***
Проведя в гареме около шести дней, Лана и Наталия окончательно прижились, хоть последняя всё ещё побаивалась некоторых вещей. Лана же, однако, не отчаивалась, продолжая лелеять надежду на то, что именно она станет той девушкой, что сможет растопить лёд в сердце Шехзаде. — Гюльмира хатун! — в гарем вошла женщина лет семидесяти, вся в чёрном и с толстой палкой в руке. — Сегодня ты идёшь в покои Шехзаде Баязида, готовься! Лана зорким взглядом проследила за темноволосой девушкой в белом платье, поспешно вставшей с места. Она оказалась вполне симпатичной, и сербка даже немного позавидовала тому, как эта на вид беспокойная девушка плавно движется, даже второпях. Гюльмира сложила руки и поклонилась старушке. — Афифе хатун, для меня это очень большая честь, — проговорила она заплетающимся языком. Наталия пихнула в бок подругу, заставив Лану отвезти взор от хатун в белом. — А она хороша, правда? Жаль, что ты не оказалась на её месте! Ты бы живо заинтересовала Шехзаде своим умом. Слова Наталии слега кольнули в сердце Лану, но она никак не показала этого, а лишь смерила чуть высокомерным взором крымчанку. Обе девушки понимали, что проигрывали красоте Гюльмиры хатун, которая сейчас сидела в кругу девушек и в предвкушении хорошего вечера рассказывала о своих ощущениях. Но долго думать о ней Лане не удалось, так как к ним тут же подсела Ниса. — Вы слышали, что она идёт сегодня к Шехзаде? — тут же затрещала она, словно соловей. — Ах, как же хороша эта Гюльмира! И скромна, и красива, а как плавны и точны её движения! Аллах наградил её всем, чем только можно! И если Шехзаде она понравится, то наконец оттают сердца и других девушек, что томятся тут в одиночестве. — Замолчи! — Лана резко встала с места, привлекая внимание всего гарема. — Ты умеешь иногда за языком следить? Ниса, ты не выводи меня, ибо ты не знаешь ещё, что я могу в гневе. — А что ты мне сделаешь? — Ниса выпятила вперёд нижнюю губу, сделав обиженный вид. — Ты не госпожа, чтобы тут меня затыкать! Не успела ещё войти в покои Шехзаде, а уже от зависти хочешь всех прикончить, вот же бессовестная ты! Я-то думала, что ты нормальная, а ты - та ещё жаба, оказывается! — этих слов Лана не выдержала. Самолюбие блондинки было задето так, как ранее не было, и от злости и переполнявшей её обиды сербка отвесила пощёчину ничего не подозревавшей Нисе. Девушка упала на ковёр, держась за щёку, и две каких-то скромно одетых наложницы тут же подбежали к ней, чтобы помочь. Наталия испуганно отпрянула от подруги, и поглядев ей в глаза, Лана с ужасом отметила то, чего так не хотела увидеть там: страх. — Ты ударила Нису и поплатишься за это, — прошипела уже знакомая блондинке Румейса хатун, которая до этого момента стояла рядом с Гюльмирой. — Она душа нашей компании, а ты ей вот как за дружелюбие платишь? Лана почувствовала в следующую секунду боль, так как Румейса со всей силы схватила её за светлые волосы. Наталия, на удивление, не стала помогать ей - она лишь попятилась назад и просто сбежала, оставив «подругу» одну. Ниса тут же вскочила с пола и принялась кричать на ударившую её Лану, а потом тоже вцепилась ей в волосы. Неизвестно, чем бы это кончилось, если бы какой-то ага не объявил на весь гарем: — Дорогу! Махидевран султан Хазретлери! Девушки тут же выстроились в ряд, отпустив Лану, продолжавшую зло смотреть на своих обидчиц и бормотать что-то под нос. Госпожа приблизилась к кучке ссорившихся девиц и встала ровно напротив Румейсы и Ланы. И если первая тут же опустила голову, то вторая же так и осталась стоять, гордо глядя на мать Мустафы. — Что тут происходит, Румейса хатун? — раздался властный и почти железный голос госпожи, и от этого тона Лане стало не по себе, ибо она поняла, что этой женщины стоит бояться. — Госпожа, — вся дрожащая Румейса присела в поклоне. — Гюльмира хатун идёт сегодня к Шехзаде Баязиду, и мы все стали поздравлять её и желать удачи. Однако, когда Ниса хатун подошла к остальным, чтобы рассказать об этом событии девушкам на этой стороне гарема, эта хатун, — она со злостью указала головой на Лану. — Ударила её по щеке, велев замолчать, хотя еще пару дней назад любезничая, выведывала у Нисы информацию о вас и семье Повелителя! Лана стояла, как громом поражённая, забыв на миг человеческую речь. Эта Румейса, видимо, точно заняла первое место в списке её врагов. Но, естественно, при госпоже сербка не стала бы вырывать её бесспорно красивые длинные тёмно-русые волосы. — Ты нагло врёшь! — вырвалось вдруг у неё неосознанно. Хотя