Причуды богатых и знаменитых

Кагами возвращался из главного особняка со стопкой бумаг вполне довольным собой. Аомине принял почти все его детские песни, и только две показались ему неподходящими. До благотворительного концерта оставалось двенадцать дней, репетиция была назначена на завтра, а солнце стояло так высоко и так пригревало, что ничего не хотелось делать. Кисе возвращался только вечером, поэтому ничего не предвещало неприятностей. Тайга хвалил себя за то, что научился контролировать свои эмоции. При каждой встрече с Дайки его сердце начинало гулко биться о грудную клетку, но ни один мускул на лице юноши не выдавал этого. Он позволял себе лишь редкие взгляды, потому что не мог отказаться от мужчины так быстро. Он решил отучить себя от него, как от дурной привычки, т.е. постепенно и без поспешных действий. Удивительно, но после тура, их отношения как-то стали налаживаться. Аомине не грубил, не угрожал, не пытался запугать, с ним стало легче разговаривать, и этот его дружелюбный настрой помогал настроиться музыканту на то, что он может сменить свою любовь на более приемлемое чувство, как дружба. Взвесив все факты и возможности, Кагами решил беречь новоприобретенное чувство, но ни в коем случае не позволять ему развиться. Поскольку Акаши был сильно занят своей новой книгой, поговорить с ним не получилось, но писатель посоветовал парню почитать одну книгу, за которую тот и сел после обеда. Из этой книги он вынес для себя много полезного, и это помогло найти ответы на те вопросы, которые вертелись в его рыжей голове. Для начала, Кисе. Тайга надеялся, что Рёта пошутил, когда признался ему в любви. Если же нет, то этот вопрос надо было как-то решать. Парень понимал, что модель не заменит ему Дайки, да и это попросту жестоко. Но если он поможет ему забыть начальника, если музыкант сможет его полюбить – это другой вопрос. В какой-то момент, рыжему даже показалось, что он чуточку влюблен в Кисе. Но все решилось довольно быстро. - Прости, Тайга, - улыбнулся Рёта, когда вечером они сидели вдвоем в комнате модели. – Я смутил тебя тем признанием, но то была шутка. Знаешь, просто ты казался мне влюбленным в Аомине, и мне захотелось немного тебя отвлечь. Ты не сердишься? Кагами заверил его, что не сердится, более того, у него отлегло от сердца. Они весело провели время, просматривая фотографии с тура и фотосессии, а потом, уставшие, расстались. В тот день Тайге казалось, что жизнь его никогда раньше не была такой светлой. На следующий день эта мысль укрепилась, когда на репетиции у них все прошло, как по маслу, а после он заехал в детдом, где его тепло встретили его маленькие друзья. - Тайга-ни, смотри, смотри, - оттаскивая его от толпы других ребят, сказала одна из девочек и указала на крыльцо, на котором сидел мальчик, лет девяти. Этот мальчик был музыканту незнаком, поэтому он поинтересовался у нянечки, кто это такой. Оказалось, этого ребенка зовут Рюдзи, его привезли сюда всего неделю назад. Родители мальчика погибли в автомобильной аварии, родственников нет, а бедняга никак не идет на контакт с другими детьми и сидит в одиночестве. Кагами моментально проникся симпатией к Рюдзи, потому что всего четыре года назад сам был в такой ситуации, вот только этому мальчику всего девять лет. Первые попытки сблизиться с новым сиротой не принесли особых успехов. Рюдзи то отмалчивался, то игнорировал его, то грубо отвечал. Поэтому Тайге пришлось уехать ни с чем. Никаких результатов не было и в последующие три дня, мальчик глубоко ушел в себя и уже просто убегал, завидев надоедливого музыканта. - Я ведь только хочу помочь ему, - вздохнул рыжий, покачиваясь на стуле. - Дай ему время, - буркнул Акаши. - Я знаю, но… мне его так жалко. - Их всех жалко. Ничего, он скоро привыкнет к новому дому и станет играть с другими детьми. - Надеюсь. Слушай, этот набросок… Это Аомине? - Нет, это один из героев моей новой книги, - выхватывая листок, проворчал Сейдзюро. - А так похож. Эй, а это не Кисе? - Это тоже персонаж книги, - недовольно ответил писатель, пряча остальные наброски. – Так, топай уже к себе, ты мешаешь мне работать. И он вытолкал парня в коридор, не дав даже возможности пожелать ему спокойной ночи. - О, Тайга? На лестнице показался Кисе, несший какой-то конверт. - Ты от Акаши? - Вроде того. А это? - Новые наброски для нашего сенсея, пришел передать. - Наброски? – с подозрением скривился музыкант. - Даже не хочу знать, какие, - рассмеялся блондин и, помахав рукой