Изнутри

Свет от луны падает на тела парней сквозь балконную дверную щель, что была приоткрыта, оттого, что в помещении душно, но внезапно поднялся сильный ветер. Тёплые тела почти соприкасаются друг с другом, отчего у Хосока мурашки по коже бегут, а осознание того, что он сам предложил лечь вместе в просторную кровать и снять футболки из-за духоты в номере, сносит крышу. Чонгук не отпускал ни на секунду старшего, ведь боязнь снова быть один на один со своим личным безумством разрасталась в душе настолько, что, когда Хосок на время отпустил его руку, чтобы открыть дверь номера, резко вздрогнул, а потом сразу же кинулся в тёплые объятия. Он до сумасшествия боялся остаться со своими мыслями и чувствами, что поглотили его, будучи ещё только на первой стадии депрессии. А шрамы так и не заживали, будто хотели остаться с ним навсегда, напоминая о прошлом и его чертях. Лёжа на спине и бездумно смотря в потолок, Гук вспоминал недавний вечер и неземной закат. Он мог сейчас сидеть под отелем и допивать вино, понимая, что он, черт возьми, поцеловался со своим другом. Но, на самом деле, его это сейчас совсем не беспокоило. В его жизни было немало поцелуев от неудачных отношений и людей, которых встречал впервые на вечеринках. Поцелуй с другом для него на данный момент был самой незначительной вещью, ведь в голове полная каша, с которой ещё стоит разобраться. А Хосок так не думал, с улыбкой глядя на профиль младшего, лёжа на боку, рядом с ним. То, что произошло этим вечером, было лучшим событием за всю его жизнь. За всю ту жизнь, в которой люди кидали его, игнорировали или бросали колкое «нам не по пути». Ответный поцелуй с чувствами - то, чего не хватало, тем, чем он ещё никогда не насытится. Немного поднимаясь и облокачиваясь на локоть, старший смотрит, как лунные лучи ложатся на чонгуковы волосы, что выглядят как облако. Такое темное и ванильное облако, аромат которого Хосок запомнит надолго. А после, протянув руку к лицу Гука, водит пальцами сначала по волосам, что ощущаются как сладкая вата, переходит на щёки, мягко проводя, а после спускается к губам. Те в свете ночи отсвечиваются алым цветом, а небольшая царапина из-за его первого поцелуя с ним только сбивает дыхание, и сердце стучит с бóльшей скоростью. И, не выдержав своих чувств, старший нависает над Гуком, сразу же сталкиваясь с бездонным взглядом, что пронзает душу насквозь. Чонгук не хочет отталкивать, кричать на Хосока, что влез без разрешения в его личное пространство, а вместо этого хочет расслабиться и отдаться чувствам. А когда чувствует на шее вязкий мокрый поцелуй, то глубоко вдыхает воздух, руками сжимая простынь. Кто бы не делал это с ним, он нуждается в сладком чувстве и успокоении. И после вовсе закрывает глаза, когда старший языком проходится по его нижней губе и сразу же углубляет поцелуй, довольствуясь тем, что Гук его не отталкивает. Поцелуями старший начинает покрывать грудь младшего, а потом живот, руками несильно сжимая талию. Целует с искренностью и нежностью, полностью отдаваясь процессу. А когда в голове всплывают моменты прошлого вечера, то своими губами вновь тянется к алым губам Чонгука, параллельно рассматривая его лицо. – Хэй, - тихо зовёт того Хосок, а после хмурится, поднося ладони ближе к его лицу. – М-м? - Чонгук всё также не открывает глаза и дальше продолжает расслаблено лежать на кровати, что впитала в себя тепло их тел, вследствие чего становится жарче. – Ты что, плачешь? В ответ Гук медленно открывает затуманенные от блаженства глаза, видя над собой непонимающий взгляд Хосока. – Всмысле? - младший приподнимается, опираясь на локти. – Не знал, что ты плачешь от удовольствия, - Хосок усмехается, уже хотя продолжить начатое, но Чонгук скидывает его руки, что тянутся к его лицу. А сам, чтобы окончательно проснуться от всего этого, свободной рукой потирает глаза, но резко останавливается, почувствовав влагу на тыльной стороне ладони. – Блять, что за херня?! Поднимаясь с кровати и случайно толкая старшего на противоположную сторону кровати, Гук быстрым шагом направляется в ванную комнату, на ходу включая свет в номере. Добежав до уборной, сразу же шумно нажимает на включатель, а когда светильник загорается, то спешит к зеркалу. Его отражение поначалу было размытым из-за