Expectant

.13.

      Гарри гоняет Гарпий через третью серию перекрестных скручиваний, когда замечает одинокую фигуру, сидящую на пустых трибунах в дальнем конце стадиона — блеск платиновых волос не спутаешь ни с чем. Несмотря на напряжение, которое весь день росло у него в животе, Гарри широко улыбается.       — Ладно, пять минут отдыхайте, а потом я засеку время, нужно будет забить десять голов, — говорит Гарри, и в ответ прилетает много стонов. — Если это займет у вас больше двадцати минут, я заставлю всех лететь кругами до полуночи, — фыркает он и ловит бутылку с водой, которую Джинни с хмурым взглядом бросает в него с того места, где лежит, раскинув руки, на влажной, ухоженной траве. — Только за это ты играешь в обороне, — говорит он, бросая бутылку обратно в нее. Она почти прилетает Джинни в живот, но та возмущенно вскрикивает, перекатываясь, и отбрасывает бутылку, как будто играет в волейбол. — Растягивайтесь, я сейчас вернусь.       Он хватает свою бутылку с водой и осушает ее одним глотком, прежде чем легкой трусцой побежать к Малфою. Земля мягкая и рыхлая от прошедшего недавно дождя, а воздух прохладный и плотный от влаги. Гарри требуется отработанный уже глоток самоконтроля, чтобы не броситься к трибунам на полной скорости, как маньяк. Не стоит пугать ни Малфоя, ни всех остальных. И как бы там ни было, его ноги, кажется, едва касаются земли, поэтому, когда достигает трибун, он дрожит от сдерживаемой энергии, которую тело требует потратить.       Малфой сидит очень прямо, сложив руки на коленях. Он закутан в плащ, волосы собраны в тугой пучок на затылке, он едва отвечает на улыбку и кажется озабоченным, когда наблюдает за Гарпиями через плечо Гарри.       — Какой приятный сюрприз, — тепло приветствует Гарри, снимая очки и задирая футболку, чтобы вытереть пот и грязь с лица. Глаза Малфоя мгновенно пробегают по обнаженной коже, выражение все еще довольно пустое, но взгляд темный и голодный. — Ты закончил пялиться? — дразнится Гарри и смеется, когда щеки Малфоя краснеют еще больше. — Я не думал, что ты придешь.       — Ты же больше недели просишь меня прийти и посмотреть, как ты тренируешься, — протягивает Малфой.       Гарри бросается на трибуны рядом с ним, ожидая, что Малфой скривится и демонстративно отодвинется, утверждая, что от него воняет, но тот просто поворачивается на месте, чтобы рассмотреть его поближе, оставаясь все так же близко.       — Я никогда не думал, что ты правда придешь, — тихо признается Гарри, все еще улыбаясь. — Я уже несколько месяцев приглашаю тебя в Нору, но ты никогда не идешь.       А вот сейчас Малфой кривится.       — Два совершенно разных вида приглашений, Поттер, — кисло говорит он. — Я не очень хочу прийти и быть отравленным на свалке предков Уизли.       — Никто из Уизли никогда не причинит тебе вреда, Малфой, — говорит Гарри, хмурясь и закатывая глаза.       — Даже не знаю. Джиневра? — Малфой мгновенно отсаживается чуть назад, прищурившись на группу громко хихикающих женщин в центре огромного овального поля.       — А зачем Джинни понадобится тебя травить? — спокойно спрашивает Гарри, протягивая руку и нежно поглаживая костяшками пальцев его мягкую щеку. Малфой просто смотрит на него, как на слабоумного. — Малфой, мы с ней встречались десять лет назад, — говорит Гарри со вздохом, сжимая кулаки, когда еще один приступ дрожи проходит через него.       Малфой лишь презрительно фыркает и брезгливо поправляет свою мантию, чтобы прикрыться более тщательно.       — Как будто мне есть до этого дело, — бормочет он, выдергивая подол и накидывая его себе на колени.       — Ты не мог бы полегче управляться с мантией? — раздраженно огрызается Гарри. — Ты в ней, и в любом случае, никто не сможет увидеть твой живот оттуда! — Гарри резко машет рукой на поле. — Просто наложи амортизирующие чары и сядь поудобнее, ради всего святого. Я закончу примерно через полчаса, а потом мы сможем вернуться домой. — Он встает и топает вниз по трибунам, энергично тряся головой, чтобы сбросить знакомое, беспокойное жужжание, заполняющее череп.       — А ты вообще сегодня будешь дома? — спрашивает Малфой позади него, и Гарри разворачивается, чтобы поймать многозначительный взгляд.       Почти одновременно они оба поворачивают головы, чтобы посмотреть на небо — яркие краски сумерек маскируются непрозрачными серыми облаками, и воздух вокруг уже потрескивает в ожидании прогнозируемых сильных ливней. Гарри прикидывает, что луна выйдет не раньше, чем через час, но его внутренности, кажется, уже съеживаются от этого инстинктивного чувства страха.       — Я, по крайней мере, провожу тебя обратно, — коротко отвечает он, не глядя Малфою в глаза. — Если я буду чувствовать себя достаточно хорошо, чтобы остаться, я останусь. — И уходит, не оглядываясь.       