Белый лотос

Чимин достал мобильный, чтобы вызвать такси. - Возьмём одну машину? – спросил он у Джису. – Я закину тебя домой, чтобы убедиться, что всё в порядке. А то всякое бывает. - Хорошо… - тягуче кивнула девушка, думая, как бы перейти к другому. Пока золотой заказывал такси, она тщательно подбирала слова, но, как ни старалась, благозвучных фраз всё равно не вышло. Не вышло мысленно произнести предложение, приглашение, просьбу так, чтобы не выглядеть даже для себя навязчивой дурой. – А ты… далеко живёшь? - Нет. В Мапо. - Но тогда придётся делать крюк! Везти меня на южную сторону*, а потом возвращаться. - Ничего страшного. - Ты один живёшь? - С друзьями, - оторвавшись от телефона, посмотрел Чимин на собеседницу. Он предчувствовал и угадывал её желания, слишком очевидными были они на неопытном лице. – В холостяцкой берлоге, толпой. - Ясно. А я с родителями, - Джису затрясла головой, понимая, что говорит неверно: - В смысле, так-то тут с Розэ, но сегодня придётся поискать другое пристанище. Не хочу будить родителей. - Учись прокрадываться незаметно, - улыбнулся Чимин. - С моей мамой это невозможно. Она услышит мои шаги через окно с третьего этажа, когда я ещё из такси буду выходить. Папа всегда говорит, что в ней пропал разведчик, если он выпивает на работе в обед хотя бы глоток соджу, то мама чует это за версту, - посмеялась девушка. – Так что и меня она не похвалит, что я пила, да ещё разъезжаю в такое время по городу. Наверное, лучше сниму номер в гостинице, - достала она свой мобильный, вроде как чтобы посмотреть ближайшие адреса, - или переночую в бане**. - Одной молодой девушке лучше в банях не ночевать, туда тоже всякий сброд заглядывает. Не безопасно. - А где точно безопасно? – отважилась не упустить случая Джису и посмотрела в глаза Чимину: - В вашей берлоге нормально? - О нет! – смеясь, покачал он головой. – Там уж точно подстерегает опасность. - Криминальный квартал? - Нет, там живу я, а это, знаешь ли, угроза. - Да ладно наговаривать на себя, - недоверчиво упрекнула его Джису, - я знаю, что ты никакой угрозы для меня не представляешь. - А-а, ну да, маломер глубоко не вспашет? – восстановил он в памяти обидный вопрос, хотя сам уже ехидно посмеивался. - Злопамятный засранец! – стукнула девушка его в плечо, поалев и возвращая обзывательство. – Я просто задала тебе вопрос, я ничего такого не имела в виду! Я даже не подумала наперёд о том, о чём подумал ты. - Поэтому я и говорю, что со мной небезопасно, я слишком много не о том думаю. - Неправда, ты надёжный. - Смотря в чём. При драке не драпаю и наедине с проблемой не оставляю, конечно. - Ты носишь с собой презервативы, это тебя хорошо характеризует. - Да? – в увлекающемся изумлении приподнял брови Чимин. - Можно я переночую у тебя? – выпалила, наконец, Джису, и застыла, предвосхищая отказ и зная, что её это сильно заденет и огорчит. - Мужская общага – не место для девушки. - А если воспринять это, как дружескую взаимопомощь? Чимин вздохнул, изучая глазами бывшую одноклассницу Чонён. Он в себе уверен: ему будет трудно и некомфортно, но он не тронет её и пальцем. Даже если она заберётся сверху, разденется и начнёт елозить. Да, будет очень трудно. Но если он нравится этой девочке, где найти тот выход, чтобы не ввести её в заблуждение, не дать ложных надежд, но при этом максимально осчастливить? Золотой не отходил от своего принципа создавать людям условия, в которых они имели бы возможность стремиться к собственному счастью, действовать самостоятельно. Если он соглашался тренироваться с Чонён и опекать её, чем хуже опека над Джису, желающей приобрести некоторый опыт в любви? Она просто сама ещё не понимает, что такое любовь и желания, она запала – скорее всего из-за гормонов, требующих своего – и спустя какое-то время её отпустит. Но если он грубо или резко её отошьёт, то она на эмоциях начнёт творить что-нибудь, найдёт себе козла или других приключений на задницу. Чимин не низводил заранее крепость моральных установок Джису до нуля, и не принимал