Sinners Before Saints (Thou shalt keep the Sabbath Day holy)

Помни день субботний, чтобы святить его

Вы никогда не узнаете, насколько сильно ваше тело, пока не побежите. Кровь стучит по венам, как аккумуляторная кислота, сердце бьется, как крылья колибри ‒ быстро и неудержимо. Ваши легкие болят от необходимости остановиться, вдохнуть. Это ощущается как маленькая смерть. Неподвластно и пугающе. Вам нужно найти равновесие между верхней и нижней границей сердечного ритма ‒ сердце должно биться достаточно быстро, чтобы оставить вас в живых, но недостаточно медленно, чтобы убить вас. Может быть, это и есть любовь. Попытка найти баланс между этими двумя вещами. Слишком быстро ‒ и ты умрешь, слишком медленно ‒ умрешь тоже. Если не любовь, то, может быть, смерть. Там нет остановки. Нет и половины пути. Ничего между. Вероятно, это и была смерть. Йен пойман на полпути. Кровь пульсировала в его теле, сердце стучало в ушах барабанным боем, а длинные ноги пожирали землю под ним. Стараясь держать дистанцию между собой и вероятной смертью, которую являл собой Микки Милкович, Йен оставил его позади. То самое, к чему он стремился и от чего пытался убежать, но не мог найти равновесия, необходимого, чтобы удержаться на плаву. С одной стороны, он хотел быть пойманным Микки. Чтобы иметь возможность заглянуть в эти сапфирово-голубые глаза и потерять себя. Но если он остановится, то его задница будет втоптана в грязь. Йен знал это наверняка. С чего бы Милковичу надирать задницу Йену? По той же самой причине, по которой Микки надирает задницу любому другому ‒ за дерьмовую тупость. Тупое дерьмо для Микки состояло из всего, что не было им самим и не имело к нему никакого отношения. Вся Южная сторона знала, кто такие Милковичи. Так же, как знали и семью Галлагеров. Они полярны, как полюса, хоть и разделены лишь парой кварталов. Милковичи продавали все, от оружия до наркотиков, по всему Чикаго. Они создали себе имя, которое внушало страх и уважение. Нежеланные, но Йен желал его. Это было глупо, для всех вовлеченных. Йен хотел его с такой страстью, какую можно найти в женских любовных романах. Такой, которая порождает поэзию. Всего, чем Микки не был. Конечно, витающий в облаках Йен решил, что будет умно украсть у него пакетик травы. Прямо из заднего кармана во время обеда в школе. Йен курил не так уж часто, его целью было привлечь внимание Микки. Проблема в том, что это сработало… не лучшим образом. Микки преследовал его с обеда пятницы, сейчас раннее воскресное утро, и он был неумолим в своей цели вернуть травку или заставить Йена заплатить, либо кровью, либо деньгами, Йен знал, что парня устроят оба варианта. Поэтому он удрал. Он бежал так быстро, как только мог, так долго, как только мог, но Микки даже не думал сдаваться. Он следовал за ним по пятам, как собака, лая и рыча непристойные оскорбления и угрозы с детальным описанием. У Йена не было возможности убежать и места, где укрыться. Йен на бегу полез в карман своих грязных джинсов и потянулся за телефоном. Он порылся среди скомканных купюр и мелочи, пакетика с травкой, которую умыкнул, и бутылки лосьона размером с ладонь, но мобильника не обнаружил. Йен свернул с тротуара и проверил другой карман. Он расплылся в улыбке, нащупав телефон и вытащил его, не останавливаясь. Микки все еще дышал ему в спину, когда он открыл телефон и набрал единственный пришедший в голову номер. С телефона шел и шел вызов, но никто не отвечал. Йен отодвинул его от лица достаточно далеко, чтобы увидеть мигающий значок умирающей батареи. ‒ Черт возьми!! ‒ выругался он, задыхаясь и изо всех сил стараясь не распластаться на потрескавшемся асфальте. Телефон продолжал издавать гудки, и он молился, чтобы она ответила. Вызов прекратился, когда включилась голосовая почта. Йен зарычал в нетерпении услышать наконец этот голос. «Эй, это Мэнди, и если я не отвечаю, то тебе не следует звонить». Йен отдернул телефон и свирепо уставился на него. После звукового сигнала и еще одного взгляда через плечо он передал сообщение. ‒ Мэнди, это Йен... ‒ телефон запищал быстрее, почти садясь. ‒ Черт, мой телефон. Мэнди, ты должна позвонить Микки, позвони ему… Телефон в его руках отключился, и Йен захлопнул его и сунул обратно в карман. Мэнди, возможно, даже не получит его сообщение, а если и получит, то вряд ли сможет помочь. ‒ Вернись сюда, маленькая сучка!! Микки зарычал, и Йен увидел размытые очертания его ног, когда тот побежал быстрее. Йен быстро завернул за угол, перепрыгивая через груды мусора и случайных бомжей, пытаясь держаться впереди. Его ноги горели, но остановиться было невозможно, потому что Микки завернул за тот же угол и споткнулся о бездомного, выкрикивая проклятие за проклятием и стараясь догнать его. ‒ Некуда идти, Галлагер!! ‒ заорал Микки. Йен повернулся, чтобы посмотреть и увидел злобное выражение его лица. Парень выглядел так, как будто хорошо проводил время. Как будто это весело для него. Наверное, так оно и было, больной ублюдок. Он лихорадочно огляделся в поисках места, где можно спрятаться. Может быть, в здании или за мусорным баком. Но все здания вокруг закрыты или заброшены, с фанерой или деревянными досками на окнах, с запертыми дверьми, безразличные к его потребности спрятаться. На бегу он спрашивал себя почему? Почему, ради всего святого, он решил, что влюбиться в школьного плохиша, сорвиголову клана Милкович ‒ это хорошая идея? Может быть, дело было в манящем взгляде сапфирово-голубых глаз, или в «FUCK U-UP», грубо вытатуированном на костяшках пальцев. Йен не был уверен, зачем ему нужен Микки, только знал, что это чувство неописуемо, и нет никакого способа обойти его. Йен прислонился к грязному зданию, вдыхая смесь запахов плесени, пота и отчаяния, ему нужен был план действий. Слишком много запертых зданий, ни души вокруг, чтобы засвидетельствовать его гибель, бежать некуда. ‒ Галлагер!!! Его имя эхом разнеслось по улицам, пока Микки несся к нему, как ураган. Темные брови сошлись на переносице над его свирепым взглядом, а грудь вздымалась на бегу. Йен не мог отвести взгляд. Но и оставаться здесь не представлялось возможности. Он оттолкнулся от здания и побежал за последний угол. Улица тоже оказалась пустой и темной, вся, кроме гигантской церкви Святого Гавриила ‒ массивного, уходящего высоко в облака здания, привлекающего всеобщее внимание. Йен оглядел пустую парковку. Слишком рано, чтобы кто-то был внутри, но, возможно, он найдет телефон, чтобы позвонить. Мало кто мог бы помочь прямо сейчас, даже Лип. Но сестра