Вскоре Гарри поднимается в воздух с большим ярко-золотым Темпусом, рассчитанным на отсчет двадцати минут, висящим прямо над его головой, чтобы каждый из игроков мог видеть время. Большая часть команды играет в атаке, в то время как ловец Елена Кросс, Джинни и один из запасных охотников — в защите, в основном просто пытаясь перехватить квоффл так часто, как могут.       Гарри громко дует в свисток каждый раз, когда игроки слишком долго пасуют квоффл или нарушают строй. Когда вратарь Ава Д’Мелло — высокая, жилистая молодая женщина со склонностью резко терять самообладание, если пропускает мяч — начинает кричать на Эвелин Грин, одного из опытных охотников, Гарри взрывает особенно сильное щитовое заклинание между ними и раздраженно гавкает, чтобы заставить играть дальше. К его удивлению, девятнадцатилетняя Эмилия Тэтчер, недавно завербованная охотница, забивает одни из самых быстрых голов, сопровождаемая Джинни, безжалостной в своей защите. Они забивают назначенные десять голов с чуть менее чем пятнадцатью секундами в запасе, и Гарри с довольной ухмылкой отмахивается от Темпуса, выдувая единственную длинную ноту в свисток, чтобы обозначить конец дневной тренировки.       Вернувшись на землю, игроки, как обычно, кучкуются вокруг него, а быстрый взгляд через стадион доказывает, что Малфой все еще сидит на трибунах. Он перекидывается парой слов с несколькими игроками, в том числе с Авой, невероятно застенчивой, когда Гарри игриво советует ей царствовать над приступами гнева, и напоминает Елене прийти пораньше на следующий день, чтобы он смог засечь ее время со свежим снитчем.       — Значит, твой бойфренд теперь будет за нами наблюдать? — хитро бормочет Джинни, толкая его плечом.       Тусклый свет быстро начинает меркнуть по мере того, как сгущаются облака, и остальная часть команды с благодарностью тащится в раздевалки, их метлы на плечах, все они уставшие и мокрые от пота. Гарри слегка краснеет, но смеется, возвращая толчок Джинни, слегка уколов ее локтем.       — Заткнитесь, барышня, — ласково говорит он. — Иди в душ, от тебя пахнет гиппогрифом.       — Он не выглядит беременным, — говорит Джинни, щурясь через поле. — Ты уверен, что он не притворяется?       — Он просто пятнышко отсюда, ты не сможешь много увидеть, — невозмутимо парирует Гарри. — И да, я уверен. Мерлин, Джин.       — А почему у него такой вид, будто он проглотил гной бубонтюбера? — продолжает она, все еще глядя на Малфоя. — Почему у него такое лицо?       — Отсюда ты ничего не можешь сказать о выражении его лица! — смеется Гарри, еще раз взглянув на трибуны. — Ничего с его лицом не случилось — даже наоборот. Оно действительно краси… — он замолкает и решительно отворачивается, шею начинает покалывать от смущения.       — Блин, тебя выдрессировали, да? — говорит она, скорчив гримасу и с усмешкой хлопнув его по плечу. — Из всех парней, которым ты мог бы сделать ребенка, да еще и влюбиться, это должен быть Малфой.       — Может, ты заткнешься? — бормочет Гарри с пылающим лицом. — Я не… это не… ой, заткнись! — повторяет он, хватая ее за голову и грубо взъерошивая короткие, и так растрепанные от пота рыжие волосы. Джинни вскрикивает и толкает его локтем в грудь, и почти сразу же он получает еще и удар головой, от которого отлетает на задницу исключительно от удивления. — Отстань от меня!       Он задыхается от смеха, шутливо борясь, когда она садится на его грудь и пытается заставить его съесть несколько горстей влажной травы, которую срывает обеими руками.       — Это потому, что он сексуальная вейла. Скажешь, нет? — Джинни тоже смеется, тычет травой между плотно сжатых губ Гарри и растирает хлюпающую грязь по его лицу. — У него хорошенькая круглая попка, которая так и сверкает, скажешь, нет? Ты отсасываешь ему каждый раз, когда он расчесывает свои волосы перед тобой? — Гарри громко хохочет и отшвыривает ее. — Ты уже перечислил все свои деньги его жадной заднице? — спрашивает она с хриплым смешком.       Гарри, выплевывая траву, пытается хмуро смотреть на нее сквозь смех.       — Заткнись, он не такой, — говорит он, вскакивая на ноги и вытряхивая еще больше травы из своих волос. — Не заставляй меня сожалеть, что я рассказал тебе о нем.       — О, пожалуйста, — фыркает она, тоже вставая, — как будто я не стала бы запугивать тебя в любом случае.       — Теперь он другой, ясно? — тихо говорит он, борясь с искушением еще раз украдкой взглянуть на Малфоя. — Ничего не закончилось для него после войны. Он прошел через дерьмо.       — Я считаю, это самое меньшее, что он мог ожидать, — категорично говорит Джинни, вытирая щеку тыльной стороной ладони и оставляя на ней огромный след грязи. — Но ведь он сражался не совсем с нами, не так ли?       — Мы все сделали то, о чем сожалеем, — говорит Гарри немного жалобно. Когда Джинни только фыркает и призывает свою метлу, он добавляет: — Я вот с тобой встречался.       Он смеется и ловко уворачивается, когда Джинни шипит, как разъяренный книззл, и направляет ручку метлы на его промежность.       — Оказывается, мы оба питаем слабость к блондинкам, — вздыхает она, закидывая свою метлу за плечо и перекидывая через нее руки. — Не говоря уже о гомо.       Гарри усмехается, подбирая свой маленький вещевой мешок и вытаскивая полотенце.       — Передай Луне привет, — говорит он, вытирая грязное лицо. — Я уже сто лет ее не видел. Скажи, чтобы она заскочила как-нибудь, если захочет.       — Что, а я не смогу пойти к тебе? — щурится Джинни. — Боишься, что я испорчу твою любимую вейлу?       — Да, — решительно говорит Гарри, засовывая полотенце обратно и перекидывая сумку через плечо, и качает головой, когда Джинни злорадно ухмыляется. — Не будь такой засранкой. Мне надо идти. Съешь немного углеводов на ужин.       — Эй, будь осторожен сегодня вечером, — мягко говорит Джинни, протягивая руку и обхватывая его щеку, прежде чем осторожно вытереть полоску грязи, которую она же сама и размазала. — Только не падай пьяным где-нибудь в канаве, ладно?       — Спасибо, мамочка, — говорит он сухо, наклоняясь и быстро целуя ее в щеку. — Со мной все будет в порядке. Не первое мое полнолуние, — с улыбкой добавляет он через плечо, когда они уже расходятся в противоположных направлениях.       — Спокойной ночи, Гарри.       — Спокойной ночи, Джин.       Уже почти темнеет, когда он, наконец, направляется к трибунам, вдалеке раздаются слабые раскаты грома. Малфой сидит спокойно и неподвижно, а Гарри пробегает последние сто метров или около того. Это знакомое чувство чего-то дикого и голодного, пытающегося вырваться из него, медленно усиливается, но по какой-то причине мысль о том, чтобы быть с Малфоем, провести с ним вечер, кажется, помогает; Гарри почему-то так легче контролировать разъедающую боль под кожей.       Однако, дойдя до трибун, он резко останавливается. Малфой медленно поднимается на ноги, и лицо его совершенно белое и бескровное, холодные серые глаза почти сверкают искрами, когда он смотрит на Гарри со злобной ненавистью.       — Ты в порядке? — тут же спрашивает Гарри, подходя ближе и вглядываясь в Малфоя в тускнеющем свету.       — О, я в порядке, — голос звучит небрежно и слегка пронзительно, мантия колышется под ногами, когда он спускается, рука дрожит, когда сжимает перила.       — Что случилось? — настороженно интересуется Гарри, когда Малфой встает перед ним с высоко поднятым подбородком и раздувающимися ноздрями. Вся его фигура дрожит от сильно подавляемой ярости, которая, вероятно, повергнет все в полный хаос, когда он — это неизбежно — взорвется.       — Ничего, — немедленно отвечает он, скривив губы в мертвой тонкой улыбке, от которой волосы на затылке Гарри встают дыбом. — Я прекрасно найду дорогу обратно, если у тебя есть планы со своей девушкой.       Гарри фыркает с сухой улыбкой, делая шаг вперед, чтобы попытаться сцеловать сердитый взгляд с лица Малфоя. Но тот делает аккуратный шаг назад и, едва наполовину развернувшись, дизаппарирует с таким агрессивным треском, что поражает Гарри в его нынешнем состоянии сверхчувствительности.       Сердце колотится в ушах, он следует за Малфоем, приземляется, неловко споткнувшись, снаружи Гриммо, передняя дверь открыта, но Малфоя нигде не видно. Вскочив на первую ступеньку, Гарри врывается внутрь, бросает сумку на пол и грубо скидывает свои новые ботинки, перескакивая через три ступеньки сразу, громко топает наверх. Едва переведя дыхание, Гарри догоняет Малфоя, который стремительно идет по коридору к своей комнате, хватает его за руку и разворачивает к себе.       Малфой оскаливает зубы, когда Гарри дергает его так, что мантия закручивается, и хватает за руку, прежде чем выдернуть ее, а затем, используя обе руки, сильно толкнуть Гарри в грудь. Крик вырывается из него вместе с этим толчком.       — Не трогай меня! — рычит он и толкает снова, лицо багровое от ярости, волосы выпадают из пучка. Снаружи раздается оглушительный раскат грома, и ослепительная вспышка молнии освещает небо за окном в конце коридора.       Небо разверзается, дождь начинает стучать по стеклу, и в ушах у Гарри предупреждающе звенит, когда опасно вспыхивает гнев.       — Ты хоть понимаешь, как опасно ты только что аппарировал? — спрашивает он сквозь стиснутые зубы, намеренно делая глубокие, полные вдохи. — Ты мог расщепиться, Малфой.       — И почему тебя это волнует? — кричит Малфой, срывая с себя плащ, сминая его и бросая вниз, застежка громко звенит о половицы. — О, подожди, потому что я беременный?       — Отлично, — холодно говорит Гарри, его руки сжаты в кулаки по бокам, горло пересохло и дерет. — Да, потому что ты беременный. Тебе ведь будет запрещено аппарировать через несколько недель, Малфой. Я не знаю, какого хуя тут происходит, но не смей делать что-то подобное еще раз.       — Ты никто, чтобы говорить мне, что делать, — медленно и с нажимом произносит Малфой. — Не смей говорить со мной так, будто я сумасшедший, ты, чертов ублюдок. Та рыжая шлюха, с которой ты практически трахался на поле под открытым небом, возможно, и терпела твои покровительственные нотации, но если ты еще раз заговоришь со мной так снова, я брошу в тебя Непростительное. — Грудь Малфоя быстро вздымается и опадает, он кипит, шипящее дыхание заполняет тишину между ними.       — Мы с Джинни всего лишь друзья, — говорит Гарри, стараясь говорить тихо и мягко. — Мне очень жаль, что…       — Мне. Все. Равно, — говорит Малфой, показывая зубы с каждым утрированно произнесенным словом. — Мы просто трахаемся, Поттер, ты и я. — Он скрещивает руки на груди, его взгляд ледяной, а губы медленно изгибаются в мерзкой ухмылке. — И я готов поспорить, ты проявишь ко мне такую же вежливость, если я пойду сейчас и найду себе маленькую сочную потаскушку на ночь. Благородный герой вроде тебя был бы более чем вежлив, не так ли?       Внутренности Гарри словно разжижаются от обжигающей ярости, которая мгновенно пронзает его насквозь, кожа раскаляется докрасна, голова словно вот-вот лопнет. Дрожь тела оставляет его на мгновение неспособным сделать что-либо, кроме как попытаться восстановить равновесие, но, как бы ни старался, он не может сделать полный вдох.       — Ты должен мне поверить, — говорит он, безмолвно радуясь тому, что голос звучит достаточно уверенно. — Мы с Джинни всего лишь друзья; она семья. Я бы никогда… я никогда не чувствовал к ней ничего подобного.       — Не надо оправдываться, Поттер, — говорит Малфой с насмешливой любезностью. — Ты же взрослый человек. Это твоя жизнь. Я всего лишь несчастная обязанность, которую ты взвалил на себя. Но ты не волнуйся. Ты все еще свободен жить так, как тебе нравится.       — Малфой, ты ведешь себя просто нелепо.       — А я по-прежнему свободен жить так, как мне нравится.       — Малфой.       — Я могу наложить заклинание на это, — Малфой показывает на свой круглый живот, — и найти кого-нибудь, кто захочет отвезти меня домой и долбить в задницу всю ночь.       Гарри прижимает ладонь к виску, его дыхание прерывисто вырывается наружу, и вместе с этим что-то другое разрастается внутри.       — Малфой, мне правда нужно, чтобы ты замолчал прямо сейчас, — шепчет он, глядя куда-то себе под ноги.       — И ты волен кататься по земле и есть траву с этой полулысой девкой, — усмехается Малфой, его глаза сузились до щелочек. — Иди, возвращайся к ней. Возвращайся, смейся надо мной и сплетничай обо мне еще больше, чем, я уверен, только что было. Я просто немного приберусь и пойду спать. — Он разворачивается и уходит прочь, легкие струящиеся одежды развеваются позади него.       Дыхание Гарри вырывается из него сиплыми хрипами, все тело вибрирует, и пронзительная статика заполняет голову, когда рациональные мысли испаряются и не остается ничего, кроме яростной потребности брать, обладать, заявлять. Он смотрит в молочно-белый затылок Малфоя, когда тот уходит, на мягкие белокурые завитки, на нежную, безупречную и манящую кожу.       Малфой врывается в свою комнату и хлопает дверью с такой силой, что картина с надменной ведьмой в раме раскачивается из стороны в сторону. Она хватается за свой жемчуг и бросает на Гарри свирепый взгляд. Гарри пусто глядит на нее, а затем медленно поворачивается к двери, за которой исчез Малфой.       Он бросается вперед, пересекая путь до комнаты менее чем за секунду, и смотрит, как дверь распахивается для него. Малфой, пройдя лишь полкомнаты, резко оборачивается с хриплым потрясенным воплем.       — Выметайся! — кричит тут же он, приближаясь к Гарри, и голос его надтреснут. Но Гарри тут же набрасывается на него.       Он осознает, что последние остатки самообладания покидают его; он осознает огненную ярость, струящуюся по крови и заставляющую каждое нервное окончание гореть, окрашивая все вокруг ослепительно ярким; он осознает искаженные возгласы Малфоя, когда тот борется с ним на кровати. Малфой срывает одну из прозрачных занавесок с полога в мгновенно вспыхнувшей борьбе.       Гарри переворачивает его на четвереньки, приподнимает мантию, отбрасывая подол на спину, и дергает боксеры вниз, срывая их с одной ноги и оставляя запутанными вокруг второй лодыжки. Только почувствовав запах возбуждения Малфоя, густой и безошибочно узнаваемый, он понимает, что Малфой стонет под ним, ерзая на локтях и коленях, потираясь эрекцией о простыни и высоко поднимая задницу.       — Поттер, ты ублюдок… — Длинная спина Малфоя прогибается внутрь, пронзительный вздох вырывается из его рта, голова свисает между плеч, когда Гарри раздвигает его ягодицы и жестко лижет между ними своим плоским языком. — Поттер! — всхлипывает он, раздвигая колени шире и прижимаясь задницей к лицу Гарри с восхитительным отсутствием стыда, пока Гарри с громким причмокиванием не оставляет кровоподтек на упругой ягодице.       