Гарри Поттер и Охота на Чемпионов

      Гарри заметили, едва он покинул стадион, причем мистера Кроакера, сопровождавшего его в десятке шагов сзади, никто замечать и не подумал.       Первыми к нему подбежали двое незнакомых авроров.       — Куда Вы исчезли, мистер Поттер? — строго спросил один из них, тот, что помоложе.       — Меня похитили, сэр, — мрачно ответил Гарри, движением плеча сбрасывая довольно-таки лоховский захват; причин хорошо относиться к Аврорату и ДМП в целом у него не осталось. — Прямо из Лабиринта, я как раз за кубок хватался. Я думаю, это был…       — Мы знаем, кто это был, Поттер! — рявкнул второй аврор, сильно постарше первого, чем-то похожий на Долиша, причем не по-семейному, а, так сказать, по служебной линии. — Куда Вы исчезли с кладбища? Министр…       — Портключ сработал, — пожал плечами Гарри, проигнорировав упоминание министра, — аварийный. Не сразу правда, но сработал, — он, не глядя, сунул в собиравшуюся схватить его руку платок.       «А не мог ли Кроакер наложить на платок еще один портал? Желательно в самый центр Черного Озера? — подумал Ехидный Гарри. — Ну что бы это ему стоило?»       Увы, мир продолжал оставаться несовершенным, да и просто пакостным. Аврора никуда не унесло. Он пару секунд пялился на платок, а затем, сунув его в карман, попытался снова ухватить Гарри за плечо.       — Что Вы себе позволяете, Аврор? — голос профессора МакГонагалл дышал ледяной стужей.       — Я приглашаю свидетеля для беседы, мадам!       — Мистер Поттер прежде всего подросток, явно нуждающийся в целительской помощи, — рявкнула МакКошка. — Во-вторых, он несовершеннолетний ученик Хогвартса, и эта, как Вы выразились, «беседа» может производиться лишь в присутствии его опекуна, Директора Хогвартса или Главы его Дома. В-третьих, Хартия Хогвартса говорит, что Аврорат, как и все Министерство, не имеет на территории Школы никакой власти, иначе как по согласованию с Директором Школы.       — Но у меня приказ!       — А у меня — доступ к защитным чарам Замка, которые Директор недавно перевел в усиленный режим. Желаете проверить, что действеннее, Аврор?       — Но… приказ… Распоряжение Главы ДМП…       — Я сама поговорю с Амелией.       — Мадам Боунс больше не является Главой Департамента Магического Правопорядка, — пискнул аврор помоложе. — Исполняющим Обязанности Директора назначен мистер Скримжер.       — О. Это даже упрощает дело. Передайте Руфусу, что вы оказались не в состоянии выполнить его идиотский приказ. И я настаиваю на дословной формулировке.       Авроры переглянулись. Пожилой выглядел более расстроенным. Видимо, в структуре Аврората освободилось сразу несколько должностей Старших Авроров, и один из больших значков только что просвистел мимо него.       — Я позволю вам задать вопросы мистеру Поттеру — в моем присутствии и присутствии школьного колдомедика. Возможно, Директор тоже не откажется задать мистеру Поттеру пару вопросов. Я разрешаю вам обоим подойти в Больничное Крыло утром, в восемь. Сейчас мальчику нужно прийти в себя и выспаться.       — Но…       — Если вас не устраивает этот вариант — я могу и отозвать разрешение.       Авроры переглянулись.       — Мистер Скримжер обязательно доложит Министру, — пробормотал пожилой.       — До утра он может сделать это хоть двадцать раз, — отрезала Глава Дома Гриффиндор. — Вам нужна помощь, мистер Поттер?       — Нет, мадам. Я дойду сам.       Медиковедьма ждала его в дверях Замка.       — Жалобы, мистер Поттер? — обеспокоенно спросила она.       — Исключительно на Министра, мадам, — тихонько буркнул Гарри, убедившись, что оба аврора отстали. — Он идиот.       