Зона комфорта

Всю неделю до дня рождения Давон её родители вели масштабную подготовку к празднованию, будто бы это не ежегодные именины, а какое-то важнейшее событие, случавшееся раз в несколько тысяч лет. Создавалось ощущение, что они были взволнованы намного больше самой именинницы. Быть может так и было. В виду большей занятости, глава семьи был менее заинтересованным, но на восторженные восклики супруги реагировал одобрительной улыбкой. Она подробно рассказывала свои невероятные планы, в которых всё должно было быть ну просто шикарно. Причём готовился сюрприз в виде новенького авто нынешнего года выпуска, о котором Давон была осведомлена из-за громких обсуждений, но тактично притворилась невнимательной, в то время как её мать была уверена, что никто ни о чём не подозревает. В последующие планы входили семейный ужин в пятницу и праздничная вечеринка в коттедже на выходных. Хёнвон безусловно обожает свою сестру, но слукавит если скажет, что ему ни капельки не завидно и ситуация нисколько его не злит и не раздражает. Ведь день его рождения никогда не вызывал подобного ажиотажа и близко — лишь сухие поздравления и подарки, не требующие большой мороки, скорее галочки ради. Хоть что-то дарят можно было бы и на том спасибо сказать, но честно говоря лучше бы и не дарили, а то очередные запонки, обувь или одежда, иногда купленная не по размеру и совершенно не соответствующая его стилю, уже мозолят глаза. Правда только Давон скрашивала этот праздник своими оригинальными поздравлениями ещё с детства: то песню сочинит, то из жвачки скульптуру слепит (она ещё жаловалась, что пережевала сотню жвачек и у неё чуть ли не отваливалась челюсть), то ещё чего учудит. Однажды возвращаясь после школы пораньше, так как последний урок был отменён, Хёнвон застал свою сестру за обклеиванием стены собственной комнаты страницами из его любимых манг. Глаза сразу метнулись на драгоценные тома на книжной полке, на что Давон сразу пояснила: мангу купила она отдельно и по два экземпляра, чтобы не терять хронологии повествования. И по сей день это воспоминание заставляет его тепло улыбаться. Хёнвон был бы практически счастлив, даже не замечал бы мало заинтересованное отношение родителей к нему, но как-то раз подслушанный разговор послужил спусковым крючком к его внутреннему безумию: — Дорогой, я не могу так, понимаешь? Просто не могу! — устало, будто с тяжестью на душе говорила женщина. — Я прекрасно тебя понимаю, знаешь же. Просто потерпи немного, как только он закончит школу, то отправим его на учёбу куда-нибудь заграницу, а там может и жизнь себе обустроит, — размеренным голосом успокаивал жену мужчина. — Волноваться не стоит, я обо всём позабочусь, — утвердительно заверил он. — Да знаю я, просто это не год, не два, а лет пять как минимум! Я устала притворяться, тебе-то что, это твой ребёнок. Как бы я не старалась, не могу просто взять и представить будто он мне родной. Ещё и его лицо… Так напоминает ту прошмандовку, потому мне не полюбить его, уж прости, — закончила свою пламенную речь женщина, а Хёнвон обомлел. Чем дальше заходил разговор, тем сильнее билось его сердце и слёзы бесконтрольно стекали по детскому лицу. Хотелось сбежать, закрыть уши руками и ничего не слышать, притвориться что это всё страшный сон. Но ноги будто вросли в пол и пустили глубокие корни. На этом диалог родителей не был закончен, они всё продолжали говорить ужасно ранящие подростка вещи, а тот просто продолжал стоять за дверью с высохшими слезами и пустым лицом — силы на эмоции закончились. *** —  Нуна-а, с днём рождения! — прозвучал смачный хлопок и вокруг посыпались разноцветные конфетти, застревая в лохматых волосах. — Спасибо, — девушка чуть съёжилась от неожиданности, счастливо улыбаясь поздравлению. После пробуждения она собиралась в ванную комнату, но стоило только открыть дверь, как её застали врасплох. Вся помятая, в домашней пижаме, ненакрашенная и с заспанным лицом, но с невероятно красивой улыбкой — прекрасней картины и быть не может, лично для Хёнвона десять из десяти. Хёнвон протянул празднично запакованную коробочку с подарком и Давон принялась