, и эти двое. — Я обязательно одолею этого… этого… Этого!.. — вскрикнул Вальт и потряс руками перед собой. — Красный глаз обязательно ответит за то, что забрал у Шу!.. И где Шу… Его мы так и не нашли. Тсуна несколько раз моргнула, пытаясь сообразить, правильно ли она поняла услышанное. Открыла было рот, посмотрела на мальчишек — Дайна и Рантаро медленно, размеренно кивали, — вздохнула и сглотнула, поджимая губы: ладно, хорошо. Ю надавил ей на плечо, заставляя чуть наклониться к себе. — Мы обсудим всё в номере. Всё-всё. Вальт не понял. Остальные не говорят. Если выкинешь что-то в адрес кого-то из них или меня — я опять сломаю руку. Неважно, ты ли это или Тсуна. Уяснила? Тсуна примирительно вскинула ладони, почувствовав не страх или недовольство тем, что Ю её подозревает, а наоборот — гордость: хотелось похвалить его за такую самоотверженную смелость. Или посочувствовать — и стыдливо отвести глаза до кучи — тому, что он пережил подобное. Она не понимала, где проходит черта между её мыслями и мыслями Йами. — Тут есть короткий путь, — прокричал Куза откуда-то сверху, и только после этого до неё дошло, что пацанов-то недосчиталась. А оно вон как. — Было бы странно, если бы не было, — раздражённо прошипел Вакия и потянулся. — Пошлите отсюда, а то мне эти джунгли уже поперёк горла. — Не хочу озвучивать это вслух, но согласен, — Рантаро похлопал Вальта по плечу и махнул рукой остальным, мол, пойдёмте. Тсуна снова посмотрела на Ю. Ю продолжал сверлить её пристальным взглядом. — Оно стало хуже, — честно призналась она. — И я не знаю, чем это может обернуться. — Понял. Пошли, потом всё обсудим. И взял её за запястье, поведя за собой.***
Она неспешно, но решительно поднималась по ступеням, проходя, одни за другими, тории, и иногда оглядывалась по сторонам или смотрела за спину, пытаясь найти кого-то или что-то. Именно… Она чувствовала чей-то пристальный взгляд, но никак не могла найти виновника и поэтому изо всех старалась игнорировать происходящее, вертя головой лишь тогда, когда терпение заканчивалось. Солнце только-только вставало, серовато-лиловое небо прорезало яркое зарево, и длинные тени ворот растягивались вдоль пролегавшего пути, очень символично очерчивая отрезки пути. Даже её собственная тень вытянулась и перестала походить на человеческий силуэт, напоминая его очень и очень условно, и словно зажила собственной жизнью, проплывая вдоль каменных стен, где, казалось, проступил орнамент, которого здесь точно раньше не было. Может, просто игра теней, и рисунок — не больше, чем обычные камушки и торчащие корни. Орнамент протянулся сопровождающей лентой, и в какой бы момент пути Рьюга не посмотрела бы в сторону, она всегда видела какой бы то ни было рисунок, где-то в глубине сознания начиная складывать всё в одну картину: может, тени. Опять. Глаз у них не было, но смотрели они — или это просто корни складывались во что-то вроде глаз, а камни блестели, как чешуя. В свете красного неба это место казалось совсем другим. Слишком родным и слишком живым, встретившим радушно и тепло. От теней не было угрозы, не было завлекающего шёпота — они просто были, просто провожали её, стоя у колон торий. В шею бил прохладный утренний ветер, всё тут пахло влажной землёй и смесью каких-то трав, успокаивающих сознание. Может быть, состоявшийся накануне разговор Рьюга поняла не так, как того хотел Джинга — эта мысль начала доходить до неё только сейчас, когда до заветной цели оставалось не так долго. Она сама списывала это всё на умиротворяющую обстановку вокруг: чем выше поднималась, тем спокойнее на душе становилось, а стоящий в голове звон постепенно сходил на нет. Ничего нового Джинга не ей не сказал… Наверное. Соображалось слабо, и Рьюга несильно сжала в ладони