***
– Нет, не получится, только если зимой и то не факт, - вздыхает, смотря на мимо проходящих людей, и крепко держит папку в руке - район не подходящий. – Премия? - Чонгук усмехается, слыша грустный вздох друга. – Чимин, он никогда мне её не выдаст, забудь о поездке, - и завершает звонок, поджимая губы. Как-никак обидно за своего начальника, ведь каждый раз слышит извинения, но тот также продолжает утверждать, что он лучший работник из всех, которые у него есть. Осень должна была пройти в кругу друзей, что кинули его в Сеуле, уехав подальше, ближе к Финляндии. Чонгук не в обиде на них, но порой их так не хватает, а находясь в квартире, только и слышит нытьё соседа и что Вселенная так и не одобрила его отношения с половинкой - та ему изменила уже раза четыре. Хосок слишком наивный и добрый, чтобы послать всё к черту и пойти в клуб, запив все свои проблемы, а Чонгуку просто не стоит говорить, что «половинка» даже не знает о нём. В лицо дует прохладный ветер, а руки сами тянутся накинуть на голову капюшон чёрного худи, а после спрятаться в карманах. Октябрь встретил его весьма неприятно, холодно; его любимые заведения решили закрыть из-за малого количества туристов, а люди снова надели темные вещи, и он не исключение. Идя по тротуару с высоко поднятой головой, Чонгук засмотрелся на высотки, из-за чего Сеул на время превратился в Нью-Йорк, который он так любит. Глаза инстинктивно переходят на его любимое кафе, что в серый будний день смотрится весьма ярко, но не должно - желтая краска уже слезает, а чёрно-жёлтые ленточки, что окружают одноэтажную пристройку, только ухудшают настроение. Любимое чонгуково место - миниатюрный столик с двумя стульями, что красиво вписываются в стиль со своими причудливыми завитушками и пастельным цветом. Летом приятно посидеть на улице и понаблюдать за людьми, особенно когда выглядывает солнце, создавая нереально яркую атмосферу, а ночью - романтичную со включёнными гирляндами и вывесками. Чонгук дальше продолжает идти, слыша тихий звон колокольчика, будто кто-то открывает дверь с подвешенным наверху звонком, а звук становится еще чётче, когда он проходит мимо кафе. Рука несильно сжимают папку, а под худи кожа покрывается мурашками, и Чонгук сглатывает. Неужели... Ремонт? Как только месяц назад он узнал, что кафе закрывают навсегда, то даже пустил слезу, вспоминая всё своё детство, где почти каждый день посещал это заведение. А сейчас под сердцем кроется надежда, что люди не глупые и не будут сносить любимое место всего города. Но ещё шаг, и Чонгук хмурится, смотря на пыльную дверь, закрытую на тяжелый замок, а внутри ни души, будто там за этот месяц вообще никого не было. Ещё раз сглатывает, а сердце пропускает удар, когда слышит ещё один звон, но оборачиваясь, не видит никого, а впереди только несколько человек, что уже далеко от него. Чонгук в надежде поднимает голову, но видит только плотно закрытые окна квартир. На следущий день всё снова повторяется, когда Чонгук идёт с работы домой после трудного дня. Время уже приближается к полночи, а погода за прошлую ночь вдвойне ухудшилась, что ему перед выходом пришлось надеть куртку. В руке возле уха находится телефон, а в другой - обещанная премия, которую выдал босс с нескончаемыми извинениями, ведь деньги полагались ещё в мае. У Чонгука поднятое настроение, вчера он снова начал пересматривать свой любимый сериал, но из-за него как-то кольнуло в сердце, когда он смотрел любимый момент. На это он только помотал головой. – Чимин-а, я сам в шоке! Если бы мне кто-нибудь полгода назад сказал, что передо мной будет кланяться сам босс, я бы посмеялся ему в лицо. Ну так что, Бали или Гавайи? - смеётся Чонгук, сильнее кутаясь в куртку. Чимин сам еле сдерживает смех - его распирает от радостной новости, что ему не придётся ждать зимы, чтобы увидеть друга. – И да, забыл сказать, - видя перед собой кафе, Чонгук закусывает губу, – то