МакГонагалл поперхнулась, а мадам Помфри с некоторым облегчением выдохнула.       — С недавних пор это считается медицинской нормой, — так же тихо пробормотала она. — Так что в данном случае я, к сожалению, бессильна. Чему Вы подверглись, мистер Поттер?       — Минимум два портала, подвернутая нога, но она уже почти прошла, потом… заклинание связывания, два Оглушителя, «Империус» и где-то десять секунд «Круциатуса». О! Я же все три Непростительных от Тома собрал, мадам! Остальное — просто царапины. Могло быть и хуже.       Обе ведьмы споткнулись.       — Носилки? — обеспокоенно спросила МакГонагалл.       — Нет, — покачала головой медиковедьма, — нервная система мистера Поттера не повреждена, хотя и изрядно расшатана, и для ее восстановления спокойная ходьба, а не… бег с препятствиями, сейчас крайне полезна. Тем более, как говорит мистер Поттер, его нога уже «почти прошла», а значит, по крайней мере, открытого перелома у него нет.       Гарри, как и тогда, на трибунах, показалось, что пол плавится и шипит под каплями концентрированного сарказма.       Он, конечно, знал еще как минимум одно занятие, которому уже действительно почти не ощущаемая боль в ноге не слишком помешала бы, и которое его нервной системе крепко помогло бы… Но, разумеется, он не стал его упоминать. Вряд ли ему удастся убедить мадам Помфри хотя бы временно снять с Больничного Крыла чары Хельги, ну или, если это невозможно, отпустить их с Гермионой в пещеру Сириуса или на корабль Дурмштранга. И еще более вызывающей такая просьба будет в присутствии МакКошки и Дамблдора.

***

      Директор действительно ждал его у входа в Больничное Крыло, выглядел он обеспокоенным. Гарри подумал, не стоит ли ему немного помучить старую сволочь, но решил не нарываться и не усугублять сравнение себя с Томом.       — Доброй ночи, Директор, — сказал он и уточнил: — Действительно, доброй, сэр! Вот!       Он достал из кармана и протянул Дамблдору обломки кольца.       Может быть, ему показалось, но рука директора дрожала, когда искореженное кольцо упало в его ладонь. Казалось, старик попытался надеть его на свой длинный кривой нос.       — Я не знаю, что Вы снова задумали, Альбус, — воспользовалась паузой мадам Помфри, — но я объявляю Больничное Крыло на осадном положении до утра. Сунетесь внутрь — хоть с Министром, хоть без него — и я вышибу двери вашими задницами. Понятно?       — Виктор не виноват, — шепнул тем временем Гарри сидящей рядом с дверью заплаканной Лаванде Браун. — Я сам видел, как Грюм, то есть не Грюм, а Барти… Короче, он наложил на него «Империус». Я ничего не мог сделать, — повинился он, — потом объясню.       — Марш в спальню, мисс Браун, — приказала блондинке мадам Помфри. — Мистер Крам все равно пока не приходил в сознание, сейчас он спит под зельями, а утром я первым делом скажу ему, что Вы сидели тут, пока я Вас не выгнала. И чтобы Вас тут не было раньше шести утра!       Лаванда всхлипнула и, пару раз обернувшись на Гарри, скрылась за углом коридора.       — Пять баллов с Гриффиндора за прогулки после отбоя, — пробормотала МакГонагалл, — и плюс десять баллов — за веру в… друзей. Альбус, — обратилась она к Директору, — АЛЬБУС!!!       — Да-да, Минерва, — пробормотал директор, и Гарри увидел крупные капли пота на его лбу. — И да, Поппи, да. Я… уже удаляюсь.       Гарри заметил, что директор сжал ладонь с кольцом так, что костяшки пальцев побелели — и действительно удалился. Довольно спешно удалился.       — Я оставила Вам Вашу кровать, мистер Поттер, — с некоторым облегчением в голосе сообщила юноше мадам Помфри, — идите и ложитесь. Не перепутайте — она единственная осталась свободной. Минерва, тебе тоже стоит отдохнуть. Все равно сюда никто не войдет до шести часов, это-то я тебе обещаю.       