Помни о смерти

23 апреля 1867 года по григорианскому календарю. Было около восьми часов утра. По необычно оживлённым для такого часа улицам столицы спешно ехал запряженный несколькими лошадьми экипаж. Кучер, следуя приказу господина поторопиться, то и дело погонял скакунов. Внутри находились двое: высокий, массивный и грузный молодой мужчина, занимающий собой чуть ли не половину кабины и старая седовласая женщина, выглядящая чуть моложе своего возраста. Мужчина, Уильям Карлайл, смотрел в окно и постукивал пальцем по коленке, являя тем самым признак нетерпения. Сегодня он встал на полтора часа раньше обычного, но на то было два очень важных повода. Собственно, сегодня почти весь город был на ногах значительно раньше положенного. Причину того вовсю скандировали на улицах: — Возрадуйтесь, дамы и господа! Этой ночью был подписан мирный договор с Республикой! — Победа наша! Да здравствует Королевство! — Ура! — Слава Его Величеству! Эти и подобные им крики знаменовали долгожданное окончание четырёхлетней войны Королевства и Республики. Неудивительно, что на улицах столько народу. Все были чрезвычайно рады победе в конфликте, на протяжении четырех лет истощавшем страну. Все жители Королевства очень многое отдали за эту победу. Ещё и в такой день — 23 апреля, день христианского покровителя Королевства — Святого Джозефа. Уильям и весь его дом разделяли всеобщий восторг. Война, что оказалась куда тяжелее, чем предполагалось, сильно ударила по состоянию семьи Карлайл. Пусть образ жизни у маркиза от этого и не очень изменился, но глядя на всё увеличивающееся число убытков, он кусал губы, понимая, что если война затянется ещё на несколько лет, то он вполне может разориться. Как бы то ни было, самое худшее вроде как миновало, и теперь семья Карлайлов сможет вновь не беспокоится о своем будущем. К тому же, у Уильяма была другая, не менее важная причина встать сегодня пораньше. Дело в том, что у его хорошего друга Джонатана Мортимера этой ночью родился долгожданный сын. Эту весть он донес в наскоро написанном письме, прибывшему прямо к утренней трапезе Уильяма. В нем граф Мортимер приглашал Уильяма разделить его счастье, на что маркиз охотно согласился. И вот, Уильям вместе со своей престарелой матерью Белиндой направлялся к окраине города, где находилась усадьба Мортимеров. Маркиз перевел взгляд с улицы на спутницу. Изначально он хотел поехать один и, победив в споре со своей женой Кэтрин, что тоже ждала ребенка, и заставив её остаться дома, исполнил было своё намерение, но тут за ним неожиданно увязалась мать. Уильям был сбит с толку. Пусть Белинда в свои 70 была ещё полна сил, ей совершенно было незачем ехать к Мортимерам, ведь она даже знакома с ними не была. Когда он попробовал возразить, она неожиданно резко отказала, сказав, что объяснит всё позже. Уильяму оставалось лишь пожать плечами и собираться в дорогу. Минут через 15 они достигли усадьбы. Она находилась в восточной стороне и занимала довольно обширную площадь. Само здание не являлось чем-то особенным среди дворянских домов. Построенное в типичном для тех времён готическом стиле, оно не смогло бы сильно удивить здешнего дворянина, что, впрочем, не преуменьшало его красоты и величественности. У ворот Карлайлов встретил хорошо знакомый Уильяму слуга, который провел их к парадному входу. Там его сменил дворецкий. Он хотел было услужливо проводить гостя, но Уильям остановил его, сказав, что это не нужно и они уже знают дорогу. Дворецкий понимающе покивал и они зашли внутрь, после чего прошли на второй этаж. В одной из спален отыскались и новоиспечённые родители. В дверях гости столкнулись с хозяином дома. Джонатан вполне ожидаемо выглядел уставшим и немного помятым, но на лице у него была широкая улыбка. Вообще, он был весьма улыбчив и весел. Карлайл точно не смог бы представить друга без его фирменной усмешки и огненной шевелюры. Собственно, именно из-за задорного характера они и сошлись, что вскоре повторилось с его теперешней женой Ангелиной. Крепко пожав руку другу и с любопытством покосившись на Белинду, Джонатан шепотом пригласил их войти. Комната ничего