скорее её распаковывать, сгорая от любопытства. При виде содержимого её рот непроизвольно раскрылся, а во взгляде читалось удивление, переходящее в безмерную радость. — Как ты их достал? — выделяя каждое слово произнесла Давон. — Подписанные альбомы, да ещё и все их версии! Просто как? — Секрет фирмы, — подмигнул и ехидно улыбнулся Хёнвон, после чего тут же был зажат в тисках чужих объятий. *** Дальнейший день Хёнвон провёл у себя в комнате, не желая встречаться с родителями, до момента сбора на вечеринку. С одеждой он не заморачивался: что первым на глаза попалось, то на нём и оказалось. Уже на месте начались всяческие приготовления. Давон на удивление изъявила желание приготовить пару закусок и салатов самостоятельно, для создания атмосферы и настроения, по её словам. После перетаскивания коробок с напитками, Хёнвона тоже вовлекли в готовку, но он ограничивался лишь помощью в роде «принеси-подай», ибо отсутствие каких-либо кулинарных навыков проявлялось у него ярко выражено. После чёрного дыма, что однажды заполонил всё кухонное пространство, к плите Хёнвона больше не подпускали, да и сам он зарёкся никогда к ней не подходить. С мыслью по типу: «ну тут-то он точно не налажает», Хёнвону поручили нарезать салат из помидоров и огурцов. Ему было будто всё равно, потому он без лишних слов принялся за дело, в то время как Давон со скепсисом посмотрела в его сторону. В попытках получить идеальную толщину ломтика огурца Хёнвона лишь бросало в крайности: то он выйдет чересчур широким, то настолько тонким, что прилипает к ножу и получается чуть ли не прозрачным, не говоря уже о кривизне форм. Причудливый вид салата уже никого не смущал, но когда на и без того красный овощь брызнула кровь, то присутствовавшие скривились, а сестра пострадавшего отобрала кухонный прибор, посадила брата на стул, наказав не сдвигаться с места и поспешила за аптечкой. Порез был неглубоким, но кровь достаточно обильно вытекала из раненого места, пока Че с флегматичным выражением лица наблюдал за этим процессом. Давон настолько оперативно действовала, что Хёнвон вышел из состояния прострации только при наклеивании пластыря на указательный палец. В итоге его выпроводили из кухни и он решил никому не мешать и подняться на второй этаж, где располагался средних размеров балкон. Стоило балконной двери приоткрыться, как Хёнвона обдало прохладным воздухом, а веки машинально прикрылись. Ступив на бетонную поверхность, он громко вдохнул через нос свежесть уличного воздуха полной грудью. Глазам предоставлялся природный пейзаж, хоть и окружённый человеческими постройками (которых за городом в разы меньше, чем внутри него), но от этого не менее прекрасный. Солнце постепенно снижалось, скрываясь за облаками и окрашивая их в красный, местами переходящий в оранжевый, цвет. Внутри Хёнвона будто была прожжена дыра и её заполняла только пустота, ровно ничего. Делать вид словно всё в порядке выходило из рук вон плохо, хотя портить праздник не хотелось и вовсе. Но так уж вышло, что внутренние переживания Хёнвона едва ли оставались незамеченными окружающими. Уж такова черта его характера. Но сегодня ему надо бы быть повеселее. Думая об этом, он достаёт из внутреннего кармана косяк с зажигалкой и наконец затягивается. Дым беспорядочно распространяется в пространстве и растворяется в нём будто его и не существовало, лишь присутствие специфического запаха после доказывает его первоначальное бытие. Пара затяжек и наличие пустоты внутри, или же точнее отсутствие чего-либо в принципе, уже не ощущается — её заполнил густой дым, который вскоре так же быстро исчезнет и всё вернётся на свои места. Но пока Хёнвону хорошо, не имеет значения насколько долго это продлится. *** На вечеринках такого рода порой происходят безумные вещи и волей неволей встаёт вопрос о безопасности близкого человека, в особенности если речь идёт о женском поле. К тому же следует учитывать то, что надругательство и изнасилование по мнению некоторых не входят в разряд безумного, а скорее довольно частого. Хёнвон как заботливый брат тоже беспокоился за родную сестру и старался не упускать её из виду, постоянно