Лана уже начала привыкать к местным порядкам, её свободолюбие нельзя было никакой мотыгой выкорчевать из сердца. Она не привыкла к такому обращению к себе со стороны других, ибо там, откуда она прибыла, так никто с ней не разговаривал. — Замолчи, хатун! — крик Махидевран вернул в реальность девушку, и та перевела взгляд на горящие огнём глаза госпожи. — Как ты смеешь оправдываться, когда пред тобой столько свидетелей? Ты, говорят, недавно во дворце, но уже успела нажить себе проблем! Стража, уведите эту бесстыжую и посадите её в темницу! Еду давать только раз в день, и пусть она научится жить в мире со всеми и не качать права там, где она всего лишь жалкая рабыня! Двое стражников тут же подлетели к Махидевран и подхватив под руки сопротивлявшуюся Лану, потащили её прочь. Ниса, Румейса и остальные девушки проводили её злыми взглядами. — Пустите меня, ироды! Османские шакалы, чтобы вас небеса покарали! — кричала Лана истошным срывающимся голосом на весь дворец, привлекая внимание молодого человека, задумчиво шедшего в сторону своих покоев. Это и был Шехзаде Баязид. Он даже оглянулся на крики со стороны гарема, увидев сверху, как стража ведёт куда-то юную золотоволосую девушку, кричавшую проклятия в их адрес. Шехзаде, однако, недолго созерцал эту сцену, так как девушке закрыл рот рукой ещё один вовремя подоспевший стражник, и они втроём увели брыкавшуюся хатун в неизвестном направлении. Пожав плечами, третий сын Хюррем султан пошёл в свои покои, забыв о сумасшедшей девушке через минуту.***
Холод и звенящая тишина темницы остудили девушку, едва она оказалась одна. Лана, в отличие от других, не стала колотить в двери руками, так как устала. Она просто сползла по стене вниз и уронив голову на колени, тихо заплакала. Нет, не так она представляла себе жизнь во дворце! Ей казалось, что все тут живут в мире и гармонии, что все готовы помочь и выслушать… Она в очередной раз ошиблась, в очередной раз стала жертвой собственных идей. Лане на миг подумалось, что вот так, в этой темнице она и закончит свою не начавшуюся жизнь, и чтобы как-то отвлечься от этих мыслей, она принялась шептать какие-то молитвы. — Боже, если ты только меня сейчас слышишь, прошу, помоги мне избежать смерти в этом ужасном подземелье! Я отомщу за себя, только дай мне свободу, Господи! Но на молитвы юной сербки никто не ответил, и она от усталости и безысходности заснула прямо на полу, мало заботясь при этом о своём здоровье. Ей было всё равно, ибо никто не попытался защитить её от нападавшей Румейсы, даже Наталия, с которой они ещё вчера поклялись не бросать в беде друг друга.***
— О Аллах, молю тебя, пошли мне покой! — Махидевран тайфуном ворвалась в свою комнату, где сидела Фатьма - её верная ищейка. Эта девушка была знаменита тем, что в своё время жестоко поиздевалась над великой Хюррем султан. Она сожгла лицо госпоже, на долгое время лишив её возможности без вуали выходить к детям и семье. А сейчас она расцвела под опекой матери Мустафы, став её личной прислужницей. — Что случилось, моя госпожа? — громко спросила девушка, чтобы вошедшая обратила на неё внимание. — Не спрашивай меня, Фатьма! Сейчас в гареме произошла очередная ссора, которой мне пришлось стать свидетелем. Одна хатун из новоприбывших позволила себе затеять драку с Нисой хатун, и я отправила её в темницу за такой проступок. Некоторое время обдумывая слова госпожи, которая между тем пошла разбирать украшения в сундуке, Фатьма вдруг повернулась к ней, чтобы сказать внезапно пришедшую ей в голову идею. Вообще Махидевран часто хвалила девушку за сообразительность, и сейчас она решила попытать счастье. — А что, если вы возьмёте себе в услужение ту хатун? Если она такая бесстрашная, то может и нам пригодится, госпожа? — Махидевран обернулась к служанке, и хитрая улыбка скользнула по её надменному лицу. Госопжа поняла, что имела ввиду её приближённая и вспомнила отважный взор той девушки, её манеру держаться и уверенные слова о том, что Румейса врала. — Это неплохая идея, — она сняла с руки небольшой браслет и вручила его Фатьме. — Она хотела, судя по словам Румейсы, попасть в покои к Шехзаде Баязиду? Что же, мы с тобой должны лично направить её к нему в объятия, пусть исполнится её мечта, а мы сможем через неё управлять Шехзаде и тем самым навредим этой гадюке Хюррем! Аллах, Фатьма, ты чудно придумала! Приведи ко мне эту девицу, хочу поговорить с ней! — Будет сделано, госпожа, — с неописуемой радостью выскочила из покоев Фатьма и полетела за Ланой в её темницу.