Микки, Мэнди, вероятно, сумеет вразумить брата. Йен бросил последний взгляд назад, прежде чем открыть тяжелую дверь и проскользнуть внутрь. Он прислонился к двери, чтобы посмотреть на внушительное помещение. Как же он раньше не замечал, насколько велико это место? Как тут красиво и благостно, как спокойно. Тихо и пусто. Скамьи оставались нетронутыми, за каждой из них располагались Библии, словно готовые забрать любые грехи. Нахождение в таком месте, как это, в церкви такого размера, всегда вызывало у него мурашки по коже. Будучи парнишкой-геем из неблагополучной части города, он сомневался, что ему здесь рады. Но сегодня это место может стать его спасением. Быстро осмотрев пространство, он начал открывать дверь за дверью, некоторые оказались запертыми, за некоторыми находились пустые помещения. Телефона нигде не было. Спрятаться негде. Когда он попятился к выходу из последней комнаты, за его спиной задребезжала дверная ручка. ‒ Вот дерьмо! ‒ выругался Йен и огляделся. Единственным местом, где можно было укрыться, местом, которое Микки, возможно, даже не стал бы проверять, была исповедальня. Он осторожно постучал в обе двери и, не услышав ничего, кроме собственного сердцебиения, открыл одну из них и проскользнул внутрь. Сидя на маленькой скамейке в тесной коробке, он слышал быстрое биение своего сердца. Единственный свет исходил из крошечного решетчатого оконца над его головой, недостаточно большого даже для того, чтобы могли пролезть плечи. Он отодвинулся от двери так далеко, как только мог, прижав одну руку к боку, а другой прикрыв рот, чтобы успокоить дыхание. Если он сможет просто сидеть тихо, Микки его не найдет. Если не спасение, то хоть передышка. Когда входная дверь захлопнулась, Йен подпрыгнул и прикусил губу, чтобы заглушить всхлип. Даже сквозь биение собственного сердца и шум крови, приливающей к ушам, он слышал стук подошв Микки по чистому полу, слышал, как колышется воздух, когда тот пытается контролировать свое дыхание. ‒ Я найду тебя, Галлагер. Голос Микки эхом раздавался вокруг исповедальни, надвигаясь на него со всех сторон. Внедряясь в его разум, контролируя его, побуждая выйти наружу. ‒ Бежать некуда. Тебе от меня не спрятаться, ‒ хрипло выдохнул Микки, наверняка уже оглядев помещение. ‒ Может быть не сегодня и не завтра, но ты не сможешь убегать от меня вечно. Микки, несомненно, был прав. Йен должен работать, учиться, и его семья рассчитывает, что он вернется домой. Эти мысли заставили его схватиться за ручку двери, но страх и волнение побудили остановиться. Рука легла на ручку и задрожала, издавая мягкий дребезжащий звук. Микки слегка ухмыльнулся, шагнув к исповедальне. ‒ Выдал себя, малыш. Все равно, что конфетку у ребенка отобрать. Его самоуверенный голос был неуместен в тихой церкви, как сорняк, торчащий из клумбы. Он схватился за ручку и попытался потянуть, чтобы открыть дверь, но Йен крепко ее держал, не пуская его. ‒ Просто уходи, Микки. Это был всего лишь один маленький пакетик, ‒ его голос дрожал от страха, желания и адреналина. ‒ Что такое один пакет? ‒ снова спросил он, и его голос прозвучал едва слышным шепотом. Пропал из-за бешеного бега. Микки дернул изо всех сил, и дверь чуть приоткрылась, прежде чем Галлагер рывком захлопнул ее снова. ‒ Не в этом суть, пацан. Ты не можешь красть у меня, у моей семьи. Насколько ты глуп? ‒ он усмехнулся и покачал головой. Йен отрицательно замотал головой. Глупый ‒ это точно. Но не объяснять же, почему он взял травку, почему хотел привлечь внимание Микки. Избиение было бы еще хуже, если бы Микки знал истинную причину. ‒ Слушай, ‒ он сделал резкий вдох, стеклом полоснувший его легкие, ‒ просто дай мне один день, и я достану деньги. Он не упомянул, что травка у него с собой, если бы он это сделал, Микки ворвался бы в дверь, как сила природы, которой он и являлся. Микки угрожающе рассмеялся. ‒ Дело уже не в деньгах. Речь идет об уважении. Если я не надеру тебе задницу, люди подумают, что я стал мягкотелым. Я не могу этого допустить. ‒ Он снова подергал ручку. ‒ Не заставляй меня ломать эту дверь. Образ словно выжгли в сознании Йена: разъяренный, взбешенный, но сексуальный Микки, прорвавшийся через деревянную дверь. Этого было достаточно, чтобы заставить член дернуться в джинсах. Потребность впустить его стала сильной и манящей. Громко зазвонили церковные колокола, отражаясь от стен и звеня в ушах. В любую минуту в церкви могли собраться люди, и Микки придется уйти, иначе они наверняка вызовут полицию. ‒ Слышишь это, Микки!? ‒ выкрикнул он, перебивая звон колоколов. Это было так громко, что перекрыло все звуки с другой стороны. ‒ Лучше уходи, пока они тебя не увидели. Дерганье прекратилось, и Йен попытался задержать дыхание, чтобы быть в состоянии слышать происходящее снаружи. Ничего, никакого жадного вдоха или непристойных ругательств по ту сторону двери. Ничего, кроме колоколов. Йен улыбнулся: Микки ушел. Он тяжело вздохнул и прислонился к двери, закрыв глаза. Сегодня он был в безопасности, может быть, даже не на весь день, но сейчас он был в безопасности. Вдох за выдохом он медленно восстанавливал контроль над своим дыханием, своим беспорядочным сердцебиением. Но в его голове проносились образы разъяренного Микки. Колокола смолкли, и снова воцарилась тишина. Он прислонился щекой к двери, на этот раз ближе, чтобы попытаться разобрать хоть какие-то звуки. Он услышал тихое ворчание как раз перед тем, как дверь ударила его прямо в лицо. Боль мгновенно пронзила его, выбивая только что восстановленное дыхание с его губ. Йен едва успел отпрянуть от распахнувшейся двери и схватиться за разбитое лицо, как разъяренный Микки заполнил собой проем. Йен моргал от боли достаточно долго, чтобы полюбоваться открывшимся видом. Громкое порывистое дыхание, сжатые по бокам кулаки, сверкающие глаза. Черт возьми, Микки прекрасен. Это единственное слово, которое пришло ему в голову. Йен смотрел на него сверху вниз, их взгляды, направленные на другого, лились и сталкивались, словно зеленый и синий потоки, внушая желание уступить. Он с радостью уступил бы, если бы Микки двинулся ему навстречу. Но это вряд ли, так как пока он встретил лишь грязный ботинок Микки, поприветствовавший его ударом под ребра. Сложившись пополам от боли, Йен схватился за живот и снова попытался вдохнуть. ‒ Тупой сукин сын! ‒ рявкнул Микки. ‒ Ты думал, я просто уйду и забуду, что ты меня обокрал? Не отвечая, Йен бросил на него сердитый взгляд. Его тело болело, и он был тверд как камень из-за этого мудака, этого белого куска дерьма... и