непривычной смены света, но после Чонгук присматривается, подходя ближе, и открывает рот - на него смотрят красные от слез глаза, из которых всё также непрерывно текут слезы по щекам, шее и капают на плитку. Тело начинает трясти, когда всё переходит в дикое рыдание, и Гук еле может дышать - легкие будто сами по себе движутся. Ему приходится подстроиться под дыхание, чтобы окончательно не задохнуться. Облокачивается руками о раковину, опускает голову, чувствуя как слезы дальше продолжают течь. Сейчас он для Хосока - человек, который по каким-то причинам начал плакать после поцелуев. Он без понятия, как обьяснить всё то, что сейчас происходит. Рука инстинктивно тянется к крану, чтобы включить воду, избавиться от нескончаемого потока слез, а когда вода касается лица, то чувствует, что успокаивается. И Гук наконец-то может перевести дыхание, глубоко вдохнуть воздух и закрыть лицо ладонями. Осознание того, что он мог задохнутся в тот момент, въедается под кожу, и он начинает дышать ещё быстрее. Хосок стоит позади него, кусая губы и безумно переживая за младшего. Тот словно с катушек слетел, когда выбежал в другую комнату и начал рыдать навзрыд. Старший боится принимать тот факт, что теперь Чонгук - другой человек; он, вероятно, после прошлых болезненных событий больше не будет таким, каким был до этого. Та самая счастливая и лучезарная улыбка всё реже появляется на его лице, а взгляд теперь болезненный и отрешенный. И подходя ближе, Хосок только в этом в который раз убеждается, когда видит красные чонгуковы глаза. – Гук-и... – Не подходи ко мне, - тихий голос с хрипотцой пропитан болью и страхом, а руки крепко сжимают края раковины. Хосок в ответ вздыхает, но все равно не не покидает ванную. – Гук, позволь мне просто помочь... – Уходи! - неприязнь к другу разрастается в душе, когда тот все же делает шаг вперёд, а места от поцелуев начинают печь, из-за чего Чонгук зажмуривает глаза, - тело словно хочет избавиться от них, стереть, а после никого к себе не подпускать. Старший не хочет оставлять его в таком состоянии, и, замечая взглядом дополнительные лезвия для бритвы, кожа покрывается мурашками. Нет, он не собирается уходить - мало ли что младший сделает с собой. – Чонгук, либо я вызываю врача, либо ты выходишь из ванной комнаты и идёшь в кровать, - у Хосока уже достаточно аргументов, чтобы сказать, что у Гука не все в порядке с психикой, но вызывать врача он, на самом деле, не будет. Только если в крайнем случае. – Врача, - с горечью улыбается, все также не поднимая голову. – Так и знал, что ты меня психически больным считаешь. – Я такого не говорил, - Хосок скрещивает руки на груди и закатывает глаза. – Что, боишься меня оставить с этими несчастными лезвиями, да? Считаешь, что мне на всех плевать и я сразу же вскрою вены, когда ты уйдёшь? - усмехаясь, Чонгук поднимает взгляд на зеркало, встречаясь взглядом со старшим. – А если я скажу, что никогда в жизни не резал себя, ты мне тоже не поверишь, да, Хосок? – О чем ты? - хмурится, смотря на безумную улыбку младшего, из-за чего он вздрагивает. – Ты же в курсе, что шрамы затягиваются за несколько дней, да? - тело Чонгука начинает трястись то ли от злости, то ли от страха, а на глазах появляются снова непрошеные слезы. – Тогда, черт возьми, объясни мне это! Поднимая левую руку с бинтом, что снова приобрёл красный оттенок, Гук поворачивается к Хосоку, показывая, как капли крови стекают по руке вниз к локтю, а ладонь вся красная - весь разговор со старшим он терпел боль в руке от шрамов и чувствовал, как алая жидкость так и норовит вытечь из-под бинта. Старший на это закрывает ладонью рот, отрицательно машет головой и не может поверить в то, что видит. Слеза сама по себе стекает по щеке, а руки дрожат. – Я-я сейчас приду, - и срывается с места, выбегая из ванной комнаты и бежит за телефоном в их спальню. – Хосок, нет! - Чонгук кричит и впопыхах вытирает руку белоснежным полотенцем, что моментально приобретает красный оттенок, и выбегает следом за другом. Старший тем временем звонит в местную больницу, смотря на листик всех номеров на тумбочке, чтобы, если вдруг, не ошибиться. И слыша, как Хосок уже произносит на английском «здравствуйте», Гук ускоряет бег и кидает друга на кровать, резко выхватывая из его