***
— … и волею Всевышнего я объявляю этот брак совершённым! — мулла закончил длинную молитву, а стоявшие за перегородкой Баязид и Пелин радостно посмотрели друг на друга. Голубые глаза госпожи радостно сияли, а вся она так и светилась в ясных солнечных лучах. Шехзаде любовно посмотрел на жену и положил её голову себе на плечо. — Я так долго ждал этой минуты, любимая Пелин, — сказал он ей на ухо. — Три года мы с тобой боролись за наше счастье, и вот теперь мы женаты. — Нужно поблагодарить Аллаха за его милость, Баязид, — кивнула Пелин и сильнее прижалась к супругу. Но в голове с виду счастливой девушки кружились вихрем слова Амине хатун. — Баязид, я кое-что хочу сказать тебе, это очень важно. После нашей свадьбы многие захотят расстроить наш брак и нас поссорить. Одна девушка сказала мне, что отныне после брака не будет мне покоя. Шехзаде возмущённо воззрился на жену, и во взоре его читалось все недоумение и весь гнев его души. — Не думай об этом, милая. Те, кто будут мешать нашему счастью, будут наказаны лично мною, можешь в этом не сомневаться. — Как пожелаешь, — это было всё, что оставалось сказать Пелин. Ведь она не хотела портить настроение супругу в этот прелестный день. А пока они шли к Повелителю и Хюррем султан, чтобы получить от них поздравления, девушка вспоминала всё, что происходило с ней до свадебного торжества…***
— А-ну, шевелись-ка! Бессовестная девка, не хочешь по-хорошему — по-плохому будет! — торговец грубо ударил плетью по спине Наталии, еле-еле стоявшей на ногах. Шатенка упала на одно колено и слабо застонала. Лана, шедшая позади девушки, резко повернулась к охраннику. — Ах, вы, мерзкие уроды! Вы не видите, что ей плохо?! Да она идти не может, а вы её так бьёте! — вступилась она за лежащую на земле шатенку. Та, немного придя в себя, привстала с пыльной площади и с благодарностью посмотрела на Лану, — А ты ещё чего тут разошлась? Хочешь, чтобы тебя до смерти избили? Не смей тут на нас орать, ты всего лишь товар! Иди уже! — надсмотрщиков, видимо, мало волновал тот факт, что Наталии стало плохо, и потому они просто стали толкать девушек к площадке, где продавали рабов. — Спасибо, — прошептала изнурённая от долгой ходьбы и побоев крымчанка, наклоняясь с Лане. Та лишь улыбнулась, чтобы разговорами не привлекать внимания охраны. До площади они шли молча, и когда всех рабынь привели на место, им велели сесть прямо в пыли и немного привести себя в порядок перед тем, как их начнут продавать. Лана уселась около Наталии и обратились к ней, чуть понизив тон: — Откуда ты, если не секрет, Наталия? — Я из Крыма, — последовал ответ. — А ты? — Из Белграда. Скажи, ты их боишься? — Лана кивнула на охранников, пивших воду из колодца в центре площади. При виде их Наталия снова опустила глаза. — Очень! Они убили мою мать и отца прямо на моих глазах, а саму меня забрали. Я толком не простилась с умершими членами семьи, а меня увели. С замиранием сердца слушала Лана слова новой знакомой, видела, как слёзы шатенки падали на иссушенную землю. Всё большая и большая ненависть разгоралась в голубых очах сербки. — Я клянусь тебе, что если мы останемся в живых, то отомстим им всем за всех девушек, которых оторвали от семей и родных! — Лана гордо подняла голову к синему небу, на котором, кстати, не было ни единого облачка.***
Час или два просидев под палящим солнцем на площади, девушки были вынуждены выстроиться в линии перед покупателями. Разные люди приходили к ним, разные деньги предлагали за несчастных жертв. Но одного из этих покупателей Лана разглядывала с особым вниманием: средних лет мужчина с полностью выбритым подбородком, одетый в бирюзовую чалму и такой же халат, проходил мимо неё трижды. Наталия тоже стала подмечать, что именно они с Ланой заинтересовали его больше всего. — Вот эти две и вон та, что в заднем ряду! — мужчина указал пальцем на Лану, Наталию и на Лилию, девушку из Польши, низенькую рыжеволосую девушку, смиренно отпустившую взор в землю. — Пожалуй, они будут в сумме стоить сто двадцать пять акче, — торговец потёр руки. — Эта вон, — он указал на Лану. — Очень дерзкая. Она побольше других стоит. — Ничего, во дворце разберёмся, — мужчина в бирюзовом отмахнулся и протянул большой кошель хозяину товара. — Девушки! — обратился он к поднявшим головы рабыням. — Идёмте со мной, ибо отныне вы — собственность великого султана Сулеймана Хана! Наталия нервно дёрнулась при упоминании имени правителя страны, а Лана лишь усмехнулась и повернувшись к крымчанке, одобряюще шепнула той на ухо: — Эй, ты чего так испугалась? Мы попали к султану! Ты понимаешь, что если мы тут обоснуемся, то точно сможем отомстить эти нелюдям! Сюмбюль-ага, как позже узнали девушки, подвёл их к стенам дворца. Все три оглядывались по сторонам, но ничего не говорили. Даже Лана молчала, обдумывая дальнейшие действия. — Сейчас я отведу вас к калфам, они проведут осмотр и вымоют вас в хамаме, — сказал евнух, гордо подняв указательный палец к небу, вызвав улыбки на лицах новоприбывших девушек. Лана обвела глазами помещение, в котором они находились и для себя решила, что однажды именно она станет той, кто будет тут самой главной. Ах, если бы она знала, какие тяжести ей придётся вынести для достижения своих целей!