Я больше никогда не увижу звёзды

Чимин занимался счетами всей стаи, подводя итоги собранного урожая, количество скота и домашней птицы, корма для них и остатков запасов прочих продуктов питания перед зимой, когда услышал глухой звук падения чего-то тяжелого за окном. Чимин отложил карандаш и вышел из кабинета, встретившись в коридоре с Сокджином, который спешил на звук из кухни. У самой двери они оба почуяли запах крови, и Чимин уже знал, что их там ожидает. На пороге, заливая пол кровью, лежала огромная туша дикого кабана. Поодаль от него, из стороны в сторону ходил Чонгук, вновь обратившийся в волка, тяжело дышал и постоянно мотал головой, пытаясь стряхнуть с шерсти кровь. Увидев Чимина, он остановился, прижал уши к голове, но тут же выпрямил их, вильнув хвостом, и смотрел на него влюблёнными глазами. Чимин недовольно вздохнул, морщась от запаха крови, и ещё большее раздражение вызвало появление зевак за забором, которым было интересно, примет ли он подношение Чонгука или нет. Альфа не просто так долго загонял этого кабана, чтобы разнообразить стол семьи. Нет. Это была часть ухаживания. Так волки показывали всем и в частности омегам, за которыми ухаживают, что они хорошие охотники и в состоянии прокормить семью. Вот и Чонгук за две недели столько дичи натаскал, что в предстоящей Большой охоте ему нет смысла участвовать, ведь его семья на всю зиму обеспечена мясом. И трофеи приносились публично, чтобы каждый член стаи оценил охотничьи способности альфы. Обычно омеги уже на третье подношение отвечали благосклонностью, но в данном случае всё было слишком серьёзно. Чимин не хотел принимать каждый такой подарок, но и оскорблять отказом Чонгука тоже не желал, иначе стая могла начать высмеивать неудачливого поклонника, что иногда приводило к дракам, а в случае с Чонгуком вообще неизвестно какой будет результат. Оставалось только принимать подарки, но не давать согласия. Чимин кивнул и скрылся в доме, Чонгук завилял хвостом, радостно повизгивая, а Сокджин не смог сдержать улыбки, но по-доброму стал ругаться: — Ну чего ты встал? Уши развесил и хвостом виляешь, как дворовой пёс? Совсем голову потерял от любви? Давай перевоплощайся и убирай тушу в сарай. Я сам не донесу. Мясо уже складывать некуда. Сколько ты ещё охотиться собираешься? — Пока Чимин не скажет мне «да», папа, — отозвался Чонгук, нисколько не стесняясь своей наготы, что по достоинству оценили зрители. Молодые омежки мило хихикали, прикрывая ладошками горящие от смущения щёки, хотя глаз бесстыжих не отрывали от великолепного рельефного тела. Некоторые альфы завистливо присвистнули, а старики с улыбкой покачали головами. Сокджин подал сыну штаны и тот быстро влез в них, после чего поклонился всем зрителям, легко взвалил тушу кабана на плечо и направился за дом к сараю, который был предназначен для свежевания туш и дальнейшей их переработки. Сокджин взмахнул полотенцем, что до этого висело на его плече, как будто мух отгонял, и громко крикнул: — Ну, чего все встали? Представление окончено. Идите по своим делам, сплетни разносите. Только это и умеете делать. Толпа тут же поредела, оставляя возле забора вытоптанную пожухлую траву. Сокджин взял ведро, подошёл к огромной бадье, набрал из неё воду и выплеснул её на порог, смывая кровь, после чего прошёлся ещё веником, а потом ещё раз полил водой. После этого он заглянул к Чимину в кабинет, что нервно что-то писал. Грифель хрустнул из-за сильного нажима и Чимин агрессивно наточил карандаш, срезая ножом большие куски древесины, после чего написал несколько слов, снова ломая грифель, чтобы опять с остервенением его наточить. Сокджин закрыл дверь и вернулся на кухню, где у него варилась мясная похлёбка к ужину. Сонуну пару дней нездоровилось, поэтому на хозяйстве был старший омега. Пока дети спали, у него была возможность заняться подоспевшим тестом, что он и сделал. Сокджин насыпал муку на стол, вынул из деревянной кадки пышное дрожжевое тесто и стал вымешивать его, после делая пирожки с мясом, и немного с ягодами для сладкоежки Юнги. Внезапно послышался какой-то грохот в глубине дома, но Сокджин даже не вздрогнул, так как чуткий волчий слух уловил гневную тираду в адрес его сына. Чимин не в первый раз так вымещает своё раздражение на предметах обихода. Вчера вот стул разбил об стену в ответ на то, что Чонгук прошёл по всей деревне, с гордостью демонстрируя всем желающим пять тушек диких гусей, что не успели улететь в тёплые края и теперь точно туда никогда не попадут. Чонгук тут же отправился к столяру и вернулся от него с новым крепким стулом, на что Чимин лишь скрипнул зубами и спрятался в своей спальне, не желая никого видеть, кроме двойняшек. Чимин негативно реагировал на все попытки ухаживаний Чонгука. Он придирался к его подаркам, не важно, что это было: превосходные рисунки, либо поделка из дерева, собственноручно вырезанная альфой, или же украшение из разноцветных камней, что он сосредоточенно делал целую неделю, или что-то приготовленное из еды. Чимин во всём находил недостатки, пытаясь обидеть Чонгука и прекратить его попытки ухаживать, но альфа был упёртым, как мул. Он упрямо улыбался на все язвительные реплики возлюбленного и снова придумывал что-то необычное. Но это Чимин делал всё дома, на людях же ему приходилось сдерживаться и мило улыбаться. Чонгук быстро просёк это и всё чаще стал ловить Чимина на улице, вручая ему подарки. Чимин принимал их, сжимая зубы, а Чонгук сиял счастьем, не замечая того, что омега страдает из-за этого. Чимин болезненно переносил сплетни о себе, а сейчас вот уже две недели все от мала до велика обсуждают его, благодаря неугомонному влюблённому альфе. Сокджин и Сонун как будто сговорились и задались целью пересказывать все сплетни Чимину, что обычно происходило за приёмом пищи, из-за чего Чимин два дня уже находил себе дела, лишь бы не появляться за столом со всеми. Жители деревни разделились на неравномерные лагеря. Некоторые были нейтральны, лишь наблюдая за ухаживаниями Чонгука. Большинство были на его стороне и недоумевали, почему это Чимин ему отказывает, ведь Чонгук идеальный альфа и потрясающий охотник, несмотря на то, что близкий родственник. И были такие, кто осуждали Чонгука за то, что он посмел нарушать спокойствие вдовствующего омеги, отвлекая его тем самым от дел стаи и воспитания будущего вожака. То и дело тут и там вспыхивали ссоры, поводом к которым были обсуждения должен ли вожак Чон принимать ухаживания своего деверя. Но в любом случае оба подвергались критике: Чимин из-за упрямства, а Чонгук из-за упорства. Сокджин вздохнул, укладывая последний пирожок на противень, а потом поставил его в печь, после убрав готовую похлёбку на другой стол. Глянув в окно, он увидел Чимина, что вышел во двор и смотрел в сторону сарая, где усердно работал Чонгук, разделывая тушу острым ножом. Альфа не потрудился надеть верх и его внушительные мышцы перекатывались под кожей, завораживая своей красотой. Вот же позёр! Холодно ведь на улице. Как-никак уже конец октября. Сокджин приподнял бровь, следя за тем, как Чимин пристально смотрит на альфу, что даже не с первого раза услышал, как его зовёт посыльный. Чимин подошёл к нему и забрал письмо от Тэхёна, после направил посыльного к дому, где его накормят и он сможет отдохнуть, и подождать ответ, который Чимин обещал написать как можно быстрее. Он торопливо направился в кабинет, сел за стол и открыл письмо друга. Тэхён на множестве листов красивым почерком подробно описывал всё, что с ним произошло с момента, как он уехал от Чимина. С Хосоком и его сопровождающими путешествовать одно удовольствие. Дорога была лёгкой и совсем скоро они приехали в деревню альфы. Новая стая приняла Тэхёна дружелюбно, так как все были наслышаны о том, что Хосок влюбился в самого красивого лиса из рыжего клана. Рыжие волосы омеги притягивали черноволосых лисиц как магнит, и они любовались Тэхёном, стараясь подружиться с ним. Семья Хосока тоже хорошо встретила омегу. Родители альфы были уже преклонного возраста, поэтому всё огромное хозяйство было практически на Хосоке. Они держали большое стадо овец, за которым нужен был глаз да глаз. Ещё было две коровы, несколько голов разной домашней птицы, и кролики, которых разводили не столько из-за мяса, сколько из-за меха. В доме поддерживал уют и трудился на кухне пятнадцатилетний брат-омега Давон. Тэхён писал, что боялся того, что Давон будет как-то негативно относится к нему, или агрессивно реагировать на то, что он пытается в новом для него доме навести свои порядки, но подросток наоборот вздохнул с облегчением, ведь благодаря Тэхёну у него появилось больше времени на общение с погодками, чего он раньше был практически лишен. Тэхён подробно описал церемонию брачных клятв и даже первую брачную ночь, из-за чего Чимин краснел, пока читал откровения друга, но от души порадовался за него, что лис счастлив в браке и новом доме. Тэхён тепло отзывался о родителях альфы, что приняли его и дарили ему свою родительскую ласку. Письмо омеги было наполнено любовью и счастьем. Тэхён с восторгом рассказывал о том, как держал на руках ягнят и кроликов, и о том, что весной Хосок обещал научить его стричь овец, а омеги потом покажут, что дальше делать с шерстью. Тэхён с гордостью перечислил блюда, которые научился готовить под руководством папы Хосока и Давона, и прислал для Чимина красивый браслет дружбы из разноцветного бисера, который сам сплёл, добавив, что носит такой же. Чимин с улыбкой читал письмо, иногда даже слёзы накатывали от радости за друга, но в конце от досады скривился, так как Тэхён спрашивал как у него дела с Чонгуком. Вот умеет лис всё испортить одной лишь фразой! Чимин снова перечитал письмо, а потом достал листы бумаги и принялся писать ответ. Он написал о том, что произошло в стае за два месяца отсутствия лисы: кто женился, кто кого родил, кто заболел или умер, другие события стаи. Рассказал о двойняшках и о счастливой семейной жизни Сокджина. А потом нехотя описал попытки ухаживаний за ним Чонгука. Чимин так живо представлял восторг Тэхёна, когда он будет читать эти строки, что даже рассмеялся. Как же ему не хватает живого общения с лисом! Закончив письмо, Чимин сложил листы в конверт и хотел его запечатать, как вдруг задумался над тем, чтобы подарить Тэхёну взамен его браслета. Он с конвертом прошёл в свою спальню, достал из сундука ларец, в котором хранил вещи Чонина, открыл его и стал перебирать мелочи, пока не нашёл полое сердечко на цепочке, что Чонин подарил ему, когда они только стали встречаться. Серебряное украшение потемнело от времени, и Чимин пошёл на кухню, где достал толчёный мел, добавил в него немного игристого вина, замешал кашицу и опустил в неё подвеску. Он пересказал Сокджину новости от Тэхёна, успев во время разговора съесть тарелку похлёбки, захватил с собой несколько пирожков и смесь с подвеской, и снова спрятался в спальне, закрыв дверь на засов. Он слышал, как проснулись дети, но ему нужно было лишь полчаса свободного времени, чтобы выполнить задуманное. Чимин счистил засохшую кашицу с подвески, любуясь вновь красивой вещицей, а потом перевоплотился в волка, потёрся шеей о чесалку, что всегда стояла в углу спальни и часто использовалась, когда происходила линька у волков, вернулся в человеческий облик и собрал шерсть, чувствуя свой запах на ней. Он сложил всё в аккуратный пучок, вычесал торчащие волоски и перевязал красивым бантиком, после чего положил прядку внутрь сердечка и тут же его закрыл, чтобы запах раньше времени не выветрился. Чимин был уверен, что для Тэхёна это будет самый лучший подарок, ведь лис обожал его запах. Чимин завернул цепочку в мягкую тряпочку, а после вложил в конверт и запечатал. Убрав ларец обратно в сундук, Чимин оставил письмо на столе, вышел на улицу и нашёл дом, в котором остановился посыльный, спросил в котором часу он собирается завтра уезжать, после чего попросил подойти к нему за письмом. Возвращаясь домой, Чимин увидел Чонгука, который шёл к нему навстречу с огромным красивым букетом разноцветных георгин. По мере его приближения у Чимина лицо вытягивалось и глаза округлялись от удивления, а потом и ужаса. Он прикрыл рот ладонью, а когда сияющий от удовольствия альфа подошёл к нему, с негодованием спросил: — Ты что, разорил клумбу дядюшки ЛиЕна?! Он же вздёрнет тебя на ближайшем дереве за это! Даже я, как вожак, не смогу этому помешать. Ты совсем с ума сошёл, Чонгук?! Ты вообще думаешь, что ты творишь? — Да, всё в порядке, Чимин-а, — засверкал улыбкой альфа, подходя ближе. — Дядюшка сам его собрал для тебя. Он сказал, что когда я подарю тебе этот безумно красивый букет, ты не сможешь мне больше сопротивляться и сразу же произнесёшь брачные клятвы. — Ага! Мечтай! Не такой уж букет и красивый, чтобы я такое вытворял в здравом уме и твёрдой памяти. — Да, ладно тебе. Тебе же нравятся георгины. Возьми их. — Цветы нравятся. Ты — нет, — отозвался Чимин, принимая всё-таки букет. Он обнял его руками, прижав к груди, и провёл губами по нежным лепесткам. Сами цветы не пахли ничем, но травянистый запах всё же присутствовал. От любования цветами Чимина отвлекла рука альфы, что дотронулась до его лба. Чимин тут же отстранился и вопросительно посмотрел на удивлённого Чонгука, что смотрел на него во все глаза. — Что с тобой? — Это с тобой что?! — воскликнул Чонгук. — Ты заболел? Я думал ты отметелишь меня цветами и прогонишь, а ты принял их и улыбаешься. Неужели у меня есть надежда на положительный ответ? — Мой ответ неизменно отрицательный. Запомни уже это. А красивый букет заслуживает лучшей участи, чем быть истерзанным об твою спину. Чимин медленно пошёл домой, а Чонгук тут же пристроился с боку, не спуская с него глаз. Ему нравилось, что омега улыбается, и ему приятно было думать, что это из-за него, но он всё-таки сказал: — Ты давно не улыбался. Я рад, что смог поднять тебе настроение. — Я получил письмо от Тэхёна! — радостно воскликнул Чимин, не заметив, как вмиг погрустнел Чонгук. — Понятно. Я-то думал… когда же я стану причиной твоей радости? — Ах, перестань, Чонгук. Ты слишком навязчив, — нахмурился Чимин. Альфа сглотнул горький ком в горле и выдавил из себя: — И о чём же тебе лис писал? — Он многое писал. Его хорошо приняла семья Хосока, и жители деревни тоже. Он учится вести хозяйство, и теперь умеет сам делать творог и взбивать масло, чем неимоверно гордится. Он