он хотел его. Даже удар ногой в живот не мог притупить его желания. ‒ Микки… Микки покачал головой и грубо толкнул Галлагера к задней стенке тесной каморки. Дверь за ним захлопнулась, и они оказались вместе. ‒ Теперь будешь умолять? ‒ засмеялся он. ‒ Ничего не получится. Йен толкнул Микки спиной к двери, так что тот ударился о нее головой. ‒ Я ни хуя не собираюсь умолять, Микки. Вспыльчивый нрав Микки возрождался к жизни, когда кто-либо поднимал на него руку. ‒ Ты сам напросился, Галлагер. Ты знал, что я найду тебя. Он выставил указательный палец прямо перед его лицом. Йен снова оттолкнул его, удивленный тем, что Микки позволил ему это сделать. Эти голубые глаза прожигали его насквозь, как пламя. Добираясь до костей. ‒ Да пошел ты! ‒ Тронь меня еще раз, и будет хуже, ‒ предупредил Микки, тыча пальцем ему в лицо. Чем больше злился Микки, тем больше Йен хотел его. Ему нравилась грубая, опасная сторона Микки. Ему нравились резкие, зазубренные грани его взрывоопасной личности. Это было сексуально. Опасно, но сексуально. Он понимал, что Микки никогда не разделит этого влечения, парень был слишком горд, чтобы признать, что он гей, а Йен догадывался, что это так. Он видел это выражение в его глазах, чувствовал его, когда Микки думал, что он не смотрит. Ему просто нужно было пробиться к нему, и единственный способ ‒ разозлить его настолько, чтобы он забыл об этом маленьком факте. На этот раз, когда Йен толкнул его, Микки зарычал и сжал его запястья в сокрушительной хватке, отталкивая его назад к стене и грубо прижимая руки над головой. Йен зашипел, почувствовав на себе руки Микки, прожигающие его до костей. Лицом к лицу, оба тяжело дышат, зеленые глаза сталкиваются с голубыми. Йен ощущал, как их тела соприкасаются повсюду. И он мог чувствовать запах, черт возьми, он мог чувствовать его весь. Именно этот запах кричал: Микки Милкович. Запах, который преследовал его во снах и заставлял кончать так сильно, что у него двоилось в глазах. ‒ Микки... ‒ простонал Йен и как можно сильнее прижался к нему всем телом. Взгляд Микки сразу сфокусировался на лице напротив. Он знал этот взгляд. Он сам придумал этот взгляд. Он использовал все, что в его силах, чтобы глаза не выдавали его, когда Йен оказывался рядом. Взгляд желания, сильной потребности. Потребности чувствовать каждый дюйм его тела. И он всякий раз словно вытеснял его из себя до тех пор, пока не переставал смотреть на Йена этим нуждающимся взглядом. Он прикусил нижнюю губу, пытаясь решить, что делать дальше. Ударить еще раз, чтобы это выражение исчезло с уродского красивого лица, поцеловать его и возненавидеть себя после... он не знал. Их решения были приняты за них, когда голоса начали звучать прямо за пределами исповедальни. Музыка и шаги. Церковь заполняли прихожане. Они оказались в ловушке. Йен этого и хотел. Теперь Микки не мог уйти, или кто-нибудь узнает, что он был наедине с открытым геем. Не очень удачный образ для задиры. Люди будут болтать, строить предположения. Так что Микки застрял с ним, прижимая его еще сильнее к стенке. Их глаза встретились, замкнувшись друг на друге. Йен облизнул губы, глядя на Микки с опасной страстью ‒ потребность, которую он не мог контролировать. ‒ Прикоснись ко мне... ‒ прошептал он. Микки дернулся назад, и руки Йена тут же потянулись к его телу. Тот зарычал и снова схватил его руки, прижимая их вниз. ‒ Даже не пытайся, мать твою, ‒ шепотом предупредил Микки. Йен ухмыльнулся. Слова говорили «нет», но тело Микки говорило «да». Он чувствовал, как тот легонько потирается о переднюю часть его джинсов. У Микки стоял. Йен задохнулся, когда понял, что прижимается к его члену, и попытался вращать бедрами, желая прикоснуться к нему, заставить его чувствовать себя хорошо. Микки застонал и отдернул бедра, удивленный таким смелым шагом и возмущенный тем, как сильно он этого хотел, тем, каким твердым он уже был. ‒ Не надо... ‒ снова предупредил он резким голосом. Это прозвучало скорее как мольба, чем как предупреждение. ‒ Пожалуйста, Мик, просто прикоснись ко мне немного. ‒ Йен покачал бедрами, чтобы почувствовать его хотя бы на мгновение. ‒ Не думай об этом, просто прикоснись ко мне. Микки закрыл глаза, пытаясь дышать сквозь желание сдаться. Всего лишь один толчок ни к чему не приведет, всего лишь одно прикосновение к сильному, пугающе красивому телу рыжего. Он был так сексуален, что это причиняло боль. Огненно-рыжие волосы и ангельские зеленые глаза, которые смотрели сквозь все его дерьмо. Голоса снаружи становились все громче, потом пастор начал говорить. Парни притихли, только лишь двигаясь, с тяжелым дыханием, и мягким покачиванием бедер Йена. Еще немного шума ‒ и у них появятся зрители. ‒ К черту все! ‒ зарычал Микки и вдавил их тела друг в друга. Их головы склонились, словно они делились секретами, а бедра идеально прижались. Йен застонал сквозь стиснутые зубы, когда Микки навалился на него, вжимая свой член в его собственный так сильно, что стало больно. Это была приятная боль. Микки все еще держал его запястья в захвате и отказывался шевелить головой, а Йену так сильно хотелось поцеловать его. Хотелось ощутить эти губы на своих. Не используя руки, он просунул бедро между ног Микки и надавил ему на пах. ‒ Твою мать! ‒ прошипел Микки, когда ощущения затопили его тело. Он сдался, но лишь немного. Ничего такого, от чего он с легкостью не смог бы отказаться. Он открыл глаза и увидел, что Галлагер смотрит на его губы с дерзким желанием. ‒ Поцелуешь меня, и я отрежу твой гребаный язык. Йен ухмыльнулся, отталкивая его, чтобы освободиться. ‒ Это жертва, которую я готов принести. ‒ Киска*, ‒ прорычал Микки. Но он действительно хотел поцеловать Галлагера в ответ. Он хотел так много всего. ‒ Отпусти меня, Мик, я хочу, чтобы тебе было хорошо, ‒ умолял Йен, пытаясь высвободить свои руки, но Микки продолжал сдавливать. ‒ Я не гей! ‒ зашипел он, но шире раздвинул ноги для мощных бедер. Йен рванулся достаточно сильно, чтобы выдернуть одну руку из захвата Микки и сразу же схватил его член, настойчиво потирая его через джинсы. Йен ухмыльнулся и наклонился вперед. ‒ А твой стояк говорит об обратном, Мик. ‒ Он потер сильнее, когда Микки застонал и прижался к нему. Взгляд Йена прикован к лицу Микки, наблюдая, как его глаза расширились и тяжело закрылись от желания и как он приоткрыл рот, задыхаясь. ‒ Позволь мне показать тебе, насколько это приятно. Микки не знал, что делать. Нет, он знал. Он хотел сдаться. Позволить Галлагеру прикоснуться к нему так, как никто другой никогда