волчок. Прохладный металл под пальцами. Гравировка на болте. Множество мелких, но рельефных царапин на корпусе. Если бы Джинга провернул такое с ней, Рьюга догадывалась, она сама была бы в ярости, но сейчас надо было подумать наедине, но не в одиночестве, и слабое, едва ощутимое присутствие невесомого силуэта рядом более чем помогало в этой ситуации. Может, тени не подходили по этой причине — кто ж знает. Разговаривали они полночи, вполголоса и спокойно, и говорил, в основном, Джинга. Рьюга только слушала, медленно кивая в такт его словам, сжимая и разжимая край простыни и так и не притронувшись к принесённому ужину. Есть не хотелось, одеваться не хотелось — шевелиться не хотелось в целом, просто существовать в моменте, постепенно вникая в сказанное. Может быть, она ему даже отвечала — она сама не помнила. Сейчас лестница казалась втрое короче, чем в прошлые разы. Не было ни намёка на туман, утренние солнечные лучи били по глазам, цвет неба перетекал в оранжевый, оранжевый — в голубой, медленно стягивались жёлтые разводы облаков. Рьюга сделала глубокий вдох, втягивая аромат рисовых побегов и дыма. Не едкого — успокаивающего, как если бы жгли благовония. Вдохнула — и осторожно сделала шаг на каменную кладку. Щиколотки оцарапала сухая трава, пробивавшаяся сквозь крупные трещины. Рьюга несколько долгих секунд смотрела под ноги и, прикрыв глаза, сняла сандалии, оставляя их у самого начала лестницы. Сейчас это место не казалось пугающим, не внушало какого-либо опасения, а наоборот — из-за нахождения здесь внутри растекалось непонятное, но очень приятное, тёплое чувство, схожее, разве что, с умиротворением, но таковым точно не являющееся. Пока нет. Рьюга снова посмотрела на волчок: возможно, ей было немного стыдно, но она планировала вернуться куда раньше пробуждения Джинги. Он уснул под утро, Рьюга же, выспавшись, больше заснуть не смогла, поэтому только тихо переоделась, украдкой накинув на плечи ещё и аккуратно сложенный шарф, всё так же тихо достала из кобуры Пегаса и вышла из комнаты, быстрым шагом направляясь в уже знакомом направлении. Можно ли это было сравнивать с фактическим присутствием Джинги рядом? Скорее всего, нет — одного запаха и, возможно, частички морального духа рядом было недостаточно, однако тащить его на руках Рьюга не стала, хотя и на пару секунд такую мысль допустила. Просто… Этот разговор, пускай фактической его сути она и не запомнила, в достаточной мере её воодушевил, чтобы, недолго думая — или вообще не думая, что было справедливым замечанием, — собраться и пойти. Вот он — Драконий император. Почти перед носом. Почти рядом. Надо было просто его забрать. Рьюга остановилась, слишком явно почувствовав затхлый запах, и снова сделала глубокий вдох в попытке отогнать убдюдские воспоминания о недавнем случае. То, что ожидало её внизу, в самой глубине драконьей пасти, сейчас её не пугало — она понимала, чего ждать, и отчего-то была уверена, что сейчас всё получится иначе. Каменная кладка проходила возле остатков древних фундаментов, ровными рядами растянувшихся в равнине, и уходила вверх по холму, прямиком к огромному алтарю под отвесной скалой, всей своим видом напоминавшей разинутую пасть. Рьюга хотела было оглянуться, однако остановилась в последний момент: почему-то, ей решительно чудилось, что если она так поступит, то совершит огромную ошибку. Если обернётся — и если прочтёт высеченные на одной из колон тории кандзи. Под ногами хрустела сухая трава, в кожу впивались мелкие острые камушки и колючки, и Рьюгу накрыло непонятным ощущением… дежавю? Словно она уже переживала подобное, причём не единожды, только вот сейчас всё равно что-то, да отличалось. В прошлые разы её не провожали взглядами. Она снова провела большим