счастлив, и я очень рад за него. Мой Тэхён заслужил счастье. Я так по нему скучаю. Нужно будет весной съездить к нему. Хочу увидеть всё своими глазами. Надеюсь, я смогу оставить на тебя стаю, пока буду в отъезде. Или стоит лучше попросить дельту Дон Су? В любом случае мы обсудим ещё этот вопрос. Они вошли в дом, Чимин тут же прошёл к стенке и достал красивую стеклянную вазу, после отправился на кухню и наполнил её водой, ставя цветы в неё. Чонгук следовал за ним по пятам, а потом подошёл со спины и положил свои руки на руки омеги, переплетая пальцы. Носом и губами он ткнулся в макушку и вдохнул природный запах омеги, из-за чего у того побежали мурашки по всему телу. Чимин задрожал от такой интимной близости с альфой, пихнул его локтём в солнечное сплетение и оттолкнул, выбираясь из полуобъятий. — С ума сошёл? — громко прошептал Чимин, потрясённо смотря на Чонгука, что действительно плохо себя контролировал, сумев так быстро возбудиться. Омега откашлялся, возвращая способность нормально говорить, и произнёс: — Тебе, как альфе, запрещено ко мне прикасаться. Стоит мне только сказать кому-то, что ты пристаёшь ко мне, как тебя тут же отстегают плетьми на площади. Чонгук без раздумий сделал один большой шаг, обнял омегу за талию, прижал к себе и поцеловал в губы. Чимин ожидаемо упёрся в его грудь руками, но Чонгук усилил хватку, пленяя его в крепких объятиях, снова целуя пухлые губы. Чимин сжал в кулаках рубашку альфы, но даже неожиданно для самого себя ответил на поцелуй, более того вскоре задал свой темп и первым добавил в поцелуй язык. Как же ему не хватало поцелуев! Да и Чонгука приятно целовать. Он такой нежный, такой послушный, тут же подстраивается, не напирает и не стремится вести, хоть и альфа. Внезапное головокружение вынудило Чимина ещё сильнее сжать ткань пальцами, чтобы не упасть, но Чонгук крепко держал его, и отпускать точно не собирался. Поцелуй был долгий, волнующий, возбуждающий. Их прервал Сонун, вошедший на кухню. Увидев, чем они заняты, омега громко и испуганно ойкнул, и тут же выбежал вон. Чимин нашёл в себе силы и отвернул голову от альфы, облизывая губы, а потом ударил его кулаком в плечо, безмолвно требуя отпустить. Чонгук ещё раз стиснул его в руках, прошёлся губами по щеке и поцеловал в висок, после чего отпустил и сделал шаг назад, хрипло проговорив: — Вот теперь можно и под плети встать. Жгучая звонкая пощёчина ему была ответом, после чего Чимин выбежал из кухни, совсем скоро хлопнув дверью своей спальни. Чонгук погладил горящую щёку, но эта досадная реакция омеги ни капли не омрачила его счастье. Они целовались с Чимином! Нет, не так. Чимин его целовал! Как же это восхитительно. Чонгук эмоционально возбуждён, его распирают не только эмоции, но и сексуальное желание, которое неизвестно когда будет удовлетворено, поэтому ему необходимо сбросить напряжение. Чонгук стянул рубаху через голову, бросил её на лавку, а потом обратился волком, вылезая из остальной одежды. Он выбежал на улицу, а потом направился в лес, где будет долго бегать и охотиться, расходуя свою неиссякаемую энергию. Чимин же ругал себя за то, что не смог держать себя в руках и так позорно сдался, стоило только альфе приласкать его. Как же он слаб, если не может держать себя в узде, идя на поводу у постыдного вожделения. И хоть тогда, во время головокружительного поцелуя, и мысли не возникло о любимом Чонине, то сейчас стыд и угрызения совести нахлынули лавиной. Как он может получать удовольствие с братом Чонина, когда должен хранить ему верность и чтить его светлую память? Ему нет прощения! Это Чимина должны стегать плетьми на площади, ведь это он уже готов был раздвинуть ноги и подставить вмиг увлажнившуюся задницу, как какая-то подзаборная шлюха, и всё это только из-за одного поцелуя. Восхитительного. Нежного, и в то же время страстного. Долгожданного, чего уж греха таить. Чонгук потрясающий альфа, и чтобы не засматриваться на него, нужно быть слепым. А у Чимина мало того, что зрение отличное, так ещё и Чонгук вечно рядом трётся, открыто и беззастенчиво предлагая себя в качестве супруга. Только вот у Чимина уже был супруг, истинный супруг, память которого он должен чтить всю оставшуюся жизнь. И это только Чимин виноват в том, что он не в состоянии сделать, поддаваясь соблазну. Такие мысли тяжёлой грозовой тучей роились в голове омеги после инцидента. Из мыслей его вырвали голоса детей и он вышел в зал, где поймал Намджуна, что на бегу жевал пирожок. Чимин расцеловал пухлые испачканные щёчки альфочки и отпустил его, смотря, как ребёнок со всех ног несётся к соседнему двору, где гуляли четыре котёнка под присмотром взрослого кота. Намджун в последнее время постоянно с ними возился, упрашивая папу взять хотя бы одного домой. Чимин прошёл на кухню, успев услышать, как Сокджин уговаривал хныкающего Юнги съесть отваренные овощи, а не только мясо. Юнги упорно отворачивался от тарелки и кривил свою красивую мордашку, но стоило ему увидеть Чимина, как он тут же взял палочки и начал есть овощи, которые мгновение назад категорически отвергал. Папочкин ангелочек всегда кроток и послушен. Чимин потрепал сына по волосам и переглянулся с Сокджином, обмениваясь понимающими улыбками. Их омежка не так прост, каким всем кажется. Омеги ужинали, иногда обмениваясь репликами, а вскоре на кухню вошёл ещё бледный после болезни Сонун. Его белоснежные щёчки окрасил лихорадочный румянец, когда он осмелился кинуть на Чимина короткий взгляд, но тот ничего не заметил, так как смотрел только в свою тарелку. Сокджин чувствовал его настроение, поэтому и не приставал с разговорами. Сонун всё же не выдержал и тихо проговорил, больше обращаясь к Сокджину: — Через несколько дней должны вернуться мастера из города. Я просил своего дядюшку купить мне побольше разноцветных бусин. Хочу сплести украшения для Юнги и вас. — У тебя хорошо получается, — отозвался Чимин. Он погладил браслет из бисера Тэхёна и показал его омегам. — Мастера должны привезти деньги. За один только ваш ковёр, Сокджин-хён, мы можем купить целый воз кирпича у оборотней-медведей, чтобы построить библиотеку для книг и рисунков Чонгука. Их необходимо хранить не в сундуках и под кроватью, а в специальном помещении, чтобы все могли ими пользоваться. Он мне все уши об этом прожужжал. — Он снова убежал на охоту, — констатировал факт Сокджин. Сонун тут же вскочил со стула и повёл Юнги умываться, а старший омега продолжил: — Чимин-а, ты же любишь его. Зачем отталкиваешь? — И это спрашиваете меня вы?! Папа моего умершего супруга? — тут же ощетинился Чимин. — Вы лучше всех знаете, что я должен хранить ему верность и жить только ради детей. — Я тоже много лет так думал. Но быть счастливым и любимым намного лучше, чем жить прошлым. Чонин умер, а мы все живы. И мы должны жить дальше. Ты не обязан его полностью забывать. Нет, никто тебя о таком никогда не попросит. Но и страдать, отказываясь от своего счастья, тебя тоже никто не вправе принуждать. Ты любишь Чонгука. Так дай же вам шанс быть счастливыми, делясь взаимной любовью. Чонгук на всё готов ради тебя. Он сделает тебя счастливым. Ты, как никто другой, заслуживаешь счастья. Подумай над этим, милый. Пока ещё у нас есть время. — В каком смысле? — встрепенулся Чимин. — Не знаю. Предчувствие у меня плохое. Что-то должно произойти нехорошее. Чимин нахмурился. Это плохо. Очень плохо. Предчувствие Сокджина никогда не подводило. Только несчастий им не хватало. Чимин выглянул в окно и проверил на месте ли Намджун, что увлеченно играл с котятами, после чего оделся и пошёл в деревню. Намджун увязался за ним и Чимин пошёл медленнее, чтобы неугомонный ребёнок от него не отставал. Альфочка взахлёб рассказывал о котятах, и вскоре последовала привычная уже просьба о том, чтобы взять одного котёнка домой. Чимин обещал подумать об этом. Он то и дело слышал вокруг себя перешёптывания и это его раздражало. Решив все свои дела, Чимин зашёл к лекарю и забрал у него сбор трав для Сонуна. Лекарь сообщил ему, что на несколько дней уходит в лес и к озеру собирать последние травы и цветы, чтобы сделать запасы на зиму. Дома их встретил соскучившийся по ласке Юнги, и он не слезал с папиных рук весь оставшийся вечер. Чонгук вернулся поздней ночью, когда все уже спали. Чимин вышел на крыльцо и увидел, как Чонгук сбрасывал с плеч тушу косули. Обнажённое идеальное тело было прекрасно освещено растущей луной, и Чимин медленно облизывал взглядом каждый его сантиметр. Чонгук великолепен. Он совсем не стеснялся изучающего взгляда омеги, ведь он на него смотреть может сколько угодно, лишь терпеливо ждал, что будет дальше. О, и сплетники не соврали насчёт члена альфы. Даже в спокойном состоянии он большой. Чимин не стал дальше развивать свою мысль, страшась того, куда она может их завести, поэтому кивнул альфе и скрылся в доме. Чонгук подобрал тушу и отнёс её в сарай, решив оставить её до утра. Ночь холодная, мясо не пропадёт. Чонгук ушёл в свой пустой дом, но спать ему не хотелось, поэтому он оделся, заварил чай и удобно устроился на мягком диване, который специально для него привезли из города. После чего достал небольшую книжечку, над которой работал уже некоторое время и продолжил начатый рисунок, придвинувшись ближе к масляной лампе. Он хотел как можно скорее закончить и подарить её возлюбленному. Чимину тоже не спалось. Он взял почитать книгу, но строчки плясали перед глазами, и никак не удавалось сосредоточиться. Он отложил книгу, и немного полежал, смотря в потолок, а потом поднялся, подошёл к своему сундуку, достал всё из дальнего угла и с самого дна вытащил стопку писем, завязанные в длинный шарф. Это были письма, что Чонгук отправлял лично ему, когда учился. Чимин бережно хранил связку и иногда их перебирал в течение этих лет. Это был уже целый ритуал. Чимин всегда начинал пересматривать со своего первого маленького портрета. В некоторых местах карандаш уже затёрся, и Чимину жалко было, что нельзя надолго сохранить портрет. Дальше шли письма со стихами и признаниями в любви, которые омега знал наизусть. Три часа ушло у него на просмотр всех писем, после чего Чимин снова всё аккуратно сложил, замотал в шарф и спрятал на дне сундука, укрывая всё вещами. Скоро светать начнёт, но сна по прежнему ни в одном глазу. Чимин решил подышать свежим воздухом, поэтому оделся и вышел на улицу, поднимаясь на пригорок, откуда видна была вся его деревня. Деревня спала. Лишь в некоторых домах мелькал огонёк, да на центральной улице всегда горели факелы, служа ориентирами дозорным и случайным путникам. Чимин некоторое время смотрел на деревню, обнимая себя руками, а потом почувствовал, что уже не один. Чонгук подошёл к нему со спины и накинул на плечи широкую тёплую шаль, что выткал недавно Сокджин. Чимин ему благодарно улыбнулся и плотнее закутался в ткань, тут же согреваясь. Чонгук не убрал свои руки с его плеч, а Чимин не возражал. Они некоторое время просто так стояли, а потом Чимин тихо сказал: — Я не могу ответить тебе согласием, как бы я тебя не любил. Чонин не заслужил предательства. Я до сих пор люблю его и часто о нём вспоминаю. Я просто не могу. — Я тоже о нём всегда помню, — также тихо отозвался Чонгук, наслаждаясь близостью омеги. Так хорошо просто стоять рядом с ним и чувствовать тепло его тела под своими руками. — Чонин всегда останется в моей памяти. Я на днях рассказывал о нём Намджуну. Показал ему пару мест в лесу, где мы детьми прятались. Сын должен знать своего отца. Предательством будет, если мы все забудем о нём. Он будет жив, пока мы помним о нём. Папа рассказывал, сколько вы в этом году сняли урожая с деревьев, что были посажены на его пепле. Это хороший знак, ты же знаешь. Он с нами, он защищает нас, заботится о нас. Он просил тебя жить дальше, и вряд ли бы он радовался, если бы ты жил долгую жизнь в одиночестве. Позволь себе любить и быть любимым ещё раз. Ты не пожалеешь, обещаю тебе. Чимин развернулся к альфе и прижался к нему всем телом, доверчиво заглядывая в глаза. Чонгук нежно улыбнулся, обнимая омегу и грея его своим теплом. Их губы слились в ласковом поцелуе. Нежном-нежном и неторопливом. Вскоре Чимин положил голову на плечо альфе, и они просто стояли в обнимку, слушая сердцебиение друг друга. — Дай мне время, пожалуйста. Я не могу так быстро. Я ещё не готов. — Буду ждать, сколько скажешь. Я люблю тебя. — Давно? — С раннего детства. Ты всегда для меня был самым лучшим. Я совсем не видел других омег. Лишь ты один был для меня. — И ты совсем не завидовал брату? — недоверчиво спросил Чимин. Но заглянув в глаза альфе и услышав его спокойный пульс, понял, что он не врёт. — Ни капельки. Он был с тобой счастлив и делал тебя счастливым, для меня это было самым главным. Я никогда не мечтал забрать тебя себе. Ни разу. Брат для меня был важен, так же как и ты, и я никогда бы не причинил ему зло. Но сейчас я хочу стать тебе опорой не только как деверь и друг, но и как супруг. Я терпелив, Чимин-а. Я дождусь тебя. Давай провожу тебя домой. Сегодня ночь морозная. Даже я замёрз. Они рука об руку спустились к дому и на прощание снова поцеловались, после чего Чимин прошёл в свою спальню, разделся, лёг в постель и почти мгновенно уснул. Проснулся он ближе к обеду, провёл весь день с семьёй и из дома совсем не выходил. Вечером Чонгук подарил Чимину свою законченную книжечку. Это был сборник его стихов, старых, что он писал ему в письмах, и совсем новых, которые были иллюстрированы рисунками, среди которых часто встречались портреты Чимина. Он почти всю ночь читал книгу, быстро запоминая новые стихотворения, поражаясь разносторонним талантам альфы. Кажется, он всё умеет. Следующий день прошёл спокойно. Чимин и Чонгук выбрались к озеру погулять, где встретили лекаря, который вовсю трудился. Чонгук сам подхватил огромные корзины с травами и отнёс к дому лекаря, после вернув ему пустые корзинки. Ужин прошёл весело. Сокджин и Сонун тактично молчали, когда Чимин и Чонгук то и дело переглядывались, покрываясь по очереди румянцем. Чонгук робко подложил Чимину еду в тарелку, а тот принял её, чем поразил омег и сделал нереально счастливым одного альфу, ошалевшего от любви. Ночью Чимин снова читал сборник альфы, чувствуя себя смущённо счастливым. Он выписал несколько строк, решив обсудить их с альфой, но этому не суждено было сбыться в ближайшее время, так как днём в их деревню пришла страшная беда.