её за легковерную простушку, но и гарантировать, что она найдёт в себе силы всё понять правильно и не впасть в крайности не мог. Перестраховаться и взять на себя часть ответственности никогда не помешает. - Ты действительно этого хочешь? - Неловкий вопрос, - опустила она глаза. Он понимающе пожал плечами: - Джису, я взрослый мужчина с устоявшимся жизненным кредо. Я люблю девушек и спать с ними тоже, но это не заставляет меня остановиться на одной или переходить к чему-то серьёзному, а тебе, в твои годы, такого не надо… - Откуда ты знаешь, что мне надо? В этот момент подъехала машина, и Чимин не успел ей ответить. Она с надеждой посмотрела на транспорт, потом опять на него. Золотой вздохнул, открывая заднюю дверцу и галантно приглашая внутрь девушку: - Ладно, поехали ко мне, там договорим. Смущаемая присутствием водителя, Джису не открывала рта, а молодой человек воспользовался антрактом, чтобы хорошенько подобрать доводы. До их явочной хаты было близко, поэтому вскоре они вышли из такси. Чимин расплатился и пропустил спутницу в подъезд впереди себя. Когда они поднялись, он отпер ключом замок, распахнул дверь и вновь впустил Джису первой. В зале горел свет, и слышалась тарабарщина мужских голосов. Девушка сжалась в прихожей. Чимин, скинув кроссовки, хмыкнул: - А я предупреждал, - он сунулся в комнату, откуда неслись разговоры и смех. Там резались в приставку Джеро и Усон, недавно привезённый Чонгуком из Лога, а в очереди на игру, на кресле, сидел Хансоль, торопя то одного, то другого, давая им неправильные советы, чтобы кто-то поскорее вылетел и освободил место ему. На столе царил бардак из неубранного ужина, хотя в остальном всё было прилично – парни регулярно прибирали свою квартиру, некоторые даже с излишней щепетильностью. – Ещё кто есть дома? – отвлёк их от громкого буйства Чимин. Отреагировал Хансоль, чья концентрация не была сейчас прикована к игровому процессу на экране большой плазмы на стене, в отличие от двух других. - Да, Чонгук дрыхнет. Чимин прикинул в уме обстановку. Одна спальня, на четыре кровати, условно много лет считалась принадлежащей ему, Чонгуку, Ви и Шуге. Но последних двух точно не ожидается. Другая комната, на троих, занималась всеми подряд, а когда не хватало места – спали тут, в зале. Чимин сказал друзьям: - Ляжете тогда с Гуком, ладно? Я не один. Займу вторую комнату. - Уу-у! – протянул Джеро, а потом просвистел. – Не смеем мешать! Постараемся потише! - Только и вы уж тоже! – захохотал Хансоль. Чимин обернулся к превратившейся в статую Джису. - Проходи, чего ты? – он указал на последнюю дверь в конце. Девушка подала нервный знак, что поняла, и, остановив себя в последний момент, чтобы разуться, потому что едва не забыла, что до сих пор в уличной обуви, пулей промчалась туда, куда ей показали. Включив свет, который долго нащупывала по незнанию, она увидела три застеленные постели, аккуратные тумбочки. Ничего не валялось, не было разбросано. Всё по-армейски точно, как по линейке лежало на полках, ничего лишнего. Джису прошла на середину, поглядывая на прикрытую дверь – когда же следом войдёт Чимин? – но вместо этого где-то раздался шум воды в душе. У неё по коже побежали мурашки. Они же не закончили разговор, так и не стало понятно, согласен он на что-то такое или нет. Для чего они приехали? Он однозначно сказал, что спать с девушками любит. Входит ли она в круг тех девушек, которые ему для этого приглянулись? Конечно, Джису хотелось бы отношений, как у Розэ с Верноном, как у некоторых других её подруг, Наён, например, встречавшейся с Джинёном. Но если отношения не складываются, и она влюбилась в парня, которому это не нужно, то почему она не может претендовать хотя бы на секс? Это ведь очень устаревшее представление о том, что до свадьбы нельзя. Ну, кто сейчас такого придерживается? Никто! Все сначала пробуют, живут с кем-нибудь, а потом уже решают, надо им или нет. И начинать свою сексуальную жизнь лучше с кем-то опытным, с кем-то, кто в этом разбирается. Чимин был из