Loving The Stars.

– Ещё партию? – ты наблюдаешь, как она собирает рассыпавшиеся по столу деревянные фигуры, расставляя на правильные места на доске. За спиной ощущается край дивана, врезающийся в плечи. Сидеть на полу не так удобно, как представлялось изначально. – Ты всё равно выиграешь, – смеёшься, и девушка улыбается тебе. – Кто знает? – она пожимает плечами, но ты не ведёшься. – Я знаю. Ты знаешь, – всё же сдаться этому просящему взгляду легко, так что киваешь, соглашаясь. Бет начинает первой. Некоторое время задумчиво молчит, смотрит на доску, ты видишь, как скользит её взгляд по шахматным фигурам. Просчитывает ходы. Партия ещё не началась, но она уже увидела её полностью в собственном разуме. Это завораживает. Наконец, она вытягивает руку, подхватывает одну из средних пешек и переставляет на две клетки вперёд. – Твоя очередь, – для тебя на доске нет ничего понятного. Естественно, есть понимание, как ходят фигуры, но не более. Ты всегда ходишь наобум, однако Бет почему-то это нравится. Возможно, потому, что она не способна предугадать ходы, как если бы её противником оказался кто-то другой, с обширными знаниями и формулами, знающий правильные последовательности действий. Её интересует эта необычность игры, в которой нет ничего узнаваемого, лишь случайность и удача. К слову, удача обычно не приходит. Ты тоже переставляешь пешку. Бет полностью сосредоточена на игре, она погружается каждый раз, хотя соперница в твоём лице абсолютно не умеет играть нормально. В неярком свете торшера её глаза блестят, ты наблюдаешь за ней, откидываясь на режущий спину диван. Партия проходит несколько кругов, пока в один из них, когда ты тянешь руку к ладье, Бет не издаёт негромкое фырканье. Оно такое непривычное, ты ни разу раньше не слышала этого, конечно же, это привлекает твоё внимание. Девушка пожимает плечами на твой взор, и едва снова пытаешься коснуться ладьи, как всё повторяется. Для большего понимания, передвигаешь ладонь, пальцы замирают над конём. Молчание повисающее в комнате давит. В конечном итоге, ты используешь коня. Сразу же следует ответный ход. Для тебя шахматная доска выглядит ничем иным, как простой игрой. Для Бет это поле боя, на котором сражаются две армии. Одной из них управляет она, блестяще и непобедимо. У другой не такой хороший командир, как хотелось бы. Рядом с доской собирается очередь павших воинов. Большинство из них – пешки, но разве не в этом их роль? Быть отвлечением, пока настоящие фигуры проходят всё дальше на поле врага, пробивая построенную защиту и громя встречных солдат. Несмотря на их маленькую роль, пешки куда отважнее и гораздо симпатичнее остальных. Конкретно на твой взгляд. Пожертвовать собой, чтобы спасти кого-то ещё ценой своей жизни – звучит отлично. Почему они не заслуживали восхищения в таком случае? Бет вновь фырчит, замечая твои попытки вывести офицера из-под удара. Пробуя другие ходы, ты получаешь несогласие каждый раз, пока она не замолкает на королеве. Тебе не нравится идея потерять офицера, однако и спорить не собираешься. Если она хочет его, ты скорее отдашь, чем будешь сопротивляться. Королева передвигается практически через всю доску, замирая в нескольких клетках от противоборствующего коня. Теперь на нём тоже мишень. В последних играх тебе так и не удалось отнять ни одного, интересно, успеешь ли ты в этой? Да, успеваешь. Бет шагает ладьёй через офицера, в ответ ты забираешь коня с доски. – Шах, – бормочет она. И пока пытаешься сообразить, что произошло, девушка переставляет короля в сторону. – Так нечестно! – она коротко улыбается на твой возглас. – С моей точки зрения – нет. – И какая у тебя точка? – двигаешь второго офицера через диагональ. – А это зависит от цели, – она снова ходит королём. На этот раз «шах» не озвучивается, но, кажется, предыдущие восемь партий дают плоды, потому что ты видишь угрозу без направления взгляда. Прищуриваешься, лицо Бет остаётся непроницаемым. Твоя королева стремительно приближается, белый король явно не рад её появлению рядом, он пытается сбежать в более свободное безопасное пространство. К несчастью, именно там можно догнать его конём через два