наше кафе сносят... Да, именно то. Приоткрытая пыльная дверь заставляет остановиться, а тихий свист из-за ветра - покрыться мурашками. Заведение, что раньше выглядело весьма жёлто и ярко, только ужасает своим видом - вынесли всю мебель, краски почти не видно, а серый бетон вовсе пугает в тёмную ночь. – Чимин, я перезвоню, - не дослушав отказ друга, Чонгук завершает звонок, параллельно включая фонарик, и ближе подходит к кафе, бесшумно переступив ленту. Стоя перед входом, руки дрожат, глотнуть нечем, и дыхание вовсе сбивается, когда он слышит звон колокольчиков. Чонгук отскакивает назад, чуть не падая на лежащий сзади булыжник, а после, шумно выдыхает, приложив руку к сердцу. Переборов себя, снова подходит и пытается рассмотреть, что внутри, но кроме пыльного стекла ничего не видит. Руки продолжают трястись, когда он толкает дверь ладонью, а та со скрипом открывается нараспашку, и Чонгук плавно поднимает фонарик, освещая им маленький зал. Холод пробирается под самое худи, губы искусаны, сердце бушует, а перед глазами только пустое помещение и тихий свист ветра.***
– Чонгук! Чонгук, ты слышишь? - кто-то бьет его ладонями по щекам, а пот тем временем стекает по лицу. – Черт возьми, Чонгук, просыпайся! - в ушах дикий и резкий звон, а глаза отказываются открываться. – Ладно, сам напросился. Посторонние звуки стихают, перед глазами большое зеркало, в котором отражается испуганный силуэт, крепко сжимающий в руке телефон, а в глазах паника. Тело дрожит, а звон колокольчиков снова и снова повторяется, будто люди каждый раз заходят в помещение. А после... после холодная вода на лицо и шумный облегчённый выдох Хосока, когда видит, что Чонгук проснулся. – Эй, - тихо зовёт того, сидя на корточках возле кровати младшего в темной комнате, где освещением служит только настольная лампа. Тот трёт лицо руками и старается прийти в себя, – ты как? Это происходит уже третий раз. – Что происходит? - голос хриплый и затуманенный взгляд направлен на старшего. – Это ты мне ответь. Может ты ещё раз сходишь к врачу? - закусывает губу, смотря с волнением. – Что происходит уже третий раз? - Чонгук игнорирует все последующие вопросы, перебивая. – Ладно. Понимаешь... Тебя во сне трясёт настолько, что аж я задумывался, не нужно ли позвонить скорой. Это не шутки. Давай я с тобой схожу ещё раз? Хосок смотрит с искренностью и пониманием, а Чонгук закрывает лицо руками и шмыгает носом. Он не думал, что какое-то событие сведёт его до такого состояния, особенно если оно такое незначительное. Вроде. Его пугает это чувство сумасшествия, и главное, что он не может об этом рассказать Хосоку - недопонимание и неловкость. Страх внутри за своё здоровье разрастается, когда Чонгук переводит взгляд на стол, где все также лежат разбросанные пустые упаковки успокоительного, и Хосок это замечает, поджимает губы и боится спросить. – Тебе они ещё нужны? Я имею ввиду таблетки, - смотрит вниз на свои колени, а после с силой поднимает взгляд на чонгуковы красные глаза. – Может мне выйти купить? Сколько тебе нужно? Я могу... – Нет-нет... Нет, мне они больше не нужны, - Чонгук останавливает его поток речи, нервно перебирая пальцы, а после вздыхает. – Я просто не хочу, чтобы ты думал, что я больной... В смысле, что сижу на таблетках и всё такое. – Черт, нет! Чонгук, я бы никогда такого не подумал о тебе, - гладит он руками его ноги, смотря снизу с правдой в глазах. – Я хочу помочь, правда. И ты не думай так о себе. Может возьмёшь небольшой отпуск? Уверен, он пойдёт тебе на пользу, - тот на это только вздыхает, вспоминая обещанную поездку. – Нет, Хосок, я не могу. Не волнуйся, всё будет хорошо, - устало улыбается, протягивая руку, чтобы взъерошить волосы соседа. – Да, всё... всё будет хорошо, - Хосок неуверенно смотрит на руку, что теперь нежно поглаживает его каштановые волосы, и закусывает губу, уже тише спрашивая. – Чонгук, скажи, а как давно ты режешься?