пальцем по болту волчка, возвращая ощущение реальности происходящего. Мысль о том, что если она сейчас хоть немного поддастся этому ощущению нереального, то всё закончится крайне плохо, была чем-то само собой разумеющимся, поэтому Рьюга лишь тряхнула головой и продолжила путь, ощущая, как её прожигают взглядами десятки и десятки теней. Они стояли там, где когда-то были дома, шли ей навстречу, проплывали рядом с ней — старый город, в котором всё ещё медленно, в своём темпе, протекала жизнь. Иначе, в другом смысле — но протекала, и Рьюга поняла, что это было за чувство. Не хотелось этого признавать, не хотелось озвучивать это вслух, но вот здесь, среди руин и силуэтов когда-то живших тут, она ощущала себя целиком на своём месте, в родном краю. По спине пробежали мурашки, однако она продолжила шагать вперёд, душа в себе желание остановиться и хотя бы попробовать коснуться кого-то из теней. Просто чтобы посмотреть, что получится. Даже если знала, что ничего хорошего не выйдет. Рьюга медленно покачала головой, свободной рукой дотрагиваясь до шарфа. Потрёпанного, с торчащими нитками, штопанного по краям и из белоснежного превратившего скорее в серовато-голубой — тянулся, как небольшое, но яркое напоминание о материальном, реальном мире на этой стороне. Может, и хорошо, что она пошла в одиночку. Может… То, что когда-то было городом, Рьюга преодолела достаточно быстро, и у лестницы к алтарю остановилась уже когда солнце встало; краснота пропала, небо стало светлыми, серо-лиловым, облака светились белоснежным светом, отражая свет огромного яркого диска. Почему именно этот день, оставалось только гадать. Да и всё равно Рьюге как-то было, если совсем честно, потому что волновало её далеко не это. Она сделала глубокий вдох, шумно выдохнула. Пробирала непонятная, необъяснимая дрожь. Волнение? Может быть. Лестница до алтаря. От алтаря — к пасти. А из пасти — вниз, вглубь храма. О том, что это было храмом, Рьюга не сомневалась. Храм — или гробница, одно другому не мешало. Ноги сделались ватными, и подниматься по ступеням, высеченным в крутом холме, было ощутимо тяжелее, чем на гору вообще. Рьюгу то и дело тянуло поддаться порыву откинуться назад и упасть с высоты, став частью той стороны, присоединившись к теням более чем на законных основаниях, однако и шарф, и волчок в руках — не хотелось запачкать их кровью. Только и всего. Вблизи алтарь оказался огромным, почти вдвое больше самой Рьюги, с высеченными на нём… печатями? Рьюга всё-таки остановилась, чтобы прочесть написанное, и нервно сглотнула, когда в спину снова ударил холодный ветер. На этот раз — болезненно и почти сорвав шарф. Она потянулась его поправить, немного оглянувшись из-за плеча — и судорожно втянула носом воздух, тут же отвернувшись. Тени. Десятки, сотни теней. Слишком явные, слишком настоящие, чтобы можно было сослаться на обман зрения — настоящие, реальные, внимательно смотрящие на неё. Здесь не было никаких других звуков, кроме завывания ветра и шелеста сухой травы. И в этом шелесте словно начинали звучать чужие голоса, чужая речь — неразборчиво, неразличимо, но в достаточной мере понятно. Рьюга сжала край шарфа, медленно кивнула, в глубине души надеясь, что этот жест с такой высоты увидят, и продолжила путь, больше не оборачиваясь. Ни на алтарь, ни на стоящую чуть поодаль от него капсулу. Поросшую корнями, присыпанную землёй, частично наполненную скопившейся дождевой водой. Рьюга опустила голову. Тёплое чувство начало исчезать, оставляя после себя непонятное ощущение пустоты. Непонятное — но знакомое, и она отчаянно пыталась вспомнить, когда ещё в её жизни подобный момент. Когда — и почему. Что, кто, по какой причине вдруг когда-то заставило её испытать подобный спектр эмоций, от которого