таких. «Если он думает, что я могу чего-то испугаться и подать на него потом в суд, - стала рассуждать она, - то надо с ним это обговорить. Что я не имею никаких претензий и добровольно сюда приехала. Может, расписку написать? Глупости. Это Розэ меня напугала, не думает же так Чимин? А если не думает, и сейчас придёт, чтобы заняться со мной сексом?». Джису заметалась по комнате, выискивая лучшее место для ожидания. Сесть на кровать? Лечь? Раздеться? Лечь одетой? Она села, отложив сумку подальше, на тумбочку. «За стенкой его друзья… неловко. Но, чисто теоретически, за любой стенкой всегда кто-то есть, соседи ли, друзья – какая разница? Даже в открытом поле неизвестно, наблюдает кто-то или нет. Мы же не выставляемся напоказ. Ну вот, Чимин вселил в меня страх, что прилюдно что-либо делать некрасиво. Но тут никто ничего не увидит. Если нет скрытых камер. Скрытые камеры!». Джису поднялась и стала осматривать спальню тщательнее. О таких историях она тоже слышала, когда парни записывают тайком секс с девчонками, а потом хвалятся этими записями. В СНУ, куда поступила Наён, училось много мажоров, и у них существовали целые «секретные» чаты, где они обсуждали подпольно сделанную видеосъёмку с той и этой. «Так, сюда я сама напросилась. Кому тут надо меня снимать? – успокоилась Джису и опять села. – Тут даже ни одного ноута нет, и камеру сунуть некуда. И Чимин не похож на такого, который воспользовался бы случаем… Чимин-то нет, а его друзья? Да и вообще, внешность обманчива. Нельзя быть уверенной в том, что Чимин – совершенство и благородство потому, что я в него влюбилась». Дверь открылась, и Джису вздрогнула. Золотой вошёл, встряхивая мокрые волосы. На нём были только джинсы. Девушка спешно опустила глаза. - Итак, - плюхнулся Чимин на кровать напротив, - мы закончили на том, что тебе надо. Верно? - Да, - не поднимая взгляда, пробормотала Джису. - Ты хорошая девчонка. Тебе нужен такой же парень. Романтика. Отношения. Любовь. Я – не про это и для этого не подхожу. - Я… я тебе не нравлюсь? – робко приподняла она лицо. - Нравишься! Очень даже нравишься. Но я не хочу тебя обманывать – а многие парни именно это и сделали бы на моём месте – поэтому объясню разницу, между мужским «нравишься» и женским. Когда это говорите вы, девчонки, это подразумевает, что вы согласны с этой же минуты и до конца жизни остаться с понравившимся, родить ему детей, что вы будете переживать и плакать, если он куда-то денется. Когда парню нравится девушка, то он хочет с ней переспать, и исчезни она завтра – его сердце не дрогнет. Мы циники и материалисты? Можно сказать и так, но есть и другой момент. Парни говорят, и ты наверняка сейчас думаешь о подобном, «дело не в тебе, а во мне, это я такой свободолюбивый», а какое-то время спустя женятся на другой и оседают без зазрения совести. Вот, мол, значит, врут. Врут! Несомненно. Но неумышленно. Никто не может предсказать своё поведение в будущем: зарекаться, что не станешь думать так или эдак – глупо. Могу ли я поклясться, что никогда не ввяжусь в серьёзные отношения? Нет. Может, и ввяжусь. Но с тем же успехом, только немного иначе врут девушки. Они как раз говорят, что хотят брак и семью, что готовы ко всему, что любят, а выясняется? Они пилят своих супругов всю оставшуюся жизнь. Не обязательно потому, что супруг ужасен, а потому, что тоже наврали ему, что он им нравится целиком и полностью, что согласны быть с ним. Нет, они были согласны быть не с ним, они были согласны окунуться в свой идеализированный мир, надеясь, что понравившийся парень будет подстраиваться и соответствовать. Но ничего не идеально. И девушки не врут, а часто не рассчитывают своих сил, как и мы – мужчины, вопреки обещаниям и заверениям. Поэтому, Джису, давай не будем говорить о симпатиях и выяснять отношения, которых нет. Я могу заблуждаться, считая себя закоренелым холостяком – но на данную минуту я так думаю и честен. Ты можешь заблуждаться, что хочешь со мной чего-то и готова к отношениям, хотя твоё желание вполне искренне