раньше. Он хотел почувствовать, как хорошо это может быть с другим парнем, вместо того, чтобы притворяться со всеми остальными. Но он не знал, как перестать бороться. Он не знал, как проиграть таким образом, как позволить кому-то другому выиграть. ‒ Открой глаза, ‒ прошептал Йен и прижался лицом ближе к нему. Микки зажмурился сильнее. ‒ Я сказал, открой глаза, ‒ на этот раз он зарычал. Лип называл это доминирующим голосом, и, возможно, его брат был прав, потому что это сработало. Микки открыл глаза. ‒ Никто не узнает. Что бы ни случилось, ничего не было. Понял? Микки не видел иного выхода из этой ситуации. Он не в состоянии сказать «нет» прямо сейчас. Ни тогда, когда его гладила рука Галлагера, ни тогда, когда он говорил с ним таким тоном. Никто никогда с ним так не разговаривал, никогда. Никто не загонял его в угол, слишком боясь ответной реакции, которая следовала за этим. Но Галлагер сделал это. Он одним своим присутствием давил на него при каждом удобном случае, вот почему Микки продолжал твердить себе, что он не гей, что этого никогда не было. ‒ Не целуй меня, ‒ зарычал он и оттолкнулся, позволяя другой руке Йена освободиться. ‒ Только попробуй, и я выбью тебе зубы. С этим последним предупреждением он отступил так далеко, как только мог, стиснув руки по бокам и пытаясь отговорить себя от того, чтобы ударить Галлагера в тот момент, когда тот прикоснется к нему. Йен самодовольно ухмыльнулся. Он видел, как в глазах Микки кружило желание, мог разглядеть очертания его члена сквозь тесные джинсы. Микки хотел этого, хотел его. Здесь у него был только один шанс. Один шанс показать Микки, как хорошо это может быть, и, если он преуспеет, возможно, это будет не в последний раз. Не конец, а начало чего-то эпически грандиозного. Поцелуи были вне игры, первый промах в его маленьком плане. Он знал, что Микки так же не любит лишних прикосновений. Ему нужно постараться сделать так, чтобы Микки почувствовал себя комфортно с мужчиной. Когда Йен оттолкнулся от стены, всего в нескольких дюймах от застывшего статуей Микки, то поймал его пылающий взгляд. Не отрывая взгляда, Йен отвел плечи назад, и куртка упала на пол. Микки никак не отреагировал, пока Йен не схватил подол своей футболки с длинными рукавами и медленно не стянул ее через голову, убедившись, что слегка раскачивает верхнюю часть тела при движении. Вот тогда-то он и увидел ту реакцию, которую искал. Микки посмотрел на его тело и облизал нижнюю губу, прежде чем прикусить ее краешек. Йен надеялся, что, может быть, Микки наклонится и дотронется до него, но, конечно же, тот не осмелился. Микки не сможет показать, как действительно хочет его. Так что Йену придется сделать это за него. Йен схватил Микки за сжатый кулак, но тот тут же отдернул его. ‒ И никакого девчачьего дерьма тоже, ‒ издевательски прошептал Микки. ‒ Я не собирался держать тебя за руку, придурок. Просто прими это, ‒ фыркнул он в ответ, но на этот раз схватил его за запястье крепче, так, чтобы он не мог отстраниться или вырваться. ‒ Разожми, ‒ скомандовал он, но Микки сжимал крепко. ‒ Не заставляй меня ломать тебе пальцы, Микки, ‒ предупредил он, и Микки сделал, как ему было сказано. Йен ухмыльнулся своей маленькой победе и прижал открытую ладонь Микки к твердым мышцам своего пресса. Он вздрогнул от прикосновения грубой руки Микки, легшей на его тело. ‒ Видишь, ‒ он глубоко вздохнул, ‒ все не так уж плохо. Микки усмехнулся и закатил глаза. Закусив губу, Йен задвигал рукой Микки под своей, вверх и вниз по центру своего тела, пока она не приземлилась на одну из его грудей, длинный палец коснулся соска, заставляя его задыхаться. ‒ Просто расслабься и не думай об этом. Микки облизнул губы, нервно поглядывая на дверь, как будто кто-то мог их увидеть. Ему захотелось отстраниться, вытереть руку. Вместо этого он нежно провел большим пальцем по соску под ним, и Галлагер ахнул и дернул бедрами. ‒ Черт возьми, это так приятно, ‒ застонал Йен и принялся шарить руками, задирая рубашку Микки, пока не добрался до оголенной кожи, обжигающе горячей. Микки попытался вырваться, но Йен крепко держал его и прижал к стене. ‒ Не будь сукой, Микки, просто прикоснись ко мне, ‒ бросил он вызов и скользнул руками по телу Микки, достаточно низко, чтобы почувствовать верхнюю часть его джинсов. ‒ Ебать тебя, Галлагер, ‒ Микки усмехнулся и позволил своим ногтям царапнуть гладкую кожу, усеянную веснушками. Он не ожидал, что Йен издаст стон из-за этого в ответ, но, когда он это сделал, Микки не смог отвести глаз. ‒ Ебать меня, да? ‒ он ухмыльнулся, нажав кнопку на джинсах Микки и грубо расстегнул молнию. Он ухватился за штаны по обеим сторонам от молнии и наполовину спустил их вниз. ‒ Скорее это я собираюсь тебя трахнуть. При звуке голоса Галлагера у него вырвался тихий стон. По спине пробежала дрожь. Как Галлагер узнал, что он хочет принимать? Неужели это так очевидно? Но спрашивать было нельзя. Потому что ему понравилось, как это звучит, и ощущение рук рыжего на теле. Конечно, Йен сразу же заметил перемену в нем и ухмыльнулся, как самодовольный ублюдок, каким и был. ‒ Вот так, да? Ты позволишь мне нагнуть тебя, Мик? ‒ он стянул джинсы, оставив их растекаться по полу, и Микки наградил его еще одним стоном. ‒ О да, я думаю, что ты примешь это как гребаный чемпион. ‒ Тогда поторопись нахуй! ‒ задыхаясь, подстегнул в ответ Микки. Он прижался еще теснее, пока они не оказались грудь к груди. Отчаяние шло Микки. Тяжелое дыхание и отчаянное требование желаемого. Но Йен был полон решимости взять от ситуации максимум, на случай, если это произойдет только один раз. Не говоря ни слова, он опустился на колени и чуть не кончил, увидев выражение лица Микки с широко раскрывшимися от удивления глазами. Он никогда не забудет этот взгляд. Не теряя времени даром, Йен наклонился вперед, и его лицо прижалось к паху. Он глубоко вдохнул, чувствуя запах пота и возбуждения Микки. Микки порывисто двинулся навстречу, буквально притиснувшись стояком к челюсти Йена. Зеленые глаза, пронизанные похотью, метнулись вверх. ‒ Ты неплохо упакован, а, Микки? ‒ Йен подмигнул и уткнулся в него носом, а Микки тихо выдохнул. Руки Йена начали с мускулистых икр, миновали мощные бедра, огладив их, пока он не ухватился за задницу Микки и не сжал ее. ‒ Блядь! Я не могу дождаться, когда войду в тебя по самые яйца, ‒ зарычал он и сдернул боксеры вниз. ‒ Твою мать! ‒ прошептал Микки и откинул голову назад. Наглость этого парня, то, что он говорил с ним вот так... говорил именно то, что он хотел услышать. С