приятелю, зашел к Акаши. Дверь с легкостью стукнулась о замок, но щелчка не последовало, и в коридор проникла полоска света из комнаты. Кагами вдруг подумал, что, возможно, он не один советуется с Сейдзюро, и решил проверить свою догадку. - Как книга? Скоро конец? - Трудно сказать, главный герой уж больно строптивый. Новые наброски? - Ага, держи. Как поживает мой любимый персонаж? - Твой любимый персонаж слишком много хитрит. Не хочешь разъяснить мне его действия? - Ты про то, что я сказал Тайге, что пошутил? - Именно. Кажется, его это порядком успокоило. - Ахах, конечно. Я просто подумал, что Аомине в чем-то прав, не стоит путать его своими чувствами. Да и себя тоже. - С каких пор ты делаешь то, что говорит Аомине? - Нет, это не для него. Я же вижу, Тайга любит его. Мы… говорили с Аомине накануне возвращения Тайги из тура и условились играть честно. - Играть? - В смысле, он сказал, что влюбленность Тайге не пойдет на пользу, поэтому запретил мне даже пальцем к нему прикасаться. Сначала мы повздорили, но позже спокойно все обговорили. Я правда начал влюбляться в него, поэтому лучше прекратить эту «дрессировку». Если понадобится, Аомине сам ее продолжит. Думаю, Тайга и сам не будет против, он ведь любит его. - Ты решил не спать с Кагами, чтоб не влюбиться в него окончательно, и считаешь, что секс с Аомине ему не повредит? Как-то не сходится, Рёта. - Я знаю, знаю, но… Кого еще можно подобрать для Тайги? - Не надо никого подбирать. Вам обоим следует оставить его в покое. - Знаешь же, что это невозможно. На пути к вершине он будет сталкиваться с этими негласными пунктами контракта. Но я не хочу, чтобы это был его единственный секс. Так не должно быть. Ему нужен кто-то постоянный, кто будет о нем заботиться. - И ты отказываешься от этой роли? - Да. - И хочешь, чтоб им стал Аомине? - Я не вижу лучшего варианта. - Как трогательно, я сейчас расплачусь. - Акаши! - Это идея и Аомине тоже? - Да, он сам настоял. - И когда же он собирается приступить к продолжению «дрессировки»? - Точно не знаю. Он сказал, что это зависит от благотворительной акции. - Я уже начинаю ненавидеть свою рукопись… Вот смотри, при желании, я могу кинуть ее в камин. - Ты же этого не сделаешь? - Нет. Хотя бы из той причины, что редактор будет приходить ко мне в кошмарах после этого. Но я к другому. В отличие от моей рукописи, мы не можем кинуть в огонь нашу жизнь, как бы ни хотели что-то в ней поменять. - А ты бы хотел в ней что-то изменить? - Я? О нет, моя жизнь идеальна. А вот насчет персонажей моей книги не уверен. Оба помолчали. - Уже поздно, иди спать. Спасибо за наброски. - Спокойной ночи. Когда Кисе вышел в коридор, Тайги там уже не было. Репетиция на следующий день не ладилась, по большей части из-за солиста, поэтому его отправили отдыхать. Не желая возвращаться в общежитие, парень направился в приют, где его неожиданному приезду искренне обрадовались. Какое-то время музыкант игрался с детьми, но те вскоре почувствовали, что их старший братик не настроен развлекаться, и ушли играть. Кагами плохо спал ночью, много думал, оттого у него теперь раскалывалась голова. Всего пару дней назад все казалось таким замечательным, а сейчас снова, словно грозовые тучи, вылезли проблемы. Он успел забыть, что он не столько человек, сколько вещь для Аомине, и что начальник просто дает ему передышку, ведь что взять с истощенного товара? Тайга думал, старался найти какой-то выход, избежать того, чего хотел избежать, но все было напрасно – он принадлежал Дайки, и никуда от него не денется. Все усложняет только его нелепая любовь к нему. И эта дрессировка… Кагами и хотел снова переспать с Аомине, и, одновременно, не хотел, потому что это неизбежно повлечет за собой новые ощущения. Эту любовь надо было искоренить. Возможно, если он больше не будет упрямиться и станет принимать эти отвратительные контракты, тогда у Дайки не будет повода к недовольству, тогда они не будут заниматься сексом. Тогда музыканта будут терзать совершенно другие мысли, хоть не такие мучительные, как теперь. - Держи… Парень приподнял поникшую голову и увидел протянутое печенье. - У тебя в животе урчит, - замялся Рюдзи, отводя взгляд. Дрожащими губами Кагами улыбнулся и принял печенье. - Очень вкусно, - смахивая слезы, сказал он. - Ты не плачь, - мальчик положил руку на рыжую голову. – Мама всегда меня гладила по голове и боль проходила. - Вот как… Тайга благодарно накрыл своей рукой маленькую ручку, позволяя себе отвлечься от горьких мыслей.