***

Чимин с двумя альфами-помощниками шёл от складов с заготовками леса для строительства домов, что были выделены для молодых семей, когда ему сообщили, что мастера, ездившие в город для продажи товара, вернулись. Чимин тут же направился на центральную площадь, где путешественников окружили соплеменники, обнимали их и расспрашивали как дела в городе, всё ли удалось продать и интересовались тем, что они привезли в качестве гостинцев. Сонун громко благодарил дядю, крепко обняв его, а потом сел на колени и стал пересыпать красивые бусинки в сундучке средних размеров, представляя какие красивые браслеты и украшения сможет сплести. Со стороны к Чимину подошёл Чонгук и встал за его спиной, слушая доклад старшего альфы, который поклонился вожаку и проговорил: — Добрый день, вожак Чон. Мы смогли продать весь товар, несмотря на тот ужас, что творится в городе. Вот деньги. Омеге Чиён необходим лекарь, так как ему в дороге стало плохо. Посмотрите, горит весь. — А что происходит в городе? — с беспокойством спросил Чимин, после того, как больного увели в дом. — Там эпидемия. Все оборотни болеют независимо от вида. Мы уже выходили из города, когда эпидемия началась. Город закрыли, мы успели в последний момент. Думаю, омеге Чиён просто стало плохо из-за протухшей воды. Мы не успели сделать запасы перед дорогой, так как уходили в спешке, и пришлось довольствоваться тем, что у нас оставалось. — А название болезни вы слышали? — спросил Чонгук. — Да, конечно. Люди говорили о чуме. — О, Господи! — потрясённо выдохнул Чонгук. Народ зашептался, обсуждая новость, и лишь старики забеспокоились, вспоминая рассказы своих родителей о смертельном море под названием чума. — Что такое, Чонгук? Ты знаешь об этой болезни? — спросил Чимин. — Да, я читал в книгах. Эта болезнь очень опасна и смертельна. Она несколько десятилетий не вспыхивала ни в одной стране, но во всех источниках писали, что она за несколько дней выкашивает большую часть населения. Так что дело не в тухлой воде. Омега Чиён болен чумой. Как и вы все, а возможно теперь и мы. — Как же так? Что же делать? Неужели ничего нельзя предпринять? Как такое возможно? Я не хочу умирать, — послушалось со всех сторон. Чонгук посмотрел на Чимина и тот попросил рассказать всё, что он знает о болезни. Чонгук собрался с мыслями и сказал: — У чумы есть несколько видов и способов заражения. Бубонная чума появляется из-за укуса заражённых вирусом блох, крыс и других животных. Воспаляются лимфоузлы, появляются так называемые бубоны по всему телу, которые потом лопаются, гной выходит и человек выздоравливает. Такой человек может заразить других людей новой формой заболевания, когда он начинает кашлять, выделяя вирус через лёгкие, и человек вдыхает этот воздух. Это называется лёгочная чума, передаётся она по воздуху, и вы нам из города её и принесли. Я уверен, что все кто был с вами в контакте за это время мало того, что заразились, так теперь тоже являются разносчиком болезни. Насколько я помню, сама болезнь может проявиться как на вторые сутки, так и на девятые после заражения. Так же от болезни не спасает превращение в оборотня, наоборот лишь усиливает течение болезни, но это если человек общался с больным. Если не общался, то есть вероятность того, что болезнь можно переждать в зверином облике. Поэтому нам необходимо разделить людей, контактировавших с мастерами от не контактировавших, и поселить их в другой части деревни, чтобы никто к ним не подходил, и они, чтобы ни в коем случае, не выходили к нам. Только строгий карантин сможет спасти нашу деревню. — А заболевшие могут как-то вылечиться? — спросил Чимин. — Да, есть одно лекарство, я читал о нём, но я не уверен, сможет ли наш лекарь его сделать. Сейчас необходимо срочно отсортировать людей. — Подождите, вас же четверо было. Где омега Даён? — спохватился Чимин. — Он домой пошёл, — кто-то ему ответил из толпы. — Это ещё больше заражённых, — проговорил Чимин. Он окинул взглядом перепуганные лица соплеменников и сказал: — Нам необходимо сейчас разделиться. Без обмана. В нижнюю часть деревни уходят те, кто не контактировал с пришедшими и теми, кто общался с ними. Они должны оставаться там всё время, пока болезнь не уйдёт. И необходимо, чтобы они всё это время были волками, что не позволит им заразиться. Все остальные собираются в верхней части деревни. Охранять оборотней в карантине будут волки-охранники. Так же волки должны сообщить дозорным, чтобы они никого не впускали в деревню, и сами сюда не входили пока у нас тут всё не решится. Пожалуйста, собратья, прошу вас отнестись к этому серьёзно. Если ваш ребёнок или родственник был в контакте с кем-то из пришедших из города, не надо отправлять его к другим в карантин. Дело очень серьёзное. Выполняйте. Чонгук, какое лекарство может вылечить людей? — Я читал, что одному учёному удалось сделать лекарство из лучистых грибов, что растут в почве возле болот и рек. Я видел их у нас на озере. Необходимо сообщить об этом лекарю, чтобы он собрал их и уже начал делать антибиотик. Я в книге описывал это, я точно помню. Болезнь ужасная, вожак Чон. Жертв может быть очень много. Медлить нельзя. — Да, конечно. Необходимо будет снести как можно больше продовольствия в ту часть деревни, чтобы они… если мы все… чтобы они… за что нам это всё? — Ну, тише, тише, Чимин. Ты же вожак стаи, тебе нельзя расклеиваться. Если ты сдашься, то начнётся паника. Все смотрят на тебя. Чонгук обнял Чимина, успокаивая его, а потом Чимин принялся руководить действиями оборотней. Очень быстро жители поделились на два лагеря: те, кто был в явном контакте с мастерами, и те, кто не видел их и не имел никакого контакта. А со временем появилась и третья группа, которая была не уверена, куда именно им идти, и Чимин принял решение оставить их в центре деревни. Сокджин с детьми гулял в лесу, а когда они вернулись, их встретили жители с ужасом в глазах. Сокджина с детьми тут же отправили в нижнюю часть деревни и они обратились волками, выполняя приказ вожака. Так же Чимин отправил здорового волка вдогонку за посыльным из деревни Тэхёна, который ещё прошлым утром ушёл, чтобы сообщить им об угрозе эпидемии, и чтобы жители других деревень знали об этом. Лекарь и его помощник тут же приступили к сбору актиномицетов, именуемые в народе лучистые грибки. Только вот оборудования у них не было такого, как у того учёного, что смог вывести антибиотик против чумы, поэтому не факт, что и у лекаря получится. Оставалось только надеяться и ждать. Вечером больной омега Чиён умер, и Чонгук посоветовал как можно скорее сжечь его тело и вещи, что было быстро выполнено. Оставшуюся троицу и дозорного, что первым их встречал, поместили в отдельный дом и наблюдали за ними. Вскоре у двоих из них начался кашель, а потом поднялась температура. Они горели в лихорадке. Сонун заболел на второй день после общения с дядей. Появились и другие больные. Обычные методы лечения не помогали больным и через некоторое время люди умирали. Чимин сам ухаживал за Сонуном, но он умер на третий день болезни, сгорев от высокой температуры и жуткого кашля с кровью, что выворачивал его наизнанку. В деревне начался мор. Оборотни умирали друг за другом вне зависимости от возраста и здоровья. Чума не щадила никого. На пятый день после прихода болезни умерло больше пятидесяти человек, ещё столько же уже проявили первые признаки болезни. Погребальные костры горели постоянно. Сжигали целые дома с мёртвыми телами, лишь бы прекратить распространение болезни. К сожалению, заражённые оказались и в средней группе, что расположилась в центре деревни, и количество больных с каждым днём росло, как и смертность. Чимин заболел на второй день после смерти Сонуна. У него началось всё, как и у остальных: неожиданная слабость и ломота в теле, головная боль, озноб, потом появилась тошнота и рвота на фоне резко поднявшейся температуры. Чонгук ухаживал за ним, но теперь он по опыту знал, что омега может умереть в течение следующих суток, если ему вовремя не дать антибиотик. Лекарь усердно работал над лекарством, и не был уверен в его эффективности, но Чонгук настоял на том, чтобы ему передали дозу для Чимина. Хуже ему точно не станет. У Чимина уже появился кашель с кровью, что говорило о прогрессе болезни, поэтому Чонгук на свой страх и риск дал ему лекарство. Оставалось лишь наблюдать. Жертв эпидемии с каждым часом становилось всё больше. Принёсшие болезнь в деревню давно уже были сожжены в неугасающих погребальных кострах, с радостью принимающие в свои объятия новые тела. Утром Чонгук обнаружил, что Чимину стало лучше. Температура его немного спала, кашель был без крови, и он тут же сообщил об этом лекарю, который передал имеющиеся дозы лекарства и без промедления приступил к изготовлению новой партии. Чонгук ещё раз напоил Чимина антибиотиком, после чего сделал тоже самое с другими, правда, не на всех хватило. Чума продолжала своё пиршество, забирая с собой всё больше жизней. Чимин очнулся через сутки. Его мучила ужасная жажда, он не мог пошевелить и пальцем, ещё колючий кашель разрывал грудь, но сил кашлять не было совсем. С усилием повернув голову, он увидел сидящего, точнее лежащего на своей постели Чонгука. И он тоже горел в лихорадке. В дом вошёл омега, укутанный с головы до ног тканью, тут же подал воды Чимину, позвал альф, которые тоже были все замотаны в ткань, своего рода защита от вируса, и унесли Чонгука в другую комнату. Чимин выпил ещё стакан воды и отключился. Очнулся он поздно вечером и смог нормально соображать. Слабость во всём теле давила к постели, но Чимин приложил всё усилие воли, чтобы встать. Ему некогда разлёживаться, он должен знать, что происходит с его стаей. Температуры и других признаков болезни у него не было, осталась только слабость. Он привёл себя в порядок, вымывшись и переодевшись, а потом вышел на улицу. Половина деревни была сожжена в попытке остановить эпидемию. Сжигать дома в которых лечились больные сказал лекарь, который вычитал в книге Чонгука, что вирус может жить на поверхностях, которые были в контакте с больными. За девять дней чума унесла жизни больше половины жителей деревни, это около четырёхсот человек. К сожалению, антибиотик действует только на ранних стадиях заболевания, поэтому больше повезло тем, у кого был долгий инкубационный период, то есть свыше восьми дней. Лекарь смог наварить огромное количество лекарства, поэтому заболевшие в последнюю очередь жители выздоравливали. Как и Чонгук. Чимин напоил его лекарством и сел рядом, начав протирать влажной тряпочкой мокрое от пота тело. У него по прежнему от слабости гудело в голове, но Чимин упорно ухаживал за альфой, не доверяя это дело никому. У Чонгука начался мучительный приступ кашля, во время которого Чимин его поддерживал, а потом напоил водой. Он взял чистую подушку и положил альфе под голову, погладив отросшие волосы. Чонгук отказывался их стричь, поэтому они были у него длинные, а сейчас завивались колечками из-за влажности. — Чонгук-а, ты выздоравливай, слышишь? Я ведь выздоровел, и ты обязательно должен поправиться. И тогда мы с тобой произнесём брачные клятвы. Я понял, что глупо тратить время на сомнения, ведь завтра может и не наступить. Но у нас всё будет хорошо. Ты только очнись, слышишь, любимый? Не бросай меня, пожалуйста. Я очень сильно тебя люблю. Ты слышишь меня, Чонгук-а? Вернись ко мне. Чимин обнял руку альфы, поцеловал тыльную сторону его ладони и прижался к ней щекой, прикрывая глаза. Очень хотелось спать, и Чимин не смог бороться с усталостью, вскоре уронив голову на постель. Его перенесли на свободную кровать и укрыли одеялом. Ещё сутки прошли без изменений. Чимин просыпался, ел сам, ухаживал за Чонгуком, справлялся о других больных и снова засыпал, восстанавливая силы. Последними заболевшими были сам лекарь и его помощник, которые все эти дни упорно работали над антибиотиком, а потом ещё ухаживали за больными, которым с каждым днём становилось лучше. За ними тоже хорошо смотрели, и болезнь у них прошла в довольно лёгкой форме. Чонгук очнулся ещё через сутки. Он жаловался на слабость и лёгкую тошноту, но вторая быстро прошла, когда Чимин уговорил его выпить мясной бульон. Искупавшись и сменив одежду, Чонгук заснул целебным сном. Чимин вышел на улицу, направляясь к центру деревни. Тут и там были пепелища домов. Огромное выжженное пространство в стороне с горой пепла показывало, где сжигали трупы. Вдалеке замычала жалобно корова, и Чимин пошёл в её сторону, захватив по пути валяющееся ведро. Домашняя птица и скотина в этой части деревни были в плачевном состоянии, так как ухаживать за ними некому было. Многие ходили по деревне в поисках корма, но на земле лежали в большом количестве околевшие тела, не выдержавшие голод и холодных ночей. Животные и птицы тянулись к Чимину в поисках корма. Он позвал на помощь проходящего мимо альфу и тот в уцелевшем доме нашёл целый мешок овса, который тут же высыпал на землю. Куры, утки и гуси с шумом слетелись и быстро стали клевать корм. Чимин попросил альфу накормить и других животных, а сам пошёл к корове, что продолжала жалобно мычать. Видно было, что всё это время её кто-то доил, и лишь сутки или около того бедная корова истекала молоком. Чимин погладил животное по мокрому носу, подвёл её к поилке, наполненной водой, промыл вымя и аккуратно её подоил. Корова благодарно боднула лбом омегу в плечо и замолчала. Вскоре пришли ещё несколько омег, которые принялись собирать всю скотину в одном дворе, чтобы покормить и напоить водой. Чимин направился к своему дому и со слезами на глазах увидел ту же картину, что и везде: его дом тоже сожгли, так как в нём умер Сонун и сам Чимин там лежал больной. Дом Чонгука, стоящий в стороне, был нетронутым, так как больных в нём не было, и Чимин пошёл к нему. Дверь была не заперта. В зале омега увидел беспорядок, что создавали поставленные в разброс сундуки с вещами из его дома, и некоторая мелкая мебель. Чимин открыл один большой сундук и обнаружил там вещи двойняшек. В другом — были наспех сложены его личные вещи и одежда, а ещё Чимин увидел тот самый сундук с письмами Чонгука и вещами Чонина. И когда Чонгук успел всё это перенести? Ладно, он потом его поблагодарит. Сейчас некогда расслабляться. Чимин переоделся в свою одежду и направился в нижнюю часть деревни, где волки сидели в изоляции. Он остановился в двадцати метрах от отмеченной брёвнами границы и позвал волков. Тут же они стали собираться возле линии, но бдительная охрана следила, чтобы никто за линию не заходил. Чимин увидел Джина и сыновей, что льнули к лапам дедушки и радостно махали папе хвостами, припадая мордами к земле и то и дело норовя побежать к нему, но грозное рычание Сокджина их останавливало. Чимин помахал им рукой, а потом заговорил: — Я рад вас всех видеть, братья мои. Мы пережили ужасные дни. За эти две недели болезнь забрала с собой многих. Болезнь передавалась по воздуху, все быстро заболевали, и умирали в течение пары суток в ужасных муках. К счастью, благодаря начитанности Чонгука, наш уважаемый лекарь Сонки и его помощник смогли сделать лекарство от болезни. Я тоже переболел, как и все оставшиеся в верхней части деревни. По моим подсчётам выживших всего пятьдесят человек. Это очень и очень мало, но я рад и такому количеству. Вы могли видеть костры, что постоянно горели все эти дни. Эта болезнь коварна, поэтому нам пришлось сжигать не только тела наших друзей и соплеменников, но и их дома. Сейчас все переболевшие приходят в себя, необходимо время, чтобы окончательно выздороветь. Я очнулся пять дней назад, но у меня до сих пор жуткая усталость, и сейчас мне кажется, что я потеряю сознание. Поэтому… вам пока не стоит выходить к нам. Лучше мы перестрахуемся и немного подождём. К тому же лекарь тоже болеет и не сможет всех вас осмотреть. У вас есть ещё еда? Это хорошо. Потерпите немного. Скоро всё должно закончиться. Я всех вас очень сильно люблю и рад видеть живыми и здоровыми. Очень рад… простите… я… наверное пойду… устал очень. Волки ответили ему воем и вилянием хвостов, а некоторые даже стали подпрыгивать. Чимин снова помахал детям и Джину, после чего медленно направился к Чонгуку. Он действительно устал. Каждый шаг давался с трудом и Чимин даже запыхался. Чонгук не спал и просто смотрел в потолок, но когда к нему подошёл Чимин, тут же попытался приподняться. Чимин забрался к нему в постель, уложил его и сам лёг сбоку, боясь давить весом на судорожно вздымающуюся грудь альфы. Чонгук обнял омегу и поцеловал его в макушку. — Где ты был? Мне никто не смог ответить, куда ты ушёл. — Прошёлся по деревне. Навестил волков в изоляции. Видел Сокджина и детей. Я так по ним скучаю. Чонгук, так много людей умерло. Я просто… их так много… альфы, омеги, дети, старики. Больше половины нашей стаи нет. Дома можно восстановить, а вот людей не вернёшь. Их всех больше нет. — Тише, тише, любимый, тише, — Чонгук гладил по голове плачущего Чимина, который прятал лицо на его плече и давал выход своим эмоциям. — Всё будет хорошо, любимый. Вот увидишь. Мы переживём это. Все присутствующие в доме выздоравливающие тихонько лежали на своих местах, слушая, как вожак оплакивает умерших. Кто-то присоединился к нему, и некоторое время слышался лишь плач и всхлипы, но вскоре все затихли. Чимин уснул и проспал до самого утра на плече альфы. Никто даже не подумал делать им замечание. Каждый нуждался в поддержке после всего пережитого ужаса. Постепенно деревня оживала. Навели порядок на улице и сожгли трупы животных, всех остальных привели в порядок, накормили и обустроили новое место для зимовки. Последние заболевшие шли на поправку. Дом, в котором всё это время все выздоравливали, решили тоже сжечь, ведь вирус там мог жить и ждать новых жертв. Это был последний дом, сожженный в деревне. Выздоравливающие просто набирались сил, ели и спали. Через неделю было принято решение выпустить волков из изоляции. Там было около трехсот особей, плюс выживших пятьдесят. Каждому было кого оплакать и по кому скорбеть. Встреча была эмоциональной, было море слёз и ещё больше причитаний. Вновь перевоплотившиеся оборотни стали наводить порядок в деревне, хотя начавшийся сезон дождей поубавил их пыл, загоняя всех в уцелевшие дома. Осталось только ухаживать за переболевшими, которых ещё долгое время одолевала слабость. Из «новеньких» заболели только двое, им тут же дали лекарство и следили за их состоянием. Больше никто не заболел, и можно было выдохнуть с облегчением — болезнь ушла от них. Самое страшное последствие оказалось то, что выжившие не могли перевоплотиться в волка. Хотя это тоже было всё индивидуально. Чонгук смог стать волком через неделю после болезни, тем самым окончательно поправившись. А вот Чимин не мог перевоплощаться ещё долго.

