Бессмертие Джерарда Уэя

15 лет спустя.

Кудрявый парень сидел в кабинете у психолога, делясь своими переживаниями. Он волновался, поэтому иногда запинался или вообще какое-то время молчал, подбирая подходящие слова. Врач же, слушающий его, в свою очередь записывал каждую сказанную им фразу в блокнот. — Как прошла Ваша неделя, мистер Торо? — учтиво поинтересовался мужчина средних лет, поднимая взгляд карих глаз. Рэй задумался. — Как обычно. Наверное, — неуверенно ответил он, разглядывая пальцы на руках. — А ваша? Психолог мягко улыбнулся заданному вопросу, поправив очки на носу, к которым никак не мог привыкнуть. Зрение мужчины уже давно оставляло желать лучшего — он, наверное, ещё лет с тринадцати начал плохо видеть вдалеке, — и вот, буквально недели три назад, жена всё-таки заставила его сходить к окулисту. — Мистер Торо, мы встретились не для того, чтобы обсудить мои рабочие будни, — он закинул ногу на ногу, перекладывая блокнот на колено. — Вас что-нибудь беспокоило в тот период, что мы не общались с вами? — Знаете, меня всегда что-то беспокоит, — признался ведьмак и тяжело вздохнул. — Вчера ездил на могилу своего… погибшего друга и сделал всё, как вы и сказали: попросил прощения, поговорил. Это действительно успокаивает на какое-то время, но легче не становится. — Вы пришли ко мне совсем недавно, поэтому пока рано отчаиваться, — «подбодрил» своего пациента психолог, оставаясь неизменным в лице. — Если вы не против, мне бы хотелось побольше узнать о вашем друге… — Кхм, Джерарде, — перебив мужчину, трепетно уточнил Рэй — для него это действительно было важно. — О Джерарде, — поправился он, согласно кивая. — Даже не знаю, с чего начать, — выпрямившись и поёрзав на стуле, пробормотал Торо себе под нос. — Джерард всегда был мне близок. Он стал не только другом, но и опорой, семьёй. Я очень любил его и продолжаю любить. Не припомню, сколько времени утекло с того момента, когда я последний раз ему это говорил. Я знал его с самого своего детства, и с тех пор мы не разлучались ни на минуту. Наверное, поэтому, когда я потерял его, — Рэй на секунду замер, — моя жизнь кардинально изменилась. Без него всё начало казаться странным, что ли, и мне как будто бы вообще перестало быть место в этом мире. Прошло уже много лет, а я до сих пор не могу смириться с тем, что случилось. В кабинете повисло тянущееся молчание, и психолог, немного помедлив, спросил: — У вас были с ним не только дружеские взаимоотношения? — он подумал, что проблема могла быть в этом. Рэй нахмурился и отрицательно покачал головой. — Он был мне как отец, — пояснил Торо, грустно улыбнувшись. — Он был добр ко мне. Почти всегда. А я, в тот момент, когда должен был быть рядом с ним, отвернулся. — Что стало причиной ваших действий? — Мы поссорились. Очень сильно. И я ушёл, — парень потёр потные ладони друг о друга. — Какова была причина конфликта? — Непонимание, — Рэй без раздумий ответил как будто бы давно заученный наизусть ответ. — Я не слушал его. Я мог спасти Джерарда, но он не хотел, чтобы его кто-то спасал, а я продолжал идти против его воли и делать то, что казалось мне правильным. — Почему Джерард не хотел, чтобы вы помогали ему? — психолог снял очки, положив их на стол возле себя. Торо отрицательно покачал головой, и его взгляд говорил сам за себя — он знал ответ на этот вопрос, но не хотел говорить. — Вы не ходили до этого к психологам на консультации? — Нет, — сказал ведьмак. — На самом деле, я хотел попасть именно к вам. — Вот как, — мужчина удивился. — И почему же? Рэй поднял взгляд. — Вы напоминаете мне моего погибшего друга. — Я в чем-то похож на него? — Можно сказать и так, мистер Айеро. — Фрэнк, можно просто Фрэнк, — он отложил блокнот в сторону, снова по-доброму улыбаясь. После того, как Джерарда не стало, в жизни Рэя почти ничего не изменилось, разве что он повзрослел и всё-таки нашёл себе подружку. Недавно у ведьмака с этой девушкой даже состоялась свадьба, правда, его это всё равно не особо радовало. Во время венчания он неприлично часто оглядывался по сторонам, взглядом выискивая в толпе знакомый худощавый силуэт и лукавые зелёные глаза. Торо, конечно же, хотелось бы, чтобы его друг присутствовал на одном из самых важных событий в его жизни, но, увы, он давно был мертв. Ведьмак, несмотря на то, что с годами начинал потихоньку смиряться с утратой, всё равно продолжал чувствовать себя паршиво при мыслях о бессмертном. Для Рэя было трудно осознать и принять тот факт, что он больше никогда не увидится с Джерардом. Первое время, после ухода Уэя, он даже не верил в то, что его больше нет. Он продолжал злиться и ненавидеть его за глупые