полной уверенностью. Без тени сомнений в своих желаниях. С каждым словом, слетавшим с губ Галлагера, он сдавался. Микки заставил себя открыть глаза и посмотрел вниз. Рот Йена наполнился слюной, когда он уставился на член Микки. Жесткий и влажный для него. Он подул на головку и понаблюдал, как она закрывается кожей. Затем высунул язык и лизнул основание. Йен застонал, когда почувствовал вкус и мягкая кожа соскользнула с его языка. Он двинулся вверх, следуя за толстой веной вдоль стороны, пока не смог лизнуть каплю предэякулята. ‒ Прекрати, блядь, дразниться!! ‒ Микки наполовину умолял, наполовину требовал. Йен отстранился. ‒ Ш-ш-ш, ты хочешь, чтобы тебя застукали? ‒ он не стал дожидаться ни остроумного, ни язвительного ответа. Ухватившись за толстое основание члена Микки, взял его в рот. Расслабив челюсть и открыв горло, он крепко сжал губы. ‒ Бля... ‒ Микки прикусил губу, вспомнив предупреждение. Влажный, горячий отсос. Этот маленький остроумный язычок облизывает его везде. Глаза Микки закатились, и он с трудом подавил желание рвануться вперед. Быстро поднимаясь вверх и вниз, Йен работал над ним, как над своей любимой игрушкой. Втягивая щеки, он обеспечил члену Микки еще более плотный обхват, пробегая языком вверх и вниз по стволу, прежде чем пососать головку. Он был в раю с членом Микки во рту. Йен впился ногтями в бедра Микки и взял еще глубже. Звуки, которые он издавал, заставляли его собственный член пульсировать и сочиться, делая его влажным. ‒ Галлагер... ‒ Микки прикусил кулак и подавил стон. Йен отстранился, его губы были скользкими от слюны и красными от трения. ‒ Повернись. Увидев потрясенное лицо Микки, Йен схватил его за бедра и грубо развернул от себя. Он наблюдал, как Микки опирается на деревянную обшивку, касаясь ее головой. Йен понимал, что Микки осознает, что сейчас случится. И Микки хотел этого. Йен откинулся назад, любуясь задницей Микки. Белоснежная, упруго подрагивающая. Чего бы он только не отдал, чтобы увидеть, как она подпрыгивает на его члене. ‒ Раздвинь ноги. Приказ прозвучал грубо, как будто кто-то шел по битому стеклу. Голос был так полон похоти, что звучал демонически. Микки расставил дрожащие ноги, но глаза оставались крепко зажмуренными, а рот плотно закрытым. В противном случае он был бы склонен умолять. Рука Йена скользнула к пояснице, в то время как другая схватила его за бедро, он одновременно наклонил Микки вперед и потянул его бедра назад. ‒ Идеально, ‒ похвалил Йен и схватился за ягодицы, раздвигая их, когда стоны заполнили его уши. ‒ Не кричи, детка. Они услышат тебя. ‒ Отвали, ‒ огрызнулся Микки не слишком-то и сердито. Йен усмехнулся, прежде чем облизнуть губы. Это была его любимая часть. Первое же прикосновение его языка чуть не довело их с Микки до раннего оргазма. Микки толкнулся навстречу, когда тот скользнул по его дырочке. ‒ Боже... ‒ Микки прикусил губу и застонал: так сильно ему хотелось пробить кулаком стену прямо перед собой. Йен лизал и водил языком вокруг отверстия, дразня Микки так сильно, как только мог. Он хотел, чтобы парень нуждался в этом, жаждал. Умолял. Это самое подходящее слово. Он хотел, чтобы Микки молил о его члене. Он высунул язык и протиснулся им внутрь, толкая и вынимая, как будто трахал его им. ‒ Вот дерьмо! ‒ Микки заскулил, изо всех сил стараясь оставаться неподвижным. Никто никогда не делал этого с ним. Он никогда даже не думал об этом вслух. Но Галлагер... этот глупый рыжий знал, что он делает. Усмехнувшись, Йен вошел еще глубже. Толкаясь внутрь и наружу, кружась, совершая всеохватывающие движения языком, как будто пытаясь приласкать везде. В конце концов, Микки начал вращать бедрами, насаживаясь на язык так хорошо, что Йену не нужно было двигаться. Микки делал всю работу, и блядь, это было невероятно. Ноги Микки дрожали, и как бы он ни старался оставаться тихим, ничего не получалось. Микки был крикуном. Оторвавшись, Йен поднялся и привалился к спине Микки, чувствуя, как эта идеальная задница прижимается к его члену. Он разместил большие руки по обе стороны от головы Микки, заключив его в клетку, когда тот втянул голову в шею и вдохнул. ‒ Я не могу передать тебе, как это сексуально, что ты кричишь, ‒ горячо прошептал он ему на ухо. Микки застонал и еще теснее придвинул свою задницу к Йену. ‒ Но если ты не возьмешь себя в руки, все вокруг услышат, как хорошо я над тобой работаю. Микки толкнул его локтем. ‒ Да заткнись ты! Йен усмехнулся и шагнул вперед. ‒ Прошу прощения? ‒ спросил он, убирая одну руку от стены, чтобы скользнуть под рубашку, двигаясь вниз, пока кончики пальцев не коснулись бедер Микки. ‒ Повтори. Микки выругался про себя. ‒ Я сказал... Йен оборвал его, скользнув рукой вниз по боксерам и сжав член в кулак. Микки попытался застонать, но свободной рукой Йен зажал ему рот, и это заглушило чудесный звук. Йен качнул бедрами вперед, скользнул между ягодицами и покрыл влажными поцелуями шею Микки. ‒ Такой твердый для меня, Микки... ‒ похвалил его Йен и лизнул в ухо. ‒ Я знаю, как сильно ты хочешь кричать для меня, но лучше помолчи. Микки толкнулся в его кулак и качнулся назад на его член. Склонил голову набок, пока Галлагер целовал его. Было похоже на все эти дерьмовые нежности, но черт возьми, это приятно. Чем больше Йен говорил, шепча грязные обещания, тем лучше это ощущалось. Йен убрал руку ото рта Микки, чтобы достать из кармана джинсов маленькую бутылочку лосьона. Конечно, это было очень кстати. Он легко брызнул немного на два пальца и сунул флакон обратно в карман. Покрыл один палец и перестал прижиматься бедрами. Раздвинул ягодицы Микки и нанес лосьон вокруг дырочки. Микки дернулся, но промолчал, и Йен ухмыльнулся. Йен перестал дрочить его член и схватил Микки за подбородок, пока тот не повернул голову достаточно, чтобы посмотреть на него. Микки был уже так далеко, что больше не сопротивлялся ему. ‒ Ты хочешь этого? ‒ спросил он и позволил пальцу скользнуть внутрь на дюйм. Микки тяжело вздохнул, но ничего не ответил. Было бы так легко поцеловать его. Проглотить его стоны и выпить его до дна. Вместо этого Йен провел большим пальцем по его нижней губе и снова заговорил: ‒ Ты этого хочешь? Микки почти вздрогнул от его взгляда. Он, не колеблясь, кивнул. Йен улыбнулся и погрузил в него палец. Микки прикусил губу и тихо вскрикнул. Он погрузил палец поглубже, ища нужную точку. Тело Микки сильно дернулось, когда Йен нашел ее. Быстро провел по ней пальцем. Дразня. ‒ Вот она, ‒ он зарычал прямо в рот Микки и запустил внутрь еще один. Микки был напряжен, угрожая