рук телефон. – Какого черта? - старший приподнимается на постеле, а после встаёт, приглаживает футболку и недовольно смотрит на Чонгука, но, вспомнив, что было в ванной, сглатывает и застывает на месте. – Послушай, Хосок, - подходя ближе и замечая, что тот делает шаг назад, Гук вздыхает - только этого ему не хватало. И закусив нижнюю губу, он показательно кладёт телефон на кровать и отходит от него подальше, – ты можешь сейчас звонить в больницу, психушку, не важно, но просто выслушай меня. – Ты мне уже всё сказал и... показал, - голос дрожит также, как и тело. – Я не хотел напугать тебя, но по-другому ты бы не поверил, что я на самом деле не режусь. – И ты хочешь, чтобы я сейчас поверил во всю эту херню? - Хосок усмехается, смотря куда-угодно, но не на Чонгука. А ведь этого... безумца он только недавно целовал. – Ты буквально просто так начал реветь. Считаешь это нормальным? – Я не отрицаю, что это было пугающе, но мне в тот момент тоже было страшно, как и тебе. – Ты себя вообще слышишь? - старший все же смотрит в чонгуковы красные глаза и, не сдержавшись, спрашивает. – Пихаешь в себя, да? – Ч-что? - Гук хотел бы закрыть уши и не слышать такие колкие фразы Хосока, но сейчас он точно переступил все границы. – Серьезно? Я вчера, черт возьми, пересилил себя выпить алкоголь, а сейчас ты заявляешь, что я пихаю в себя наркотики! Это ты себя слышишь вообще?! - кричит, смотря как старший закусывает губу, осознавая, что, на самом деле, сказал лишнее, но весь вид Чонгука и прошлые события не дают извиниться за свои слова. – Выпей таблетки и спускайся завтракать, - кидает последний взгляд на младшего и направляется к выходу. Гук обессилено садится на пол, закрывая лицо руками, и всё накопившееся сваливается на него в тот же момент, что он не сдерживается и протяжно кричит в ладони, на самом деле напоминая безумного.

***

Чонгук потратил достаточно времени, чтобы продезинфицировать шрамы и обмотать запястье новым бинтом, что уже до жути надоел ему. После натянул чёрную футболку и ещё раз умыл лицо, окончательно придя в норму. Но Хосока он не послушался. Подходя к тумбочке и открывая её, Гук долго смотрит на таблетки, а чувство тревоги разрастается в душе, но не желая вновь сталкиваться со всем этим, шумно захлопывает дверцу и направляется к выходу. Столовая, находящаяся на первом этаже, встречает его окнами вместо стен с видом на океан и ярким солнцем, что освещает белую мебель и множество растений, из-за чего помещение становится более живым. Замечая друзей, что сидят прямо возле окна и громко смеются, Чонгук неуверенно идёт к ним, а внезапное понимание, что они вчера видели его разбитым и непохожим на самого себя, чуть ли не останавливает его на полпути. – Гук-и! - Чимин первым замечает его и машет рукой, подзывая к себе. Все сидящие резко поворачивают головы на младшего, а тот лишь выдавливает из себя что-то типа улыбки, но когда видит Хосока, что сидит весь нахмурившийся, улыбка и вовсе пропадает. Чонгук все же доходит до свободного места за столом и садится под пристальные взгляды друзей; особенно Юнги беспокойно смотрит на него - боится за его здоровье после выпитого алкоголя. – Ты как? - сразу спрашивает Джун, взволновано наблюдая, как Гук осторожно пододвигает тарелку с блюдом к себе. – Я в порядке, - тихо произносит, не поднимая голову, и приступает к завтраку. Намджун в ответ кивает и тепло улыбается, а после отвлекается на Чимина, который просит выйти с ним. И Чонгук давится, но не из-за слов друга, а чизкейком. Юнги рядом хлопает его по спине, протягивает воду, параллельно спрашивая всё ли нормально, а младший лишь легко кивает. Ему кажется, что к добру это всё точно не приведёт. Запивая кусок десерта водой, Гук облегченно вздыхает и на всякий случай ещё раз прокашливается. Ему не хватало еще один раз чуть ли не задохнуться. Юнги рядом начинает что-то рассказывать, а младший чувствует, как живот начинает стягивать. Это продолжается ещё пару секунд, а потом будто ничего и не было, но ощущение неприятное, и он снова тянется к стакану с водой. – Когда это закончится уже, - бурчит под нос Чонгук, делая глоток. – Что? - Юнги поворачивается к нему лицом и вопросительно смотрит. – Ничего, всё нормально, - болезненно улыбается Гук. – Так о чём ты говорил?