хода. Бет выводит свою королеву на поле, нацеливая её на оставшегося офицера. Несколько игр назад ты бы даже поддалась искушению спасти его, впрочем, и сейчас поддаёшься, сдвигая его на пару клеток в сторону. Королева не отстаёт, не подбирается пока, замирает рядом. – Иногда приходится чем-то жертвовать, – в пустоту обращается Бет. Партия затягивается, в других она побеждала быстро и неумолимо, мгновенно находя верные решения. Ты знаешь, почему эта не такая, как они. И улыбаешься, понимая, что от Бет не скрывается твоё прозрение. Она слишком умна для того, чтобы не замечать. – Разве победа не является главной в игре? – интересуешься, пока выбираешь фигуру. – Точка зрения, – отзывается Бет и поясняет, когда ты непонимающе смотришь на неё. – Что именно считается победой? – Например, – конь перешагивает через соседнюю пешку, но не забирает её, поскольку она не на том квадрате, где он приземляется, этим ты разрешаешь белой королеве съесть твоего офицера, – выигрыш в партии. – Только если ты хочешь в ней выиграть, – девушка добавляет побеждённую фигурку к остальным. Их численность, конечно, больше, однако для белого короля складывается не очень удачное положение. Ты передвигаешь свободную ладью. Каждый ход озвучивается негромким стуком дерева. Игра чем-то напоминает танец, чёрные и белые вальсируют по замкнутому пространству шестидесяти четырёх полей, то приближаясь, то отдаляясь друг от друга. Красиво, но в то же время так непонятно. – И ты хочешь? – чужой король вынужден отступать к краю доски. – Определённо, – соглашается Бет. Её действия разнятся со словами, ты не даёшь им обмануть себя. С другой стороны, она так и сказала: победа не всегда является победой в игре, если цель совершенно не та, какой считается привычная. – Шах, – чёрная ладья возникает перед королём внезапно. Он спешит скрыться на соседнюю клетку, сбегая от ужасного удара. Партия закончена, ты видишь это при своём нулевом уровне. Твоя королева закрывает ему проход, переносясь через оставшийся кусок доски. Справа поджидает конь, слева вроде бы можно выскочить, но это только обманка. Сунься король влево, и чёрная королева последует за ним, полностью отрезая от игрового поля. – Вот видишь, – Бет касается кончиком пальца короны, кажется, будто она всё же попытается перекинуть фигуру в безопасность, но только покачивает его из стороны в сторону, – никто не может сказать, кто будет победителем в партии. Король падает на доску, лишённый титула и жизни. Он познаёт своё поражение, сдаваясь под натиском врагов. Нет никакого смысла говорить о том, что она сделала это специально. Вы обе знаете ответ. Ты принимаешь победу молчаливым кивком. Прежде, чем последует что-то ещё, отползаешь от дивана, распластываясь на полу. Спина благодарно отзывается ноющей болью. – И как? – спрашивает Бет, она не спешит собирать фигуры в позиции. – Победить чемпиона Америки? – улыбаешься ты. – Прекрасное чувство. Какой приз? – Ощущение собственной всесильности, – в голосе не проскальзывает ни намёка на шутку. Ты задумываешься, чувствует ли сама Бет это, побеждая на турнирах. В конце концов, сражается она не за медали и денежные выигрыши. Её привлекает нечто большее. Возможность сойтись с кем-то великолепным и умным – уже победа сама по себе. Разум Бет потрясающе гениален, ты знаешь это из первых глаз, если так можно выразиться. Вы так много посетили соревнований по шахматам в последнее время, для тебя они прошли за один день, для неё это были месяцы и годы. И всё же ты здесь, в гостиной, имеющей дизайн шестидесятых годов. Находиться в прошлом всё ещё удивительно для тебя. Иногда это кажется красивым детализированным сном. Бывают ли сны такими правдоподобными и длительными? Прошлое всегда волнительно. Встречи с историческими личностями, взгляд на то, что когда-то было реальным, а сейчас остаётся лишь в памяти людей и вырванными эпизодами на фотографиях и старинных кассетах. Когда Доктор даёт тебе выбор, ты почти никогда не просишь будущего, вызывая непонимание друзей. Будущее прекрасно, но оно не сравнится с тем, какой интерес вызывают прошедшие дни собственной планеты. Не так уж важно, куда вы