особенного из себя не представляла: широкая кровать, стол, пара стульев, два больших окна, резная люстра. Похоже, эта спальня была основной. На кровати под одеялом спокойно лежала светловолосая женщина, прижав к себе завернутого в пеленки младенца. Оба мирно спали, устав после бурной ночи. Уильям не мог не улыбнуться, глядя на это умиление. Они с Джонатаном подошли чуть ближе, стараясь ничем не потревожить безмятежный сон матери с ребёнком. Карлайл присмотрелся. Сейчас нельзя было сказать наверняка на кого больше похож младенец, глаза его были закрыты. Уильяму было слегка интересно, от кого же дитё позаимствует цвет волос, а от кого — глаз. — Имя придумали? — прошептал он Джонатану. — Винсент. — прошептал в ответ тот. — Хорошо. Поздравляю тебя от всей души, Джон. Гордись. — Благодарю. Они простояли несколько минут, любуясь этой картиной. Ну что, насмотрелся? — усмехнулся Мортимер. — Пойдем, не будем их тревожить. Карлайл усмехнулся в ответ. Неисправимый оптимист Джонатан! Уильям повернулся вслед за ним к выходу. И заметил, что его бабка очень внимательно рассматривает младенца. Даже слишком. — "Странно" — подумал Уильям. — "С чего бы?" Он положил матери руку на плечо, показывая, что пора идти. Не сразу отведя чересчур серьезного взгляда от малыша, старуха коротко посмотрела на сына и тоже направилась к выходу. Они покинули дом Мортимеров через несколько часов. За завтраком, которым их любезно угостил хозяин, Уильям обсудил с Джонатаном бессонную ночь, роды, победу в войне, планы на будущее и ряд совпадений. Мортимер с радостным удивлением отметил, что рождение его сына совпало сразу с двумя событиями — победой и днём Святого Джозефа. Граф посчитал, что судьба сулит его сыну большую удачу. Карлайл с ним согласился, но краем глаза заметил, как его мать с мрачным видом покачала головой. Маркиза уже начало напрягать подозрительное поведение бабки, так что он заторопился домой, заодно дав Джонатану наконец отдохнуть. Выпив напоследок "за победу над чёртовыми республиканцами", Карлайлы отъехали. И только тогда Уильям наконец смог задать матери долгожданный вопрос. Та ответила не сразу, при этом тяжело вздохнув. — Не пойми меня неправильно, Уилл, я рада тому, что у твоего друга наконец родился сын. Вот только...увы, но счастливого будущего, каким его видит Джонатан, у него не будет. — Что? — только и смог спросить Карлайл. Белинда обратила на него внимательный взгляд. — Я знаю. Может я и стара, но нити судьбы всё ещё различаю. Пусть я не могу увидеть чего-то конкретного, но с уверенностью могу сказать, что жизненный путь Винсента будет очень труден. Теперь Уильям слушал мать со всей серьёзностью. Много лет назад Белинда Карлайл была талантливой прорицательницей, возможно самой умелой в стране. Именно её дар смог заново возродить угасающий род. И пусть ее способности притупились с возрастом, они отнюдь не исчезли. — Я почувствовала это ещё ночью. Сегодня был рождён ребёнок, что совершит великие дела. Не знаю, к добру или к худу, но его деяния затронут всех нас. — Хочешь сказать... — Судьба всего Королевства будет определена им. — прервала его старуха — И мы должны быть к этому готовы. Грядут перемены, сын мой. Не сейчас, через много лет. Но Королевство изменится и уже никогда не будет прежним. И новая история будет писаться рукой Винсента... Вот увидишь. Белинда никогда не ошибалась в предсказаниях. И в конце концов всё свершилось так, как она говорила, пусть и куда более трагично, чем кто-либо ожидал. Она так и не узнала подробностей предвиденного ею, так как умерла через три года из-за проблем со здоровьем. Всё это время она упорно пыталась понять роль Винсента в грядущих потрясениях. Но ее попытки были безуспешны. И только перед самой смертью она сделала жутковатое предсказание, смысл которого Уильям Карлайл смог понять только через 14 лет, с трепетом перечитав бумажку, куда он его записал. Зло порождает зло. Нет предела людской глупости. Своими грехами ОНИ накличут на себя беду. ИХ жадность, тщеславие и гордыня обернуться против них. Растоптанная и оскверненная ИМИ душа восстанет, погрузившись в океан ненависти и воспаривши на черных крыльях ночи. И родится демон, что низвергнет ИХ в глубочайшие пучины Ада, обрушит на них страшную кару. Займет он место у трона высокого, пройдя все испытания, и будет вершить месть под покровом темнейшей Тьмы, неся свою справедливость. Имя ему... Первое, что увидел Винсент, открыв глаза — белый потолок с резными вставками. Около минуты он просто лежал и пялился в него, отходя от непривычно долгого сна. — "Интересно, сколько я проспал..." — рассеянно думал он. — "Кажется, светает... А что, собственно...