***
Наверное, пришло мое время представиться. Меня зовут Финн Вулфхард, мне 16 лет, и последний год своей не особо длинной жизни я веду себя как мудак. Но пока не об этом. Увлекаюсь музыкой и, как вам, наверное, уже известно, являюсь солистом неплохой рок-группы. Я очень популярен, что неудивительно. Не подумайте, с моей самооценкой все в порядке, просто у меня неплохая внешность, одеваюсь я стильно, к тому же группа. Да и, в целом, я весьма компанейский, умею обходиться с девушками, и мозгами меня природа не обделила, в отличие от Эшера… но опять же, пока не об этом. У меня достаточно много приятелей, но среди них нет никого, кого бы я мог безоговорочно назвать другом: слишком завышены требования к этому понятию. У меня был один друг. Самый лучший на всем белом свете. Но, оказывается, тут другом не оказался именно я. Друг не предаст, а я предал. Еще как предал. А Джек не жаловался: даже не обвинил меня ни в чем, не двинул мне по лицу, хоть и стоило бы. Давно. И не единожды. Когда все это произошло, мы из мальчиков превратились в парней. Я вырос, причем заметно, скулы стали острее, а само лицо чуть вытянулось, волосы начали виться сильнее, а голос сломался. В целом, изменился я не так уж сильно, но почему-то эти незначительные перемены заставили людей обратить на меня внимание. Я начал становиться популярнее с каждым днем, и мне это нравилось. Я был идиотом, думая, что популярность – это круто, но все же я не могу винить себя: любому бы понравилось излишнее внимание к своей персоне, а парню, вступившему в переходный период, тем более. А вот Джек не изменился совсем. Его черты лица остались все такими же детскими: большие медовые глаза, густые и длинные ресницы черного цвета, такие же густые и темные брови, розовые немного пухлые губы с двумя родинками и веснушчатый нос. Каштановые волосы все так же вились и топорщились в разные стороны. Я все еще помню, как Миссис Грейзер пыталась их выпрямлять перед школой в начальных классах, но, в конечном счете, сдавалась. Единственное, что изменилось, так это его рост, и то не сильно. По результатам последнего медосмотра он ниже меня на 10 сантиметров. Я бы назвал его коротышкой и потрепал бы по голове, если бы мог. Но я не могу. Просто на просто, не имею на это права после того, что сделал. Когда Джек совершил каминг-аут, никто не встал на его сторону. Совершенно никто, хотя я должен был поддержать его, но не сделал этого. Мне не было противно от того, что он – гей. Я просто испугался, что вся эта популярность и все мои новые «друзья» исчезнут, вступись я за него. Но, если быть честным, больше меня испугали мои собственные чувства и мысли. Я совершенно не знал, что делать с этой информацией и как теперь вести себя с Джеком. До этого я никогда не задумывался над вопросом своей ориентации, и, наверное, лучше бы и не делал этого в ту ночь. Мне было интересно, как Грейзер пришел к тому, что он – гей. Не би, не натурал, а именно гей. В моей голове тогда проскочила мысль о том, что он, наверное, влюбился в какого-то парня, и почему-то от возможности этого неприятно отдало где-то в сердце. Я пытался усмирить это чувство, ведь я должен быть рад за друга, но какой-то осадок остался. Я мог бы, конечно, позвонить Джеку и спросить об этом, но это было бы, как минимум, не тактично, а, как максимум, я боялся услышать, что мой друг действительно влюбился. Тогда я быстро списал это на чувство собственичества по отношению к другу и продолжил свои размышления. Подумав еще немного, я понял, что, кажется, никогда не влюблялся. Ни одна девушка никогда не была мне по-настоящему интересна. Нет, я, конечно, как все нормальные парни моего возраста, читал всякие эротические журналы и дрочил перед сном на какие-нибудь пошлые фантазии, но чтобы прям влюбиться, такого не было. После этого в моей голове возник вопрос: если ты влюблен, то, получается, тебя должен возбуждать именно этот человек? И если так, то, возможно, Джек дрочит