***

Проливные дожди держали всех по домам, поэтому на улицу выходили лишь в случае крайней необходимости. Сокджин поселил внуков и Чимина в своём доме, Чонгук пришёл с ними по умолчанию. Дельта Дон Су всё это непростое время руководил дозорными и сам патрулировал границу, не пропуская на территорию чужаков и следя за порядком. Из дозорных никто не заболел, а это ещё двадцать оборотней. Чимин и Чонгук постоянно были вместе и все привыкли видеть их вдвоём. Юнги тоже не отходил от папочки, всегда держал его в поле своего зрения и первое время даже просился с ним спать. Лишь позже Чимину удалось уговорить омежку вернуться в свою кроватку. Намджун тоже первое время постоянно обнимал и целовал Чимина, но вскоре у него снова появились свои важные дела, в которые он погружался с головой. Дети болезненно восприняли новость о смерти Сонуна, так как очень его любили, и Юнги по привычке потом долго ещё часто упоминал его имя. Как-то само собой повелось, что Чимин и Чонгук стали часто спать в одной постели. Они просто спали в обнимку, обмениваясь поцелуем перед сном, и даже Сокджин смотрел на это сквозь пальцы. Он знал, что ничем запретным они не занимались, но не возражал против зародившейся близости. Хотя Чонгуку всё чаще становилось сложно держать себя в руках, особенно когда податливый Чимин с готовностью отвечал на его поцелуи, тут же пресекая все лишние поползновения. Вот и сегодня они уже легли спать, сумев уложить Юнги в своей кроватке, когда Чонгук во время поцелуя позволил себе вольность и полез под рубашку, пытаясь погладить бок омеги. Чимин тут же остановил его, убирая руку со своего тела. Чонгук оторвался от сладких губ и зарычал, откидываясь на подушки и запуская руки в волосы, показывая своё возбуждение омеге. — Агхр-р-р! Ты меня с ума сводишь, Чимин! Мне всё сложнее терпеть. Я хочу тебя! — Прости. Пока ещё рано. — Я помню, что ты обещал дать брачные клятвы, как только я поправлюсь. Или это мне в бреду померещилось? — Обещал. Не померещилось. Да. Но мой волк ещё слаб. Я не могу перевоплотиться, а без него обряд будет неполным. Чонгука посетила крамольная мысль, что Чимин таким образом пытается отсрочить момент клятв, но тут же её отмёл, снова обнимая омегу и целуя его в шею. Чимин не может врать. Он патологически честный человек, об этом знают все. Альфа просунул руки под спину старшего, крепче прижимая его к себе, и Чимину ничего не оставалось, как обнять его за шею, чувствуя пульсацию возбуждённой плоти возле своего бедра. Чонгук ничего не делал, просто держал его в руках, поэтому Чимин прошептал, стараясь не касаться его уха, чтобы ещё больше не возбудить: — Чонгук-а, может тебе нужно выйти? Ну… снять возбуждение… — Нет! — рыкнул Чонгук, крепче стискивая желанное тело в руках. — Не хочу тебя отпускать. — Тебе же больно будет, — Чимин приласкал альфу, вплетая пальцы в его волосы и поглаживая голову. — Я привык к этой боли. Пройдёт. Дай мне тобой дышать. Ты моя жизнь, Чимин. Я не смогу больше без тебя. Я подожду. Я же обещал. Люблю тебя. — И я тебя люблю. И хоть Чимин говорит альфе это не в первый раз, Чонгук всё равно одарил его жарким поцелуем, после чего замер, наслаждаясь копошением маленьких пальчиков в своих волосах. Даже такая мелочь делает его безумно счастливым. Они уснули, чтобы вместе встретить новый день с его заботами. Запасов еды было много, поэтому решили не устраивать Большую охоту. Дети вернулись на занятия в школу, хотя встал вопрос о том, кто заменит им учителя, который один умудрялся учить и малышей, и старших, но несколько омег вызвались добровольцами, и вопрос был закрыт. Чонгук согласился учить детей рисованию, а потом стал делиться с ними знаниями из разных областей, из-за чего вскоре стал детским любимчиком. Правда, его расстраивало, что новая общественная деятельность не позволяет проводить с Чимином много времени, хотя зима вскоре помогла ему в этом. Снег укрыл деревню своим плотным покрывалом, пряча под собой чёрные раны после эпидемии, не дожидаясь законных календарных дат. Дети радовались первому снегу и устроили громкие игры в снежки. Чимин смотрел на резвящихся сыновей, которые закидывали снегом явно поддающегося им Чонгука, и почувствовал немного забытый трепет в груди. Это его волк проснулся и требовал выйти наружу. Чимин не мог ему сопротивляться, дрожащими руками стал быстро раздеваться, а потом не удержался и уже в следующее мгновение из одежды выбирался белоснежный волк. Он побежал к детям, принимаясь играть с ними, а Чонгук сидел в снегу и ошалевшим от удивления, а потом и счастья, взглядом смотрел на них. Тем же вечером Чонгук перед всеми попросил Чимина выйти за него замуж, и на этот раз получил долгожданное согласие. Церемонию назначили на следующий вечер. Сокджина выбрали главным старейшиной, хотя ему не было ещё пятидесяти лет, поэтому и вести церемонию должен был он. Помимо Чонгука и Чимина, брачные клятвы давали ещё две пары, что было обычным делом. Сокджин прочёл обязательную речь, что наставляла молодоженов любить друг друга, беречь, заботиться и быть верным друг другу, после чего клятвами обменялась каждая пара, а потом превратились в волков, и обменялись запахами, потираясь друг о друга, снова повторяя брачную клятву лично друг для друга. Чонгук лизнул Чимина в морду, не в состоянии сдерживать свои чувства к нему, а омега потерся об его шею, после падая на спину, показывая, что принимает альфу. Церемония была окончена, началось празднование за общим столом. Молодожёны сидели парами в нарядных одеждах, собратья желали каждой паре счастья и пили за их здоровье. Вскоре все разошлись по домам. Предстояла первая брачная ночь. Чонгук успел приготовить свой дом для Чимина. Расставил его сундуки и вещи, наполнил подвал продуктами и приготовил несколько блюд. Даже где-то умудрился цветы достать, хотя Чимин подозревал его в наглом набеге на теплицу покойного ЛиЕна. Дети остались с Сокджином, поэтому мешать им никто не будет, к тому же снова пошёл густой снег. Чимин долго принимал ванну, но Чонгук терпеливо ждал его, то и дело сглатывая вязкую слюну. У него дрожали руки, и сердце готово было выпрыгнуть из груди, а дыхание было судорожным и неравномерным. Не задохнуться бы от волнения и мандража. Чонгук так долго ждал этого момента, может и ещё немного подождать. Он сидел голый на постели, нервно постукивая пальцами по бёдрам, и терпеливо ждал, прикрытый одеялом. Чимин вышел к нему в традиционной кипенно-белой сорочке в пол, что своим прямым покроем целомудренно скрывала тело омеги. Чонгук глаз от него не мог оторвать, облизывая пересохшие губы. Чимин улыбнулся, чувствуя напряжение альфы, подошёл к нему и нежно коснулся пальцами его лица. — Что же ты робкий такой, Чонгук-а? Когда не имел на меня прав трогал постоянно и целовал, а сейчас совсем не торопишься. Или ты больше не хочешь меня? Чонгук жалобно посмотрел на омегу, что явно издевался над ним, и протянул к нему дрожащую руку, несмело прикасаясь к талии, а после и бедру, сминая на нём плотную ткань. Чонгук привлек к себе омегу и прижался щекой к его груди, а потом поднял к нему лицо и хрипло попросил: — Чимин-а, не смейся, пожалуйста, надо мной. Я так сильно ждал этого момента. — Я тоже очень волнуюсь. Лучше поцелуй меня, мой супруг. Чимин обхватил ладонями лицо Чонгука и поцеловал его, пройдясь пальцами по горячей коже на обнаженной груди. Ноготками зацепил соски, что отозвались на прикосновение новыми щекочущими ощущениями в груди, и альфа судорожно вздохнул, сжимая ткань в пальцах. Он чувствовал теплую кожу омеги под тканью и действительно робел к нему прикасаться. Всё же поцелуев стало не хватать, и Чонгук провёл ладонями по тонкой талии, округлым бёдрам, а потом осмелился переместить их на ягодицы и легонько сжать, задыхаясь от восторга. С ума сойти можно! Чимин поощрял его своими поцелуями и прикосновениями, и Чонгук снова прижал его к себе, а потом одним движением опрокинул на постель и навис над ним сверху. Отросшие белоснежные волосы разметались вокруг головы, создавая своеобразный нимб. Чимин спокойно лежал, но при этом улыбка его была соблазнительной, а в глазах горело возбуждение. Чонгук коснулся пальцами его голой ступни, а потом медленно повёл руку вверх, оголяя ногу и приподнимая ткань сорочки. Когда он дошёл до колена, Чимин привлек его к себе и снова поцеловал, углубив поцелуй, когда горячая ладонь легла на голое бедро. Рука замерла там, поглаживая кожу подрагивающими пальцами, и, кажется, дальше двигаться не собиралась. Чимин надавил на плечи альфы, переворачивая его на спину, и тот беспрекословно подчинился, молча вытягиваясь во весь рост. Чимин убрал одеяло и замер, разглядывая большой возбуждённый член, что жаждал прикосновений, крупно подрагивая на плоском животе. Он провёл по влажной головке пальцами, а Чонгук зажмурился, напрягся всем телом и жалобно заскулил, боясь позорно спустить от удовольствия, что доставило ему простое прикосновение. Хотя стоит его похвалить, ведь он не кончил даже когда Чимин несколько раз провёл кулаком по всей длине. Но омега тоже видел, что он еле держится, поэтому оседлал его бёдра, придерживая подол сорочки под грудью, и сел влажной от выделившейся природной смазки промежностью на член, потеревшись об него несколько раз. Чонгук обхватил бёдра омеги ладонями, глаза были устремлены вниз, на красивый маленький член в обрамлении коротких чёрных волосков на лобке, что мило торчал не доставая до живота омеги, и на собственный член, что в несколько раз был его больше. Неужели Чимин сможет принять его? Ему же будет больно! — Не волнуйся, любимый, я подготовился, — прошептал Чимин в губы альфе, после целуя их. — Ты просто помоги мне немножко. Чимин приподнялся над ним, одной рукой продолжая удерживать ткань на груди, а второй направил член в себя и приставил головку к влажному отверстию. Чонгук развёл ягодицы в стороны, раскрывая вход как можно шире, и Чимин стал насаживаться на член, хмуря брови от боли и приоткрывая рот в немом крике. Как же давно он не был с альфой! Уже и забыл это чувство, когда крупный член проникает в тугое отверстие. Если бы не смазка, было бы очень больно. Двигаясь медленно и поступательно, Чимин вскоре привык и смог ускориться, обнимая альфу за шею и целуя его. Чонгук обнял двигающегося на его члене возлюбленного, целовал его, а сам тонул в водовороте новых ощущений. Внезапно он осознал, что Чимин до сих пор в одежде, которая стала мешать ему, и альфа ухватился за ткань и потянул вверх, после отбрасывая её в сторону. Обнажённый Чимин снова прильнул к груди альфы, ускоряя движения тазом, и Чонгук не смог сдержаться и кончил в него, ощутив, как и Чимин обжёг его кожу на животе спермой. Чимин съехал с опадающего члена, ощущая как вытекают из него выделения, но обнял альфу и поцеловал. Чонгук оправился после первого потрясающего оргазма, но ему вдруг стало стыдно, и он прошептал: — Прости меня, пожалуйста, Чимин… я… мне так жаль… — Всё хорошо, Чонгук-и. Выбрось из головы болтовню альф, что наговорили тебе небылиц перед первой брачной ночью. Я не всё слышал, что они тебе говорили, но смог точно понять, что приврали они тебе знатно. Никто не в состоянии целый час драть омегу, как хвастался альфа Шигю. Ты хорошо справился для первого раза. Да и у меня долго не было секса. Это тоже нужно учитывать. Мы можем через некоторое время повторить, когда ты отдохнёшь. — Я уже. — Правда? — Чимин просунул руку между их телами и положил на член, действительно чувствуя его возбуждение. Он лукаво улыбнулся, заглядывая альфе в глаза, сжал сильнее пальцы на плоти и проговорил: — Какой ты быстрый. Даже отдышаться не успел. Тогда можем повторить. — Ты уверен? Тебе не больно? — заботливо поинтересовался альфа, любовно проводя ладонями по стройному телу. Чимин снова оседлал его и игриво сказал «нет», после чего жарко и страстно поцеловал. Они ласкали друг друга руками и губами, спускаясь поцелуями по шее, ключицам, плечам, груди, после снова возвращаясь к губам. Неожиданно Чонгук быстро подобрал под себя ноги, становясь на колени, обнял Чимина за талию и осторожно уложил на постель, располагаясь между стройных ног. Чимин раскинул их по постели, открываясь перед альфой, и снова обнял его за шею, притягивая к себе. Чонгук подложил руки под плечи омеги, тем самым обнимая его, и уложил его голову на ладони, входя членом в него сразу на всю длину. Чимин выгнулся навстречу, громко выдыхая. Он облизнул губы, после зажимая их зубами, но Чонгуку это не понравилось, и он стал целовать их, не прекращая движений бёдрами. Чимин полностью отзывался на действия альфы. Ласковый, податливый, отзывчивый, тактильный, и обожающий целоваться. Чонгук и раньше это подозревал после их первого поцелуя, так как в этом Чимин ему никогда не отказывал, но сейчас во время секса Чимин каждый раз первым начинал новый поцелуй, изредка давая возможность делать это альфе. Оргазм с разницей в несколько мгновений сотряс оба тела, после давая им возможность приходить в себя, наслаждаясь негой и ленивыми поцелуями. Когда они немного отдохнули, Чимин хотел уйти в ванную, но Чонгук тут же слетел с постели, попросил его подождать немного, убежал на кухню, где предусмотрительно на маленьком огне грелся чан с водой, натаскал воды в ванную, сделал её комфортной для кожи, вернулся в спальню, взял Чимина на руки и отнёс его, бережно усадив в воду. Было озвучено предложение присоединиться, пока вода тёплая, и альфа тут же забрался в ванную, усаживаясь позади супруга. Они некоторое время просто отдыхали, а потом взяли мыло и мочалку, и начали мыть друг друга, после чего обсохли и вернулись в постель. Крепкие объятия, нежные прикосновения, бесконечные поцелуи и тихий шёпот ласковых слов — это всё они дарили друг другу в неограниченном количестве не в состоянии насытиться. Но усталость всё-таки взяла верх и они вскоре уснули. Утром Чимин проснулся из-за того, что ему ниже ягодиц что-то упиралось твёрдое и горячее. Он лежал на левом боку, подогнув ноги, и это что-то ещё и пульсировало, вызывая у омеги отголоски возбуждения. Чимин чуть вытянул ноги, обнимая внутренними сторонами бёдер возбуждённый член альфы, и сжал их, чувствуя, как он дёрнулся от стимуляции. Правая рука альфы покоилась на грудной клетке Чимина, а сам он вытянулся вдоль его тела, положив голову на вытянутую левую руку. Чимин, не разгибая ног, потянулся туловищем, разминая мышцы, тем самым бёдрами сильнее сжимая пульсирующую плоть. Подняв руки вверх, он обхватил ладонь альфы, переплетая свои пальцы с его, и прижался спиной к его груди, в тоже время потираясь попкой, чувствуя, как смазка увлажнила анальное отверстие. Чонгук глубоко вздохнул, просыпаясь, и тут же обнял соблазнителя, что стал сильнее извиваться, доставляя обоим удовольствие. Чимин левую руку оставил в руке младшего, а другой направил в себя член, круговыми движениями бёдер насаживаясь на него. Он двигался на члене, томно вздыхал, а руками держался за левую руку альфы, который лишь номинально держал его за бедро, тоже не в состоянии сдерживать стоны. Некоторое время они занимались только этим, но вскоре Чимин повернул голову к Чонгуку и впился в его губы страстным поцелуем, после снова отворачиваясь. Чимин ускорил движения, быстрее насаживаясь на член, и вскоре стоны перешли во всхлипы, которые он просто не мог контролировать. Чонгуку нравился такой Чимин. Нет ничего лучше, чем заниматься с ним любовью. Движения омеги стали рваными, дёргаными, всхлипывания громкими и судорожными, и Чонгук прижал его лежащей на бедре рукой к постели, после чего сам стал вбиваться в него, доводя до оргазма. Чимин громко вскрикнул, выгнулся в спине, упираясь затылком в плечо альфе, и задрожал, после чего излился спермой на простынь. Чонгук огладил ладонью потное тело, продолжая вбиваться в сокращающийся сфинктер, но вышел из него за секунду до оргазма, пачкая спермой порозовевшие ягодицы. Чимин отпустил руку альфы, развернулся корпусом к нему и втянул в нежный, послеоргазменный поцелуй, что явно становится привычкой. Впрочем, никто не против. — Я люблю тебя, — снова признался альфа, разглядывая милое личико. Чимин улыбнулся и ответил ему: — Я тоже тебя люблю. Очень-очень. Сильно-сильно. Мой любимый супруг. — Называй меня так постоянно! Мне нравится, — Чонгук поцеловал омегу, а тот потом сказал: — Хорошо, мой супруг, как скажешь. А ты меня как будешь называть? — Как скажешь. Как ты хочешь, чтобы я тебя называл? Любимый. Самый лучший. Единственный. Только мой. Муж мой. — М-м-м-м… мне нравятся все варианты, — Чимин нежился в объятиях