одновременно было и невероятно легко — достаточно, чтобы хотеть броситься вниз по ступеням, ощущая собственную невесомость, — и невероятно тяжело; настолько, что поднимать ноги, шагая всё выше и выше, с каждой последующей ступенью становилось всё сложнее и сложнее, и сложнее… Рьюга коснулась волчка. Опять. Может быть, да — может быть, идти сюда в одиночку было не самой умной идеей, не самым лучшим решением, но поворачивать назад, стоя у самого края, было бы затеей ещё более недалёкой. В третий раз получится, в третий раз Рьюга справится. На неё смотрела чернота. Никаких ворот, дверей или чего-то подобного не было — может, сама пасть была проходом, кто ж знает. И в этот раз шагнуть в темноту оказалось… Несложно. Рьюга выдохнула, снова подавляя желание обернуться, и медленно, шаг за шагом, ступень за ступенью, начала спускаться, прислушиваясь к происходящему: звуки, кроме её собственного шумного дыхания, постепенно затихали, обрывки проникающего извне света становились всё слабее и слабее, пока не исчезли вовсе, и уже совсем скоро Рьюга осталась в полной темноте — непроглядной, не пропускающей никаких посторонних звуков. Здесь было тепло и сухо, не было мелких острых камушков и каких-то царапающих кожу торчащих корней. Рьюга понимала, что лестница идёт по спирали, но не могла даже примерно сообразить, как глубоко ей предстоит спуститься — слабое чувство усталости всё-таки возникло. Спустя столько времени, спустя весь продленный путь — наконец-то хоть что-то, что напомнило о том, что это тело всё ещё из плоти и крови, а сама Рьюга всё ещё живой человек. Она почему-то просто знала, что тени не чувствуют усталости. Тени не чувствуют страха, не чувствуют голода, жажды и усталости, для них время течёт иначе. Скольких она знала в той, другой жизни? Рьюга сглотнула, выдохнула и сильно прикусила нижнюю губу, расслабившись только после появления на языке металлического привкуса. У неё всё ещё идёт тёплая, настоящая кровь. Всё здесь было затхлым, сухим и неживым. Всё — кроме небольшого кусочка холодного металла у неё в руках. Рьюга посмотрела на Пегаса украдкой, зная, что всё равно в такой черноте ничего не разглядит, однако этого всё равно было достаточно, чтобы выдохнуть с облегчением. Довести всё до конца следовало бы ещё и по той причине, что если она останется — и умрёт — тут, то Джинга останется без волчка. Вряд ли именно этот якорь имела в виду Хиотсукеру, но даже такой, в меру наивной и более чем сентиментальной мысли Рьюге хватило. Не то чтобы открылось второе дыхание — ей просто стало немного легче. Лестница бесконечно долго тянулась вниз. Ощущение времени улетучилось слишком быстро, и Рьюга уже бросила затею считать ступени — просто шагала вниз, изо всех сил стараясь держать сознание в ясности. И поэтому момент, когда она вышла-таки на ровную землю, оказался таким… долгожданным, что ли, что Рьюга едва устояла на ногах. Колени дрожали. От усталости и напряжения. Она снова сделала глубокий вдох и тихо выдохнула, с болью где-то под рёбрами вспоминания, как тяжело здесь дышать. И за эти несколько дней ситуация нисколько не улучшилась, поэтому… Поэтому надо было поторопиться, и Рьюга, вытянув руку хотя для какой-то ориентации в пространстве, направилась чёрт знает куда, осторожно ступая вдоль рядов рогатых мумий. Пальцами она то и дело задевала холодные резные металлические пластины, чем-то напоминавшие украшение. Рьюга быстро заметила, что мумии смотрят в одном направлении, и развернулась на пятках, направившись туда, куда были обращены их лица. Чем ближе к неизвестному она подходила, тем громче слышала в висках стук собственного же сердца, и приходилось одёргивать себя каждые несколько шагов: если потеряет самообладание, просто задохнётся. Насколько