находясь поблизости, когда дом стал буквально забит людьми. Парень Давон заметил внимательный взгляд со стороны и заверил Че, что ему не о чем беспокоиться. Встречалась пара достаточно, около полутора лет, а знакомы они были и того больше. С Хёнвоном парень был знаком ещё до Давон, потому тот знал, что избранник сестры был человеком неплохим и доверие своё получил со временем заслуженно. И вообще они были хорошими знакомыми, поэтому Хёнвон колебался не так долго, прежде чем всё же уйти восвояси. Снова курение на балконе, потом поедание попавшихся первыми под руку закусок, танцы в толпе потных подростков, в то время как громкая музыка нещадно бьёт по ушам. Когда к Хёнвону начинают липнуть в прямом смысле этого слова, то он решает что с него хватит беспорядочных телодвижений и пора на свежий воздух, но с собой стоит прихватить выпивку. Тут-то о себе и напомнила одна интересная личность, после чего планы Хёнвона не то чтобы изменились, но потерпели некоторые правки в виде замещения одинокого времяпровождения на неплохую компанию. У него не было каких-то определенных намерений, просто хотелось поговорить, только вот не с кем угодно, а именно с Ли Минхёком. *** Момент, когда всё приобрело быстрые обороты был упущен, слишком уж стремительно разворачивались события, отчего информация не успевала пройти обработку и дойти до сознания. Она была где-то на поверхности и не казалась чем-то неправильным. Хотя где-то внутри можно было услышать отголоски разума: «не нужно, ты ведь пожалеешь», обычно он прислушивался к ним, но в этот раз искушение превосходило любые адекватные мысли будучи намного сильнее. Что же именно привело к этому? Может это чужие глаза, что завораживающе сверкали в ночном полумраке, блеск которых казалось не предвещал ничего хорошего. Однако его глаза успели загореться не менее нездоровым огнём ещё раньше. Нормально ли так просто целоваться с малознакомым человеком, не думая о последствиях, пробовать алкоголь, когда ранее самым страшным проступком было всего-то получить четвёрку за контрольную по физике. Минхёк бы возмутился употреблению «всего-то» в данном контексте, ведь тогда это была настоящая трагедия. Ну и контрольная была действительно тяжёлой. Казалось бы люди отключают мозг во время поцелуя, но вот Минхёку настырно лезла в голову цепочка несуразных мыслей, и стоило вернуться к их истоку, внутри начинала бушевать паника. Курнуть ему так и не удалось, потому как Хёнвон не смог найти новой порции закрутки, соответственно погрузиться в состояние эйфории пока не представлялось возможным, в отличие от Хёнвона, который кажется и без этого был бы на расслабоне. А вот хапнуть коньяка, он хоть немного, но успел, поэтому вся надежда была на опьянение благодаря одной стопке, хотя бы небольшое. Инициатором поцелуя как не странно оказался Минхёк — ему слишком надоело подчиняться правилам и ничего не предпринимать в присутствии симпатичного ему человека, даже если это всего лишь временное помутнение рассудка. А временно оно на сто процентов, ибо Минхёк точно не мог разрушить все барьеры за раз и стать другим человеком, хотя он уже точно не тот кем был вчера. Тем временем внутри закипала кровь, если бы они не находились на улице, то оба почувствовали бы неистовый жар. Хёнвон целовал лениво, но не менее заинтересованно, а Минхёк следуя инстинктам, отвечал на поцелуй и старался найти языку нужное применение, потому как целовался он впервые. Всё ещё чувствуя некую скованность, Минхёк скромно сжимал ткань чужой куртки, ведь прикоснуться чуть более откровенно было очередным испытанием, несмотря на природную тактильность. — Расслабься, — чувствуя напряжённость Ли, Хёнвон отстранился и медленно растянулся в улыбке. — Правильно ли то, что мы… — Шш-ш, — нежелательный поток сомнений был заглушён приставленным указательным пальцем к губам. — Не думай о лишнем, конечно, можешь остаться, можешь и уйти, — серьёзную на первый взгляд фразу Хёнвон произносит дурацким тоном и с улыбкой на лице, будто бы рассказывает шутку и вот-вот сам же рассмеётся. — Решать тебе, не мне и не тому кусту, — указывает он на выстреженный