Loving The Stars.

– Ты не можешь продолжать делать вид, что всё в порядке. Яс говорит тихо, её голос дрожит от сдерживаемой злости, едва она пытается справиться с эмоциями, готовыми поглотить её каждую секунду. Она знает, что не должна кричать, не должна срываться. Просто общение, спокойное и рассудительное. Голову стискивает незримый обруч боли так сильно, что даже пошатывает. Неудачное попадание под газовую атаку не проходит бесследно. Тем более, когда Ясмин не настроена на выполнение команд медиков, которыми они снабдили её. Нет, сейчас гораздо важнее выяснение и решение проблем, чем её собственное постепенно ухудшающееся состояние. Только Доктор не отвечает. Повелительница, вероятнее всего, чувствует ярость Кан, но продолжает заинтересованно передвигать датчики и тумблеры на консоли. Словно разговор её не касается. В кабине виснет тягучее густое молчание. Играя с пультом, Доктор обходит его по кругу, изредка останавливаясь, но затем продолжая движение. Пока не оказывается на противоположном конце. Только тогда становится понятно: на самом деле она пыталась отойти как можно дальше. – Ты снова это делаешь, – вздыхает Яс. Закрывает входную дверь ТАРДИС, проходя дальше в комнату управления. – Делаю что? – на этот раз вопрос звучит. – Уходишь от ответа. Ты всегда это делаешь, когда тебе не нравится разговор, или ты не знаешь, как использовать слова в нём, – замечание честное, ты бы отметила, насколько оно правильное, если бы была там, с ними. Но тебя нет, в данный момент ты занята более важными делами – например, борьбой с галлюцинациями на собственном кухонном диванчике. Поэтому тебе и в голову не может прийти, что одни из самых важных женщин в твоей жизни напряжённо смотрят друг на друга. – Если бы я действительно хотела уйти от ответа, всё было бы по-другому, – делится Доктор. Наконец, она позволяет себе оторваться от консоли, прощально поглаживая один из рычагов, и обращает внимание на Кан. – Ну давай, скажи мне это. На секунду Яс замирает. Она порывается что-то произнести, даже делает шаг вперёд, но останавливается. Девушка глубоко вдыхает, задерживая выдох, и всё равно эти действия никак не помогают ей успокоиться. Её пальцы постоянно теребят что-то: завязки от спортивных брюк, края куртки, ремешок от часов, врезающийся в руку, когда она слишком туго затягивает его. Терпение Доктора бесконечно. Не двигаясь, она ждёт. – Перестань играть с ней, – выдавливает Ясмин едва слышно. Судя по выражению лица повелительницы, ждала она чего-то другого. За секунды оно меняется с показной расслабленности до беспокойства. Впрочем, встревоженность заменяется отсутствием эмоций практически мгновенно. Её рука тянется к консоли по привычке, останавливается на половине пути и вновь опускается вдоль тела. – Я не понимаю тебя, – единственное, что говорит Доктор, а затем всё-таки решает дополнить. – Ты знаешь, что я… – Не смей! – от окрика вздрагивают они обе. – Не смей говорить, что ты ничего не понимаешь, потому что не можешь в социальное воздействие с людьми. Мы обе знаем, что это не так. Ты не можешь прятаться за неловкостью, когда тебе удобно! – Я не прячусь, – взгляд Кан тонет в глазах с отблеском звёзд, гасящих его яростную энергию. – Это именно то, что ты делаешь, – выплёвывает пакистанка. – Прячешься. Инопланетянка возвращается к консоли как раз в тот момент, когда Яс преодолевает разделяющие их метры, хватая Доктора за руку и насильно разворачивая к себе. Она получает шипение в ответ, зная, что это было больно, но не отпускает. Светлые волосы Доктора закрывают её глаза, поэтому нельзя сказать, что именно она испытывает. И всё же Ясмин крепко продолжает стискивать тонкое запястье в пальцах, хотя её собственная рука дрожит, а