альфы, а тот готов был ласкать и целовать его вечно. — Чонгук-а, у меня совсем скоро течка. — Да, я чувствую уже её. Тебя что-то беспокоит? — Беспокоит. Мы ведь с тобой не истинные, и поэтому ты должен меня пометить. Без метки нам нельзя. Но сцепка… мне нельзя сейчас беременеть. — Я понял тебя, любимый. Я поговорю с лекарем, он точно знает, что нужно будет выпить от нежелательной беременности. Хотя я очень хочу от тебя волчат. — Я рожу тебе волчат, обязательно, но не сейчас. Через два года можно будет. А пока придётся быть осторожными. — Хорошо, любимый. Как скажешь. Ты голодный? Лежи, я сейчас всё сделаю. — Лежать? Но мне в туалет нужно. — Ладно. Беги куда тебе там нужно, просто позволь мне позаботиться о тебе. Я люблю тебя. Чонгук поцеловал Чимина в губы, соскочил с постели и скрылся в туалете, после чего уже одетый убежал на кухню, успев подарить омеге ещё один поцелуй. Чимин потянулся в постели, счастливо улыбаясь, а потом встал, охнув от стрельнувшей боли в пояснице, и медленно направился в туалет. Когда он вернулся в спальню, увидел, что Чонгук успел сменить постельное бельё. Какой быстрый. Чимин оделся, облизываясь от потрясающего запаха жареного мяса, и прошёл на кухню, где вовсю трудился Чонгук. Омега почистил чеснок для соуса и мяса, помог ещё по мелочи, а потом они позавтракали, успев даже убрать со стола, когда в дверь постучали. — Простите, родные мои, я сдерживал их, как мог, — проговорил Сокджин, отряхивая снег с одежды и раздеваясь. Двойняшки уже давно висели на Чимине, а потом Намджун полностью подарил своё внимание Чонгуку, повторяя за ним даже выражение его лица и позы. Альфы решили пойти на озеро и порыбачить, а омеги занялись рукоделием. Чимин с грустью открыл сундучок Сонуна, и провёл рукой по бусинкам, из которых омега так и не успел воплотить задуманное. Он показал Юнги, что можно делать с ними и уже вечером омежка каждому подарил браслет, который все были обязаны носить не снимая. Альфы постарались на славу и принесли две крупные рыбины, которые Чонгук тут же пожарил. Ужин прошёл весело, и вскоре Сокджин стал собирать двойняшек домой. Юнги расплакался, заявив, что хочет жить с Чимином, и омега пообещал ему через неделю забрать их к себе. Омежка успокоился, поджимая дрожащие губки, поцеловал папу в щёку, а после и Чонгука одарил поцелуем, и первым выбежал на улицу. Намджун тоже чмокнул папу в щёку, ответил на рукопожатие Чонгука, и убежал вслед за братом, не дожидаясь дедушку. Оставшись одни, молодожёны наконец-то смогли обняться и поцеловать друг друга так, как не могли сделать этого при родных. Всю ночь они занимались любовью. Чонгук легко возбуждался и был неутомимым из-за того, что дорвался до секса, а у Чимина был предтечный период, из-за чего он был такой же ненасытный, как и альфа. Чонгук, как и обещал, поговорил с лекарем, и тот дал им траву, отвар которой необходимо было пить обоим, чтобы избежать беременности в течку. Чонгук со всех ног бежал домой, так как уже утром Чимин пах так, что не оставалось сомнений в том, что течка может начаться в любую минуту. Снегопад затруднял его движение, но он даже был ему на руку: снега намело столько, что волки в ближайшие несколько дней носы из домов не будут показывать, а значит и вожака дёргать не будут по своим делам. Чонгук ворвался снежным ураганом в дом, в сенях быстро струсил снег с одежды, там же развесил верхнюю одежду и снял сапоги и только после этого вошёл в жарко натопленный дом, где ждал его любимый супруг, одуряющий запах которого манил к себе. Альфа поставил на огонь воду в котелке, проверил кастрюльки с едой и отметил, что Чимин ничего не ел, взял тарелку и наполнил её едой, после чего развернулся, собираясь отнести её в спальню, когда увидел на пороге омегу. Чимин был в ночной сорочке, щёки его лихорадочно горели, а взгляд блестел от возбуждения. Да и сорочка не скрывала вставший член, топорщась милым треугольником спереди. — Я так рад тебя видеть, — выдохнул Чимин, подбегая к альфе и утопая в его объятиях. — Меня не было всего лишь час. Снега намело, пришлось быть первопроходцем в снежном покрывале. Ты как себя чувствуешь? Тебе плохо? — Нет, всё хорошо. А теперь всё отлично. Ты голоден? — Это я тебе нёс. Ты совсем ничего не ел. Течка уже начинается. Тебе нужно поесть. Давай я покормлю тебя. Чимин согласно кивнул и сел на колени альфы, пряча в складках ткани свой стояк. Он сложил ладошки на своих коленках, и безропотно принимал еду из рук альфы, чему тот улыбался, вспоминая давний инцидент с едой. Пока Чонгук кормил супруга, вода закипела в котелке, и он ссадил омегу со своих колен, чтобы бросить траву в кипяток. Его брюки были мокрые из-за естественной смазки, что выделялась у омеги, а член предательски напрягся, пульсируя в тесноте ткани. Чимин следил за ним глазами оленёнка, и сейчас совсем не был похож на того омегу, что упорно прогонял Чонгука от себя еще месяц назад. Сейчас он простой омега, который уязвим в течный период, и требует повышенной заботы и неусыпного внимания. Чонгук проварил траву, сцедил отвар в кастрюльку и налил каждому по кружке, отставляя оставшуюся порцию в сторону. Пока альфа возился с отваром, Чимин стянул с себя сорочку и плавным кошачьим шагом подошёл к мужу, обнимая его со спины. — Чимин-а, нам необходимо выпить отвар. Правда, он должен остыть. Сможешь немного потерпеть? — Нет, не смогу. Зачем терять время? Чимин расстегнул штаны Чонгука, стянул их до колен, поднырнул под его руку и встал перед ним, опираясь руками об стол, а ягодицами в пах, поднялся на носочки, и одним точным движением насадился на член, тут же принимая всю длину в себя, глухо хлюпнув смазкой. Чонгук обалдел от такого поворота событий, но обнял горячее тело возлюбленного и принялся трахать его, прижимаясь губами к взмокшему плечу. Чимин весь горел от возбуждения, громко стонал и извивался от наслаждения в сильных руках. Чонгук неутомимо вбивался в любимое тело, умудряясь при этом следить за омегой, который совсем себя не берёг, царапая ногтями стол и ударяясь бёдрами о его край. Чонгук подставил свои руки, чтобы омеге не было больно. Чимин сладко застонал, кончая, а Чонгук вышел из него, довёл себя рукой до разрядки, и спустил сперму в ладонь, после вытирая стол испачканной ранее сорочкой супруга. Чимин ластился к нему, снова пачкая стол, и Чонгук сказал: — Чимин-а, любимый, давай мы будем пачкать что-то одно в этом доме, а не всё вокруг. Не дай Бог, папа придёт завтра, а у нас весь дом в сперме и смазке. — Не придёт. Я. Сказал. Ему. Что. У. Меня. Течка. Не придёт. Любимый мой. Я ещё хочу, — жарко шептал Чимин сквозь поцелуи. — Поцелуй. Поцелуй меня. — Буду целовать тебя сколько захочешь, но вначале необходимо выпить отвар. Давай, уже можно его пить. Чонгук дал кружку омеге, жидкость была хоть и горячей, но пить можно было. Чимин пил медленно, дуя на поверхность, а вот Чонгук справился со своей порцией в несколько глотков. Пока омега был занят, младший быстро навёл порядок на кухне, бросил грязную одежду в корзину, проверил заперта ли входная дверь и вернулся к мужу, который справился с напитком и ждал его. Чонгук подхватил омегу на руки и отнёс в спальню, укладывая на чистые простыни. Он зацеловал Чимина с ног до головы, после уделив пристальное внимание его члену. Он вылизывал его, целовал, гладил, заглатывал и долго сосал, доставляя супругу удовольствие раз за разом. Чимин на некоторое время погрузился в сон, а потом снова просил удовлетворить его. Чонгук разместился между разведенных ног омеги, и долго трахал его, вбиваясь по самые яйца. Они снова отдыхали в объятиях друг друга, когда Чимин неожиданно обратился волком, фыркнул на Чонгука и спрыгнул с постели, желая подразнить его, но огромный коричневый волк в один прыжок нагнал его и вцепился зубами в холку, прижимая своим телом к полу. Чимин зарычал, пытаясь вырваться, но хватка была сильной, хоть и бережной, и тогда омега жалобно заскулил, прося альфу отпустить его. Чонгук уже собрался разжать зубы, когда почувствовал запах свежей смазки, что снова вытекала из задницы омеги, не скрывая новую волну возбуждения. Чонгук мгновенно отреагировал на это прямое приглашение и вставил член в омегу, снова начиная простые движения, что так ему полюбились в последнее время. Чимин вначале завизжал, хоть и не был против, а потом мог лишь тихонько подвывать, принимая любвеобильность альфы. Кончали они уже в человеческом облике, после чего Чимина всё-таки доставили в ванную и поухаживали за ним. За пару суток они столько поз и положений сменили, что в пору писать свою книгу с эротическими картинками. Сейчас они оба стояли на коленях. Чонгук был позади омеги и неторопливо вбивался в него, удерживая его в вертикальном положении левой рукой, а правой лаская член. Чимин сам откидывался на грудь альфе, гладил ладонями его бёдра и поворачивал к нему голову в поисках поцелуев. Оба содрогнулись в оргазме. Чонгук растер сперму Чимина по его же животу, а сам кончил в него, но выходить не собирался, удерживая мужа на члене. Чимин некоторое время просто лежал на груди альфы, игнорируя ноющую боль в натруженных коленях, а потом вздрогнул, когда внутри него стал набухать узел альфы, начиная сцепку. Чонгук надавил ему на плечи, бережно заваливая на постель, лёг рядом, а потом несильно толкнулся, даря омеге, да и себе тоже, очередной оргазм. Чимин громко всхлипнул, утыкаясь лицом в подушку, сжал руку альфы в крепкой хватке, и подставил левую сторону шеи и основание плеча, где должна быть метка. Чонгук прошёлся по ней губами, а потом провёл языком, вылизывая солёную от пота кожу, которая покрылась мурашками от предвкушения. Они оба почувствовали нарастание новой порции удовольствия, Чимин даже пальцы подогнул на ногах, и снова задрожал в экстазе, одновременно закричав от боли в прокушенном плече. Чонгук тут же спрятал клыки и стал зализывать рану, что пульсировала и разрасталась под кожей омеги, корневой системой вростая в него. Ранка быстро затянулась, а корни расходились под всей кожей, после становясь прозрачными. Чимин повернул к альфе заплаканное лицо и вытянул опухшие зацелованные губы, требуя новую порцию нежности и ласки. Чонгук тут же его поцеловал, ощущая в груди непередаваемый восторг от того, что его мечта исполнилась, и любимый омега теперь его и душой, и телом. Полдня спустя пара отдыхала в объятиях друг друга. До этого они вместе искупались, навели порядок в спальне, поели, и Чонгук даже выстирал всё постельное бельё, после развешивая его на морозе, пока Чимин наслаждался душистым чаем. Секса уже не хотелось, хоть запах у Чимина до сих пор был густой и яркий, а смазка периодически выделялась из прохода, но они лишь обменивались поцелуями и прикосновениями, и просто лежали. Чонгука давно уже мучил один вопрос, и он не решался его задать, боясь обидеть Чимина, который минут пятнадцать уже дремал на его груди. Чонгук и сам закрыл глаза, намереваясь уснуть, как вдруг Чимин вздрогнул всем телом и проснулся, тут же поднимая к нему заспанное личико. Альфа поцеловал его и улыбнулся, а Чимин сладко потянулся, после укладывая подбородок на ладонь, что покоилась на груди мужа. Чонгук погладил свою метку, что теперь всегда будет красоваться на его плече красной паутинкой, показывая, что омега принадлежит ему. — Я разбудил тебя? Прости. Мне снилось, что я куда-то бегу, — тихо отозвался Чимин. — Надеюсь, ко мне бежал? — Не помню, — Чимин замолчал, разглядывая лицо альфы, который тоже на него смотрел, а потом проговорил: — Ты такой красивый. Мне повезло с тобой. — Взаимно, любимый. Ты самый красивый омега на Земле. Поверь, я знаю. — Хвастун! Ты был-то в соседних деревнях да в городе, а так говоришь, как будто весь мир обошёл. — Красивей тебя всё равно никого нет. Для меня так точно. Они поцеловались, после чего снова замолчали на некоторое время. Чимин разгладил пальчиком складки на лбу альфы и спросил: — Что тебя гложет, супруг мой? О чём ты так сосредоточенно думаешь? Давай, рассказывай. Не отстану ведь. — Ну… я просто… ты не сожалеешь, что согласился?… я всё сделал правильно? Тебе не было больно или дискомфортно? Чонин… он тоже делал, что и я? — Ты думаешь, что я буду сравнивать тебя с братом и боишься, что сравнение будет не в твою пользу? — Чонгук закрыл глаза, чувствуя, как щёки невольно краснеют. Лучше бы молчал. Чимин погладил его лицо пальцами и сказал: — Чонин был замечательным мужем. О таком муже мечтает каждый омега. Но мне повезло дважды, ведь ты такой же, как и Чонин. Ты такой же замечательный, внимательный, ласковый, заботливый. Ваши родители хорошо постарались, вырастив таких замечательных сыновей. Я обязательно поблагодарю Сокджина-хёна от всего сердца. Тебе не стоит бояться сравнений с братом. Ты ни в коем случае не хуже него, Чонгук-а. Почти пять лет прошло с момента его смерти. К сожалению, я не помню каких-то мелочей о нём, некоторые события стираются из памяти, и если бы не Намджун, я бы и лицо его стал забывать. Я помню его любовь, его отношение ко мне, помню, как мне было хорошо с ним. Но это всё в прошлом. Ты же моё настоящее. Ты моя любовь и моё счастье, и с тобой у меня будут самые лучшие дни и ночи. Не думай о плохом. Не стоит портить наше счастье сомнениями. Я люблю тебя. — Спасибо тебе. Спасибо! Как же я люблю тебя! Всем сердцем. Всей душой! Каждой клеточкой моего тела. Я так счастлив. Чонгук обнял ладонями лицо Чимина и стал целовать его, не оставляя ни одного участка кожи без поцелуя. Чимин тихонечко смеялся, млея от ласки, а потом обнял его за шею и завалил на себя, перекатываясь на спину. Они стали нежно целоваться, после чего занялись любовью, а потом уснули. Чонгук проснулся ночью один из-за того что замёрз, хоть и был под одеялом. Он осмотрелся и прислушался, но Чимина не было слышно. Чонгук соскочил с постели и пошёл осматривать дом. Пропажа нашлась на крыльце. Альфа оделся и вышел к Чимину, обнимая его со спины и целуя в щёку. — Любимый, ты что тут делаешь ночью? Холодно же. — Любуюсь звёздами, — ответил Чимин, нежно улыбаясь. Он поцеловал альфу в уголок губ и снова поднял голову вверх, разглядывая ясное звёздное небо. Чонгук тоже посмотрел в небо, а потом вернул внимание мужу, разглядывая его умиротворённое лицо. — Ты, правда, снова видишь звёзды? — Да. Их там миллион. Есть большие и маленькие, яркие и тусклые. Я даже созвездия вижу. И всё это благодаря тебе. Ты сделал меня счастливым, Чонгук-и. Я люблю тебя. — Взаимно. Пойдём в дом, холодно. Они зашли в дом, разделись и юркнули в постель под мягкое одеяло, согреваясь жаром своих тел и бесконечными поцелуями. Днём они вышли из дома, предварительно приведя его в порядок и подготовив для детей, после чего направились к Сокджину. Пообедав с семьёй, Чимин прошёлся по деревне и узнавал у собратьев, как у них дела и нужна ли какая-то помощь, после чего заглянул к лекарю и пополнил у него запас травы от нежелательной пока беременности. Вечером детей забрали домой и началась у них настоящая семейная жизнь. Чонгук часто уединялся в комнате, выделенной ему под мастерскую, а потом повёл туда Чимина и показал ему все свои рисунки, что рисовал на протяжении жизни. Теперь каждый рисунок был закончен, и везде лицо Чимина заняло своё законное место. Жаркие поцелуи расчувствовавшегося супруга стали альфе самой лучшей наградой. Зима прошла спокойно, без каких либо происшествий. Лишь новостью стала беременность Сокджина, который первое время безумно смущался, принимая поздравления ото всех. Дельта счастлив был и с нетерпением ждал родов, ухаживая за супругом. Оказывается, Сокджин забеременел ещё до эпидемии, но сам об этом не знал, а потом было не до этого, да никто и не ожидал, что он сможет понести в таком-то возрасте. О беременности дедушке сообщил Юнги, с детской непосредственностью оповестив его, что он носит омежку, что уже пахнет приторно сладко, что даже нос закладывает. Это всё произошло в первую течку Чимина, что он проводил с Чонгуком, а сейчас Сокджин дохаживал уже последний триместр, с нетерпением ожидая весну, когда намечен срок рожать. Чимин шутил, что Сокджин может родить в тот же день, что родились двойняшки, но старший омега в такие моменты громко вздыхал и говорил, что слишком уж долго ждать придётся, он просто не выдержит. Сложно ему давалась поздняя беременность, и лекарь посоветовал провести последний месяц волком, чтобы и самому отдохнуть, и ребёнку не навредить. И Сокджин теперь постоянно был в волчьем образе, оберегая своё большое брюхо, как зеницу ока. Чимин с двойняшками часто приходили к нему и проводили с ним много времени.