сломать ему пальцы. ‒ Такой тугой, Микки, такой чертовски хороший. Микки больше не мог этого вынести. Он тяжело дышал, обливаясь потом и отчаянно трахая себя пальцами Йена. Никогда еще он не испытывал такого удовольствия, он не представлял, что это будет так приятно. ‒ Пожалуйста... ‒ это было все, чему он позволил ускользнуть. Йен громко застонал и вжался глубже. Микки умолял, умолял о его члене. Он добавил еще один палец, теперь было три глубоко в нем, но Мик все еще не расслабился. Йен больше не мог ждать. Он отпустил подбородок Микки, чтобы расстегнуть джинсы, думая, что тот отвернется, но Микки остался обращенным к нему. Он покусывал и обнюхивал его челюсть, пока снимал джинсы и боксеры. Схватив свой член, он несколько раз дернул его и поводил им о задницу Микки, дразня. ‒ Сделал меня таким твердым, Мик, ‒ он убрал пальцы и потерся членом о его отверстие. ‒ Чувствуешь меня? Тяжело дыша, Микки нетерпеливо кивнул. ‒ Я хочу этого. Все его тело тряслось. ‒ Скажи это еще раз! ‒ Йен зарычал и рванулся вперед. ‒ Скажи еще раз… Двинув рукой, Микки обхватил его бедро. ‒ Я сказал, трахни меня. Йен тяжело дышал, держа свой член скользкими пальцами одной руки, а второй сжимая его бедро. Он качнулся вперед, медленно, когда головка проскользнула внутрь. Его тело затряслось, а голова упала на плечи Микки. ‒ Еще... ‒ взмолился Микки, подаваясь назад. Йен двигался, глубоко дыша, по чуть-чуть проникая внутрь тела. Микки то легонько подталкивал его вперед, крепко сжимая бедра, то отталкивал назад. Йен опустил взгляд как раз в тот момент, когда последний дюйм его члена проскользнул в Микки. ‒ О Боже... ‒ простонал Йен в его спину, оставаясь достаточно неподвижным, чтобы они могли приспособиться. ‒ Большой... ‒ выдохнул Микки и ухватился крепче… ‒ Такой охуенно большой! ‒ Он мог чувствовать его всего. Он чувствовал бедра Йена у своей задницы, его неровное дыхание у уха, а хватку до хруста костей на бедрах. ‒ Трахни меня. Йен зарычал и резко дернул бедрами вперед, прижимаясь к нему. Горячий и плотный, окружающий его со всех сторон. Он крепко сжал его бедра и вытащил почти полностью, прежде чем снова врезаться в него. Толкая Микки лицом вперед в твердое дерево. Он должен был закрыть глаза, если он еще немного полюбуется, насколько идеален Микки, то кончит раньше времени. ‒ Такой тугой, Микки, ‒ выдохнул он ему в ухо. Одна рука переместилась от бедра к плечу, сжимая потную рубашку и оттягивая ее в сторону, чтобы он мог видеть спину Микки. ‒ Твоя задница так здорово подпрыгивает на моем члене. Микки улыбнулся у стены, слишком быстро, чтобы успеть заметить. Когда Йен качался в нем, каждый резкий толчок бедер ударял по простате. Его рука скользнула назад, чтобы схватить Йена за растрепанные вихры и не отпускать. ‒ Пошел ты... нахуй! ‒ прорычал он. ‒ Просто делай свою гребаную работу. Йен рассмеялся и толкнул сильнее. ‒ Я и так тебя трахаю! ‒ возмутился он, уткнувшись лицом в волосы Микки и вдыхая его запах. Черт, это было так хорошо, слишком хорошо. Что Микки Милкович делает? Позволяет парню трахнуть его. Галлагеру? В церкви, из всех возможных мест. ‒ Мы попадем в ад... ‒ выругался он, когда Йен вошел глубже. ‒ Хм? ‒ ответил тот и замедлил свой мучительный ритм, наполовину потеряв рассудок. Неужели это происходит на самом деле? Неужели Микки позволяет ему трахать себя прямо сейчас? ‒ Трахаться в церкви, ‒ Микки покачал головой, задыхаясь и тоже почти теряя рассудок от желания. ‒ Трахаться в красивой церкви... богохульство. Йен усмехнулся и прогнулся в спине. ‒ Красивая, да? ‒ он улыбнулся и снова схватил его за подбородок. ‒ Я бы трахнул тебя в самой красивой церкви и в самом грязном переулке... ‒ Йен оглянулся на скамейку и ухмыльнулся. ‒ Пойдем со мной. ‒ Что?! ‒ прошипел он, не понимая, почему они остановились. ‒ Ш-ш... ‒ шикнул Йен и, схватив Микки за бедро, вместе с ним заковылял назад. ‒ Я собираюсь сесть, двигайся вместе со мной. Микки покачал головой, почти готовый ударить его снова. ‒ К черту это, Галлагер. Я ухожу. Йен откинулся на спинку скамейки и посмотрел на Микки, стоящего перед ним. Он знал, что тот никуда не уйдет. Не сейчас. Все, что он делал, это тратил время впустую и предоставлял ему отличный вид на свою задницу. ‒ Покатайся на нем, Микки, ‒ умолял он, охваченный сильной потребностью ощутить его в такой позе. Микки застонал. Ебучие рыжие волосы, ебучие зеленые глаза... глупый. Он слишком увлекся. Он не собирался сдаваться. Ни в коем случае он не будет какой-то маленькой сучкой и «кататься на нем». Ни за что, блядь. Микки не двинулся с места, чтобы уйти или сделать то, что он просил. Ему нужно было вовлечь его снова. Йен усмехнулся и сжал свой член, это было приятно, но ничто не могло сравниться с задницей Микки. Он резко дернул от основания к кончику и обратно, прикусив губу, чтобы больше не требовать. Всего лишь легкие дуновения воздуха, достаточные, чтобы заставить Микки обернуться. Когда он это сделал, Йен позаботился о том, чтобы устроить шоу. Спина выгнулась дугой, голова откинулась назад, когда он прикусил губу и трахался в ладонь. Микки был поражен. Галлагер огромен! Чувствовать ‒ это одно, видеть ‒ совсем другое. Приоткрыв рот и распахнув глаза, он облизал нижнюю губу. Он и раньше смотрел гей-порно, но ничто не могло сравниться с Галлагером. Его член дернулся, и он почувствовал себя невероятно пустым без него внутри. Он сказал себе, что не сдастся, но он сдался. ‒ Пиздец! ‒ выругался Микки, ненавидя себя за то, что собирался сделать. Но его глаза не могли оторваться от члена, напряженного и истекающего, когда Галлагер медленно поглаживал его. Йен усмехнулся и остановился, слегка поманив пальцами. ‒ Не дуйся, детка. Давай, оседлай меня. ‒ Да пошел ты нахуй со своим детковским дерьмом! ‒ зарычал Микки, но от этого дурацкого прозвища теплящийся огонек возбуждения в его животе разгорелся, как лесной пожар. Один маленький трах, и он вел себя как чертова девчонка. Йен похлопал себя по коленям. ‒ Давай, ‒ он наблюдал за растерянностью, охватившей лицо Микки, и бровями, сдвинутыми к самым глазам. Микки не знал, как ему этого хочется. Лицом к нему? Лицом от него? Было очень мило наблюдать, как он воюет с этим. Потом он сделал ему некоторую поблажку. ‒ Лицом ко мне. Микки покачал головой. ‒ Да хрен там. Он попятился, готовый уйти, но у его члена было другое мнение. Лицом к лицу ‒ это было слишком, слишком близко. ‒ Сейчас, Микки, ‒ прорычал Йен, лицо его приняло четкие очертания. Этот тон... Микки нуждался в нем. Йен не был уверен, почему