кустарник и тут же прыскает со смеху. Минхёку действительно не хватало алкоголя в крови, чтобы хоть немного разделять настроение Че. Но на попятную он идти не собирался, уже порядком поздновато для этого. — Когда эта дрянь выветрится? — оставаться трезвым одному явно раздражало. — Как знать, — мечтательно протянул Хёнвон, снова обращая внимание на небо. — Уже уходишь, всё-таки? —отреагировал он на Минхёка, что поднялся с нагретого места и ступил на ещё зелёный газон. Отвечать Мин не потрудился, а лишь потянулся за стеклянной бутылкой уже ненавистного напитка и сделал два внушительных глотка — на большее его не хватило. Он начал судорожно кашлять от жжения в горле, а Хёнвон просто с ухмылкой смотрел на мокрые дорожки от уголков рта до подбородка, оставленные янтарной жидкостью. Некоторые капли продолжили путь по шее, впитываясь в светлую футболку, а некоторые задерживались на краю подбородка и терялись где-то в траве. Далее Мин застыл на достаточное время, чтобы это показалось неловким и несколько неясным. Рывком приблизился к Хёнвону спереди и сел на колени так, что их лица стали находиться на одном уровне. От нервозности движения Минхёка были слишком резкими, поэтому когда его ладонь расположилась на чужой щеке, Вон слегка поморщился и вжал в себя шею, словно в ожидании пощёчины. Пощёчины не случилось, но лбы стукнулись ощутимо. Рука перекочевала к шее, задевая линию роста волос на затылке. Минхёка всё не покидало чувство неловкости в целом, а от своей смущающей позы и подавно было не по себе. Поэтому стоило уже что-то предпринимать, ведь Хёнвон делать ничего не собирался, по крайней мере пока, с удовольствием наблюдая за стараниями Мина и находя это безумно милым. Ощущение чужих губ на своих всё ещё ново, поэтому сердце Минхёка бешено колотилось, будто пытаясь проломить грудную клетку. Поцелуй с горьким привкусом коньяка на языке и губах хотелось противоречиво назвать сладким. Пока левая рука была обвита вокруг шеи, правая прислонилась ладонью чуть ниже груди и медленно сползала вниз. Мимо Хёнвона сей жест не прошёл бы и в трезвом состоянии, не то что сейчас, когда его чувствительность возросла в разы. Пальцы цепляются за ремень, оттягивая на себя, и Мин вслепую старается справиться с механизмом пряжки. Хёнвон улыбается через поцелуй, пока внизу живота тянет от нарастающего возбуждения. Не без посторонней помощи Минхёк таки расправился с пряжкой ремня — все физические преграды были преодолены, осталось лишь пройти через психологические барьеры. Минхёк отстраняется и влажные губы обдаёт лёгким ветром, неприятно охлаждая их. Он смотрит на Хёнвона: его веки припущены, распалённый взгляд направлен на Мина, в то время как руки за спиной служат опорой. Алкоголь уже хорошо разошёлся по крови, но Минхёка всё равно пугали разворачивающиеся события. — Не старайся ты так, — Хёнвон приближается и растрёпывает волосы на чужой макушке. В этом жесте Минхёк чувствует поддержку и решает довериться. — У тебя есть своя комната? — любой мог выйти на задний двор и Минхёк предпочёл осуществить своё решение в более укромном месте. — Да, но смазки и резинки у меня всё равно нет. — И не надо. А ты думал я тебе так сразу дам в… Даже произносить не буду. — Почему же, может это я хотел быть снизу, — было сказано абсолютно серьёзно, что Минхёк не понял шутил ли тот или нет. Во всяком случае это было неважно. *** С момента включения стереосистемы, громкая музыка не замолкала ни на миг. Биты будто пронизывают каждую клеточку тела, что ощущается сосудом, которому передаётся пульсация музыки. В закрытой комнате музыка уже более тише, но в ушах появляется неприятный гул, а в грудной клетке всё так же отбивается такт песни. Ощутимый толчок в грудь — и Хёнвон падает на мягкую кровать, слегка отпружиниваясь от неё. Минхёк стремительно нависает над ним, источая ауру полной уверенности в своих действиях. — Обычно мне похрен, но чёрт возьми, сколько раз у тебя уже было? — лицо Мина слишком серьёзно, веки, в свойственной ему манере, закрываются и открываются попеременно, а взгляд несмотря на пелену возбуждения прямой и пронзительный, что Хёнвон невольно