МакГонагалл кивнула и, бросив на Гарри еще один взгляд, тоже удалилась — не спешно, а, скорее, устало.       — Ты чудо, Гарри! — услышал он любимый голос. — Еще сорок семь минут — и мне можно было бы начинать волноваться.       — Мне тоже сказали, что с тобой все в порядке, — прошептал он. — И я тебя люблю.       — Теперь-то Вы, мисс Грейнджер, выпьете, наконец, зелье? — спросила медиковедьма, закончившая и с диагностикой, и с переводом своих владений на то самое осадное положение. Она поставила рядом с кроватью с проплавленной когтями феникса спинкой поднос с полудюжиной флаконов и устало потерла лоб.       — Чуть позже, мадам. Я…       — Ладно, только коротко. Все равно мне придется сидеть тут всю ночь, — заметила она, опускаясь на табурет. — Отдельную Палату занимает мистер Крам, а бедняга Аластор может спать только в запирающемся помещении, так что мне пришлось уступить ему свой офис. И он запер его на такие заклинания, о которых я и не слышала. Боюсь, это пленение только обострило его — ЫАГХ!.. — она зевнула, — Постоянную Бдительность. И я могу его понять. Сначала его, как какого-то маггла, бьют камнем по голове, пока он следит за Вами, мистер Поттер. Потом накладывают на него «Империус», выведывают пароль от его же кабинета и приказывают прибыть туда как можно скорее, а когда он сбегает из Больничного Крыла, проигнорировав мое неудовольствие — его просто-напросто запирают в его собственном — Ы-Ы-А-Г-ГХ! — сундуке! И целый месяц дерут волосы для оборотного зелья и расспрашивают о его же привычках! Ы-Ы-Ы-Ы-А-А-Г-ГХ-Х!       — У меня есть предложение, мадам Помфри…       — Ай, да творите что хотите, — внезапно махнула рукой матрона, — все равно больше того, что вы уже натворили, вы учинить не сможете, по крайней мере, пока действуют Чары. Впрочем, когда дело касается вас обоих, я бы ничему не удивилась… Даже исчезновению отсюда кровати с последующим ее возвращением. Спасибо, мисс Грейнджер, — сказала она, опускаясь на койку, с которой под одеяло Гарри метнулась каштановая молния. — Тем более, что после «Круциатуса»…       — ИК! — отреагировала мисс Грейнджер, вцепившись в Гарри всеми конечностями.       — Мистер Поттер дошел до кровати своими ногами, а значит, ничего с ним не случится — если он, конечно, выпьет все предписанные ему зелья, — успокоила Гермиону мадам Помфри. — Так вот, после «Круциатуса» близкий — подчеркиваю, не глубокий, а близкий контакт с любимым человеком весьма желателен.       Гермиона немедленно принялась обеспечивать как можно более близкий контакт, в процессе чуть не задушив парня.       — Зелья сна без сновидений — в синих флаконах, — пробормотала мадам Помфри уже совершенно сонным голосом, — примите их не позже, чем через час, — и она отлевитировала флакончик от теперь уже своей кровати к кровати теперь уже Гарри и Гермионы.       Гарри, под строгим взглядом подруги и под звучный храп хозяйки Больничного Крыла выпил все, что ему было назначено — кроме, разумеется, содержимого синего флакона — и обнял, наконец, самого важного для него человека. А она его.       — Спасибо тебе за записку, которую ты прислал с Живоглотом, Гарри, — Гермиона освободила одну руку и погладила своего мужчину по уже слегка небритой щеке. — Ты так меня успокоил… Я даже реветь перестала.       — Это не моя идея была, — признался парень. — Мне один человек помог, я его имя не могу назвать, физически, точнее, магически, не могу… В общем, он попросил меня это сделать. И он же сказал, что с тобой все в порядке. И… мы с ним еще пять часов намотали. Представляешь — он меня хроноворотом из-под носа у Фаджа увел!       — Я догадалась, по той самой записке догадалась. Насчет хроноворота. А что произошло с Фаджем?       — Долгая история. Я тебе расскажу, конечно, но сначала давай ты, про то, как ты Крауча победила, — предложил Гарри. — И не отпирайся. Я знаю, что это ты. Иначе с чего бы тебе в Больничном Крыле оказаться?       — Я не х-хотела, — Гермиона пыталась ввинтиться в него как можно глубже. — Я вообще с ним с-связываться не хо-хотела, пусть мадам Боунс с ним разбиралась бы… Но… он сам ко мне при-приковылял… С флягой в руке, он из нее пить уже собрался. Я плакала — мне и правда так страшно за тебя было, даже иг-играть не п-пришлось… Ну, я и думала, что в-все по плану пойдет. Но это Непростительное от Виктора…       Гарри похолодел.       — Я тогда еще от гонки этой не отошла, ну, и от того, что ты ушел, ну и совсем про это забыла… И все начали ра-расходиться уже, и я увидела, как Лав… Точно, Лав, от Валькирии в ней уже ничего не осталось… Она к Виктору шла. И правой рукой снимала с левой кольцо, которое он ей подарил. И если бы она это кольцо в него бросила, из-за пыток этих… Это было бы как тогда, с подарками твоими, на втором курсе, только хуже! Я это точно знала!       Гарри застонал. Он проиграл. И то, что он успокоил Лаванду там, перед дверью, было поздно, а значит бессмысленно.       —И тут я до-до-догадалась, — продолжила мисс Грейнджер. — Ведь можно заставить человека при-применить «К-К-Круциатус», но нельзя заставить его же-желать другому человеку боли! А значит, если Непростительное не подействовало на Флер — то на Виктора просто наложили «Империус»! И это наверняка был Крауч, его почерк же!       — Точно, — кивнул Гарри, слегка стукнувшись подбородком о макушку подруги. — Я это видел, но ничего не мог сделать, потому что это уже случилось. И… И я все испортил: не додумался ей такую же записку послать, как тебе… А ты?..       — А я ей должна, пусть и не по магии, а так, по жизни… Ну, я выхватила палочку и закричала, что Грюм не тот, за кого себя выдает, и что это он Виктора проклял. Он, Грюм, который Крауч, начал свой посох поднимать… Но он же тяжелый… Ну и я еще раз убедилась, что он подменыш, потому что настоящий начал бы колдовать, еще когда я только потянулась бы за палочкой, а не когда кричать начала. А он замешкался, у него же фляга в руке была.       — И что?       — И ничего. «Экспеллиармус» у меня быстрее наколдовался, ты же нас здорово выучил. А этот посох его отлетел — и прямо мне в лоб. Я боялась, что у меня тоже шрам остался, — хихикнула она, — такой же, как у тебя, и почти в том же месте. Были бы мы с тобой оба шрамоголовые. Но мадам Помфри все залечила.       — А с револьвером что?       — А тоже ничего. Я же знала, что он не настоящий, сама же его трансфигурировала, и я помнила, как ты на втором курсе перед Локхартом стоял. Хотя страшно было, — она потерлась лицом о его грудь, — правда страшно. Я поднялась, стою такая, кровь течет… Ужас.       — Ужас, — подтвердил Гарри, — хорошо, что я этого не видел. Оба раза не видел, — уточнил он на всякий случай.       — Ну вот. Лав, точнее, Валькирия уже, замерла, палочку выхватила, кольцо-то она даже снять не успела… Но Крауча от нее аврор загораживал, который рядом с Виктором стоял. Он, Крауч, револьвер на меня наводит, а я прямо с голой руки, палочку-то я выронила, кричу «Протего!» И ты знаешь… мне показалось, что щит у меня прямо без палочки получился. Слабенький, но получился. Пулю бы он, конечно, не удержал, разве что щекотку какую… Но он точно был!       — Со мной такое тоже случилось, — подтвердил Гарри, — и тоже на нервах. Я перед прошлым курсом чулан, где мои вещи были, с барабанной палочки открывал. Просто сгоряча ее схватил, и не заметил, что она не боевая, а учебная. Потом пробовал снова — не получается пока. То есть ты вовсе не слабая, по крайней мере, не слабей меня. Особенно когда злишься. А дальше?       — А дальше он в меня весь барабан выпустил, я стою, щит свой хиленький держу, ладонью прямо, а он уже впустую курком щелкает… И губы облизывает, точно, как Невилл говорил, ужас просто. И тут с него оборотка спала, он же флягу свою выронил, когда посох поднимал, и, видимо, ему надо было обновляться как раз… Глаз отлетел, а нога нет: представляешь, этот Крауч-младший тоже безногим оказался! И он действительно молодой, Барти этот: лет тридцать ему. Невилл на него прыгнул, с трибун прямо, с мечом в руке, плавно так, но не успел: в него, в Крауча, сразу пять или шесть оглушалок прилетело. Причем первая — от Лаванды. И в Невилла еще две попало, на лету прямо, от авроров-идиотов. На Крауча бы они так реагировали, — возмущенно буркнула мисс Грейнджер.       — А что Невилл? — обеспокоился Гарри.       — Да ничего особенного, он вон там, за мадам Помфри, спит. Потом авроры понабежали и утащили его – Крауча, в смысле, а не Невилла. На допрос. Но я уже больше ничего не видела — сомлела. Мадам Помфри говорит, что перенапряглась, потому что колдовство без палочки требует массу энергии.       — Ну и ладно. Теперь тебя бояться будут.       — Ничего не ладно! Я же не по плану действовала, я же могла все испортить!       — Наоборот. Это я чуть не испортил все, потому что не подумал о Лаванде. Вообще не подумал. А ты подумала и победила, вот. Помнишь, что мы говорили в начале года? Про нашу главную задачу?       — Про то, что вся эта суета с Томом и с турниром — только фон?       — Да. А главная задача…       — …Чтобы Крам уехал отсюда с кольцом Лаванды на пальце? Подожди… Это что же получается? Это значит, что я…       — Получается, что это именно ты обеспечила нам победу. Причем не по плану, а импровизацией. Я… я просто горжусь тобой, вот.       Гермиона всхлипнула.       — Я всегда ду-ду-думала, что все д-должно быть по п-плану, — проскулила она, — я в-всегда старалась быть хорошей д-девочкой.       — Ты не просто хорошая, ты лучшая ведьма во всем мире. И кстати — мантию Снейпа на первом курсе ты тоже по плану поджигала? Или тот замок на двери Пушка моей палочкой открывала — тоже по плану?       — Н-нет, — всхлипнула Гермиона, — это что же по-получается?!       — Получается, что ты в нужный момент вырываешься из тех рамок, в которые сама себя загоняла, — пояснил Гарри. — Но, кстати, о планах. Знаешь, тот человек, который мне помог… Он сказал, что мы с тобой вместе прошли тест. С тем прошлогодним хроноворотом, вот!       — Тест? Тест Отдела Тайн? — если бы Гермиона не шептала, она бы взвизгнула. Ее объятия стали стальными, но вдруг она ослабила хватку: — То есть… то есть поодиночке мы бы его не прошли? — прищурилась она.       — Ага. Он это прямо сказал. Думаю, я не смог бы все грамотно спланировать…       — А я забыла бы, что надо иногда спать, — усмехнулась мисс Грейнджер. — И к тому же я бы не решилась… сохранить реальность.       — Но без твоих записей — он их реперами называл — ничего все равно не вышло бы.       — То есть планы все-таки важны, — мир мисс Грейнджер все же устоял, хотя и необратимо поменялся. — Я так и знала. А теперь, — она ткнула пальчиком в его грудь, — ты мне расскажешь все — подробно и с самого начала.       Гарри вспомнил поговорку мистера Уизли «Тот, кто спорит с женой, сокращает свое долголетие», и, хоть они с подругой еще и не были женаты, решил не пренебрегать восточной мудростью. Он устроился поудобнее и начал рассказ.