происходит?!" И в этот момент его будто ударило током. Резко пришли воспоминания. Встреча с Субару. Поход в лавку. Битва. Мнимая победа. Смертельная рана. Обморок. Круэлл довольно резко сел. Никакой боли не чувствовалось. Оглядевшись, он обнаружил себя в просторной комнате, лежащим на широкой кровати. Стены, как и потолок, были белые с резными узорами. Справа были два больших окна с синими занавесками, из-за которых в комнату проникали лучики солнца. Слева был столик с лампой и два стула. Похожее устройство комнат граф наблюдал всю свою жизнь в домах особ знатных родов. Но это место было ему незнакомо. — "Похоже, что возврата во времени не случилось. Неужели они смогли победить? Неожиданно." — заключил Винсент, вставая с кровати. Значит, Субару и остальные смогли одолеть Эльзу и разорвать эту временную петлю. Осознание этого слегка улучшило настроение графа. Однако следующее открытие его, наоборот, подпортило. — "Выходит, они притащили меня сюда?" — подумал Винсент, обнаруживая, что одет в один только серый халат, а всё остальное снаряжение исчезло. — "Не припомню, чтобы я просил о помощи. И где теперь моя одежда? Кто им позволил? Не стоило мне расслабляться. Глупо." Винсент всё всегда делал сам. Это касалось и ухода за снаряжением. Точнее, именно это он ни за что бы не доверил кому-либо другому. И вот теперь, из-за ошибки с Эльзой, он без экипировки в незнакомом месте. Непростительно. Впрочем, куб был на месте, судя по холоду у груди. Защитные меры не подвели. Он не беззащитен. И всё же граф теперь был напряжён. — "Однако." — подумал граф, подходя к окну. — "Как Эльза смогла выжить после шести огнестрельных ранений? Я точно знаю, что попадал. Если бы это была иллюзия или щиты, она не промедлила бы с контратакой. Выстрел в упор никто бы не пережил. Как же тогда..." Винсент раскрыл шторы. За окном он увидел только появившееся на горизонте солнце. Еще самый рассвет. Внизу зелёным полем расстилался гладкий газон. Слева виднелся светло-серый фасад здания, в котором, очевидно, Винсент и находился. К нему вела вымощенная камнем дорога, ведущая от ворот. По обе ее стороны расположились аккуратно подстриженные кусты. Вся территория была огорожена каменным забором. Граф уж точно никак не мог не узнать типичное устройство дворянского поместья. И в этот же момент он наконец понял, почему выжила Эльза, и чуть не заскрипел зубами от разочарования. — "Регенерация. Простейшая, пусть и быстрая регенерация, наличие которой я не проверил! Идиот! Как можно так просчитаться?! Черт!" Он сжал кулаки. Действительно позорнейший промах, из-за которого Винсент оказался крайне уязвим и попал в такое неудобное положение. Впрочем, он довольно быстро успокоился. Гнев сменился желчным раздражением. — "Что ж, неплохо, Эльза. В следующий раз я с удовольствием сожгу тебя заживо, чтобы нечему было регенерировать. Надеюсь, мы ещё встретимся." Отвернувшись от окна, граф ощупал спину. Так как зеркала не обнаружилось, он только так мог понять состояние раны. Он ничего не почувствовал. Только гладкую кожу. Значит, высшее зелье исцеления поработало на славу. — "Однако я не должен так его растрачивать. У меня всего пять флаконов. Точнее уже четыре с половиной. Больше таких трат допускать нельзя." Закончив с раной, Круэлл ещё раз осмотрелся и поправил за собой постель. Чтобы отыскать одежду, нужно выйти на разведку. На всякий случай граф приготовился. Неизвестно, что может здесь случиться. — "Кто бы обо мне так не "позаботился", я не собираюсь никому доверять. Как и раньше. Я намерен все разузнать." С этими мыслями он вышел в коридор.