сама она сжимает зубы, прерывисто выдыхая через них. Разговор вызывает тошноту. Нельзя сказать, появляется она конкретно из-за него, или по какой-то другой причине. Пространство расплывается во взгляде, зеленеющие щупальца у постамента бросаются вперёд, словно сама ТАРДИС защищает пилота. Через мгновение комната управления приобретает правильные черты, переставая кружиться. Яс кажется, что это всего лишь затишье перед бурей. – Мне правда нужно говорить это вслух, или ты, наконец, начнёшь брать ответственность за свои действия? – ответа не ждёт, сразу же продолжая, да и не похоже, что Доктор вообще пытается ей ответить. – Ты делаешь ей больно. – Она тебе сказала? – Ей не нужно говорить, я это вижу. Мы все это видим! Все, кроме тебя. – Всё ещё не понимаю, о чём ты говоришь, – коротко вздыхает блондинка. Незаметно она пробует вытащить руку из хватки, но не преуспевает. В ответ Кан сжимает пальцы ещё сильнее, не до боли, только показывает: освободиться не удастся. – Да ладно, Доктор, – имя получается ядовитым. Девушка не хочет говорить его именно так, но оно вырывается из неё, едко отравляя пространство. Доктор замирает. – Вы слишком сблизились за эти годы. Ты следишь за ней в приключениях, практически не отпускаешь от себя. Как будто… я не знаю, на ней цепь, и ты постоянно дёргаешь за ошейник, чтобы щенок был рядом с тобой. Это обидно, вообще-то. Знаешь, кроме неё есть и мы. Когда в последний раз ты помнила о нас? Это неправда, и Ясмин отлично знает это. Доктор не забывала никого, кто был с ней в том или ином путешествии. Она заботилась о всех, наблюдая, подсказывая и утешая в моменты упадка сил. И всё же, продолжая бормотать о несправедливости, пакистанка не может не упомянуть и эти моменты. Они остаются болезненным напоминанием о том, что даже самая невероятная женщина во вселенной не способна противиться своим импульсивным желаниям. Даже у неё есть любимчики. Это пытается донести Яс. – Так вот в чём дело, – кривая улыбка трогает губы повелительницы. Больше похожа на усмешку, чем на радостное выражение лица. Обычно она не разговаривает с таким видом со своими компаньонами, этот образ только для врагов. – Ты ревнуешь? – Дело не в этом, – Ясмин больше не звучит так уверенно, как когда она начала говорить. – На самом деле, да, – признаётся она, – немного ревную. Но мы сейчас не конкретно о ревности. Ты просто не видишь другую сторону своих поступков. – О, ну так расскажи мне о ней! – вот теперь голос Доктора повышается. Будь ты там, в кабине ТАРДИС, ты бы попыталась успокоить их, но тебя с ними нет. И сейчас никого, кроме них двоих, никто не может помешать им кричать друг на друга. – Ты ведь знаешь, что нравишься ей, да? Доктор моргает. Открывает рот, но закрывает, не произнося ни слова. Одним коротким движением вырывает руку из цепких пальцев спутницы, чтобы продолжить свой путь вокруг консоли. Она снова оказывается на другой стороне, загораживаясь пультом, словно щитом. Когда Кан не может её видеть, запускает пальцы в волосы, ероша их привычным жестом. – Это не относится к делу. – Относится, – протестует Ясмин. Приближается рваными шагами, и с каждым таким шагом Доктор отступает назад. Они кружат вокруг консоли как опасные хищники, сражающиеся за территорию. Этой территорией сегодня будешь ты. – И ты не ответила. Ты знаешь это, не так ли? Все эти твои «ох, простите, я не слишком разбираюсь в людских эмоциях», это так лживо. Ты с самого начала всё знала. Потому что я никогда не поверю в то, что та, кто проживал тысячелетия, не может не обратить внимания, что твоя собственная спутница влюб… – Я НЕ СЛЕПАЯ! – инопланетянка упирается обеими руками в консоль, низко склоняясь к рычагам. Кан, не ожидавшая такого