Малфой стонет еще громче, задница приподнимается еще выше, когда он стягивает свою мантию через голову, волосы беспорядочно рассыпаются по спине, некоторые свисают на лицо. Скрежеща зубами, Гарри просовывает свой язык сквозь трепещущее сморщенное колечко ануса, сжимая круглую ягодицу и оставляя на ней жирный красный отпечаток ладони, а другой рукой освобождая собственный член, вытаскивая его и удерживая за основание, когда тот сильно дергается и выплескивает длинную струйку предъэякулята на заднюю сторону бедра Малфоя. Его рот наполняется слюной от дразнящего запаха Малфоя, от его чистого, манящего вкуса, от того, как счастливо дрожит его плоть под руками Гарри, от того, что его кожа цвета слоновой кости восхитительно шелковиста и безупречна.       — Не двигайся! — рычит он, когда Малфой дергается под беспощадными руками и ртом Гарри, пытаясь схватить его за волосы.       — Ну же! — кричит Малфой в ответ и подается бедрами назад, прижавшись щекой к подушке и отчаянно оглядываясь через плечо остекленевшими голодными глазами.       Гарри не помнит, как вызвал смазку, но когда флакон врезается ему в лицо, сбивая очки, он сразу выпрямляется, выжимая несчетное количество прямо на свой член и направляя его в поблескивающую от слюны задницу Малфоя. Смотрит, как дырка легко раскрывается, когда он надавливает концом. Слышит свое тяжелое дыхание, рокочущее и рвущееся из груди, и вид Малфоя, дрожащего под ним, с его бледной, круглой задницей, поднятой в распутном предложении, мягкой, розовой дыркой, жадно втягивающей Гарри, посылает его разум в пустоту, где нет тщательного контроля, нет самоограничения. Только Малфой, его идеальная, потрясающая задница и неукротимая потребность Гарри заявлять на него права.       С жутким рычанием Гарри толкается до конца, Малфой сильно прогибается в спине, колени скользят по кровати, когда он бросается вперед. Гарри не делает паузы, он вытаскивает свой член и толкает его обратно, врезаясь бедрами так сильно, как только может. Его уютные джоггеры скользят вниз по бедрам, яйца громко шлепают по округлому изгибу ягодиц Малфоя, оба они хрипло, загнанно дышат, а рама кровати громко врезается в стену.       Дождь ни на секунду не прекращается снаружи, ревя со всей своей силы, и несмотря на холод, который тот принес с собой, они оба промокли от пота. Липкие ладони Малфоя безрезультатно скользят по планкам изголовья кровати, его волосы прилипли влажными кляксами к блестящей спине, низкие, прерывистые звуки удовольствия вырываются из него сквозь закушенные, покрасневшие губы.       — Вот так ты планировал провести свою ночь, Малфой? — голос Гарри даже не похож на его собственный, когда он хрипит это у горла Малфоя, сгорбившись над его спиной. — Вот так ты представлял себе, как ебучий незнакомец будет драть тебя, — он обвивает рукой грудную клетку Малфоя и осторожно отрывает его живот от кровати, прежде чем трахнуть еще более жестоко; бедра упруго отскакивают от задницы, — беременного моим ребенком? — сплевывает он, прижимаясь к Малфою.       — Поттер, — голос Малфоя звучит задыхающимся шепотом, его задница сильно сжимается вокруг члена Гарри, когда он вздрагивает и громко глотает воздух. — Блять, пожалуйста, Поттер.       — Что «пожалуйста»? — интересуется Гарри, и даже собственные руки-ноги покрываются мурашками от того, насколько его голос сейчас воркующий, но в то же время жесткий; член — ноющая тяжесть внутри Малфоя, бедра и спина болят от того, как сильно он вбивается в него.       — Так близко, — всхлипывает Малфой, обхватив себя рукой; его плечо быстро дергается, когда он начинает дрочить себе, и Гарри переносит весь свой вес на колени, поднимает свободную руку с качающейся кровати и дергает Малфоя за волосы, обматывая длинные пряди вокруг костяшек пальцев и оттягивая его голову назад.       — Ты кончишь для меня? — выдыхает он в раскрасневшуюся от пота щеку Малфоя. Малфой, пытаясь сохранить равновесие на обеих руках, стонет и кивает, его задница ритмично сокращается вокруг Гарри, а член громко шлепает по выпуклости живота так, что смазка разлетается повсюду. Гарри наклоняется и проводит ладонью по текущей щели, и Малфой вскрикивает. — Ты хочешь кончить для меня? — грубо спрашивает он, сжимая рукой волосы Малфоя, и проводит носом вниз по щеке к горлу, слизывая широкими мазками пот.       — Да, — хнычет Малфой тут же. — Блять, Поттер, так хорошо. Пожалуйста! Пожалуйста, блять, пожалуйста! Я хочу кончить.       — Для кого? — ядовито шипит Гарри, бедра дрожат, яйца плотно прижаты к мошонке, все тело гудит с какой-то сверхъестественной силой. На мгновение Гарри ощущает приступ страха среди слепой, собственнической истерии, которая разрывает его. — Для кого? — резко рычит он, выпуская член Малфоя и прижимая ладонь к его теплому, большому животу, как раз в тот момент, когда изнутри раздается сильный толчок.       — Пожалуйста! Для тебя! — визжит Малфой, начиная содрогаться в конвульсиях, а Гарри чувствует, как теплая сперма брызжет на его запястье и руку, а задница стискивает невероятно туго. — Гарри! — плачет он в рыданиях, голова запрокинута, потому что Гарри все еще держит за волосы, спина прогнута в пояснице.       — Это чертовски верно, — скрипит Гарри, выпрямляясь и крепче сжимая волосы Малфоя, и вдалбливается в него безжалостно сильно, наклоняясь, чтобы беспощадно ущипнуть соски, каждый по очереди. Малфой машет руками, тянется назад и вцепляется в бедро Гарри с вопиющим потоком ругательств, перемежавшимся длинными, похабными стонами одобрения.       Гарри его не слышит; он вообще ничего не слышит. Его грудь болит, Гарри чувствует, как паника завладевает им. Член болит, реально болит, основание ощущается слишком тяжелым и тугим. Он кричит от боли и ужаса, когда пытается остановиться, но обнаруживает, что не может, — бедра, похоже, полностью выходят из-под контроля, хотя теперь он просто втирается своим членом в сокращающийся вход Малфоя, не вынимая.       Малфой пытается оглядеться, его движения отрывисты и напряжены, и Гарри быстро вытаскивает ладонь из путаницы светлых волос, хватая бедра Малфоя и глядя вниз, туда, где их тела соединяются. Его член почти фиолетового цвета и резко темнеет у основания, Гарри видит очень туго натянутую кожицу.       — Драко, — выдыхает Гарри, падая вперед, одной рукой схватившись за изголовье кровати, а другой крепко обхватив живот Малфоя. Оргазм ударяет по нему так сильно, что Гарри почти полностью отключается, зажмурив глаза и бросившись через край.       — Что происходит? — слабо вскрикивает Малфой, сбитый с толку и напуганный, и Гарри тоже это чувствует. Он чувствует, как растет его член, невероятно утолщаясь у основания, чувствует, как дырка Малфоя растягивается, напрягается вокруг него и сжимается.       Не в силах больше двигать бедрами, Гарри просто вжимается как можно глубже и опустошается в Малфоя, прерывисто рыча. Одежда промокла от пота и прилипает к беспомощно дрожащему телу. Спина Малфоя выгибается, когда Гарри застывает, светлая голова низко опускается, и Гарри открывает глаза, чтобы смутно обнаружить, что его нос прижат к мягкому, пропитанному потом затылку Малфоя. Наклонив голову, Гарри вцепляется в него зубами, вой Малфоя доносится как будто очень издалека, когда он сжимает челюсть и сдается окутывающему его небытию.       Когда он приходит обратно в сознание, по комнате эхом разносится слабое, хриплое дыхание чего-то нечеловеческого, время от времени раздаются слабые хрипы. Ему слишком жарко, кожа словно горит, а внутренности плавятся. Он дрожит от чего-то очень теплого и податливого, его член сжат в захватывающем, влажном тепле, которое еще сильнее сжимает его каждые несколько секунд. Все его существо чувствует себя разбитым, как будто он вышел в ураган незащищенным, был жестоко отброшен и теперь должен подняться, даже если шторм все еще остается, нависая прямо над ним.       Малфой слабо шевелится рядом с ним, и вот тогда он понимает, что слабые хрипы — это Малфой, выкрикивающий его имя снова и снова.       — Поттер? Поттер.       — Извини, — бормочет он, подавляя всхлип, когда знакомое сопротивление изнутри давит на барьер, который он автоматически воздвиг. С нечеловеческим усилием он открывает глаза, не видя ничего, кроме бесцветного пятна. — С тобой все в порядке? — хрипит он. — М-Малфой? Черт… О боже. — Паника снова поднимается, Гарри отчаянно нащупывает тугой живот Малфоя, на котором все еще лежит его рука.       — Я в порядке, — дрожащим голосом отвечает Малфой, хватая его за запястье, но не отрывая руку. — Что… что случилось с…? — он прерывисто всхлипывает, и его задница снова напрягается вокруг члена Гарри.       Гарри вздрагивает и немедленно вытаскивает — ну или пытается сделать это. Он… не может.       Его член дергается внутри Малфоя, когда Гарри смотрит вниз. Он поднимается на одной руке с того места, где обнимает Малфоя, они оба лежат на боку; его пах плотно прижат к заднице Малфоя, а член, по-видимому, застрял внутри.       Снова содрогнувшись, на этот раз от холодного осознания, Гарри размышляет о том, как лучше всего сказать кому-то, что они повязаны. Он чувствует, где член утолщается внутри Малфоя, в целом только у основания. Малфой шипит сквозь зубы, когда Гарри тянет за сцепление и еще больше растягивает края.       — И что ты сделал? — грубо спрашивает он, просовывая руку между ними; Гарри чувствует, как его пальцы скользят к дырке, в которой исчезает член.       Гарри решает ответить честно.       — Я повязал тебя, — очень тихо говорит он, снова закрывая глаза и чувствуя, как сильно кружится голова. Он опускается обратно на кровать и сворачивается вокруг Малфоя, подвинув бедра вперед, чтобы не напрягать отлюбленную недавно задницу, и ждет в покорной тишине взрыва ярости и недоверия.       Но его нет. Малфой спокоен так долго, что Гарри автоматически медленно начинает поглаживать его живот, как он надеется, извиняющимся образом.       — Ты меня слышишь? — мягко спрашивает он, уткнувшись носом в волосы Малфоя; они пахнут свежим потом и еще немного сладостями, которые Малфой, кажется, постоянно носит с собой.       — Да, — шепчет Малфой.       — Прости.       — За что? Ты сделал это намеренно?       — Нет, — сразу же отвечает Гарри хриплым и усталым голосом. — Я не знаю, как это случилось… раньше такого никогда не происходило.       Снова долгая пауза.       — Правда? — Малфой поворачивает голову так, чтобы Гарри мог видеть одну розовую щеку и серый глаз с тяжелым веком, с любопытством устремленный на него. Гарри наклоняется вперед и тычется в него носом.       — Это никогда не случалось ни с кем другим, — подтверждает он и затем наблюдает, как щеки Малфоя еще больше краснеют. — Мне очень жаль, Малфой.       Малфой двигает плечом в чем-то похожем на пожатие плечами.       — Ну, ты же не нарочно, так что… — он замолкает и вздыхает, прежде чем медленно положить ладонь Гарри на низ живота, когда внутри медленно, кувыркнувшись, перекатываются.       — Не за это. — Гарри с трудом сглатывает, его пальцы автоматически сжимаются, когда ребенок в животе двигается. — Я имею в виду, да, и за… и за то, что повязал тебя тоже, я полагаю, но также до этого… — он прерывается, когда внутри поднимается волна чего-то необузданного, и поспешно подавляет ее обычным, тщательно отработанным контролем. — Потому что… я мог бы сделать тебе очень больно. Я даже кое-что почти не помню… почти совсем потерял контроль, я мог бы…       — Ты не сделал мне больно, — устало перебивает его Малфой. — И ты меня не заставлял.       Гарри чувствует, как огромный ледяной комок страха застревает у него в горле.       — А что, если бы я трансформировался? — шепчет он надтреснутым голосом.       — Не говори ерунды, — мягко усмехается Малфой. — Все эти годы живешь без трансформации и тут теряешь контроль только потому, что я угрожал переспать с кем-то? — теперь в голосе Малфоя слышится намек на ухмылку, и челюсть Гарри болит от того, как сильно он стискивает зубы.       — Я не очень хорошо умею делиться, — коротко признается он.       — Ты буквально самый раздражающе щедрый человек из всех, кого я знаю.       — Позволь мне перефразировать, — хрипло говорит Гарри. — Вряд ли я стану делиться тобой.       Тишина, которая следует за этим, полна надежды и кажется бесконечной. Малфой все еще достаточно рядом с Гарри, чтобы тот знал, что он затаил дыхание — почти, как будто ждет, что Гарри продолжит, скажет что-то еще о том, что чувствует к нему.       И Гарри почти делает это; он открывает рот, уже готовый сказать что-то совершенно глупое и то, о чем сознательно отказывается думать вот уже несколько недель, но в самый последний момент берет себя в руки, потому что ребенок энергично шевелится под их ладонями.       — Я сказал все это только для того, чтобы спровоцировать тебя, — наконец произносит Малфой немного подавленно.       — Постарайся не провоцировать меня в полнолуние, пожалуйста, — раздраженно просит Гарри. Малфой фыркает и прижимается к нему, оба они шипят от резкого рывка между ними.       — И как долго это будет продолжаться? — спрашивает Малфой, его голос тонкий, а задница сжимается тисками вокруг Гарри.       — Надеюсь, не очень долго… — смущенно бормочет Гарри, морщась и поглаживая бедро Малфоя. — Это больше не повторится, если только мы сами… во время полнолуния; иногда даже и тогда нет. Я читал об этом, когда только был заражен — и тогда даже не очень-то поверил в это. — Когда Малфой устало цокает языком, Гарри вздыхает. — Мне правда очень жаль.       — Прекрати извиняться, — раздраженно говорит Малфой и неловко ерзает. — В смысле… в любом случае. И я думаю, мы еще прочитаем об этом.       — Я собираюсь попросить Гермиону организовать завтра прием.       — Я не думаю, что мы должны быть настолько обеспокоены этим, Поттер, не будь таким смешным.       — Нет, мне нужно знать, что с тобой все в порядке, — перебивает Гарри, снова переплетая их пальцы на животе.       — Поттер, позволь мне очень ясно дать тебе понять, что я не пойду, и мы не будем просить твою подругу осмотреть меня только потому, что мы немного грубо потрахались, — торопливо огрызается Малфой. — Тебе просто придется поверить на слово, что я в порядке.       — А ты не боишься, что я мог…       — Что, устроить сотрясение мозга ребенку?       Гарри невольно усмехается.       — Ты невыносим, Малфой.       — Благодарю. Как ты себя чувствуешь? — спокойно спрашивает Малфой.       Желание огрызнуться на вопрос к этому моменту уже почти инстинктивное, но Гарри просто глубоко дышит, медленно выдыхая в шею Малфоя.       — Я в норме, — выдыхает он, наблюдая за тем, как тонкие золотые волосы изгибаются под его дыханием, прежде чем что-то привлекает его внимание. Приподняв волосы Малфоя, Гарри давится вдохом и дергается назад, Малфой вскрикивает от резкого ощущения в заднице.       