***

      — Ну и вот. Дамблдор ушел, убежал практически. А дальше ты все сама видела, — закончил свой рассказ Гарри.       — Твари, — прошептала Гермиона, ее лицо было мокрым от слез. — Какие же они все-таки мерзкие твари…       — Ну, это еще со второго курса ясно было, — вздохнул Гарри, — с ареста Хагрида. А если подумать — то и раньше.       — На втором курсе один Фадж такой был, ну, не считая Малфоя, конечно. А… А раньше с чего?       — Если бы Фадж был один такой, его давно пнули бы уже. И с Томом разобрались бы. Маггловские службы всю историю Томми и его якорей после Хэллоуина того за пару месяцев раскрутили бы. Допросили бы Пожирателей как следует, ну, может быть, не всех, у магглов тоже пэр какой, ну или миллиардер, отвертелся бы. А остальные… У Сириуса все выпытали бы под веритасерумом — даже если бы и верили сначала, что он виноват, просто положено так. И нарыли бы, что Том не совсем помер.       Гермиона мелко-мелко закивала, соглашаясь. Гарри продолжил:       — Нашли бы и повязали бы его, прямо в призрачной форме, ну… жвачкой облепили бы, как ты Пивза… А потом занялись бы якорями. Томми даже не успел бы свою змеюку заколдовать, а то теперь ищи ее… А эти… — про то, что в процессе разборок разобрались бы еще и с ним самим, причем, вероятнее всего, радикально, Гарри снова умолчал: имел право. Хотя после их помолвки уже довольно сомнительное.       — И что теперь? — отвлекла его от размышлений Гермиона.       — А теперь отсыпаемся и начинаем думать снова. В конце концов, чего-то мы все-таки достигли. И знаем теперь намного больше. Спим?       — Спим. Ты еще в прошлом году приучил меня к важности здорового отдыха, — улыбнулась Гермиона. — И хорошо, что это зелье не дает видеть сны. А то мне все время эта жаба розовая снилась бы. Знаешь, когда Министр мне награду вручал, до Крауча еще… Он нервничал, потому что ты пропал, но все-таки быстренько вручил, чтобы все разошлись уже… А кстати, я — первая магглорожденная волшебница, ставшая победителем этого Тридурацкого Турнира, вот! И она из-за этого с такой ненавистью на меня смотрела… Она с Перси пришла, уже после того, как ты в Лабиринт нырнул, а он за ней папочку с бумагами нес, как собачка. Вроде бы ту самую, что ты ему на прошлое Рождество подарил. Эта Амбридж, похоже, с огромным удовольствием меня убила бы.       — Чистокровная фанатка? — Гарри поглядел на часы. Получается, что Гермионе он не соврал: на 00:54 с ним все было в полном порядке.       — В том-то и дело, что фанатка, но ни разу не чистокровная. Я вспомнила: я же смотрела Книгу Родов, ну и газеты тоже читала. Последний из Амбриджей, что в книге есть — слабенький волшебник, он уборщиком в министерстве работал. А ее самой там уже нет, то есть мама у нее не колдунья.       — Та же история, что и с Томми. Поженить их, что ли? Тонкс сказала, что у меня хорошо получается.       — Еще бы, — усмехнулась мисс Грейнджер, ставя синий флакон на тумбочку, — это же, фактически, ты ее с профессором Люпином познакомил. И теперь она на нем виснет. А он отбрыкивается. Лаванда все-все разузнала уже, еще до начала Испытания. Ладно. Спокойной ночи, любимый.       — Спокойной ночи, солнышко.       — Так ты меня еще не называл, — пробормотала мисс Грейнджер и отрубилась. Одновременно с Гарри.