***

Февраль подходил к концу и стало чувствоваться дыхание весны. Как только начали таять снега, в их деревне появились гости. Это приехали Тэхён и Хосок с несколькими лисами-сопровождающими, которые любопытными глазёнками осматривали деревню и их жителей. Чимин выбежал навстречу гостям и бросился в объятия расплакавшегося лиса. — Тэхён-а! Ты что здесь делаешь? Опасно же сейчас путешествовать. Надо было подождать! — Тебя хотел увидеть. Не мог я больше ждать. Если бы ты знал, как я за вас всех волновался. И судя по тому, что я вижу, было всё ужасно? — Да, я тебе потом расскажу. Как же я рад тебя видеть. Ты такой красивый! Счастье тебе к лицу. — Ты тоже светишься любовью. Чонгук хорошо старается. Ты пахнешь им, и тебе так это идёт! Друзья снова обнялись, заливаясь слезами, а Чонгук и Хосок, поздоровавшиеся до этого, просто смотрели на них. Пять черноволосых оборотней-лисов тоже с любопытством наблюдали за встречей рыжеволосого лиса и волчьим омегой, что для них было потрясающим зрелищем. — Кхм, кхм… — Хосок кашлем решил привлечь внимание к себе и Тэхён тут же оторвался от Чимина и повернулся к нему. — Здравствуй, Чимин. Рад тебя видеть. — И я тоже очень рад, Хосок-а! — они обнялись, после чего Чимин потянул за руки супружескую пару: — Пойдёмте в дом. Я вас всех накормлю. — Подожди, Чимин. Я хочу вас представить друг другу, — Хосок повернулся к своим спутникам и указал рукой на молодого альфу, что стоял ближе к нему, за спиной которого толпились остальные альфы. Был он красивым, даже смазливым, и хитрый взгляд выдавал в нём неглупого человека, хоть и было ему всего лишь восемнадцать лет. — Тэмин-ним, познакомьтесь, это Чон Чимин, вожак волчьей стаи Чон, с которым у нас подписан мирный договор около пяти лет назад. Это его супруг, верно? Поздравляю вас. Это его супруг, Чон Чонгук, брат покойного вожака. А это Чон Тэмин, старший сын нашего вожака, что в скором времени станет главой нашей стаи. — Здравствуйте. Рад с вами познакомиться, — они обменялись поклонами и лис снова с любопытством смотрел на волков. — Простите меня за мою нескромность, но я не могу перестать вами любоваться. Вы такая красивая пара. Когда Тэхён всем о вас рассказывал, честно признаюсь, я ему не верил. Волки живут обособленно, и хоть многие стаи не проявляют агрессию, но чтобы они помогли слабой лисице, да ещё и приняли в свою стаю… в это очень сложно поверить. И я хотел своими глазами увидеть вас, вашу деревню, остальных волков. И то, что я уже видел… это просто потрясающе! Ваши дозорные встретили нас сразу же, как только мы появились на вашей территории. Как будто они ждали нас. Надо будет со своими провести работу… — Тэхён! — неожиданно раздался визг со стороны дома. Двойняшки наперегонки бежали к Тэхёну, который и сам к ним кинулся, так как дети выскочили из дома раздетые. Он обнял сразу двоих и расцеловал каждого, поднял их на руки, после чего поспешил за Чимином, который быстро пошёл к дому. Чонгук пригласил остальных проследовать за ними. Дом был большой, поэтому все легко разместились. Тэхён легко сглаживал неловкость между гостями и хозяевами, заполняя тишину и рассказывая интересные истории. Потом он бросился помогать Чонгуку накрывать на стол, так как статус Чимина не позволял ему прислуживать гостям, хотя он сам сегодня готовил обед и ужин. Тэхён извинялся перед Чимином, что они свалились им, как снег на голову, но Чимин совсем не сердился, с любовью и нежностью наблюдая за счастливым другом. Тэхён расцвёл так, как человек может расцвести только от взаимной любви. Он светился счастьем. Его глаза непроизвольно всегда искали Хосока, и каждый раз они встречались с глазами альфы, что тоже постоянно смотрел на него. Чимин с Чонгуком такими же были, о чём потом ему не преминул сказать Тэхён. Тэмин во все глаза наблюдал за тем, как двойняшки играли с Тэхёном, и как он отзывался на них. Правда, лисы вздрогнули, когда Намджун, не сумев себя контролировать, перекинулся волчонком, что у остальных вызвало лишь смех. Альф на ночь расположили в зале, а омеги с детьми ушли в спальню, так как дети не хотели спать в своей комнате, желая слушать сказки Тэхёна одну за другой. Лис смеялся, что ему завтра нечего будет рассказывать, но послушно начинал историю за историей. Чимин оставил их ненадолго и вышел в зал, где лисы окружили Чонгука перед камином и слушали его рассказы. Тэмин с восторгом рассматривал книгу по анатомии, так как сам хотел стать врачом и для этого ехал с другом в город, чтобы поступить в медицинское училище. Чонгук обменялся улыбками с Чимином и омега вернулся в спальню. Он лёг позади Тэхёна, обнял его за грудную клетку и положил голову на плечо, слушая глубокий голос друга, что медленно, но неумолимо усыплял детей. Вскоре оба ребёнка крепко спали, и Тэхён укрыл их одеялом, после поворачиваясь к Чимину. Они обнялись, и Тэхён проговорил: — Я безумно рад, что ты жив и здоров, Чимин-а. Я так за тебя переживал. Очень сильно переживал. А где Сокджин? Он… тоже? — Нет, нет, Сокджин живой. Его и детей миновала болезнь. Он тогда всё время с ними находился в изоляции. Он давно уже живёт со своим супругом, я ведь писал тебе об этом. И он со дня на день должен родить. — Да ладно?! — Тэхён смешно выпучил глаза от удивления, из-за чего Чимин рассмеялся. — Чудеса случаются, Тэхён-а. Мы завтра сходим к нему, правда, он теперь всё время проводит в волчьем обличье, так как беременность у него сложная. Сможет обратиться совсем ненадолго. — Я очень соскучился по нему. С радостью с ним повидаюсь. Чимин-а, а ты почему ещё не беременный? Я думал, Чонгук с тебя слезать не будет, как согласие получит. — Ты прав, мы часто занимаемся любовью, — тихо проговорил Чимин, заливаясь краской. — Но сейчас нам нельзя заводить детей. Чтобы младший брат-альфа не мог оспорить право старшего брата-альфы на лидерство, по волчьим законам разница между ними должна быть не меньше пяти лет. В этом году двойняшкам только четыре будет в марте, поэтому сам понимаешь, чтобы избежать войны в собственной семье нам необходимо предохраняться. А ты сам-то почему ещё не с пузом? Ты же так хотел детей. Говорил, что хочешь не меньше шести лисят. — Да, и сейчас хочу. И они у меня будут, но позже, — Тэхён улыбнулся Чимину, а потом его улыбка слезла с лица, как потёкшая краска. Он грустно сказал: — Я был беременным. Когда писал тебе письмо, я сам ещё не знал об этом. А потом посыльный принёс твой ответ и страшную новость об эпидемии. Я очень переживал за вас, за тебя, и я… потерял ребёнка. — Ох, Тэхён! Прости меня, пожалуйста. Прости, я не хотел. Чимин обнял Тэхёна, а тот не сдержался и расплакался, утыкаясь лицом в его плечо. Чимин гладил омегу по волосам, ждал, когда он успокоится, и вытер свои глаза от слёз. — Нет, не извиняйся, — вскоре сказал лис, вытирая лицо рукавами. — Ты не виноват. Твоё предупреждение наоборот спасло не только нашу стаю, но и всех тех, кого на своём пути проходил посыльный. Десять поселений с разным количеством жителей. По сути, он по твоему поручению спас очень много жизней. Я сам виноват. Хосок просил меня не накручивать себя, но я… постоянно думал о тебе… я так боялся, что ты мог умереть. Чимин-а, я очень сильно люблю тебя. Очень. Твой подарок я всегда ношу с собой, вот, посмотри… это самый лучший подарок, что я когда-либо получал. Тэхён из-за пазухи достал цепочку с сердечком и показал омеге, который снова обнял его и поцеловал в щёку. — Я тоже тебя люблю, Тэхён-и, и очень по тебе скучал. Я подарю тебе новую прядку. Когда вы уезжать собираетесь? Останешься подольше? — Мы планировали неделю тут погостить, но можем и на дольше остаться. Хосок себе в помощь нанял толковых помощников, так что без него не пропадёт хозяйство. Но нам нужно будет вернуться до сезона стрижки овец. Это в начале апреля обычно. — Хорошо. Я очень рад. Знаешь, я видел тебя в бреду. Ты приходил ко мне и просил не сдаваться. Выжившие рассказывали, что действительно видели родных, к которым очень привязаны. Чонгук Чонина видел, а я тебя. Тэхён поднял лицо Чимина за подбородок и поцеловал его в губы, тут же получив отклик. Они целовались одними губами, без языка, ненужных прикосновений и прочих пошлостей. Долгий нежный поцелуй закончился сам по себе, и они ещё некоторое время смотрели друг другу в глаза, а потом Тэхён сказал: — Я выполнил своё обещание и приехал к тебе в гости. Теперь твоя очередь. Жду тебя к себе в конце лета. Обязательно с детьми и Чонгуком. — Хорошо. Обещаю. Чимин положил голову на подушку, а Тэхён повернулся полубоком, лицом к детям, обнимая себя рукой Чимина и переплетая с ним пальцы. Чимин ближе к нему придвинулся и так они и уснули в тесных объятиях. Утром после завтрака Тэмин с тремя лисами покинули деревню, направляясь в город. Чимин попросил написать ему о том, что творится в городе и насколько разрушительна была там эпидемия. Сопровождающего альфу супругов Чон, поселили в другом доме, поближе к конюшне, так как ему придётся самому ухаживать за лошадьми, ведь их конюх умер. Лис, кстати, обучил двух альф-волков всем премудростям ухода за лошадьми, которые потом и стали конюхами, взявшись выхаживать их немногочисленных запущенных лошадей. Чонгук принялся за работу над обещанным портретом, который писать у него раньше просто не было времени, а Хосок ему помогал, корректируя набросок и озвучивая желания. Чимин, Тэхён и дети отправились в гости к Сокджину, который очень обрадовался гостю. Он перевоплотился в человека, и Тэхён округлил глаза, разглядывая старшего, что набрал очень много лишнего веса. — Сокджини-хён, у тебя там тройня что ли? Такой живот большой! — Эх, да нет же, один омега у меня там, — вздохнул Сокджин, положив ладонь на живот. Увидев, что новый слушатель готов выслушать его жалобы, он запричитал: — Просто жутко опухает тело. Я уже не могу терпеть. Хочу побыстрее родить его, чтобы легче стало. Лекарь каждый день обещает, что вот-вот, уже вот-вот, и ничего. Я так устал. Сил больше моих нет. Приспичило же мне на старости лет замуж выходить. Жил же нормально, так нет, любви захотелось. Вот теперь и расплачиваюсь. А ему хоть бы хны! Тыкал в меня своим членом без устали, а теперь сбегает постоянно по делам, лишь бы дома не бывать. Гад такой! Никакого больше секса! Слышал, Дон Су?! Сорок пять лет в ладошку дрочил, и дальше туда же будешь, гад такой. Ох, как же мне плохо. Дон Су-я, любимый, мне плохо. Сделай мне массаж. Дон Су тут же подскочил к мужу, поцеловал его в лоб и заботливо помассировал поясницу, после спросив, хочет ли он есть. Пока он выслушивал от беременного его хотелки, Чимин шепнул Тэхёну, что Дон Су ни на шаг не отходит от супруга и тут же выполняет все его желания, но омеге так тяжело, что он может выпустить раздражение, лишь ругая своего же супруга, которого очень сильно любит. Альфа ушёл на кухню, Сокджин снова обернулся волком и с громким ворчанием растянулся на кровати, а Чимин, Тэхён и дети осторожно принялись массировать его, отчего тот похрапывал от удовольствия. Чимин поглаживал большой живот, Тэхён — поясницу и спину, Юнги мял шею, а Намджун чесал между ушами. Весёлое занятие прервал сам Сокджин, махнув им лениво хвостом, давая понять, что хватит с него массажа. Омеги расселись на постели вокруг волка, а Намджун, копируя Юнги, что сидел на коленках папы, залез Тэхёну на руки и поцеловал его в щёку, после чего потёрся об него своей щекой. Такая ласка была в новинку для волчонка, поэтому Чимин очень удивился. — Тэхён-а, ты очень красивый. Я хочу на тебе жениться, — заявил Намджун, обнимая омегу за шею и заглядывая в его глаза. Тэхён рассмеялся, а потом сказал: — Намджун-и, ты хороший альфа, но я старый для тебя. Пока ты вырастешь, мне будет уже очень много лет. Да и муж у меня уже есть. Я люблю Хосока. — Ну ладно. Тогда роди мне омегу, похожего на себя, я женюсь на нём. Сокджин так громко фыркнул на это заявление, что даже Дон Су прибежал из кухни. Эх, был бы он человеком, точно бы что-то колкое сказал. — Милый, ты не можешь жениться на омеге Тэхёна. Он ведь лиса, и сын его тоже будет лисой. А ты волк, и выберешь себе в мужья только омегу-волка. — Нет, — упрямо мотнул головой альфочка. — Я хочу себе такого же мужа, как Тэхён. Он красивый, добрый, и запах его мне очень нравится. Сокджин снова фыркнул, оскалив зубы, явно говоря, что и этот туда же. Ещё четырёх нет, а уже об омеге мечтает. Чимин решил закончить эту тему, поэтому сказал: — Джун-и, мы обязательно с тобой обсудим этот вопрос ещё раз, но только тогда, когда ты подрастёшь. А чтобы вырасти и стать крепким альфой, как Чонгук, тебе нужно хорошо кушать. Необходимо съедать всё-всё, что кладут тебе в тарелку. — Ну, я не люблю лук и морковку. И капусту тоже, — захныкал Намджун, надувая свои и без того объёмные щёки. — Намджун-и, я знаю несколько вкусных блюд, от которых ты не сможешь отказаться. И папу твоего научу их готовить. Только давай договоримся, что ты не будешь расстраивать своего папу. Посмотри, какой Юнги молодец. Говорят, он кушает всё-всё, что ему кладут в тарелку, — Тэхён вздрогнул от громкого звука, что издал Сокджин, подозрительно похожего на смех. Чимин тоже попытался скрыть улыбку, зато Юнги задрал носик вверх, радуясь похвале. — Юнги омега, он должен быть послушным. А я — альфа. — А ведь Чонгук всё съедает, верно? А он вон какой классный альфа, — сказал Чимин, на что Намджун задумался, а потом нехотя кивнул. — Я хочу быть таким как Чонгук, — признался ребёнок. — Вот и хорошо. Это похвально. Теперь необходимо заставить Чонгука есть морковь, ведь он её тоже ненавидит, — прошептал Чимин Тэхёну, снова получив насмешливое фырчание от Сокджина. Пробыв с Сокджином ещё пару часов, весёлая компания отправилась гулять по деревне, а домой попали только к вечеру. Тэхён тут же принялся готовить морковную запеканку, уверяя Чимина, что её съедят все, особенно привередливые альфы, ещё и добавку попросят. За ужином все быстро умяли жареное мясо с овощами, а когда дело дошло до десерта, Чонгук тут же отвернулся, а за ним повторил и Намджун. Хосок взял себе большой кусок морковной запеканки и стал с аппетитом её есть, на что скептически поглядывал Чонгук. Чимину и Юнги тоже понравилось, и они постоянно нахваливали её, смущая Тэхёна. Чимин наклонился к Чонгуку и сказал: — Супруг мой, съешь, пожалуйста, свою порцию. — Ни за что. Я не ем морковь, и ты это прекрасно знаешь, — надулся Чонгук. — Мне нужно, чтобы её ел Намджун, а из-за тебя он этого не делает, поэтому будь добр съешь, — Чонгук упрямо отвернулся и тогда Чимин сказал: — Если ты сейчас съешь свою порцию, ночью я буду спать с тобой, а не с Тэхёном. — Так не честно! Ты и так должен спать со мной. Чимин демонстративно отвернулся от него и с улыбкой попросил Тэхёна о добавке. Чонгук грустно вздохнул, посмотрел на Намджуна, что тоже сидел надувшись, что, кстати, для него уже огромное событие так как обычно усадить его надолго было просто нереально. Чонгук ещё раз громко вздохнул, огорчился, что от мужа не последовало никакой реакции, взял палочки, набрал порцию запеканки, снова вздохнул, и, зажмурившись, быстро отправил всё в рот. Неожиданно оказалось вкусно, и Чонгук стал есть свою порцию, после подмигнув Намджуну, что перестал дуться и тоже быстро расправился со своей порцией. Омеги переглянулись между собой и улыбнулись. Хосок поцеловал Тэхёна в губы и забрал детей в зал, Чонгук тоже получил свой поцелуй и ушёл в мастерскую, а омеги стали убирать со стола. Тэхён вызвался мыть посуду, и спросил: — Чимин-а, скажи, тебе понравился Чжухон? Наш сопровождающий? — Ну да. Симпатичный. А что? — Он жених Давона. Ему летом будет шестнадцать и тогда же они дадут брачные клятвы. Они нравятся друг другу, и хоть Чжухон немного старше Давона, он хорошая партия. Он работящий, знает толк в лошадях, хороший кузнец. У вас же есть кузнец? Забыл, как зовут его? — Да, альфа Лей переболел чумой. Он ухаживал за больными, помогал сжигать трупы, и заболел одним из последних. Его муж Джесси попал в изоляцию, а вот их двухлетний сынок умер. Омега Даён был одним из четверых мастеров, что ездили в город для торговли и принесли нам чуму. Он сразу пошёл домой, успев по пути пообщаться с соседями, и первым кого он обнял дома, был его внук, который умер даже раньше него. — Ужас какой. Этот Даён хоть и был вредным и первым разносил про меня слухи, но такой участи не заслуживал. Как они справляются? — Так же как и все. Работают и поддерживают друг друга. Джесси согласился работать в школе и помогает учителям с детьми, а Лей обсудил какой-то грандиозный проект с Чонгуком, и теперь круглые сутки напролёт не вылезает из кузницы. Хоть и прошло три месяца, а нам до сих пор тяжело от такой огромной потери. Юнги до сих пор Сонуна вспоминает. Тэхён всхлипнул из-за упоминания умершего омеги, но быстро взял себя в руки. Вечер провели все вместе, играя в игры с детьми и ведя интересную беседу. Поздним вечером альфы отнесли уснувших детей в кроватки, а Чимин показал Тэхёну их комнату, выделив им постельное бельё и показав, что где лежит. Тэхён поцеловал старшего в щёку и сказал: — Иди отдыхай, Чимин-а, я сам заправлю постель. Не волнуйся. Твой альфа уже заждался тебя, чуть глазами тебя не съел. Мы тоже можем немного пошуметь, так как я очень сильно соскучился по своему мужу. Скажи, а ты брал его член в рот? Или он твой? — Спокойной ночи, Тэхён. Дети хоть и крепко спят, но всё же слишком громко не шумите. — Ну, мне же интересно, Чимин! На пороге Чимин столкнулся с Хосоком, и они обменялись пожеланиями хороших снов. В собственной спальне было темно и тихо, но неожиданно Чонгук обнял его со спины и крепко прижал к себе, целуя в шею: — Наконец-то мы одни. Как же мне тебя не хватало! Мне так плохо без твоих прикосновений и поцелуев. Я зависим от тебя. К тому же ты меня сегодня обидел своим шантажом, поэтому будешь наказан.  — Поцелуй меня, — тут же отозвался Чимин, пытаясь развернуться в его руках, но альфа не пустил, сильнее обнимая за талию. — Нет. Никаких сегодня поцелуев. Это твое наказание. — Чонгук-а… Ну, пожалуйста. — Ты должен был мне сразу сказать, а не шантажировать и ставить подобные условия. — А ты сам не видишь, что он всё за тобой повторяет?! — воскликнул Чимин, заглядывая альфе в лицо через своё плечо. — И ест только то, что ты ешь. А я хочу, чтобы мой ребёнок полноценно питался, а не выковыривал морковку и лук отовсюду, только потому что ты это не ешь. — Справедливо. Хорошо. Теперь буду есть всё ради вас двоих. Доволен? — Поцелуешь меня, тогда буду доволен. — Какой ты хитрый. Знаешь, мне тут Хосок кое-что интересное рассказал. Эти лисы жутко откровенные, что касается постели. Я даже не думал, что такое можно делать с тобой. — Ты о чём? Что ты делать собрался? Чонгук! Расскажи, что делать будешь? — Чимин вертелся в руках альфы, пока тот его раздевал. — Нет, если я тебе скажу, ты не разрешишь этого сделать с собой. А я весь день об этом думал. Давай раздевайся. Тебе точно понравится. — Дай мне десять минут. Мне нужно подготовиться к сексу. — Ладно. Иди. Только недолго. Чимин скрылся в ванной комнате, а Чонгук стал зажигать свечи, но не все, а только чтобы рассеять ночную темноту вокруг постели. Чимин появился даже раньше оговоренного времени и тут же потянулся за поцелуем, но альфа был верен своему слову и усадил омегу на кровать. Чимину было любопытно, что же задумал муж, поэтому не обратил особого внимания на то, что в этот раз его лишают любимых поцелуев в губы, вдоволь радуя поцелуями по всему телу. Чимин извивался под напористыми руками и тут же развёл ноги в стороны, стоило Чонгуку спуститься вниз. Альфа погладил внутренние стороны бёдер, тут же покрыл их поцелуями, а потом стал ласкать возбуждённый член. Он лизал его и сосал, беря всю длину в рот, а потом на пробу широким мазком языка провёл по промежности омеги и кончиком коснулся анального входа. Чимин на это прогнулся в пояснице, сильнее подставляясь под ласку, и Чонгуку понравилась его реакция. Поиграв ещё немного с членом, он перевернул Чимина на живот и поставил на колени, заставляя его больше прогнуться, выставляя всё самое интимное. Растянутое анальное отверстие сжималось в предвкушении, и Чонгук вначале прошелся пальцами по мошонке, члену, после провёл по нежному местечку между яичками и анусом, положил руки на бёдра и прижался ртом к нему, тут же вводя кончик языка внутрь. Чимин охнул от неожиданности, дёрнулся, и попытался вырваться, хватая альфу за руки на своих бёдрах, но Чонгук держал его крепко, снова подтягивая к себе и начиная сильнее двигать языком. — Чонгук! Ты с ума сошёл?! Отпусти меня немедленно! Что ты творишь? О, Господи! Перестань сейчас же! Ах! Не делай этого… Чимин дёргался, пытаясь освободиться, но вскоре делал это менее интенсивно, так как неправильные ласки альфы доставляли удовольствие. Чимину было стыдно, но так хорошо. Чонгук вскоре заменил язык пальцами, а потом вставил член. Чимин лежал на животе, прикрыв лицо ладонью, приподнимал немного попку навстречу толчкам мужа, но за поцелуями не тянулся и на его поцелуи реагировал зажато. Чонгуку это не нравилось, но он продолжал вбиваться в него, доводя обоих до разрядки. Как только оба кончили, Чимин тут же вскочил с постели и скрылся в ванной. Альфа с досадой посмотрел ему вслед, обзывая себя идиотом и прочими плохими словами. Попробовал новенькое в постели. Супер. Как бы его теперь не выгнали из этой самой постели. Чимин долго не выходил и Чонгук привёл простыни в порядок, поставил новые свечи в подсвечник, надел штаны, сел в кровати и замер в ожидании. Лишних звуков не доносилось из ванной, что уже хорошо. Наверное. Чимин появился лишь через полчаса в длинной ночной сорочке, что было новостью, так как с самой церемонии они ни разу не спали в одежде. Омега обошёл постель, задул свечи со своей стороны и лёг спиной к мужу, укрываясь одеялом чуть ли не с головой. Чонгук помолчал около минуты и сказал: — Чимин, давай поговорим. Тебе не понравилось? Чимин? Не молчи, пожалуйста. Я не выдержу твоей молчанки. Лучше сразу мне скажи, что не так? — Что не так? — взорвался Чимин, откидывая одеяло и поворачиваясь к альфе всем корпусом. — Что не так?! Твой язык в моей заднице — вот что не так! Я просил тебя остановиться, но ты меня не услышал. — Но тебе же понравилось. — Понравилось. Но прежде чем делать такое, ты должен был поговорить со мной. Это гадко. Отвратительно. Ты своими губами теперь меня собираешься целовать? И детей? Ты в своём уме? Я не разрешаю тебе этого делать. Иди, умойся, кстати. И не трогай меня сегодня. Я… мне необходимо подумать… — Хосок говорил, что часто делает так Тэхёну и им обоим это нравится, — тихо прошептал альфа. — Мне нет дела до того, что эти двое делают в своей постели. Это их личное дело! Ты со мной должен был обсудить подобное, так как я… мне… это гадко, — повторился Чимин. Чонгук понурил голову, окончательно расстроившись, а Чимин снова лёг, отвернувшись. Чонгук стал выбираться из постели, запутался в одеяле и упал на пол, но омега даже не повернулся, и он скрылся в ванной, впервые в жизни борясь с желанием расплакаться, как маленькому. Он же просто хотел доставить удовольствие любимому. Чонгуку было не противно вылизывать Чимина, даже понравилось, так почему сам Чимин негативно это воспринял? Альфа умылся, посидел немного, вновь пережёвывая досадные мысли в голове, а потом вернулся в постель, не решаясь обнять супруга. Так они и лежали каждый на своей половине впервые с самой церемонии брачных клятв. На рассвете Чимин исчез не только из постели, но и из дома. Завтрак пришлось готовить Тэхёну, что переглядывался с Хосоком, наблюдая за хмурым Чонгуком, который на все вопросы упорно отмалчивался. Чимин явился, когда унылый завтрак подходил к концу, ведь даже дети молчали. Он увернулся от поцелуя мужа, из-за чего тот ещё больше расстроился, после выскочив на улицу. На заявление Намджуна, что есть овощи он не будет, так как их не ел Чонгук, Чимин заявил, что это его дело и пусть ходит голодным до самого вечера, тем самым обрадовав альфочку, зато Юнги расплакался, отреагировав на напряжение между взрослыми. Хосок последовал примеру младшего и тоже пошёл прогуляться, забрав с собой Намджуна, а Тэхён успокаивал Юнги, следя за тем, как Чимин убирает посуду и с грохотом моет её в мойке. Юнги вскоре успокоился и Тэхён смог увлечь его бусинками, попросив сделать и ему красивый браслет, после чего отправился на поиски друга, что был уже в кабинете и занимался счетами. — Чимин-а, что у вас случилось? Вы поссорились? — Представь себе поссорились. И всё из-за вас, — прорычал Чимин, листая страницы толстого журнала, куда вписывал различные сведения. — Расскажи, что произошло? — Ты ещё спрашиваешь? Какого чёрта вы лезете в нашу интимную жизнь? Зачем твой болтливый Хосок рассказывал моему Чонгуку, что он творит с тобой в постели? Зачем?! Это должно храниться в секрете. Он не должен всем подряд рассказывать, что вылизывает твою задницу… гадость какая…фу… — Ты из-за этого психуешь? Или Чонгук это сделал с тобой? — спокойно спросил Тэхён. — Сделал! Меня не спросил и сделал. Я просил остановиться, но он меня не слушал. — Чимин-а, милый, но ведь это приятно. Тебе же понравилось? — Какая разница понравилось мне или нет?! Это отвратительно. Он же потом этими губами целоваться лезет. И детей целует. — И что? Ты же член его ласкал ртом, а он ведь тоже бывает в твоей заднице. Но ты не перестаёшь его ласкать ртом, несмотря на это. И целуетесь вы потом, и ничего нет в этом отвратительного. С чего вдруг такая брезгливость? — Мне это не нравится, — уже спокойнее ответил Чимин. — Ну, так и скажи об этом своему мужу. Он так расстроился из-за вашей ссоры, чуть ли не плакал. — Ты опять ерунду говоришь. Он альфа, он не может реветь из-за такой мелочи. Он упрямый самовлюблённый индюк, что совсем меня не слушает. Я просил его остановиться, но он продолжил делать… это… Тэхён решил благоразумно промолчать, лишь обнял друга и прижался своим виском к его. Так они посидели совсем недолго, а потом вместе вернулись к Юнги. Весь день Чимин был занят в деревне, когда издалека увидел Чонгука, что направлялся в кузницу и пошёл за ним. Альфа Лей увлечённо показывал ему какие-то детали, что усердно делал всю зиму, а Чонгук хвалил его за это. — Что вы тут задумали? — спросил Чимин, напугав обоих альф. — Кузнец Лей делает заготовки для того, чтобы электрифицировать нашу деревню. — Что сделать? — Электрифицировать, — повторил Чонгук, подходя ближе к мужу. — Провести электричество в каждый дом. В городе давно везде есть электрический свет, он намного дешевле обходится. Не нужно будет делать свечи и масляные лампы, да и опасность пожара исключается. Правда, необходимо будет лампочки закупить, хотя я знаю, как их делать. Так наверное будет даже дешевле. Необходимо это продумать ещё и просчитать. Я хочу построить мини-электростанцию, чтобы она обеспечивала всю деревню электричеством. — А когда ты мне собирался об этом сказать? И собирался ли вообще? — Собирался. Я всё для тебя подробно расписал и нарисовал, могу показать тебе. — Я не знал, что ты считаешь меня идиотом, что не способный понять, что такое электричество, — Чимин выскочил из кузницы, в гневе пиная камни, что попадались под ногами. — Чимин, подожди! Я не считаю тебя идиотом. Да подожди ты! — Чонгук догнал мужа и ухватил его за предплечья, не давая тем самым двигаться вперёд. — Послушай, любимый. Я ни в коем случае не сомневаюсь в твоих умственных способностях. Просто ты не видел этого своими глазами, поэтому я тебе всё подробно написал и нарисовал. Для станции необходимо много различных деталей и кузнец почти их все сделал. Я собирался тебе сказать на днях, честное слово. Просто это как подарок не только для тебя, но и для всех жителей деревни. Послушай, Чимин, мне необходимо будет поехать в город, чтобы закупить лампы, провода и ещё кое-что для станции, и я хочу, чтобы ты поехал со мной и сам всё увидел. Согласен? — Я не могу сейчас никуда ехать… Сокджин…- неуверенно ответил Чимин. Чонгук улыбнулся, ближе к нему придвигаясь: — Нет, нет, не сейчас. Когда земля просохнет. В апреле или даже в мае. — Какие ещё у тебя есть секреты от меня? Сегодня прям день открытий. — После того, как в деревне появится электричество, можно будет купить некоторые электроприборы, что будут помогать в хозяйстве. Я их описал все в одной из книг. Можно будет провести радио. Там играют мелодии и песни, читают интересные рассказы и сообщают новости. Очень хорошая штука. В городе оно популярно. — Ладно. Можешь внедрять свои научные штучки. — Спасибо, любимый. Нужно зайти к лесорубам. Они должны подготовить высокие толстые деревья для столбов, между которыми мы протянем провода, по которым будет идти электричество от станции в дома. — Что такое провода? И объясни мне, что такое электричество? Откуда оно берётся и опасно ли оно? — спросил Чимин и Чонгук тут же стал его просвещать. Несмотря на то, что супруги провели вместе остаток дня, Чимин уворачивался от поцелуев альфы и в постели они снова спали порознь. Следующий день прошёл спокойно. Чимин изучал книги Чонгука и узнал много нового и интересного. Тэхён тоже просвещался, а Хосок сообщил, что они давно уже планируют свою деревню электрифицировать, и им по делам тоже необходимо заехать в город. А на следующий день к ним прибежал соседский мальчишка и сообщил, что Сокджин родил здорового омежку. Все тут же побежали в дом дельты, где счастливые родители принимали поздравления и любовались новорожденным. — Папа! Ты почему не сообщил нам раньше, что рожаешь? — воскликнул Чонгук, подходя к постели и непроизвольно сбавляя громкость голоса. — Да как-то всё неожиданно и быстро получилось, — отозвался Сокджин, приподнимая на руках малыша и давая возможность сыну познакомиться с братиком. — Я час назад встал с постели, меня прихватило, думал опять поясница, но отошли воды и тут же начались роды. Дон Су-я сам принял ребёнка. Мой умница не растерялся, хотя разревелся, когда Тани выскользнул ему в руки. Оно и понятно. В сорок восемь лет принять собственного первенца, помогая рожать любимому супругу, которого любил и ждал всю жизнь. Только бесчувственный чурбан не проявит эмоции. Гости до вечера просидели с новоявленными родителями, а потом вернулись домой. Ужин прошёл оживлённо. Намджун снова попугайничал и повторял всё за Чонгуком, а тот чуть ли не вылизал свою тарелку, попросив ещё добавку овощей. Перед сном Чимин задавал Чонгуку много вопросов по поводу того, что он прочитал в его книгах, а потом сам лёг возле альфы и поцеловал его в губы. Чонгук обнял супруга и тихо спросил: — Ты больше не сердишься на меня? — Нет. Но впредь всегда, пожалуйста, спрашивай об этом… ну, если снова захочешь… такое сделать… я обещаю подумать и, возможно, даже соглашусь… может быть… когда-нибудь, — Чимин окончательно залился румянцем по самые уши, пытаясь скрыть это, утыкаясь альфе в грудь. — Хорошо, я понял. Прости меня. Сегодня они просто спали в обнимку, нацеловавшись вдоволь, а потом их сексуальная жизнь вошла в прежнее русло. С размахом отметили четырёхлетие двойняшек. Обычно подобные праздники отмечали в кругу семьи либо совсем не отмечали, но так как двойняшки сыновья вожака, то угощения готовили на всю деревню. Сокджин и Тэхён испекли огромный, безумно вкусный торт, который надолго всем запомнился. Чимин старательно записал рецепт и обещал Юнги вскоре его приготовить. В конце марта Чимин и Чонгук с сопровождающими волками собрались в город, а Хосок и Тэхён поехали с ними. Письмо Тэмина они давно ещё получили, и он сообщал, что эпидемия в городе не сильно пировала, так как у врачей был готовый антибиотик от чумы. Чимин огромными от восторга глазами смотрел на всё вокруг. Как будто в другой мир попал. Медленно ехавшие по дороге автомобили, которые упорно вытесняли лошадей с повозками. Электрические столбы с проводами между ними. Позировали перед фотографом с его огромным аппаратом, а потом долго не мог понять, как они оказалась на фотокарточке. Они посетили театр, цирк, аттракционы, уличный кинотеатр, посмотрев фильм с Чарли Чаплином, и Чимин от всего был в восторге. И, конечно же, Чимин своими глазами увидел смешанные пары гибридов, которые никого не стеснялись и даже демонстрировали всем своё счастье. Если омега быстро принял чудеса техники, то вот такие отношения осуждал. Поездка в город оказалась успешной во всех смыслах. Чимин накупил огромное количество различных цветов, удивляясь тому, как мастера, ездившие в город каждый год, сами до этого не додумались. Лишь покойный ЛиЕн в своей теплице высаживал цветы, так он и не пускал туда никого, поэтому все богатства долгое время были скрыты ото всех. Чонгук пополнил запас своих красок и прочих принадлежностей для рисования. Он закупил огромное количество бухт с проводами, ящики с лампочками и прочее, что необходимо для генераторов и будущей электростанции. Чимин купил подарки детям: для Намджуна большой набор экспериментатора, а для Юнги набор для детского творчества. Хосок и Тэхён тоже делали покупки. Вскоре все вернулись в деревню, а через день стали прощаться с Тэхеном, Хосоком и их будущим зятем, так как им пора была возвращаться домой. Они не забыли забрать красивый портрет, который Чонгук окончил в срок и который всем понравился. Чимин клятвенно пообещал приехать к ним в конце лета, что потом и выполнил. Ему понравилось у Тэхена. Семья Хосока действительно оказалась щедрой и дружелюбной, с радостью приняв гостей. Многие лисы с опаской смотрели на волков, но все же неделя прошла без происшествий. Дети из рук не выпускали кроликов, и просили взять себе одного, но Чимин не разрешил. Потом он заметил, что дети о чём-то долго шептались и заподозрил их в сговоре, поэтому попросил Хосока пересчитать крольчат. Но оказалось дело было совсем не в кроликах. Намджун весь день ходил за Тэхёном, ластился к нему и лез обниматься, а вечером на вопрос Чонгука, что с ним происходит, он громко заявил: — Просто Тэхён готовит мне моего истинного омегу, поэтому меня так тянет к нему. Хочу, чтобы он был копией Тэхёна. Он красивый. Тэхён покраснел, как спелая вишня, а Хосок принюхался к супругу, пожал плечами и сказал, что ребёнок всё выдумывает. — А вот и нет! — топнул ногой упрямый Намджун. — Юнги мне сказал, что Тэхён пахнет моим омегой. А Юнги чувствует такое. У него дар. — Этого не может быть, дети. Даже если Тэхён и беременный, у него родится лис, а лисица никак не может быть твоим истинным, Намджун. Это невозможно. Истинные рождаются только подобные себе. Не может быть у волка истинным лис. К тому же рано тебе думать об омегах, ты ещё совсем ребёнок. Папа Хосока озвучил мысли Чимина, поэтому он согласно кивнул, а дети промолчали, проявляя уважение к старшему и не смея ему перечить. Только потом Тэхён прислал письмо, в котором сообщил Чимину, что действительно оказался беременным, а значит, приехать весной к ним они не смогут. Чонгук упорно работал, воплощая свои планы, и вскоре в деревне загорелась первая лампочка. Постепенно во всех домах появилось электричество, а новые дома строились уже с учётом системы канализации и электрификации. В конце очередного лета Чимин с семьёй снова посетили лисов и познакомились с новорожденным лисёнком-омегой, который действительно оказался истинным Намджуна. Этот факт просто не укладывался в головах. Как такое возможно?! Время бежало вперёд, дети росли, взрослые решали появляющиеся проблемы, друзья поддерживали связь и встречались каждые полгода. Но рано или поздно белая полоса заканчивается и снова приходит несчастье.