прямо сейчас. Но зачем нам ввязываться в это и усложнять дружеское общение? - Если, как ты говоришь, желания всё равно поменяются, и они непостоянны, но на момент настоящего – искренни, то почему нельзя идти у них на поводу? Так можно убегать от желаний всю жизнь. - Согласен, но я, уж прости, немного взрослее и себя знаю лучше, как и подобные ситуации. Я знаю, пусть не на сто процентов, но на девяносто девять, чем всё кончится. Я получу наслаждение, ты – я надеюсь – тоже. А потом я продолжу жить, как жил, потому что не собираюсь меняться, увижу завтра ещё хорошенькую девчонку, послезавтра – другую, и с ними тоже буду спать. А ты будешь злиться, расстраиваться и плакать. А мне будет отлично, и единственное, из-за чего я расстроюсь – это из-за того, что ты грузом легла на мою совесть, которая не хотела тебя огорчать. После обоюдного наслаждения, в отдалённой перспективе, у меня ничего не изменится, а у тебя будет горький опыт. Я в последнюю очередь хочу быть тем, кто подарит тебе что-то подобное. - С чего ты взял, что я буду плакать? – приосанилась Джису. Ей было неприятно, как и большинству людей, когда кто-то видел её насквозь. Особенно когда был не тот интимный момент, чтобы хотелось бессловесного понимания. - Я думал, что мы говорим откровенно. Хорошо, давай предположим, что ты цинично уйдёшь до рассвета и никогда мне больше не перезвонишь, а плакать буду я. Такой расклад устраивает? – улыбнулся Чимин. Джису тоже улыбнулась, но немного пристыжено. Кому она пыталась врать? - Но раз твоя совесть всё-таки будет тебя беспокоить из-за того, что мне будет плохо, не значит ли это… - Нет, Джису, не значит. Бывает, когда неудобно, то хочется исправить, починить и вернуть. А бывают такие неудобства, которые жужжат назойливой мухой, хочется прихлопнуть и забыть. Когда женщины пытаются вернуть мужчину к себе жалостью, упрёками, нажимом на гордость или честь – это такие случаи. Страсть здесь не рождается, и уж тем более пылкая любовь. Это набивает оскомину, и мужчины бегут куда подальше. - Хорошо, допустим. Я… я совсем не желала бы, чтобы кто-то встречался со мной из жалости или по соображениям совести. Тут и говорить не о чем. Но… если я тоже хочу только секса? Такое же может быть? - Может. Но я бы увидел это по глазам, Джису. Я знаю и это – когда девчонки хотят только секса, и больше ничего. - Ты… просто не хочешь быть первым, да? Ты же уже понял, что у меня никогда не было… - Понял. Но какой бы нормальный парень не хотел бы быть первым? Хотел бы, конечно, но, снова вернёмся к тому, что это мои желания, и они не должны влиять на тебя. Да, возможно, они совпадают сейчас и с твоими желаниями, но… Джису, послушай, ты достойна любви для первого раза. Любви. Взаимной. С таким молодым человеком, который никуда от тебя не денется. Будет с тобой. Не променяет ни на какую другую. Которому не понравится ещё десяток на грядущей неделе. - Но не все люди встречают любовь, Чимин! – с нотками появляющегося отчаяния в голосе произнесла она. – Столько одиноких людей! Если… если я никогда не влюблюсь взаимно, не встречу того, кто полюбит меня, я что, как сказал Вернон, должна выйти на пенсию девственницей? Почему мужчинам позволено гулять, как им хочется, а мне ты рассказываешь о том, как надо жить! - Упаси боже, Джису, ты меня не слышишь. Я вовсе не считаю, что мужчинам позволено больше, я лишь сказал о себе, и вовсе не хвалясь и не одобряя. Я же поэтому и пытаюсь держать тебя от себя подальше, потому что из-за своей… ну, не то что бы неразборчивости, а, скорее, любви к новизне, я являюсь немного гниловатым, порчинкой на яблоке, и потому выбираю себе соответствующее общество - определённого сорта женщин. А что касается тебя – ты можешь распоряжаться собой и своим телом как угодно, я никогда не стану осуждать, я лишь даю тебе рекомендацию, если позволишь, что в отношениях с мужчиной не ты должна идти на уступки, не ты должна говорить: «Хорошо, я согласна только на секс и не буду предъявлять претензий, но будь со мной». Это он – мужчина, должен упасть тебе под ноги и сказать: «Хорошо, я согласен на всё, жениться, встречаться, переписать на тебя имущество, печень себе вырвать, только будь моей!». Не обесценивай себя, Джису. Вот о чём я говорю тебе! Ничего больше. И неважно, в первый это раз, во второй или сто тридцать восьмой. Не иди мужчинам на уступки, пока они не пожертвуют большим. Таков закон мужской логики. Мы не ценим жертв ради нас, это убивает в нас героев. А мы хотим геройствовать. Не сдавайте крепость, когда её ещё даже не осадили. Джису повесила нос, и Чимин замолчал. Она сложила руки на коленях и, проводя пальцами по своему маникюру, пожала опустившимися, печальными плечами: - Всё равно не факт, что когда-либо найдётся тот, кто захочет для меня совершать поступки, делать уступки. - Если бы тебе было уже тридцать, я бы, может, посоветовал понизить планку, но не в двадцать. Перестань. Она поджала губы, и видно было, что это сделано для того, чтобы они не затряслись. Несмотря на монологи и аргументы золотого, он видел подытог, буквально пропечатавшийся на лбу девушки: «Я ему всё-таки просто не нравлюсь». Да, когда человеку важно было решить один вопрос, особенно касавшийся его сокровенных чувств, то плевать он хотел на доводы разума, рассуждения и все эти диспуты с целью что-то доказать. Как об стену горох. Если Джису и поймёт его слова, вспомнит, то через год-другой. В лучшем случае. Сейчас она влюблена, и любая его логическая связка для неё коварная уловка, отмазка, способ отделаться от той, что оказалась не в его вкусе. Чёрт возьми, да у Чимина не было вкуса! Джису была молодой, стройной, симпатичной, милой – ему большего и не надо было, чтобы захотеть её, но у него были свои принципы, и раз он не собирался ими ради неё поступаться, то оно того не стоило. - Я, наверное, поеду, - приподнялась она и дотянулась до своей сумки, притянув её к себе на колени. - На время посмотри, куда ты поедешь? Оставайся, тут никто не побеспокоит. - Нет, это всё было ужасной затеей, я себя ужасно чувствую, - подскочила она, нацелившись на дверь. Чимин подался вперёд и поймал её за запястье. - Стой ты! Джису, никогда не поддавайся эмоциям, знаешь, сколько таких «останови машину, я выйду» и «не провожай меня, сама дойду» потом по лесам собирают, обработанных маньяками? Сядь! Она плюхнулась обратно и, точно на заднице у неё была кнопка включения, начала хныкать. Губы всё-таки задрожали, плечи затряслись, а ресницы увлажнились. - Боже, мне так стыдно, - уткнулась она в руки. Чимина прошибло потом и морозом вдоль позвоночника. - О нет, Джису, только не плачь! Пожалуйста. Я тебя очень прошу! Не плачь! Но она уже не могла удержаться и, скрывшись в ладонях, рыдала и тихо подвывала из-за пальцев. Золотой протянул руку, но отдёрнул её обратно. Прошипев тихо под нос: «ащщщ!» - он мотнул головой, соображая, что делать. Не хотел обидеть и расстроить, а в итоге обидел и расстроил. - Джису, - он пересел на ту постель, где сидела она и, приобняв её за плечо, привлёк к себе, - иди сюда. Успокаивайся. Ничего не случилось. Тебе нечего стыдиться. Ты не представляешь, что я в своё время выкидывал! Вот где был повод для смущения! - Вряд ли что-то страшное, - шмыгая носом, попыталась взять себя в руки Джису. Слёзы и влага из носа текли по её рукам, которыми она вытирала лицо, - у тебя платка, случайно, не найдётся? - Погоди, - он поднялся и сунулся в шкаф. Там были полотенца, одно из которых он подал Джису. Та промокнула лицо, стараясь не размазать накрашенные глаза. Вытерла руки. - Спасибо. - Теперь тебе вообще никак нельзя уходить отсюда. - Почему? - Если парни увидят, что я довёл девушку до слёз – они меня отпиздят, - просиял Чимин. – Может, и заслуженно, но не хотелось бы. - Нет, ты не заслужил. Это я всё… - Ты ничего плохого не сделала, - он взял её руку в свою и пожал, - все мы пытаемся получить то, что хотим, а хотим что-либо мы все и всегда. Это нормально. Хуже, когда ничего не хочется или хочется, но ты ни черта для этого не делаешь. Не бери в