***

      С утра Больничное Крыло снова являло собой образец благочинности. Ушибленный соплохвостом мистер Бэгмен словно испарился, переволновавшаяся мадам Бэгшот ковырялась в овсянке, профессор Грюм (настоящий, с неровно остриженными волосами с одного бока) о чем-то ругался с мадам Помфри, яростно вращая волшебным глазом.       Гермиона сидела рядом с кроватью Гарри, Джинни — рядом с Невиллом, а здоровенный черный пес — у постели мадемуазель Делакур.       Наконец, медиковедьма додавила параноика-профессора, тот поудобнее перехватил посох, а мадам Помфри махнула палочкой в сторону двери отдельной палаты. Из нее, слегка прихрамывая, вышел Виктор с Лавандой — уже в образе Валькирии. Кольца у обоих были на месте. Виктор, тем не менее, был угрюм, как никогда раньше, и на нем была парадная форма Дурмштранга. Он огляделся, выпрямился, развернув плечи, как тогда, на Балу, и почти строевым шагом, грохоча сапогами (мадам Помфри поморщилась) подошел к кровати француженки, щелкнув напоследок каблуками.       — Мисс Делакур, — произнес он хриплым, но громким голосом. — Я понимат, что извинение недостаточно, но… Я просит прощение за… то, что я сделат в Лабиринт. Я не смог сопротивлят се, — и он снова сгорбился.       — Ты смог, ВиктОр, — ответила Флер. — Я не почувствовала даже щекотки. Я, конечно, немного пегепугалась, но… Ты тогда, днем, говогил мудго — главное не получать от этого удовольствие, главное — быть солдатом, а не…       — Я помнит, — нахмурился Виктор; его акцент был заметнее, чем обычно. — И… я быт в паника. Там, внутри. Я знат, что я делат, но… я не мог заставит себя не говорит Темное Волшебство, Непростителный. У меня… у меня быт «Незачет» по сопротивляемост. Но я не желат тебе бол, я называт тебя друг, и я не хотет, чтобы ты страдат.       — Я и не стгадала, — улыбнулась Флер. — Я только не могла понять, что пгоисходит. И я тоже в ответ немножко перестагалась от стгаха, так что пгедлагаю считать, что мы с тобой в `асчете. Мы дгузья?       — Да, мы други, — кивнул болгарин, — и… спасибо за чест, мисс Делакур!       Страхолюдного вида волкодав смотрел на болгарина не слишком добрыми глазами. Видимо, чтобы заслужить прощение Зорга, Краму надо было еще очень сильно постараться. Болгарин это прекрасно понимал и на оскаленные желтоватые зубы косился с немалой опаской.       Затем Крам развернулся к мисс Грейнджер.       — Герм-и-вонна, — сказал он, — Лаванда рассказат, что ты для нас сделат. Ты рисковат, но… Род Крам тебе должен.       — Между друзьями долгов не бывает, — ответила гриффиндорка, — Лаванда мой друг… И, к слову, об этом, о друзьях и долгах, мне рассказала именно она. И ты тоже мой друг, Виктор.       — Спасибо. Но мы все равно помогат. Слухи ходят, Лаванда все узнават. Сейчас будет трудно. Мой отец получит… полномочие. Каркаров трус, вчера сбежат. Думат, что обвинят его, что он учит нас Непростителный. И еще он хватат се за левая рука, Поляков видет. Я тепер главный на корабът, отец тепер главный от Министерство, временно полномочие.       — Спасибо, Виктор. Думаю, Министр Фадж будет… избегать скандала.       — Скандал уже, — нехорошо улыбнулся Виктор. — България и Франция недовольны на Британское Министерство. Скандал пока там, скоро будет здес.       И действительно: в коридоре послышались голоса — на очень, очень повышенных тонах.