огромным был этот зал, оставалось только догадываться — фонарик Рьюга с собой не брала, однако даже примерно, число голов уже перевалило за пару десятков, если не больше. Только один ряд, причём, она была уверена, далеко не с самого конца. И даже не с середины. Ещё десяток. И ещё. Сухая кожа отслаивалась под пальцами, рассыпалась, некоторые мумии опасливо покачивались от прикосновений. Рьюга трогала их уже не столько для понимания направления, сколько для всё того же чувства ощущения реальности: ей почему-то начало казаться — и, наверное, небезосновательно, — что если она забудется хоть на мгновение, то останется в этой черноте. Нога зацепилась за взявшуюся чёрт знает откуда каменную плиту, Рьюга больно ударился об её острый край. Ударилась — и кое-как сдержала шипение, опасаясь издавать хоть какие-то звуки… Каменная плита. Она осторожно опустилась на колени, руками ощупывая постамент. Очередные ступени, просто не такие крутые и высокие, как до этого. Рьюга выпрямилась и на негнущихся ногах ступила на первую, затем вторую и третью ступени, всё ближе подходя к… к чему?.. Она с небольшой опаской вытянула перед собой руки и тут же упёрлась ладонями в невысокий, резной, каменный пьедестал. Рельеф тянулся гладкой, драконьей чешуёй. Рьюга подалась вперёд, однако не смогла совладать с положением тела, ушла корпусом вперёд и всё-таки упала на колени. Упала — и почувствовала, как ей на макушку легла чья-то рука. А вторая показывала куда-то ей за спину — Рьюга ощущала это так явно, словно видела перед собой. Однако всё равно, тряхнув головой, она заставила себя оглянуться — и наконец-то увидела зал: огромный, с резными, исписанными стенами, весь заполненный рогатыми фигурами, склонившимися на колени в молитве. Их были не десятки — сотни, а то и тысячи, и все они молились… кому? Она резко перевела взгляд, однако никого перед собой не увидела. Только вытянутая шея в гладкой чешуе, и голова с широко раскрытой пастью. Рьюга на дрожащих от боли, от усталости, от напряжения ногах выпрямилась и почувствовала, как по щекам медленно потекло что-то тёплое. Осторожно приложив пальцы к лицу, она увидела, что это была кровь. В разинутой драконьей пасти блеснуло что-то синее.***
Джингу она услышала уже давно, однако почувствовала тупой болезненный удар по макушке быстрее, чем успела поднять взгляд или хотя бы немного среагировать. Перед ней опять лежала деревянная сандалия, а Джинга опять пытался отдышаться прежде, чем начать говорить. Рьюга сидела на ступенях, спрятав лицо в коленях и сжимая волчок в одной руке, а тканевые лямки сандалий в другой; шарф Джинги всё так же висел на плечах, а Пегаса она убрала в карман штанов, не в силах выпустить Драконьего Императора из рук хоть на секунду. Как вообще оказалась здесь… Да какая разница. Глаза всё ещё были влажными. Возможно, от крови. Или от яркого света — после кромешной тьмы воспринимать яркое солнце было очень тяжело, и Рьюга не удивилась бы, если бы обнаружила, что плакала по-настоящему. Не по тем причинам, по каким можно было — просто чтобы глаза привыкли к свету, только и всего. — Я клянусь… — наконец-то на выдохе прошипел Джинга и, шатаясь, подошёл к ней. Рьюга приподняла бровь. — Я клянусь, в следующий раз… — Не будет следующего раза, — тихо заметила она. Джинга сглотнул, опускаясь на колени и непонимающе на неё посмотрел. Рьюга разжала кулак. — Дело сделано. — И всё?.. — почти шёпотом уточнил Хагане. Рьюга медленно кивнула. — Поздравляю… Подожди… Подожди! Рьюга несильно стукнула его под коленом, отчего он с шипением опустился, и выпрямила ноги, потягиваясь. От усталости — или напряжения, или чёрт знает ещё по какой причине — спать хотелось со страшной силой. Или не спать — хотя бы немного