отправляетесь, точнее, к кому. Будь то Никола Тесла или Мэри Шелли, ты замираешь каждый раз, очарованная тем, как близко можно подобраться к тому, кто жил когда-то давно. И вот они рядом с тобой, дышащие и разговаривающие. Невероятно. Ты не помнишь, что именно вызвало эту спонтанную поездку по шахматным турнирам, но абсолютно не против находиться здесь и сейчас с действующим чемпионом Америки. Так близко, так… по-настоящему. Бет улыбается тебе, когда ты скашиваешь взгляд на неё. Треплет рыжие волосы, проводя пальцами сквозь пряди. На мгновение задумывается, не расположиться ли ей тоже на полу, однако не спешит. Её занимает другая мысль, и она встаёт, перешагивая через твои ноги. – Хочешь пиццу? – да, ты явно хочешь пиццу из шестидесятых. Вы следуете на кухню. Она немного захламлена коробками, упаковками от еды и мусором, но ты не особо замечаешь подобное. Беспорядок в доме не является признаком чего-то ужасного, пусть даже и считается таким в приличном обществе. Что ж, видимо, ты не из приличного. Сталкивая со стула кучу пакетов, садишься за стол, пока девушка нашаривает коробку с оставшейся пиццей. Вы заказали её пару часов назад, и она всё ещё выглядела будто свежая и только что доставленная. – Не возражаешь? – Бет достаёт пачку сигарет, мотаешь головой. – Есть огонёк? Ей лень искать в окружающем бардаке, ты можешь это понять. Выуживаешь зажигалку из кармана. Почти не раздумываешь, протягивая предмет. Бет чиркает колёсиком, на мгновение её лицо озаряется крошечным отсветом пламени, изменяя его черты в падающих тенях. Ты всё ещё держишь ладонь открытой, ожидая возвращения, но она не спешит, рассматривая корпус зажигалки. – Каково это? – вопрос заставляет тебя удивиться. – Жить в будущем? Замирая с открытым ртом, ты не сразу понимаешь, откуда ей известно. Бет наслаждается твоим изумлением, наверное, с десяток секунд, после кивая в сторону зажигалки. Словно видя её в первый раз, внимательно оглядываешь предмет и вздрагиваешь. Сувенирная зажигалка, которую вы купили в Москве в России. Вернее, ты купила и даже две. Одну из них подарила Яс, зная, что пакистанка всегда любит иметь нужные предметы под рукой. В её карманах кожаной куртки чего только не было, тебе казалось, что такой подарок придётся кстати. Кан обрадовалась ему больше, чем ты её реакции. Но сейчас, разглядывая зажигалку, ты вдруг осознаёшь, что стоило быть более внимательной к деталям. Отдать подруге – это одно, а вот предоставить во временные владения кому-то другому – опасно. На блестящем корпусе, прямо над куполами узнаваемого собора, оказался выгравирован год. 1968. Четыре цифры обжигают взгляд. Ничего такого, почему бы сувениру не иметь дату. Проблема лишь в том, что в данный момент ты находишься в 1967. Ощущение чужого взора не покидает, ты понимаешь, что девушка, скорее всего, следит за твоими эмоциями, но не можешь контролировать их. Такая нелепая ошибка. Один, даже малейший, промах мог расплести века истории. Если бы напротив тебя был кто-то ещё, можно было засмеяться, рассказать глупую историю о перепутанных датах. Но это была она. Бет Хармон – самый гениальный шахматный мастер в Соединённых Штатах Америки. И она не поверит в ложь. – Расслабься, – пока изо всех сил размышляешь, как исправлять то, что ты наделала, Бет не задаётся этим же, – я же не прошу знаний о будущем, – неловко поднимаешь взгляд, она улыбается тебе, помахивая куском пиццы. – Просто интересно. – Ну я… – выдавливать из себя слова под этим пристальным взглядом, вскрывающим твою сущность, трудно. Карие глаза мерцают в неверном свете навесных ламп, ты пытаешься найти в них ответ. – Хорошо. И ты не удивлена? – Я догадывалась, – признаёт она. – Кто надевает одинаковую одежду на турниры в разных годах? О, значит, она заметила. Вы старались не высовываться особенно, и, похоже, ваша попытка провалилась. По идее Бет должна была увлечённо смотреть лишь на доску, не обращая внимания на толпу вокруг. Однако она не просто смотрела, но и запомнила. – Сначала подумала, что мне лишь кажется. Видимо, не так? – Не так, – вздыхаешь ты. Разум всё ещё разрознен, как ни старайся, а собрать что-то воедино не получается. Твои