поступки и обдуманные, но не в его пользу решения. Торо хотелось спасти друга. Ведьмак думал, что он лишь помогает Джерарду, делая за него выбор. Только через пару лет Рэй понял, как ошибался. Он считал, что Уэя нужно спасти от совершения ошибки, но никакой ошибки в том, что он собирался и всё-таки смог сделать, не было. Джерард поступал так, как хотел, как подсказывало его сердце. Бессмертный ведь влюбился во Фрэнка почти сразу же, хоть и не признавал этого долго, и Торо прекрасно всё видел. Он знал с самого начала о появление чувств у друга, поэтому и всегда очень волновался, что что-то может пойти не так. В итоге то, чего он так опасался, и случилось. Если сначала происходящее шло по плану, то потом Уэй стал нарушать правила, заходя за рамки дозволенного. Рэй долго молчал, глядя на то, что творит бессмертный, со стороны, позволяя ему делать всё, что только вздумается, но потом, когда ему показалось, что друг начинает словно сходить с ума, ведьмак решил принять всю ответственность на себя. И это стало первой ошибкой Торо. Дальше, когда Джерард принялся сопротивляться воле Рэя, кудрявый всё равно не стал ничего слушать от него. Ведьмак думал, что поступает по-правильному, вылавливая бессмертного по гостиницам других городов и силком возвращая парня обратно. Он даже смог похитить Фрэнка и, получается, удерживать его в заложниках у себя дома какое-то время. В тот период Торо, наверное, не мог до конца отдавать себе отчёт в том, что делает, потому что был слишком помешан на мыслях о том, как спасти и уберечь Уэя, самого родного для него человека на всей планете Земля. Рэй знал, что потерять Джерарда означало попрощаться с частичкой себя. И это стало второй ошибкой Торо. Как бы ведьмак не уверял себя и всех других в бесконечной любви к бессмертному, в самый ответственный момент, когда, по идее, он должен был быть с ним, держать его за руку и говорить о хорошем, его не было рядом. Рэй даже не успел попрощаться с Джерардом. В последнюю их встречу ведьмак только жестоко избил своего друга, с самого начала не оставляя ему ни малейшего шанса ответить. Он был слаб. А в его зелёных глазах, Рэй мог поклясться, он не увидел ничего, кроме печали и непонимания. Ведьмак так был жесток по отношению к тому, кого любил и кто любил его тоже. Он часто задавался вопросом «почему?». Почему не смог понять, чего на самом деле хотел Уэй, и вовремя остановиться? Своими действиями он только всё разрушил. И это стало третьей ошибкой Торо. Рэй был действительно зол. Зол на Джерарда за его бесконечную ложь. Ведьмак будет нечестен, если скажет, что действительно поверил бессмертному, когда он сказал, что готов провести ритуал. Кудрявый прекрасно знал, что Уэй вряд ли поменял бы своего решения, потому что он не был таким человеком. Несмотря на его ветреность и детскую неуклюжесть, всё же чаще всего, если он делал какой-то выбор, то это было беспрекословно и больше не могло обсуждаться. Если, конечно же, он действительно был уверен. Тогда, когда Джерард шёл за Фрэнком, чтобы похитить его и усыпить до дня ритуала, он не был уверен в своих действиях и поступке, который собирался совершить. Хотя он говорил совсем противоположное Рэю. Не то чтобы он врал ведьмаку, нет. Это было не так, ведь до этого он сам себе внушил, что это будет правильнее, вернее и что он действительно хочет поступить в соответствии со сказанным и никак иначе, но его сердце уже давно всё решило за него. Ещё в четвертую их встречу внутри у Джерарда незаметно для него самого появилось желание спасти Фрэнка и не дать ему умереть. Для Торо это было дикое и непонятное чувство, которому Уэй слепо следовал, потому что думал, что оно сделает его счастливее. Бессмертный ведь правда не ошибся, когда решился довериться ощущениям, потому что у него действительно получилось обрести то, что он словно искал все эти годы. Пускай даже его счастье продлилось недолго, самое главное — это то, что он улыбался перед смертью, не думая больше о плохом прошлом, о не самом радостном настоящем и о будущем, которого у него никогда не будет. Спустя три года Рэй сделал могилу для Джерарда и для его брата. Ведьмак помнил, как бессмертный часто говорил о том, что хочет поставить хотя бы памятник для Майки, но он так и не успел или не решился — сейчас уже трудно сказать, что именно, — обратиться в какое-нибудь агентство. Уэй просто не знал, где был похоронен его брат и был ли вообще где-нибудь похоронен. Бессмертный как-то приезжал в свой родной город, в котором родился и вырос, и ходил там на местное кладбище, но среди усопших так и не смог отыскать знакомого имени. Джерард догадывался, что Майки