всплеска, замирает на полушаге, прерываясь. Она видит, как дрожь проходит по рукам Доктора, как та сжимает зубы, морщась, закрывает глаза, пытаясь удержать оставшиеся эмоции в себе. Спустя несколько мгновений Доктор выпрямляется, глубоко вдыхает и выдыхает, а затем тихо повторяет, хотя её очень хорошо было слышно и в самый первый раз. – Я не слепая, Ясмин Кан. – Ты только что подтвердила… – Да, – прерывает повелительница. – Ты это хочешь услышать? Да, я знаю. Сложно не заметить. – Тогда почему? – короткий вопрос не ставит в тупик, Доктор слабо улыбается. – Потому что я не могу ответить на её чувства. – Это жестоко, – шепчет Яс, для равновесия опираясь на пульт. Мысли роятся, слова не желают собираться в предложения. – Ты не можешь просто держать её рядом с собой в таком случае. Зачем ты вообще тогда это делаешь? Почему бы тебе не… – Я не могу. – Серьёзно? – Кан усмехается, и в этой усмешке тоже нет ничего весёлого. – Ты не можешь ответить, но и отпустить не можешь? Тебе не кажется, что тут где-то ошибка в расчётах? Я понимаю, что друзей тяжело отпускать. Но иногда приходится это делать. Яс прижимается к пульту спиной, засовывает руки в карманы куртки. Мысли в её голове кружатся так быстро, что она не способна выделить сейчас ни одну. Но ей придётся это сделать, она не имеет права остаться в стороне, когда двое её друзей в беде. – Отпускать для их же блага? Это ты хочешь сказать? И что ты предлагаешь мне сделать? Высадить её в Шеффилде и попрощаться? А может лучше оставить где-нибудь в другой стране, дать немного денег в руки и сказать «пока»? Ты видела, что произойдёт, если я уйду. И теперь ты говоришь, что я жестоко поступаю? Но будет ли милосерднее оставить её где-то без надежды? Неожиданно Яс смеётся. Доктор удивлённо приподнимает брови, пытаясь осознать, что вызвало эту реакцию. – Ты не её защищаешь, – отсмеявшись, произносит пакистанка. – Ты защищаешь себя. В этом всё дело, да? Ты не знаешь, как справляться с чувствами к тебе, поэтому делаешь вид, что не видишь. Но поскольку терять людей для тебя тяжело, ты не можешь отпустить её, зная, что это сломает тебе сердце. Ну, хотя бы одно из сердец. Как ты там говорила? Одно для грусти? Это так… – она делает паузу, подбирая слова, – эгоистично с твоей стороны. Удивительно, что она ещё не поняла, кто ты на самом деле. Эгоистичный маленький ребёнок, который думает, что может играть не только с вселенной, но и с населяющими её личностями. Отрываясь от консоли, Доктор подходит ближе. – Скажи мне это ещё раз в лицо. – Хорошо, – Кан поворачивает к ней голову. – Ты ребёнок, у которого нет ответственности за свои действия. Ты пытаешься спасать всех, и у тебя изредка получается, но только, если эти люди, ну или пришельцы, не связаны с тобой. У тебя получается спасать миры, но при этом ты разрушаешь людей вокруг себя с такой лёгкостью, будто они ничего не значат. – Ты не в себе, и в тебе говорит злость. Газовая вспышка влияет на всех по-разному, на тебе она отражается именно так. Это не ты, Яс. Не твои слова, не твои мысли. И ты даже не вспомнишь этот разговор через несколько часов. – Да, потому что я чертовски зла на тебя! – она пропускает мимо последние реплики, кажется, в медблоке действительно что-то бормотали о кратковременной потере памяти. Но какое до этого дело сейчас? Если Доктор не заботится, почему она должна? Вряд ли будет так критично. А может поэтому повелительница так честна? Поэтому позволяет себе сказать гораздо больше, чем следовало бы слышать кому-то? – Тебе нужно закончить всё это как можно скорее. Пока вы ещё можете разойтись, не навредив друг другу. Доктор, ты ведь знаешь, что по тебе тоже ударит. И чем больше ты ждёшь, тем сильнее будет урон. – Всё сложно. – Отпусти