Черный свет

Что есть тьма? Отсутствие света? Движения? Жизни? Можно ли ее потрогать? Есть ли у нее запах, а может быть вкус? А вдруг, ее можно накинуть на себя, словно шаль. Или укрыться, как будто пледом, сидя в удобном кресле. Обернуть ею подарок и послать по почте незнакомцу. Повесить на стену как трофей или занавесить тьмой окна. Как вариант красиво обрезать и прикрепить к флагштоку, чтобы она развивалась над домом. Можно фантазировать дальше, пытаясь несоизмеримое применить в быту, вот только… Вот только тьма — это болото. И зависит от тебя, успеешь ты из него выбраться или увязнешь навсегда. Ведь не все понимают, какого это, тонуть во тьме. В абсолютной тьме. Попадая туда мы растворяемся в пространстве, нас будто стирает из реальности. И вся наша жизнь словно песок, который медленно просачивается сквозь пальцы. Объятья тьмы невесомы, легки и почти не ощущается внешне. Но они пугают, ведь когда всеобъемлющая пустота льнет к нам, она питается нашими страхами. И с удивительной грацией сдавливает нам сердце изнутри ребер и тянет куда-то бесконечно вниз. Все надежды на светлое будущее — пыль, амбиции — пустой звук. Мы безвольны в тьме и в то же время абсолютны. Мы ничто и в тоже время все, ведь это пространство тьмы. Кем ты будешь когда откроешь свои глаза? Собой или кем-то другим? — Алле! Звук хлыста рассекает звенящую тишину, которая до этого будто покрывало окутывала абсолютно все. Кто-то пустил тоненькой паутинкой свет, прорезая это нетленное полотно. Тьма клубится и плавно растекается, уступая место внезапной вспышки. Появляются серые оттенки, прорезаются детали, вырисовываются очертания. Еще один звук хлыста. Плавным движением руки пространство сминается словно бумага в клеточку, легко. Раскатывается словно детский пластилин, распадается как пиксели на сломанном мониторе и соединяется будто краска на холсте у художника. Перетекает словно ручей и загорается как спичка, догорая как солнце на закате дня. Третий удар хлыста формирует в тьме зеркало. Массивное, узорчатое, витиеватое. На такое способен лишь мастер с золотыми руками и совершенно одиноким сердцем. Ведь убить сотни часов пытаясь придать форму данному благородному металлу, это значит совершенно отдалиться от мира что его окружал. Отдельная персональная вселенная, органичная история: Цветочная поляна с абсолютно счастливыми дриадами, что пустились в пляс под звуки флейты Фавна. Недалеко от них раскидисто тянулся вверх к небесам столетний дуб, в тени которого прятались волшебные феи. Стекала со склона горы кристально-чистая река, мимо которой пугливо неслись стройные лани. А выше, в небесах, летали диковинные птицы. — Ну же. Наваждение рушится. Голос доносится из зеркала. И надо бы к нему подойти, но ты словно русалочка. Каждый твой шаг будто хождение по лезвию кинжалов. Любопытство пересиливает боль. Зеркало треснутое. Собственное отражение искривлено. И казалось бы, такие привычные черты собственного лица изменяются в это же мгновение как ты пытаешься сфокусировать взгляд на себе. Зрачок сужается в вертикальную черту, а радужка приобретает неестественно ярко-янтарный оттенок. Отражение едко улыбается. — Ты просто отвратителен. Страх сдавливает легкие, дышать очень трудно. Резким рывком тебя тянет куда-то вниз, прямиком в пасть зияющей тьме. Пространство вокруг схлопывается.