***

Двойняшкам было уже шесть лет, а Чимин был на шестом месяце беременности, когда на их деревню стала нападать кочевая стая волков. Их раздражал тот факт, что у маленькой стаи в четыреста голов такие обширные земли с богатым лесом, своей речкой и озером, и обилием дичи и рыбы. Дозорные либо сами отбивали атаки врагов, либо успевали оповестить альф и они успевали им помочь, безжалостно убивая налётчиков, но вскоре враг стал напористым, устраивая облавы сразу в нескольких направлениях. Альф в деревне было мало, и Чимин давал указания не реагировать на все атаки врагов, но горячий Чонгук рвался в бой, с остервенением реагируя на крики помощи дозорных. Сегодня дозорный доложил, что слышал разговор врагов о том, что они собираются напасть с северной стороны, и Чонгук с дельтой собирались их там встретить, но Чимин переживал сильно и сказал: — Чонгук, пожалуйста, не иди туда со всеми альфами. Это может быть ловушка. Они выманят вас туда, а сами придут в деревню и перебьют всех беззащитных омег и детей. — Не накручивай себя, любимый. Это вредно для ребёнка. Мы встретим их там и всех перебьём. Я не позволю каким-то бездомным шавкам угрожать моим близким. — Оставь хотя бы несколько альф, Чонгук! — Хорошо. Я скажу дозорным, чтобы они сузили радиус передвижений и патрулировали ближе к деревне, и оставлю несколько волков. Доволен? Мы быстро. — Не уходи. Это ловушка. Но Чонгук поцеловал мужа и ушёл. Чимину было неспокойно, он позвал к себе детей и приказал им обратиться волчатами, после чего они вышли из дома. Чимин обошёл всю деревню и успокоил омег, которые были настроены защищать себя и своих детей. Враги напали через час. Они тихо и спокойно вошли с южной стороны деревни, где было озеро, убив дозорного, который с собой успел забрать на тот свет трёх чужих альф. Их было человек тридцать, кто-то был волком, кто-то в человеческом обличье. Они без особых усилий сломили сопротивление омег, кого-то оглушили, кого-то сразу закрыли в подвале с орущим выводком детей, а кого-то изнасиловали. В дом Чимина целенаправленно шёл главарь банды, огромный детина с уродливой рожей, что оценивающе осмотрел беременного омегу с ножом в руке и причмокнул от увиденного: — Так вот ты какой, предводитель волков Чон. Красивый. Будешь моим мужем. Ублюдка твоего я вытравлю из твоего брюха, и вскоре ты родишь мне моего волчонка. Рожать будешь каждый год, пока не сдохнешь. Но это потом, а пока ответь, откуда у такой шелудивой стаи такие огромные земли? — Пошёл к чёрту из моей деревни, — воинственно проговорил Чимин, сильнее сжимая рукоятку ножа. Он знал, что Юнги спрятался в спальне, а вот где Намджун не знал, из-за чего не был сосредоточен и пропустил выпад врага, который больно заломил ему руку, заворачивая её за спину: — Ни одной чёртовой долбанной омеге я не позволял так с собой разговаривать. Твой нрав я вмиг обломаю. Своим острым язычком сапоги мне лизать будешь, а потом и член. Твой альфа, кстати, уже валяется с оторванной башкой. Как барашки припёрлись на заклание. Идиоты. Это была слишком лёгкая победа. Даже не интересно. Хотя ты можешь развеять мою скуку, если будешь брыкаться. Люблю обламывать строптивых. Чимин изловчился и воткнул нож в его ногу, из-за чего альфа взревел не своим голосом и ударил омегу, отбрасывая его в стену. Чимин болезненно застонал, и чуть не потерял сознание. Он услышал детский рык и мутным взглядом увидел Намджуна, что бросился на чужака и крепко сцепил челюсть на его руке. Альфа пытался отбросить волчонка, бил им по мебели, но челюсть заклинило и Намджун болтался на его руке безвольным тельцем. Чимин собрался с силами и сам перевоплотился в волка, тут же бросаясь на врага, пытаясь вцепиться прямо в глотку. Альфа стал отмахиваться от омеги его же волчонком, но Чимин уворачивался, стараясь не задеть сына, и снова бросался на оборотня, сумев таки вцепиться ему в шею. Альфа завалился на бок, хрипя от боли, а Чимин рвал его шею, купаясь в горячей крови, выжимая его поганую жизнь из отвратительного тела. Вскоре голова отделилась от тела и кровь толчками выходила из артерии, заливая пол и всё вокруг. Чимин подполз к Намджуну, обнюхал его и зализал ранки, но альфочка не приходил в себя и не разжимал челюсть, так и держа опухшую и посиневшую руку в зубах. На улице слышались крики и шум бойни, их альфы вернулись, вступив в драку с врагами, но Чимину не было до них никакого дела. Он обратился в человека и попытался разжать челюсть сына, но ничего не получалось и Чимин заплакал. Он гладил Намджуна и уговаривал его очнуться, раз за разом осматривал его тело, не находя ран, и обнимал, целуя в загривок. В дом вбежал Чонгук, осмотрел сцену, развернувшуюся на полу, подбежал к Чимину и обнял его. Чимин тут же стал колотить его кулаками по груди, изливая свою агрессию и страх на виновника трагедии: — Это всё из-за тебя! Всё из-за тебя! Я же говорил, что это ловушка, почему ты меня не послушал?! — Прости, любимый, — в отчаянии произнёс Чонгук, пытаясь успокоить супруга. Чимин с досадой ударил его по коленке и сказал: — Толку от твоих извинений. Что мне с ним делать? Он не приходит в себя и челюсть не размыкает. — Намджун, ты слышишь меня? — Чонгук склонился над ребёнком и погладил его по голове. — Всё в порядке. Твой папа в безопасности. Ты молодец, защитил его. Можешь отпустить руку. Волчонок тут же разжал челюсть и обратился в мальчика. Чимин обнял его и прижал к своей груди, целуя его и приговаривая ласковые слова. — Папа, я так за тебя испугался. Я всё правильно сделал? — Да, моё солнышко. Ты молодец. Ты меня защитил. Спасибо тебе. Ты такой у меня храбрый. У тебя болит что-то? — Нет. Хоть он и бил меня сильно, но у меня ничего не болит. А как мой братик? Ему тоже было больно? — С ним всё хорошо. Ты спас и его. Я так люблю тебя, Намджун-а, очень сильно люблю. Ты мой храбрый защитник. Чимин отнёс альфочку в спальню, сам оделся и одел его, попросил посидеть с Юнги в спальне и вышел, тут же наткнувшись на Сокджина с сыном. Оставив детей со старшим, Чимин вышел из дома, осматривая поле битвы. Среди омег и детей мёртвых не было, но были изнасилованные, в том числе и несколько подростков. Все альфы-чужаки были обезглавлены и лежали тут же в куче, а вокруг них стояли незнакомые Чимину альфы. Он поискал взглядом Чонгука, что тут же к нему подошёл и обнял со спины, поддерживая его. Они обменялись поцелуями и альфа спросил у мужа, как тот себя чувствует, и Чимин заверил его, что с ним всё в порядке. — Кто это такие, Чонгук-а? — Они наши друзья, любимый. И они нам помогли уничтожить банду головорезов. Ни одного не осталось, все здесь лежат. Это Шону, мы с ним познакомились ещё во времена учёбы, я писал тебе о нём, и даже его портрет присылал. Помнишь? — Возможно. Но что они тут делают? — Стая Шону кочевая. Не волнуйся, они мирные. Но они хотят остепениться. Они не один год ищут место, где могут поселиться, и их точно провидение привело именно в тот момент, когда нам нужна была помощь. — Да уж, — горько отозвался Чимин. — Их мало человек. Сто семьдесят альф разного возраста, шестьдесят омег и сто детей тоже разного возраста. — К чему ты клонишь? — с беспокойством спросил Чимин, заглядывая в любимое лицо. — Вожак Чон, разрешите нам примкнуть к вам и стать членами вашей стаи, — ответил на вопрос альфа Шону. Был он высоким и красивым, с мягкой улыбкой и добрыми глазами. Омеги таких обожают. Но Чимин нахмурился, обдумывая просьбу. — Вы вожак своей стаи. Разве вы и ваши волки согласитесь признать меня, омегу, своим вожаком, а потом и моего сына, когда он станет совершеннолетним? — Да, мы признаем вас, как своего вожака, и будем рады стать вашей стаей. — У нас строгие правила, — не сдавался Чимин. — Любое нарушение порядка строго карается. За предательство следует смерть. — Мы будем верны вам, вашей семье и новой стае. Каждый член моей стаи просто хочет построить свой дом и спокойно воспитывать детей. Я уверен, что наши люди подружатся, и мы станем одной крепкой и дружной семьёй. — Мне необходимо подумать. Я не могу вам сразу дать ответ. И после того, что сегодня произошло, я не могу сразу вам довериться. Скорее всего, я вынесу этот вопрос на всеобщее голосование, чтобы узнать мнение моих волков. Пока можете расположиться у нас, вас накормят и дадут крышу над головой. Мне необходимо проверить моих омег. Некоторым пришлось несладко. Шону поклонился вожаку, который поддерживаемый мужем пошёл к пострадавшим омегам, что не переставая ревели во всё горло. Чимин с болью смотрел на них, а потом попытался заговорить, но ничего не получалось и он крикнул на них, после чего ему удалось с ними поговорить и успокоить. Многие омеги боялись порки за невольное прелюбодеяние, но Чимин уверил, что никто ни в коем случае наказывать их не будет, и попросил, если получиться, забыть об этом инциденте. Лекарь всем пострадавшим дал отвар той самой травки от нежелательной беременности, и лично проконтролировал, чтобы каждый выпил её. Сложнее дела обстояли с подростками, но и там со временем всё наладилось. Чимин обсуждал с Чонгуком вопрос слияния с чужой стаей и всё больше склонялся на сторону Чонгука. Им необходимы были альфы для защиты, так как многие дозорные были убиты. Им нужно было заселить дальние земли, ранее принадлежавшие клану Ли, чтобы их тоже охраняли и обживали. Можно предоставить выбор новым волкам, где именно они хотят жить: в уже обжитой деревне или строить с нуля свою, но под управлением Чимина. На том и решили. Чимин дал пару дней новичкам обжиться и познакомиться с коренными жителями, чтобы они пригляделись друг к другу, а потом собрал свою стаю, большинство из которых были омегами с детьми, и озвучил волнующий всех вопрос. Так как все уже успели перезнакомиться друг с другом, то проголосовали все единогласно за соединение с другой стаей. Чимин озвучил им своё предложение и Шону вызвался уехать на дальнюю территорию, чтобы там построить свою деревню. Но были и такие, кто решил остаться здесь и им выделили участок земли и помогали строить дом. К зиме основная стройка была окончена. Большая охота прошла удачно, и каждая семья вдоволь запаслась мясом. Вскоре стаи перемешались, так как образовалось много новых пар, которые с разрешения вожака дали брачные клятвы. Чимин родил альфочку в середине января, с удовольствием наблюдая за воркующим Чонгуком, который первое время боялся взять новорожденного на руки, а потом не отпускал его, постоянно целуя маленькое личико. Сына назвали Чонхо, что означает верный и великолепный. Чимин исполнил все мечты Чонгука, а тому оставалось только любить мужа и оберегать его от всех тревог. Однажды Юнги признался Чимину, что чувствует своего истинного альфу среди тех, кто стал их новой стаей. Альфочка был на пару лет старше Юнги, хорошо воспитанный и симпатичный, и тоже с интересом поглядывал на омежку, чувствуя в нём свою пару. Значит, им действительно было уготовано встретиться. Вскоре дельта Дон Су попросился на покой, и необходимо было выбрать нового дельту. Вся стая была за Чонгука, но он наотрез отказался от этой почётной должности, так как тогда он бы редко видел свою семью. Он предложил кандидатуру Шону, и тот согласился, и его поддержала вся стая, так как альфа проявил себя только с хорошей стороны, да и холостой он был пока. Вскоре в гости приехали Тэхён и Хосок с детьми. Они не виделись пару лет, так как вначале Тэхён был беременный вторым ребёнком, потом Чимин не смог, то одно, то другое, и вот наконец-то у них получилось, и неугомонный лис тискал, обнимал и целовал Чимина. Десятилетний Намджун обнимал и целовал в щёки пятилетнего Тэсока, своего истинного лисёнка, который и сам ластился к нему. Чимин закатывал глаза и своими причитаниями смешил Тэхёна, приговаривая, что они станут дедушками сразу же, как у Тэсока начнётся первая течка, и дай Бог, чтобы это случилось как можно позже, а лучше после восемнадцати лет. И как бы Чимин не упрямился и не ругался, но Намджун и Тэсок дали брачные клятвы, когда омеге исполнилось семнадцать лет, хоть и течка у него не первая была. Намджун терпеливо дожидался своего истинного, перенимая полномочия вожака у папы. Наконец-то Чимин мог вздохнуть спокойно, оставляя в разы увеличившуюся стаю на законного лидера. Намджун был хорошим и справедливым вожаком, но часто спорил с главным старейшиной, собственным дедушкой, так как Сокджин тоже был принципиальным и по многим вопросам имел свою точку зрения. Тани вырос красивым омегой, и за ним увивалось много альф, пока он не встретил своего истинного в городе, куда поехал учиться на ветеринара. Юнги выучился на врача, так как у него был явный врачевательский талант, но он вернулся в деревню, и только после этого дал брачные клятвы со своим истинным альфой. Благодаря стараниям любвеобильного Намджуна, вскоре в стае появился маленький лисёнок, его сын, что влюбил в себя всю деревню. И хоть лисёнок оказался альфой, но вожаком волчьего клана он никак не мог стать, поэтому много лет спустя им стал младший брат Намджуна, Чонхо, следовавший за ним по старшинству. У Чимина и Чонгука после первого альфочки родились ещё двое детей, которые росли в любви и заботе. Как только дети подросли, Чонгук увёз Чимина в кругосветное путешествие, показывая ему красоту мира. Чимин в каждой стране обязательно поднимал голову к небу, уверяя альфу, что звёзды всегда разные, долго его целовал и благодарил за то, что Чонгук снова подарил ему возможность любоваться звёздами. Ведь ночное небо прекрасно, так же как и долгая взаимная любовь.