вздремнуть, поесть, перевести дух… И ещё пару каких-то лишних в общем, но необходимых в моменте телодвижений, чтобы очистить голову и осознать произошедшее в полной мере. — И всё, — подтвердила она и стянула с себя шарф. — Возвращаю. Очень помогло. Спасибо, — Джинга непонимающе на неё уставился, словно только что осознал, что шарф пропал. Или, может, ждал чего-то ещё… Рьюга криво усмехнулась и, потянувшись, достала и Пегаса. — Его тоже. Он тоже помог. Вы оба. Больше воровать не буду. — Аг-ха… — протянул Джинга и шумно выдохнул. — У тебя кровь на лице… И в смысле воровать?.. — За кровь не волнуйся, — отмахнулась Рьюга. — Взять без спроса — разве не воровство, нет? — Да, но… — он снова выдохнул и на коленях подполз к ней поближе. И повис так резко, что Рьюга, не ожидавшая подобного телодвижения, дёрнулась от неожиданности: после времяпрепровождения в мёртвой долине ощущать живого человека так близко казалось даже как-то странно. — Ты бы в любом случае ничего бы с ним не сделала… Так ведь? — Не планировала, — Рьюга фыркнула. — Мне нужно было напоминание о чём-то светлом, а тащить тебя на руках было тяжело, честно говоря. — Могла бы разбудить. — Ты только уснул к тому моменту. Джинга приподнял голову и посмотрел на неё так, словно она сказала самую глупую из когда-либо услышанных им вещей. Рьюга недовольно прищурилась: сил раздражаться по серьёзному у неё не было, но всё равно какое-то лёгкое недовольство возникло. — В любом случае, дальше-то что планируешь? — Как и договаривались. — Ага… — Джинга прищурился и чуть втянул голову в плечи. Рьюга повела бровью. — Но это не ответ. — По ситуации, — фыркнула она. — По ситуации. Пока надо ещё кое-что сделать. — Что? — вскинулся Хагане. Рьюга не ответила, но изобразила в воздухе запуск. — Ах. Можем к Мадоке зайти. У неё точно найдётся что-то достаточно крепкое. Да и… если позволишь, его надо в порядок привести, нет?.. — Стоит… — согласилась Рьюга. И хмыкнула. — А Мадока это?.. — Механик, — Джинга резко сел прямо. — Очень опытный механик, умелый и… О. — Ага. Дошло? — Дошло. Весь путь сюда занял… достаточно. Теперь предстояло преодолеть столько же, но уже в обратном направлении, и от этой мысли Рьюгу потянул рассмеяться в голос. Она прыснула и шумно вдохнула, закрываясь предплечьями. — Отлично справились, напарник. — Ага. Джинга, казалось, ещё не проснулся целиком и поэтому просто уронил голову ей на плечо, пока Рьюга тихо пыталась отдышаться. Чувство завершённости так и не появилось, но ей хотелось думать, что это вопрос времени — надо просто в полной мере осознать произошедшее, подумать о том, что делать дальше и… Возникшая рядом с ними тень заставила резко сесть прямо. Джинга, кажется, успевший даже немного задремать, непонимающе завертел головой. — Ты его забрала! — громко объявила та странная женщина… Рейна. Вроде. Рьюга нахмурилась: когда только нарисоваться успела. — Мои поздравления! — от её улыбки не веяло ничем хорошим. Отвечать не хотелось. Она сама продолжила. — Надеюсь, мы с вами ещё поговорим. И улыбнулась ещё шире. Рьюга ничего ей не ответила, только лишь смерила её тяжёлым взглядом. Казалось бы, такой момент ничего испортить не могло, но у этой женщины одним своим присутствием прекрасно получилось это сделать. И это ужасно злило. Рейна, так и не дождавшись ответа, вежливо поклонилась и неспешно направилась в сторону деревни. Рьюга прищурилась: причина её здесь присутствия заключалась явно не в том, чтобы просто пожелать всего хорошего — это слишком нецелесообразная трата времени, это можно было сделать и в деревне… На языке появилось какое-то гадкое послевкусие. Рьюга цыкнула: вот же дрянь. И выдохнула, посмотрев на Драконьего Императора: в лучах солнца он отливал сине-голубым, мутным блеском.