её, – приказывает Яс. – Это не вариант. – Хорошо, сделай так, чтобы она не разрушала себя. – Я не могу ответить на её чувства, – медленно произносит Доктор. – Можешь, – упорству Яс стоит позавидовать. – Нет, не могу. – Ты можешь! – ЭТО НЕ РАБОТАЕТ! – она отшатывается, когда блондинка снова взрывается. На этот раз тише, чем в первый, но эффект всё равно заметен. Доктор быстро дышит, словно пытается успокоиться. – Люди такие хрупкие, Яс. Ваша жизнь очень короткая. А вы всё равно научились адаптироваться к ней, приспособились выживать в таких условиях. Но вас легко сломать. Болезни, катастрофы, нападения пришельцев – всё это уничтожает вас. Вы восхитительны, но слабы. И я не могу… – Ты защищаешь только себя, Доктор, – шепчет Кан. – Вот, что ты делаешь. Ты боишься, что тебе будет больно. – Мне тысячи лет, и ты даже не представляешь, сколько раз я кого-то теряла. Или ты думаешь, что вы первые такие? Я проходила все эти этапы во многих жизнях. У меня было всё: дружба, партнёрство, – Доктор замолкает лишь на секунду, – любовь. Но это не работает так хорошо, как звучит. В конце концов кто-то всегда страдает. Бывает, что это я. Но иногда, когда события складываются совсем уж отвратительным образом, страдают близкие мне люди. Те, кем я окружаю себя год за годом. Вы. Яс открывает рот, но её останавливают жестом. – Хочешь узнать, зачем тогда я собираю себе спутников? Потому что вселенная удивительна, и путешествовать по ней с друзьями – это именно то, чего я хочу больше всего в этой жизни. Показывать кому-то планеты, интересные места, участвовать вместе с кем-то в приключениях. Это так волнительно и захватывающе. Я хочу, чтобы вы тоже насладились окружающим миром, чтобы вы поняли, что не нужно зацикливаться лишь на своей планете, когда вокруг так много чужих. Я хочу наполнять ваши сердца искренним смехом и воодушевлением, разрушать образы грусти над вами, когда вы думаете, будто весь мир обозлён на вас. Даже если кажется, что всё обернулось против, обязательно есть кто-то, остающийся на вашей стороне. Я хочу быть этим кем-то. – Но это не даёт тебе права делать то, что ты хочешь. – Я знаю. – Тогда сделай с этим что-то, – Кан неловко барабанит пальцами по консоли. Когда злость уходит, на её месте остаётся тревожащее ничего. Девушка не знает, чем заполнить его, особенно сейчас, когда Доктор неожиданно подтверждает её правоту. И если какие-то мысли вместе с яростью ещё были, сейчас они полностью покидают разум, оставляя его опустевшим. Воздействие газа ощущается не так ярко, как в первые мгновения в кабине ТАРДИС, но оно продолжает присутствовать. Доктор протяжно стонет, запрокидывая голову назад. – Я размышляю над этим сутками, но всё равно не могу придумать хороший вариант, – шепотом признаётся она. – По идее, лучшее, что можно сделать: оставить её, как ты и сказала. Но даже так нет никакого шанса, что это сработает правильно. – Для тебя или для неё? – уточняет Ясмин. – Для нас обеих. – Тогда, может быть, вам нужно поговорить? Вы не можете постоянно ходить вокруг этого. – Это всё поменяет. Если я сделаю что-то неправильно, скажу что-то не то, это разобьет всё, что сейчас есть, – Доктор сжимает зубы, Яс даже кажется, что она слышит едва различимый скрежет. – Могу я так поступить, по-твоему? – Тебе придётся. Иначе вы разрушите друг друга. Вновь ероша волосы, инопланетянка вздыхает. Она тоже видит, что это единственный верный путь. Принимая решение, она передвигает тумблеры в нужное положение. Рычаг отправки сотрясает кабину, заставляя Яс едва не улететь с постамента. Пакистанка одобряюще машет рукой, хотя, судя по цвету лица, ей сейчас вовсе не до поддержки, себя бы поддержать. Остаётся самое сложное. Начать разговор с тобой.