это сработало, но он и не собирался анализировать. ‒ Лицом ко мне. Он наблюдал, как Микки шагнул вперед, снова закусив губу. Йен протянул Микки руку, которую тот взял, и вместе они устроили Микки так, чтобы он сидел на нем верхом, широко расставив полные бедра. Микки нервничал. Нависая над ним, как сучка, ноги широко расставлены, а член машет Галлагеру, как будто приветствуя лучшего друга. Они настолько близко, что он мог чувствовать его дыхание на своей щеке. ‒ Мудак… ‒ проворчал он. Рука Йена переместилась с его бедра на задницу, быстро шлепнув по ней и заставив Микки задрожать. ‒ Мудак, ‒ подмигнул он и обхватил Микки за талию, пока тот не был вынужден положить руки ему на грудь для равновесия. Их члены заскользили вместе, все еще влажные от лосьона. Они тяжело дышали, стукаясь головами и чуть ли не губами. Йен быстро плюнул в ладонь, пока Микки смотрел на него широко раскрытыми глазами, взял оба члена и погладил их вместе. Микки схватился за его грудь и качнулся вперед от этого ощущения. ‒ Хорошо, ‒ прошептал он и с минуту смотрел ему в глаза, зная, что Йен видит его раскрасневшееся лицо. Другая рука Йена обхватила его щеку, проводя большим пальцем по губе. Их глаза встретились, и Йен понял, что Микки не сдвинется с места, поэтому он воспользовался случаем и поцеловал его, глубоко застонав от мягкости губ. Какое-то мгновение Микки даже не шевелил губами. И только когда Йен продолжил поглаживать их, он открыл рот и поцеловал его в ответ. Йен крепко держал его челюсть и вторгся в рот, закручивая свой язык внутри. Запоминая каждую область и изгиб его рта. Он проглотил стоны Микки, чтобы их не было слышно. Микки растворился в поцелуе. Отступил и позволил ему взять все под контроль. Скольжение языка, перекатывающегося у него во рту, заставляло его отзываться. Какого хрена они не делали этого раньше? Йен прервал поцелуй и склонил голову к Микки. ‒ Оседлай меня, Мик... ‒ он тяжело дышал. Поцелуй стал его погибелью. Больше он не был главным. ‒ Пожалуйста… Микки всмотрелся. После траха и приказаний всего один поцелуй разрушил чары. Теперь Йен умолял его. Он думал, что ему хорошо, пока его трахают, но звуки просьб Йена заставляли его чувствовать себя желанным и влиятельным. Он рискнул, охотно дотронувшись до него. ‒ Скажи еще раз, ‒ Микки усмехнулся и запустил руки в ярко-рыжие волосы. ‒ Мне нужно, чтобы ты оседлал мой член, Микки. Заставь меня кончить, ‒ умолял Йен, схватившись за его бедра. Микки двинулся вперед, пока ствол Йена не проскользнул между его ног и не остановился на его заднице, посылая дрожь удовольствия вниз по позвоночнику. Микки знал: чтобы они снова начали трахаться, он не сможет продолжить без помощи Йена. Он схватил Йена за подбородок. ‒ Ну же, не заставляй меня ждать. Йен застонал и потянул его вперед, когда его рука скользнула, чтобы направить член в задницу Микки. Прежде чем он успел вставить его, Микки качнулся назад и толкнул вниз. ‒ Черт возьми, да! ‒ Йен застонал и позволил Микки сделать всю работу. Он держался за его задницу, как за спасательный круг. Микки ухмыльнулся и попытался сесть. Он никогда не делал этого раньше, но у него было бесчисленное количество женщин на члене, делающих то же самое, так как это могло быть трудно? Он опустился, и чем ниже он скользил, тем больше стонал Йен. Йен? С каких это пор он стал Йеном, а не Галлагером? Усевшись, он глубоко вздохнул и увидел, как зеленые глаза наполнились похотливым животным блеском. Микки двигался вверх и вниз на его члене. Он застонал чуть громче, чем следовало, когда угол позволил Йену погрузиться глубже. Он поднимал и опускал бедра, чувствуя, как они дрожат каждый раз, когда бедра Йена поднимались навстречу, толкаясь все сильнее. Он вцепился в его широкие плечи, впиваясь в них ногтями, оставляя на веснушчатой коже полумесяцы. Йен откинул голову назад, громко застонал, держась за его бедра, и он знал, что будут синяки. ‒ Блядь, это хорошо, ‒ Микки закрыл глаза, когда Йен открыл свои. Они находились слишком близко, и это, вероятно, заставило бы его нервничать. ‒ Так и знал, что ты будешь хорош сверху, ‒ Йен наклонил голову как раз в тот момент, когда Микки приподнялся и увидел, как его задница крепко обхватила ствол, прежде чем он опустился обратно. ‒ Черт, мне еще никогда не было так хорошо, детка. Микки не поверил бы в это, если бы не тот факт, что Йен вел себя так, будто это была его первая поездка. Тяжело дыша, обливаясь потом и не в силах унять дрожь в ногах. Сжимая его бедра, сжимая его задницу, даже заводя руку назад, чтобы почувствовать самого себя, погружающегося в Микки. ‒ Ты слишком много болтаешь, ‒ он застонал, потому что не знал, что ответить на это дерьмо. Йен усмехнулся и подался вперед, пока их тела не соприкоснулись, и Микки ахнул, удивленный небольшим изменением угла наклона. ‒ Тебе чертовски нравится, когда я так с тобой разговариваю. Микки застонал, когда Йен опустил голову к его груди и жадно поцеловал и пососал его. Засасывая кожу в рот, покусывая ее, прежде чем поцеловать. ‒ Я бы предпочел, чтобы твой рот был занят, ‒ он стиснул в кулаке волосы Йена и прижал его к себе, когда тот лизнул его сосок. ‒ Черт… Йен застонал и принялся покусывать его, пока он не затвердел у него в зубах. ‒ Боже, мне нравится, как ты двигаешься, ‒ он положил обе руки на его напряженные бедра, чувствуя, как они дрожат. Темп замедлился, и Микки застонал от досады. Он нуждался в этом быстром темпе: Йен был достаточно глубоко, чтобы касаться его простаты. ‒ Мои ноги не перестают дрожать. Микки судорожно втянул воздух, уткнувшись носом в шею Йена. Вскоре его ноги так сильно затряслись, что он не мог продолжать. ‒ Не волнуйся, детка, я тебя держу, ‒ прошептал Йен, прежде чем поцеловать его, когда Микки отстранился от его шеи. На этот раз Микки не колебался. Он сжал его волосы в кулаке и поцеловал в ответ. Йен приподнял бедра и толкнулся в него так сильно, что их тела соприкоснулись. Микки обхватил руками его шею и не отнимал губ. Йен трахал жестко и быстро, качался в его тело, как будто ему не разрешат трахаться снова, и, возможно, так и будет. Он прижался как можно ближе, руки двигались вверх, чтобы сорвать рубашку Микки, прерывая поцелуй, но только для того, чтобы Микки мог снять ее, и снова атаковал его рот. Чем больше они целовались, тем ближе он себя чувствовал, и ему нужно было, чтобы Микки кончил первым. Йен прервал поцелуй. ‒ Блядь, Микки... ‒ он вошел еще глубже. ‒ Ты должен кончить, детка, ты подвел меня так близко. ‒ Я так же близко, как и ты, ‒ Микки