Ангина

Лёгкое прикосновение к правой руке заставило Николая невольно вздрогнуть и открыть глаза. Пётр сидел на кровати и как-то нежно улыбался, смотря на Ставрогина. Николай покраснел и отвёл глаза боясь встречи со взглядом Верховенского - Видимо тебе лучше если смог подняться. Пить хочешь? Давай я схожу. Николай подрывается с места, но цепкая рука хватает его за ткань пальто и притягивает обратно. --Не нужно, я и сам с этим прекрасно справлюсь, а вы смотрю переживать за меня начали? Ехидный взгляд Петра стал сверлить Николая. Тот начал вжиматься в сиденье стула, ища в нем хоть какое-то спасение. Он чувствовал что его щеки в очередной раз предательски краснеют, становясь похожими на спелую черёмуху. - Засмущались?, а зря Николай Всеволодович. Я очень рад что хоть кто-то про меня до сих пор помнит и переживает. На последнее слово Пётр сделал особый акцент. Так сказать добавил краски. Ставрогин опустил свою голову, да так, что из за упавших прядей волос, глаз Николая видно не было, лишь только губы. Верховенский с удивлением смотрел на него. У Ставрогина появилась насмешливая улыбка, оголяющая его белоснежные зубы. Петру стало не по себе, он виновато отвёл взгляд, понимая что из-за своего дурного состояния опять ляпнул что-то не то. Николай резко встал и подошёл к кровати. Несмотря на то что у Петра был болезненно белый цвет кожи, он чувствовал как становится ещё бледнее. По телу пробежал холодок, Ставрогин наклонился на уровне головы Верховенского, максимально близко приблизившись к уху Петра. - Как ты сказал? Засмущались? Смешок прямо в ухо перебил транс Верховенского, заставив того немного вздрогнуть и начать оправдываться. - Нникколлай Вввсеволодович, простите меня если мои слова вас как-то задели или оскорбили. Я правда не-хот... Ставрогин оборвал его на полуслове, не дав договорить и одного предложения. Верховенский почувствовал прикосновение чужих губ к своим. Волна эмоций охватила его тело. Он чувствовал как Николай медленно, но сильно начал вжимать в стенку. Петру стало не хватать воздуха. Он попытался оборвать поцелуй, но Николай сжал его ещё крепче, не давая сделать какое-либо движение. Наконец Ставрогин оторвался от Верховенского, давая тому отдышаться. Сам же сел обратно на стул, с умилением смотря на то, как Петруша начал откашливаться. Подмечая для себя что на вкус Верховенский как свежезаваренное кофе ~