***

Ты сидишь на диване, сжимая руками выданное одеяло. Оно вроде с рисунком, но сконцентрироваться на этой мысли полностью у тебя не получается, и вместо узоров видишь лишь прыгающие пятна. К счастью, это касается лишь одеяла, потому что, если бы вся кухня вела себя так, ты бы, вероятно, сошла с ума. Инопланетные врачи называли это лекарством, ты бы сказала, что опиум тоже когда-то был лекарством. Впрочем, разве тебе не стало легче? Значит, свою часть работы ящеры всё-таки выполнили. Последнее, что ты помнишь до того, как оказалась на собственной кухне, это яркий взрыв газа, заполоняющий всё небо неоновым зелёным цветом. Прекрасное и одновременно с этим ужасающее зрелище всё ещё отпечатано на сетчатке твоего глаза. Опуская голову вниз, ты видишь, как слезает искусственное покрытие с Руки Омеги, клочьями оседая на пол. Доктор предупреждала, что его надо порой обновлять, иначе оно может уничтожиться в самый неподходящий момент. Например, на галактической таможне. Вряд ли кто будет рад тому, что вы провозите с собой настоящий потерянный артефакт Повелителей Времени, тем более такой фантастически разрушительной силы. С собой? Разум цепляется за эту формулировку, ощущая её неправильность. Может быть, на себе? Нет, тоже не то, как-то не очень звучит… Пока ты примеряешь различные словесные комбинации, твой слух регистрирует знакомый звук сирены прибытия ТАРДИС. Даже в трипе, когда сердце бьётся на высокой скорости ритма, ты ощущаешь, как оно ускоряется ещё. На всякий случай прикладываешь руку к груди, желая поймать глупый орган, когда он задумает выскочить, минуя кожу, рёбра и грудину. Оглядываешь кухню, но очень быстро понимаешь, что почему-то в этот раз ТАРДИС материализуется не на ней. Это удивляет, обычно повелительница предпочитает именно это помещение из всех. Ведь так просто можно сделать чай, едва выйдя из дверей. За стеной слышатся голоса и шаги, они о чём-то договариваются. Если бы у тебя были силы прислушаться, ты бы всё равно ничего не разобрала, поэтому не особо и стараешься, продолжая рассматривать скачущие узоры. Кажется, обезьянки? Наконец, межкомнатная дверь нехотя скрипит, заставляя тебя повернуть голову. Доктор проскальзывает на кухню, сразу же запирая за собой проход. Для уверенности она несколько раз толкает дверь в запертом положении, чтобы она не открылась. А так как у тебя нет замка, то подпирает ближайшим стулом ручку. Всё это она делает под твоим растерянным взглядом. – Не хочу, чтобы нам кто-то помешал, – шепчет она. А может и говорит в полный голос, ты явно не уверена в том, что слышишь правильно. – Ты отходишь ещё? Извини, что так получилось. Я не успела их остановить, но лекарство всё равно было необходимо. Она садится рядом с тобой на диван. Втискивает сложенные ладони между колен, некоторое время смотрит на них, будто именно они придают ей сил. Потом обводит взглядом кухню, подолгу останавливаясь на каждой вещице на столе, будь то кофемашина или обычная чашка. Всё это время вы молчите. Ты – потому что понятия не имеешь, что говорить. Она… ну, кто знает Доктора. У неё много причин молчать. – Я хотела бы поговорить с тобой о… – Ты мне нравишься, – перебиваешь её. Наверное, тебе нужно испытывать при этом что-то странное. Например, нервозность или страх, но всё, что ты по-настоящему чувствуешь – любопытство. Тебе интересно, как она отреагирует на это. Очевидно, будь ты в своём уме, а не под этими «полезными» лекарствами народа ящериц, ты бы не сказала этого. Но ты под ними, а значит, можешь говорить всё, что угодно, и это должно сойти за неадекватное поведение во время лечения. – Да, – соглашается инопланетянка. – Вот об этом мы и должны поговорить. И это явно не та реакция, которую ты ожидаешь. – Нет, я серьёзно, – повторяешь. Доктор поворачивается к тебе. – Ты мне чертовски нравишься. Последующее молчание заставляет тебя хмуриться. Вы не произносите ничего, продолжая пялиться друг на друга. Лицо повелительницы застывает в какой-то непонятной маске удивления. Она словно не понимает тебя. Или, догадываешься ты, понимает, но не может увидеть причину, по которой ты так чётко объявляешь о своих чувствах. Доктор прищуривает глаза, оценивающе осматривая тебя. Её взгляд липко скользит по твоему лицу, пока не останавливается на глазах. – Я не знаю, что мне сказать, – со вздохом признаётся она. – Когда я проигрывала диалог в своей голове, там такого не было. – Потому что жизнь обычно многограннее, чем разговоры с самой собой, – изрекаешь ты философскую мысль. – Думаю, нам надо продолжить, когда ты будешь лучше себя чувствовать, – она порывается встать, но ты успеваешь поймать её за запястье. Нормальной рукой, естественно, а не этой чёрной ужасной конечностью. Доктор мельком замечает твой манёвр, но ничего не говорит и вырваться не пытается. Вместо этого она переносит свободную руку, опуская ладонь на твои пальцы. Не отрывает от себя, просто держит сверху. – Ты не можешь сейчас оценивать всё с правильной точки зрения. Как и Яс. – То, что я вижу танцующих обезьянок, не значит, что я не в порядке, – споришь ты. – Танцующих обезьянок? – удивляется Доктор, смотрит на одеяло и удивляется ещё больше. Погодите-ка, там изображены всё-таки не обезьяны? – Ладно, – сдаётся она, – если ты так сильно настаиваешь, то давай скажем это сейчас. – Ты просто не понимаешь. Если не сейчас, то потом я никогда ничего не скажу, – ты знаешь это, и она знает. Возможно, это был единственный шанс отложить всё на потом, чтобы когда вы вернулись к разговору, то не смогли говорить о нём. Сказали бы что-то вроде «ну не получилось» и забили бы на это впоследствии. И всё же вам действительно стоило всё выяснить. – Начинай первая, – инопланетянка благоразумно уступает тебе. – Неа, – фыркаешь ты. – Я уже сказала, твоя очередь. – Неправда, я ничего не слышала. – О, тебе просто нравится слышать это, – широкую улыбку сложно сдержать, Доктор улыбается тебе в ответ. – Ну, если ты так хочешь, хорошо. Я повторю это снова. Ты мне нравишься, Доктор. И у этого нет никакого другого значения. Звёзды ярко мерцают, когда она говорит, ты почти что отвлекаешься на них, но усилием оставшейся воли возвращаешься к слуху, не пропуская ни одного слова. Обезьянки медленно растворяются, распадаясь на составные части от конечностей до хвоста. – Я не могу построить с тобой отношения, – её тон извиняющийся, в глазах плещется грусть. Блондинка часто заправляет рукой волосы за ухо, этот жест выдаёт тревожность, с которой она находится в твоей квартире. – Не потому, что это невозможно в принципе, просто… Я хочу сказать, что… Арх! Как же сложно! Всё, что ты должна понять… Ложные надежды ведут к отчаянию. Ты удивительна, как и каждое отдельно взятое существо. Но… Я люблю вас всех, но я не… Сложно! Закрывает лицо рукой, то ли пытаясь скрыться от твоего взгляда, то ли помогая себе этим думать. – Доктор, – тебе