голову, Джису, не принимай близко к сердцу. По крайней мере, мне это всё польстило, и для меня эта ночь останется тёплым воспоминанием. Что мне сделать, чтобы для тебя она осталась такой же? – Девушка подняла на него украдкой глаза, уже не решаясь открыть рта. Она приготовилась покачать головой, но Чимин по-прежнему читал всё в её глазах. Взяв Джису за подбородок, он быстро приблизился к ней и впился губами в её губы. От неожиданности она попыталась отстраниться, но другая рука Чимина заползла сзади и прижала её к себе. Разведя её уста своими, он плавно, но настойчиво ворвался языком, ощущая, как тает в его объятиях Джису. Проникая поцелуем всё глубже, он подкрался рукой к пуговице на её джинсах, но девушка среагировала и сама отстранилась, перехватив его ладонь и недоумевающее воззрившись. – Что? – невинно спросил Чимин. - Я думала, что мы не… ты же не собирался?.. - Я так и знал, что когда сам не лезешь – на тебе пожалуйста, а стоит начать приставать, так сразу по рукам! – Он провёл пальцами по щеке Джису, откидывая назад её тёмные волосы. С каким удовольствием бы он сейчас впился в эту шейку и продолжил начатое! Но она сидела напряжённая, не то предвкушая, не то пугаясь. – Нет, я не собирался и не собираюсь, ты права. Но одетыми-то не спят. Раздевайся и будем ложиться. Он сам встал и, стянув с себя джинсы, остался в одних боксерах. Джису скосила глаза, причём не понятно куда, не то глядя, куда не следует, и отводя их, не то наоборот, отведя и косясь обратно. Золотой забрался под одеяло соседней кровати и лёг. Посомневавшись, девушка стала снимать с себя одежду. Странно, но после поцелуя ей действительно потеплело и стало лучше. Она даже нашла в себе силы улыбнуться. - Оппа… - Что? - Как можно переключиться на кого-то другого, когда ты такой? - Какой? - Классный. - Согласен, трудно, - хохотнул Чимин, закидывая руки под голову, уставившись в потолок. – Не переживай о том, что никого не встретишь. Давай договоримся, что если окончишь университет, и до тех пор не заведёшь себе парня – мы переспим. - До этого четыре года! - Да, поэтому я уверен, что уж кого-нибудь ты за это время встретишь. - Чимин? - А? - А ты бы мог меня ещё раз поцеловать? – Хоть он и видел боковым зрением все движения в комнате, но всё-таки повернул к ней голову. Она тоже разделась и, забравшись под одеяло, лежала в каких-то двух метрах от него. - Перед сном? На сон грядущий? - Да. На сон грядущий. Он выпростался из-под одеяла и, погасив свет, в полной темноте сел на постель Джису. Она ничего пока не видела, не привыкнув к отсутствию света, но чувствовала его приближение, вес его тела на матрасе. Его запах. Чимин наклонился и жарче прежнего впился в её губы. Она ответила ему, подаваясь вперёд. Золотой коснулся её обнажённых рук и, погладив их от запястий до плеча, перешёл к ключицам, по которым пробежал невесомыми касаниями. Его губы тронули её подбородок, уголок рта, затем другой. Опять поцеловали её губы, дразня, вовлекая, возбуждая. Наконец, он оторвался. - Спокойной ночи, Джису! - Спокойной ночи, Чимин… - восстанавливая дыхание, слыша, как учащённо бьётся собственное сердце, произнесла она и, когда услышала, что он вернулся к себе и лёг, довольная, улыбнулась. Конечно, четыре года – это большой срок, ещё больший, чем придётся ждать Розэ Вернона. Но она специально ждать не станет. Четыре года – слишком большой отрезок жизни, чтобы вычёркивать его, не участвуя ни в чём и чего-то дожидаясь. Тем более, Чимин и не обещал любви даже в будущем. Неизвестно, как сложится его собственная судьба. – Чимин! – опомнилась она. - Что? - А если ты всё-таки будешь женат через четыре года? - Я?! - Да. Ну представь. Ты ведь можешь влюбиться и жениться. Как тогда быть с обещанием, данным мне? Ты изменишь жене? - Я? Изменю? – Чимин захохотал. – Знаешь, я настолько привык выполнять обещания, что теперь у меня просто появился ещё один пункт, почему в ближайшие четыре года я точно не женюсь. Потому что не в моих принципах нарушать слова, и уж подавно изменять.