задался этим вопросом. Минхёку же не до разговоров, поэтому он задирает чужую футболку и кусает чуть ниже ключиц, как бы предупреждая, что может и прокусить кожу, если тот сейчас же не заткнётся. Хёнвон чуть дёрнулся от неожиданности, но намёк понял. И как так вышло, что до этого перед ним на улице был застенчивый школьник (и плевать, что Хёнвон тоже школота), что не мог решиться на любого рода интим, а теперь создаётся ощущение будто уламывают его. Хотя точнее сказать нагибают, в буквальном смысле. — Хочу напомнить, что смазки и презиков по-прежнему нет, — почувствовав потенциальную опасность быть оттраханным, Вон кажется начал трезветь. Он конечно говорил что-то о своей позиции до этого, но с учётом отсутствия нужных атрибутов был спокоен за девственность своего заднего прохода. К счастью, Минхёк лишь чертыхается и разворачивает Хёнвона обратно. Теперь оба полностью расслабляются и отдаются друг другу под воздействием возбуждения и опьянения. Минхёк целует страстно, а Хёнвон не менее страстно в ответ, что губы у обоих ощутимо саднит от продолжительной серии поцелуев. Не отрываясь от чужих губ, Минхёк приспускает лишь свои джинсы, так как до этого растёгнутые штаны Хёнвона и без того норовили спуститься до колен, если бы не поддерживание брюк, потому как только они дошли до комнаты те ожидаемо спали вниз. Трикотажная ткань трусов была едва ощутимой, ведь стоило только прижаться к чужому паху, как узел возбуждения не то что завязался, а затянулся по самое не хочу. Хёнвон почувствовав прикосновение, зашипел от столь неожиданно приятных ощущений. Ритмичные движения, имитирующие проникновение, приносили неимоверное удовольствие, сбивая дыхание и заполняя комнату помимо приглушённой музыки сдержанными стонами. Чёлка Хёнвона неприятно прилипала к вспотевшему лбу, доставляя небольшой дискомфорт, однако на фоне других более ярких ощущений он был едва заметен. Минхёк неожиданно прижимается головой к худощавому плечу, пока движения его бёдер становятся более рваными, а дыхание настолько сбито, что напоминает Хёнвону приступ астматика, хоть он никогда и не был свидетелем подобного. Минхёку кажется будто каждая мышца его тела находится в напряжении, словно всё тело одновременно сводит судорогой. Пару секунд кульминации и наслаждение негой растекается по телу, после чего Мин обмякает и мёртвым грузом сваливается на Хёнвона, который похоже ещё не успел дойти до разрядки. Минхёк слегка растерялся, почувствовав как его спихивают в бок. И лицо горело красным не только от активных действий, но и от осознания того, что он первым кончил и хрен знает насколько это было быстро, ведь время им уже давно едва ощущалось. Хёнвон взглядом дал понять, мол «не парься, всё окей» и хотел было закончить начатое собственной рукой, но его тут же перехватили за запястье. А Минхёку просто напросто совесть не позволяла самому получить удовольствие и оставить всё как есть. Теперь если вспомнить, то он хотел сделать кое-что ещё с самого начала. И если тогда он волновался, то теперь алкоголь, развязанные поцелуи и произошедший петтинг его расслабили. — Воу, да ты отсасывать собрался? — вопрос Хёнвона в лоб словно окатил холодной водой. — А ты мне весь настрой хочешь отбить? — у Че Хёнвона ни грамма такта. — Блять, — неожиданно в дверь начали долбиться так, будто их целью было не попасть внутрь, а снести дверь с косяком нахрен и с видом выполненного долга уйти в туман. — Съебитесь отсюда, — достаточно громко посылает Хёнвон практически безэмоционально, лишь с толикой раздражения, будто в настройках просто прибавили звук без смены тональности в голосе. Благо настойчивый стук быстро прекратился и Хёнвон повернулся обратно к Мину, но тот уже сидел и шокировано пялился в экран телефона, уведомления от которого стали заметны лишь сейчас. Минхёк застыл и кажется не дышал, пока его глаза быстро бегали по тексту, до того лицезрея двузначное число пропущенных вызовов. — Мне надо идти, — наконец оторвавшись от гаджета тараторит Минхёк и встречается с вопросительным взглядом Хёнвона. — Родители… Мне от них пиздец, — выдает Мин и стремительно скрывается за дверью.