приходится использовать Руку Омеги, чтобы поймать кончик её пряди и потянуть за него, привлекая внимание. Сначала она не поддаётся, но всё же раздвигает пальцы, смотря на тебя сквозь них. – Почему ты решила, что я хочу отношений? Это застаёт её врасплох получше, чем твоё внезапное признание. – Я… – она прерывается, закрывает глаза, пытаясь сообразить, потом открывает их, часто моргая. – Ну я… А нет? – Нет, – смеёшься ты. – Конечно, нет. – Почему? – теперь она действительно растеряна. – Ты когда-нибудь восхищалась кем-то так сильно, что тебе казалось, что он весь мир? Ты мой мир. Мне нравится разговаривать с тобой, спорить, когда ты думаешь, что права, а на самом деле нет, – ты слышишь, как Доктор успевает пробормотать «всё равно в ту игру надо было играть так!», и снова улыбаешься. – Я люблю путешествия с тобой, даже если не всегда чётко следую твоим приказам. И я бы никогда не променяла это ни на что другое, ни на кого другого. Я действительно влюблена в тебя. Но это не значит, что за каждой влюблённостью скрывается желание отношений. Всё, что мне нужно, это просто, чтобы ты не забывала меня на Земле, когда куда-то отправляешься. – Я не забываю. – Забываешь. – Это было один раз! – возмущается инопланетянка. – Ты будешь мне это припоминать всё время? – Всегда, – серьёзно киваешь ты. – Это твоя вина, между прочим. – Я извинялась за это неделю. – И всё-таки ты меня забыла, – отворачивается, показно надуваясь, недовольная укором. Она не смотрит на тебя, пока ты вновь не тянешь её за руку, только тогда Доктор сразу же оборачивается к тебе. – Мне не нужны отношения с тобой. – Ты уверена? – на секунду ты слышишь в её голосе надежду. – Потому что, если это по-другому, я не могу дать этого. – Тебе и не нужно. Я абсолютно точно никогда не захочу иметь с тобой ничего, кроме дружбы. – Эй, а вот это обидно, – повелительница выпячивает губы в совершенно детском жесте. Неожиданно она подрывается с места и падает перед тобой на колено, только плащ взмывает в воздух перед твоим взором. – Мне нужно признаться, я очень боялась, что ты скажешь другое. Я действительно боюсь терять вас, и, если бы… Пришлось бы поступить так, как я не хочу поступать никогда. Скажи мне, если ты сейчас врёшь или преуменьшаешь действительность, чтобы я услышала то, что мне хочется услышать. – Я не лгу тебе, Доктор, – ты не опасаешься смотреть ей в глаза. – Только если ты позволишь мне любить тебя дальше. – Да, – кивает она. Ты видишь, как мерцающие звёзды тонут в чём-то непонятном для тебя, и неосознанно поднимаешь руку, чтобы попытаться остановить это. Но твоя кисть оказывается зажата в тёплых чужих ладонях. – Ты мой лучший друг, верно? Она спрашивает это несмело, её пальцы дрожат вокруг твоей руки. Инопланетянка изо всех сил делает вид, что ей плевать на ответ, хотя ты отлично видишь, что она ожидает его с нетерпением. Она не задавала этот вопрос тебе никогда, в основном называя вас всех, вашу банду, лучшими друзьями по умолчанию. Вы не протестовали, порой зовя себя так сами. Сейчас она позволяет тебе выбрать свой путь ответом на этот довольно сложный вопрос. У тебя всего два варианта, да или нет. Но ты не была бы собой, если бы в твоей голове не бродил третий. Поэтому ты склоняешься к ней, почти упираясь подбородком в её руки, и шепчешь. – Ты моя вселенная. Вероятно, это один из самых важных дней в твоей жизни. Какая ирония, что ты не запомнишь его полностью.