застонал в ответ, держась крепко. ‒ Скажи мне, что тебе нужно, ‒ уговаривал Йен и почти выпустил потную спину Микки из своих объятий. ‒ Блядь... блядь! ‒ прорычал он, сам не зная, что ему нужно. Только то, что ему это очень нужно. Йен знал это. ‒ Полегче, детка, я все понял. Он поднес одну руку к его нетронутому члену и начал двигать ею так же быстро, как и бедрами. ‒ О Боже... ‒ простонал Микки и схватил Йена за волосы. ‒ Йен… При звуке своего имени он потерял рассудок. Микки никогда раньше не называл его по имени, никогда. Всегда Галлагер, и никогда ‒ Йен. Что-то внутри него сломалось, он задвигал кулаком быстрее и врезался в его задницу, ударяя по простате с каждым толчком. ‒ Йен ... блядь, Йен!! ‒ простонал Микки ему в шею. ‒ Прямо здесь... прямо здесь. ‒ Он немного подпрыгнул, и все. ‒ Сейчас... сейчас! Йен почувствовал, как Микки кончил, забрызгав ему грудь и покрыв спермой ладонь. Задница Микки так сильно сжалась вокруг него. Йен уткнулся лицом в шею Микки и бурно кончил. Покачиваясь, пока опустошал себя. ‒ Йен... ‒ прошептал Микки и наклонился вперед. Ни о чем не заботясь прямо сейчас. Его не напрягало, что Йен поцеловал его, и ему это нравилось. Ему было все равно, потому что все это ощущалось так хорошо. Все его тело болело. Его даже не волновало, что руки Йена гладили вверх и вниз его обнаженную спину. Йен тяжело дышал, его тело сотрясалось почти бесконтрольно. Микки удобно навалился на него сверху. Прижимаясь к его шее, дыша так же тяжело, как и он сам. Все было идеально. Он провел руками по спине, слегка впиваясь ногтями, и улыбнулся, когда Микки застонал. Йен даже покрывал поцелуями его шею и плечи, а также руки, без всякого сопротивления. ‒ Твою мать... ‒ выдохнул Микки и усмехнулся. ‒ Ты нечто, Галлагер. Йен улыбнулся, услышав перемену имени. Момент был упущен. Поэтому он откинулся назад, снова положив руки на бедра Микки. ‒ Ты так чертовски хорош, Микки. Микки спрятал свой румянец и попытался проигнорировать то, как сильно он хотел, чтобы Йен продолжал прикасаться к нему. Йен вышел, и они оба вздохнули. ‒ Мне нужно покурить. ‒ Мне тоже, черт возьми. Микки немного пошевелился, и у него хрустнуло в спине. Йен только улыбнулся. ‒ Так ты все еще собираешься надрать мне задницу? Микки посмотрел на него голодными глазами. ‒ Я еще не решил. В конце концов, это был всего лишь один пакетик, но если я отпущу тебя, что скажут люди? ‒ Ну, поскольку ты уже разукрасил мне лицо и ребра, я уверен, что этого достаточно. Йен повернулся так, чтобы Микки мог видеть распухшую скулу. Ребра, о которых он забыл во второй раз, начинало печь. Однако даже тупая ноющая боль не могла омрачить его хорошего самочувствия. Микки присвистнул и провел большим пальцем по скуле, прежде чем смог решить, почему он не должен этого делать. Он опустил руку, немного смущенный этим жестом. ‒ Ладно, это справедливо. Поможешь мне отлипнуть от тебя нахуй? Йен улыбнулся, помог Микки слезть и прислонился к стене. ‒ Думаешь, они что-нибудь слышали? ‒ он кивнул в сторону двери, затем натянул джинсы и надел футболку, не обращая внимания на то, что она прилипла к груди. ‒ Черт меня побери, если я знаю. Я забыл о них на полпути, ‒ выпалил Микки, прежде чем покраснеть и быстро собрать свою одежду, не желая смотреть на Йена. Микки уже отстранялся. Как Йен и предполагал. Игривое подшучивание оказалось большим, чем он мог надеяться. ‒ Просто чтобы ты знал, я ничего не скажу. ‒ Он подтянул джинсы, когда Микки остановился и посмотрел на него тяжелым взглядом. ‒ Я понимаю, что это такое, ‒ произнес он, указывая между ними. ‒ Однократная сделка. Странные обстоятельства. Просто не хочу, чтобы ты волновался. Микки помедлил, не надевая пока рубашку, чтобы посмотреть, насколько осторожен Йен. Наверное, боится спровоцировать еще одну драку. Но он полагал, что пацан оставит это между ними. Как? Он не имел ни малейшего понятия. Он не хотел, чтобы это было только один раз. Что он чувствовал? Он хотел этого снова. Микки протиснулся в пространство Йена, схватил его сзади за шею и притянул к себе в поцелуе. Он проглотил стон Йена и закрутил языком вокруг рта. Йен качнулся, его губы задрожали, и он глубоко застонал прямо в его рот. Мик дернул Йена за волосы и пристально посмотрел на него. ‒ Я знаю, что ты не разболтаешь, но это вот, ‒ он сделал жест между ними, как до этого сделал Йен, ‒ это еще не все, Галлагер. Он распахнул глаза... Микки поцеловал его!!! ‒ Разве нет? ‒ Не-а. Мы с тобой продолжим заниматься этим. Йен ухмыльнулся, подтолкнул Микки обратно к стене и снова поцеловал его. Поражаясь тому, как Микки схватился за его талию. ‒ Уж лучше бы так... давай еще раз… Микки усмехнулся и оттолкнул его. ‒ Отвали от меня нахрен, имбирный пряник. Мы уже трахались в чертовой церкви, и не факт, что остались незамеченными. Нельзя больше испытывать судьбу. Йен фыркнул и позволил ему отойти. Хотя единственное, что он хотел сделать, это держать его как можно ближе. ‒ Отлично. Ты выйдешь первым. ‒ Хрена с два, ты первый, ‒ прорычал в ответ Микки, натягивая джинсы и избегая этого жаркого взгляда. Затем рубашку и куртку, и все это время он чувствовал на себе взгляд Йена. Йен покачал головой и поднял с пола свою куртку. Он приоткрыл дверь и высунул голову наружу. Глаза прищурились, когда свет ослепил его. Как он и подозревал, все взгляды были прикованы к исповедальне. Йен ухмыльнулся и, прикрыв лицо курткой, бросился к выходу. Когда он толкнул дверь, дождь обрушился на него с неба, и он заулыбался. Он бросил куртку на землю, широко развел руками и начал смеяться. Он никогда еще не чувствовал себя так хорошо. Момент подпортил Микки, врезавшись в спину и толкнув его вперед. ‒ Просто стой там, блядь, почему бы и нет! ‒ проворчал Микки и закурил сигарету под дождем. Он сделал длинную затяжку и позволил ей обжечь легкие. Йен только еще громче рассмеялся и, подмигнув в ответ на его убийственный взгляд, выхватил сигарету. ‒ Позвони мне, когда созреешь для второго раунда. Он снова подмигнул и пошел назад по тротуару. Последнее, что он видел, это как Микки показал ему фак и тоже пошел прочь слегка прихрамывающей походкой. ***** *Суббота и воскресенье. Для самых внимательных из вас, кто заметил, что в заповеди речь идет о субботе, а события истории разворачиваются в воскресное утро, кратко поясню, что ранее (у верующих) речь действительно шла о субботе, со временем «перетекшей» в воскресенье (воскресение). Если действительно любопытно, как и почему так сложилось, то ниже будет мой комментарий по этому поводу.