***

Хосок прожил довольно мало по общепринятым человеческим меркам, но достаточно много чтобы начать задумываться о глобальных вещах. Таких как, например: что есть смысл жизни, ради чего мы живем и для чего мы существуем, ради какой цели явились на белый свет? Да, неоспоримо, к вселенной у него много вопросов накопилось за двадцать один год, проблема явно не в этом. Вся загвоздка состоит в том, что ответов нет и пока не предвидеться. Вселенная молчит, сознание не озаряется. Катарсиса не наблюдается. Безысходность. Как там говорится? Весь мир театр? Нет, Хосок бы с уверенностью сказал, что мир — это цирк. Все красиво, ярко, красочно. Чудесное представление, игривые и добрые животные, счастливые посетители, радостные артисты. Главное не присматриваться и все будет замечательно. Ведь если заострить внимание, то видно: животные измученны и просто сильно напуганы, главный клоун в депрессии и не просыхает месяцами, труппа уставшая и зазнавшаяся, шапитмейстр криворукий и по его вине с потолка капает, на полу грязь, с щелей выдувает, посетители (кроме детей) даже не улыбаются. И ты бы все отдал, чтобы мир снова был ярким, да только поздно уже. Наверное вот оно, взросление, когда с тебя насильно стягивают розовые очки и надевают другие, уже с диоптриями. Чтобы четче видеть несовершенства этого мира. Казалось бы, еще с утра самой большой проблемой была его активизация золотого свитка. Он нервничал все предыдущую неделю, узнать грядущее вот так, почти насильственно, не входило в его планы. Кому вообще понравится, что в его будущем будут ковыряться? Да, он осознавал что все действо проходит через руки профессионалов, но легче от этого как-то не становилось. Хосок имел силу в голосе. А значит заведомо лишался самого права голоса в выборе своего жизненного пути. Парадоксально и грустно. Политика, Актерское поприще, Музыкальная сцена. Выбирай — не хочу. Управлять толпами с помощью ораторского искусства, увольте. Каждый раз выворачивать себя на театральных подмостках, так себе занятие. Собирать энергию на концертах, а потом в темных переулках гнаться за неприкаянными, да ни в жизнь. Выбирая меньшее из зол и скрещивая (на всякий случай) пальцы за спиной, он надеется что судьба приготовила ему карьеру актера. Ведь в политике и в голосе на толпу — он полный ноль. А перспектива мчаться со своей группой и убивать (хоть и бывших) людей, заставляет вспоминать все молитвы разом. Только бы пронесло. А чтобы точно «пронесло», компании (где стажируется уже пятый год Хосок) нужно удостовериться в правильности вынесенного вердикта. В его будущее должны влезть и посмотреть. Отследить нити вариации и выбрать оптимальный вариант. Неопределенных не любят, даже среди сильных голосом. Он даже не опоздал. Обжегся, порвал одеяло, разлил воду на чьи-то ноты, разбил кружку, чуть не попал под машину, упал, поломал чехол с телефона. Но не опоздал. Сидел как статуя полчаса, неподвижно, ожидая когда его позовут. И все скрещивал на удачу пальцы, отчаянно надеясь что хоть тут ему повезет.А липкий страх расползался по всему телу, не давая даже свободно вздохнуть. Почти как во сне, который снился ему под утро (жаль он его не запомнил). Все что происходило дальше, больше было похоже на снежный ком который превращался в лавину. Вот его зовут, он встает на негнущихся ногах и проходит в кабинет. Миловидная девушка приглашает его сесть. Она рассказывает ему что-то и дает бумаги на подпись. Все происходит как сквозь толщу воды, почти не слышно. Но где-то на задворках разума, он понимает: девушка, что так ему улыбается и протягивает ручку, профессиональный боец. Он помнит из учебников что подсовывали ему тренера, она — Сова, подкласс Охотник. Тот кто ищет. Хосок корит себя за невнимательность. Это было очевидно, что именно певцы, которые имеют трехступенчатую классификацию способны на перемещение во времени и прочие возможности. Ни политики, у них своя иерархия и ступени могущества. Ни актеры, у тех вообще все прямолинейнее и проще. А он принял ее за обычного человека. Когда все бумаги подписаны, она берет его за руки и смотрит прямо в глаза. Ее зрачок увеличивается и заполняет все пространство радужки, тонкие руки все крепче сжимают ладони Хосока. Ритуал начат. Он ждет минуту, две. Кажется целую вечность и не знает что делать (потому что прослушал) в данной ситуации. Просто молчит и ждет. По идее, через определенное время, когда она вернется, она плавно отпустит его руки и ему подпишут оставшиеся бумаги и отпустят (уже «определенного») домой. Вот только, кто сказал, что все пойдет как задумано? Девушка внезапно впивается ногтями в его руки, резко дергается и по инерции улетает куда-то в угол кабинета. На его руках следы от её маникюра и он не успевает даже схватить ее, чтобы она не упала. Она как раненый зверь воет и скребется, заливаясь слезами. А Хосок даже не может понять что произошло. Реальность вокруг провалилась, куда-то на седьмой уровень ада. И кажется мир вокруг крошиться в пыль. — Тебя зовут Ли Хо Сок? Незнакомый голос резко выдергивает его в реальность. Он сидит возле кабинета, как тогда, несколько часов назад. Мимо проходят медики и полицейские. Неплохой поход за разрешением неопределенности, да, Хосок? Возле него стоит мужчина, наверное следователь, но ему сейчас не до распознавания рангов и профессий. Надо ответить. — Да — голос хриплый, приходится прикладывать усилия чтобы просто открыть рот — что произошло? Мужчина хмурится, попутно что-то записывая себе в планшет. И кажется не особо торопиться с ответом. — Эта Сова, помимо своей основной функции определения будущего, пыталась считать всю твою информацию — заметив удивленное лицо напротив, добавляет — не смотри на меня так мальчик. Ты думаешь что это не важно, но на черном рынке такой товар расходится на ура, не успеешь глазом моргнуть. Он пытается осмотреться, медленно сглатывает, вспоминает то мерзкое ощущение беспомощности. Это не сон, это была реальность. — А что с ней стало? Мужчина продолжает делать записи в своем, как видимо, отчете. — А вот это, уже интереснее. Ты у нас, малец, оказался особенным — полицейский отвлекается от записей, слегка улыбается и смотрит на Хосока с толикой заинтересованности — она не успела добраться до тебя из будущего, в нее вцепился Баюн. Он перекрыл ей доступы ко всем реальностям и гнал ее по нескольким мирам сразу. — Кто? Ли чувствует себя тупым как пробка. Вообще весь разговор со следователем казался ему сюрреалистичным и не настоящим. Погони по реальностям? Серьезно? — А, ты у нас все еще на стадии определения — сразу смекает страж порядка. — Подкласс целителей, разновидность Дикого кота. Баюн. Почитай на досуге, пригодится. Вы охотились вместе, а значит он твой будущий напарник. Хосоку протягивают бланк. То самый, который должен был решить его судьбу. В нем штамп о рекомендуемой направленности. Его личный приговор. — Удачи тебе, малец. Кажется, весь осязаемый мир только что рухнул.