могли захоронить в каком-нибудь другом месте, но в каком именно ему не было известно, поэтому он и хотел сделать могилу для брата, чтобы лично навещать её. Хотя, на самом деле, Уэй всегда был скептичен ко всему этому. Рэй же наоборот верит в загробную жизнь и знает, что она существует. Ведьмак даже сейчас надеется, что бессмертный иногда приходит к нему, просто он об этом не знает. После того, как Торо всё сделал, он часто стал ходить на кладбище. Навещал Джерарда почти каждый день, подолгу сидя возле его «места», сначала прося в сотый раз прощения, а после начиная рассказать про то, что происходит у него в жизни. Вчера, когда Рэй приходил на могилу Уэя, он поведал ему о том, что снова записался на прием к Фрэнку и это будет пятая их встреча. После смерти Джерарда Айеро ожидаемо всё забыл. Как позже стало известно Рэю, музыкант почти сразу же после ухода бессмертного переехал в Нью-Йорк и там поступил в университет на специальность психолога. Отучился. Потом пошёл работать. Ведьмак всё это время только наблюдал за Фрэнком. Наблюдал со стороны, удостоверяясь, что с парнем всё в порядке. Торо считал это своим долгом перед Джерардом. Он хотел искупить свою вину, и это стало одним из способов сделать это. Конечно же, Рэй не преследовал Айеро день и ночь, просто иногда приезжал в Нью-Йорк и узнавал, как он поживает. У Фрэнка за эти пятнадцать лет появилась не только хорошая работа, но и жена, и дети. Три ребёнка. А ещё две собаки, лающие с утра пораньше, по словам пожилой соседки семьи Айеро. Рэй видел, что Фрэнк жил счастливо, и он знал, что именно такого будущего для него хотел Джерард. Торо был рад, что его друг пожертвовал жизнью не напрасно, что он отдал её за доброго человека, хорошего отца, любящего мужа и прекрасного психолога, который за десять лет работы смог многим помочь разобраться в себе. Ведьмак даже подумал, что бывший музыкант сможет дать дельный совет и ему, ведь он так нуждался именно в нём. Если честно, Рэй уже устал бегать за прошлым, потому что просто разрывался между ним и настоящим. Парень надеялся, что Джерард сможет простить его за то, что он наконец-таки принял решение оставить друга только в своих воспоминаниях, больше не собираясь пытаться воскресить его или как-нибудь связаться с ним. Торо начинал медленно смиряться с тем, что старого не вернуть и что Уэй ушёл навсегда. Ему больше никогда не вернуть его, поэтому стоит жить ради тех, кто ещё жив и продолжает любить его. — Красивая картина, — сказал Рэй, бросив долгий взгляд на рисунок, висящий в рамке на стене за спиной Фрэнка. Мужчина повернулся назад для того, чтобы взглянуть на то, на что смотрел Торо. — Да, мне тоже нравится, — заметил Айеро. — Очень красивая работа. — Это вы на ней изображены? — уточнил ведьмак. — Да. И море, — снова встретившись взглядом с Рэем, подтвердил психолог. — А кто нарисовал его? Айеро замолчал, явно задумавшись. Через пару минут он всё-таки смог ответить: — Один из моих пациентов. К сожалению, не помню его имени, — он нахмурился. — И вы тоже вылечили его, Фрэнк? Мужчина грустно улыбнулся, как будто бы ему вспомнилось что-то из прошлого. — Да. Думаю, да, — с надеждой в голосе ответил Айеро, снова переводя взгляд на картину. Когда Фрэнк смотрел на неё, он чувствовал, как что-то сжимается в груди. Психолог не помнил точно, кем был человек, подаривший ему эту работу, но где-то глубоко внутри себя он догадывался, что между ними было что-то большее, чем просто отношения врач-пациент. Первое время Айеро пытался узнать, кем был автор данного рисунка, но у него так ничего и не вышло. Тот, кто нарисовал это для него, как будто бы просто испарился, провалился сквозь землю, а, быть может, его и вовсе никогда не существовало? Мужчина много думал об этом. Думал и не мог понять, что не так с его жизнью, ведь ему часто казалось, словно чего-то не хватает. Даже после того, как Фрэнк женился, он продолжал чувствовать пустоту в сердце. Она, правда, утихла с годами, но иногда это странное ощущение всё равно ломится наружу, пытаясь вырваться. Вырваться и напомнить о том, о чем-то когда-то сам мужчина предпочёл забыть. Или это всё же было не его выбором и хорошо обдуманным, а потом уже принятым решением? Фрэнк не знал или не помнил — называйте, как Вам угодно, — но он был счастлив, и это самое главное. Джерард хотел именно этого для своего возлюбленного. Хотел, чтобы у музыканта было всё то, чего не было у него и никогда уже не будет. Если бы Уэй действительно сейчас всё видел, он определённо был бы рад за Айеро и за Рэя, потому что он всегда желал им обоим только самого лучшего — того, чего сам не был в силах дать.