попытки поддержать стремительный разговор смешат девушку, и всё же она не давит, довольствуясь лишь тем, что ты способна сказать. Внутри тебя расцветает благодарность. – Этого не должно было быть. Мне следовало больше уделять... – Время изменится? – Не знаю, – и правда не знаешь. Вы с бандой часто вмешивались в ход истории, но вот так – никогда. И, честно говоря, ты понятия не имеешь, каким образом это отобразится на будущем. – Наверное, нет, если не будешь спрашивать что-то важное. – Я не буду, – кивает Бет. – Для меня это не имеет значения. Хотя, учитывая год, полагаю, ты видела больше, чем хочешь открыть. Она неожиданно перегибается через стол, едва не сбивая пустую коробку на пол. – Видела мой турнир в Москве? – ей не нужен полноценный ответ, то, как ты застываешь, даёт ей необходимую информацию. Вы действительно видели. Именно там, после блестящей победы, ты и приобрела эти чёртовы зажигалки. Как напоминание. Девушка снова улыбается. – Знаешь, мне очень хочется… Но я не спрошу. Хочу прожить это сама. На твоём лице появляется ответная улыбка, ты неопределённо киваешь в пространство, и собеседница откидывается на спинку стула. Ледяная завеса, поднимающаяся между вами, внезапно рассыпается, словно и не существовала вовсе. На кухне вновь теплеет, а ты даже не заметила, в какой момент тебе стало настолько прохладно. Громкий сигнал пугает, и ты спешишь сунуть руку в карман, забывая про то, что ещё держишь зажигалку. Результат довольно предсказуем, телефон планирует на пол. Вы с Бет обе наклоняетесь, но она успевает поднять его первой. Некоторое время задумчиво смотрит на гаджет, разглядывая зажёгшийся экран. Сколько ещё ошибок получится совершить за один день? – Тебе пора? – её голос звучит печально, когда телефон возвращается к тебе, ты можешь заметить уведомление с коротким словом «время». Доктор напоминает о том, что вы здесь всего лишь гости. И как положено хорошим гостям: уходить нужно вовремя. – Да, – на Бет не смотришь, ощущая её взор на себе. – Пора. Она не возражает, несмотря на то, что кажется разочарованной. Провожает до двери, молчаливо ожидая, пока ты пытаешься натянуть обувь. Слова не появляются в твоей голове, и это напрягает. Хочется сказать что-то, заполнить паузу. Ничего на ум не приходит. Взгляд цепляется за раскиданные по доске шахматные фигуры в гостиной. Ты прекрасно знаешь, что вы не встретитесь больше, так что победа над Бет останется лишь ярким воспоминанием, которое она позволила тебе получить. Это осознание вызывает улыбку на твоём лице. – Спасибо за вечер, – она всё же успевает сказать первой то, о чём ты пока только думаешь. – Это было приятно. Провести его с кем-то, кто не так сильно зациклен на партиях и матчах. С кем-то… другим. Бет не говорит «обычным», хотя слово так и просится быть произнесённым. Но, врывается короткая мысль, можно ли назвать тебя обычной, когда вы выяснили, что ты не живёшь в шестидесятых? Возможно, для девушки ты ещё более необычна, чем она для тебя. И всё же иметь невероятный ум, подмечающий так много деталей, гораздо великолепнее путешествий во времени. Впрочем, ты бы всё равно не променяла их ни на что другое. Восхищаться кем-то, оставаясь за чертой, но находясь рядом. Разве не поэтому ты так любишь приключения с Доктором? В них вы встречаете многих потрясающих личностей. Каждое мгновение, проведённое с ними, наполняет тебя эмоциями. Нет, определённо, ты никогда не готова расстаться с этим. Прощальное объятие короткое и крепкое. Бет стискивает руки вокруг тебя с удивительной силой. На самом деле, ты просто протягиваешь руку, не желая выглядеть назойливой, однако она шагает вперёд, сталкиваясь с тобой. Рыжие волосы подрагивают перед твоими глазами, пока ты осторожно стараешься обнять в ответ. Телефон в кармане снова нетерпеливо вибрирует. Когда входная дверь за спиной закрывается, оглядываешь улицу в поисках знакомой синей будки. Она там, моргает фонарём на крыше, приветствуя. До неё всего несколько метров, почти рядом, а ты всё равно пробегаешь их. ТАРДИС бы не уехала без тебя, естественно, но почему бы и не поспешить. Не стоило заставлять живую машину ждать слишком долго.