Гарри оставил большой, ужасно яркий красный след на затылке Малфоя. Укус слегка сочится сукровицей, кожа разорвана, но кровь в прокусах уже свернулась и не течет. Он багровеет по краям, там, где впились клыки Гарри, а кожа вокруг — ярко-розовая.       — Блять, — выдыхает Гарри, что-то толкает его наклониться и осторожно лизнуть поврежденный участок шеи. Малфой напрягается и хнычет себе под нос. — Я несознательно… извини, — умоляет Гарри, продолжая рисовать осторожные мазки языком по искалеченному, ужасно болезненному на вид затылку Малфоя.       Малфой вздрагивает и тянется назад, чтобы нежно запустить пальцы в волосы Гарри.       — Все в порядке, — вздыхает он, опустив голову и снова обнажив затылок. — Я вылечу его завтра.       — Нет, мне жаль, что все так вышло, — говорит Гарри безнадежно угрюмо. — Вся эта история с Джинни… Я так грубо с тобой обошелся, повязал тебя, а теперь еще и это…       Малфой внезапно хихикает, двигая бедрами, когда подтягивает колени выше и довольно сворачивается в клубок.       — Лично я думаю, что это был особенно приятный вечер, Поттер, — говорит он ехидно. — Думаю, мы должны заниматься сексом каждое полнолуние.       — Что? — озадаченно спрашивает Гарри, но Малфой снова краснеет практически до изуродованного затылка.       — Неважно, — отвечает он категорично. — Тебе не за что извиняться, это все, что я хотел сказать.       — С тобой точно все в порядке? — тихо и обеспокоенно спрашивает Гарри. — Может, мне позвать Гермиону на всякий случай?       — Может быть, нам с тобой еще кроличий прыжок сделать к камину с твоим узлом, который все еще во мне?       — Пожалуйста, Малфой, — говорит он, начиная дрожать от беспомощного смеха.       — Или ты предпочитаешь ползти, как осьминог?       — Боже, сколько это займет времени? — простонал Гарри, все еще дрожа от смеха. — Мне нужно принять холодный душ, прежде чем я снова потеряю контроль.       — Даже не знаю, ты имеешь в виду сексуальный или над волком, — мягко отвечает Малфой, лениво почесывая бедро.       — И то, и другое, — продолжает Гарри, снова смакуя след от укуса. — И я удивлен, что ты позволяешь мне прикасаться к тебе сейчас.       — М-м-м, — напевает Малфой, проводя рукой по ноге Гарри, вверх к бедру, а затем вниз, поглаживая его с собственнической вольностью, а другой рукой свободно обвивая запястье Гарри на собственном животе, удовлетворенно вздыхая через нос.       — Как ты можешь так спокойно относиться к этому? — через секунду спрашивает Гарри, его губы невесомо шевелятся на пылающей коже Малфоя.       — К чему?       — К тому, что только что произошло.       — Если я запаникую и начну метаться, это поможет ослабить узел? — Когда Гарри снова начинает смеяться, Малфой бросает ему ухмылку через плечо. — Я просто учусь не удивляться всем этим невозможным подвигам, которые только ты, кажется, способен совершить, Поттер.       — Честно говоря, я и не знал, что сегодня вечером собираюсь совершить этот подвиг.       — В любом случае, я не очень удивлен. Спонтанная беременность от Гарри Поттера, который совершенно случайно оказался альфа-оборотнем, а потом перевез меня в свою лучшую спальню и купил мне все, что можно купить за галеоны, а потом невольно повязал меня — такова моя жизнь сейчас.       Гарри мягко прижимает широкую улыбку к плечу Малфоя.       — Несмотря на то, что это не я вейла, — тепло бормочет он. — И все равно это ошеломляет.       — Конечно, не ты, — сонно протягивает Малфой. — С тобой вообще все легко… ошеломляет. — Он вздыхает и снова немного ерзает. — Разбуди меня, когда твой член выскользнет из моей задницы, хорошо? Я бы не отказался от ужина.       — Будет сделано, — шепчет Гарри, нежно прижимаясь носом к отметине от укуса, медленно поглаживая рукой бок Малфоя снова и снова, когда вокруг них опять воцаряется тишина.       Его взгляд поднимается вверх, когда в окне за складками плотных штор вспыхивает кремовая вспышка. Луна лениво плывет, расплывчатая за пеленой дождя, но полная и круглая в сверкающей белизне, издеваясь над Гарри обманчиво безмятежным присутствием на взволнованном небосводе. В этот раз, впервые за многие годы, Гарри не кипит от негодования при виде этого, не смотрит с ненавистью, прежде чем отвести взгляд, сотрясаемый сильнейшей дрожью.       Вкус пота и возбуждения Малфоя медленно отступает на задний план, когда фруктовая сладость его запаха снова поднимается в воздух, приятно смешиваясь с запахом влажной земли. Гарри глубоко вдыхает. Малфой начинает мягко и тихо храпеть. Одежда Гарри кажется прохладной на грязной, перегретой коже. Член заметно светлеет в основании. Дикая, требовательная сила внутри него слабо шевелится, пытаясь снова пробиться на передний план, даже когда шипучее спокойствие струится где-то около сердца и медленно просачивается сквозь него, заполняя, и контроль, который он почти полностью потерял ранее, возвращается.       Гарри, не мигая, смотрит на луну и с Малфоем в объятиях не чувствует себя настолько в ее власти.