на какого-то конкретного парня? Дальше я остановил себя, потому что думать о том, что возбуждает твоего друга – это ну такое. Но мой мозг не хотел останавливаться, и следующим вопросом, хотя нет, утверждением от него было то, что Джек определенно будет снизу. И все. Эта мысль стала спусковым крючком. Как бы я не пытался остановить последующую бурю в моей голове, все было безуспешно. Я вмиг представил Джека в своей постели, громко стонущего подо мной от наслаждения, представил, как втрахиваю его в матрас и... и, в общем, я дрочил на лучшего друга и кончил, представляя, как он простанывает мое имя во время оргазма. После этого я запретил себе больше думать на эту тему. Вообще на любую тему, связанную с Джеком. На следующий день он пришел в школу в свитере, хотя терпеть их не мог, и я сразу понял причину таких изменений. И я должен был поговорить с ним, спросить, кто это сделал, и начистить тому человеку морду, но я не сделал. Я испугался того, что произошло ночью, и начал избегать его под любым предлогом. А Джек и не навязывался. А потом, полгода спустя, когда я вышел подышать свежим воздухом перед репетицией на задний двор, увидел, как ребята из нашего класса избивают Джека, и просто замер. Во мне кипела злость: на них, на учителей, закрывающих на это глаза, на себя. Но стоило мне только сжать кулаки в первой за 6 месяцев попытке поступить правильно, как меня окликнул один из тех хулиганов. Я снова испугался, теперь уже за себя. Все было как в пелене: язык сам что-то нес, подчиняясь мозгу, которым, в свою очередь, управлял инстинкт самосохранения. И очнулся я после того, как услышал протяжный стон. Нет, не тот, что был в моих фантазиях, это был совершенно другой стон. Стон от острой боли. Я ударил его. Как только я пропал из поля зрения других людей, я со всех ног помчался домой и заперся в своей комнате. Отдышавшись, я поднял глаза и увидел свое отражение. Мне стало мерзко от самого себя и той рукой, которой я ударил Джека, я разбил стекло, а после просто упал на кровать, смотря в никуда. Какое-то время спустя мне пришло сообщение от Джека, состоящее из трех простых слов: «Я люблю тебя». Я, как идиот, пялился в экран телефона, и не знал, что ответить. Мне стало так тепло от этого сообщения, но это счастье сразу же сменилось болью в сердце. Я вел себя как конченый урод, а он все это время любил именно меня. Я запретил себе думать дальше, запретил копаться в своих чувствах, и решил, что логичнее всего будет продолжить вести себя, как урод, и в ответ на признание в любви Джеку пришло «Сгинь!». Все было так запутанно, и я хотел поговорить об этом с кем-то. Поэтому, на следующий день перед уроками я заскочил в репетиционный зал в надежде найти там Крейга. И он, как после оказалось, к сожалению, там был. Я рассказал ему про это сообщение от Джека, про свои мысли и чувства в надежде на дружеский совет, но Крейг лишь посмеялся и сказал больше никому не пороть эту чушь, чтобы и меня «тоже к педикам не приписали». А после про признание Джека он растрепал каждому встречному, и я молчал, даже смеялся над ним вместе с остальными. Это был конец. Я больше не мог смотреть в глаза ни Джеку, ни себе. А потом появился Эшер, и Джек снова ожил. Его глаза вновь стали сиять, а на лице снова начала красоваться улыбка. Вот только раньше только я вызывал эту улыбку. И только я пугал его, неожиданно подходя со спины и тыкая пальцами в ребра. И только мне было разрешено заставлять его открывать новые оттенки красного. Я не знаю, что со мной происходит, но при каждой улыбке моего Джека, адресованной другому человеку, в сердце, как будто, разом засовывают тысячу иголок, а дышать становится трудно. И, кажется, пора уже подумать о том, о чем я не хотел думать целый год.***
Были выходные, и Финн, на удивление, провел их дома, не выходя из комнаты. Обычно, всю субботу он находился в репетиционном зале, а в воскресенье встречался со знакомыми в кафе или еще где-нибудь – не важно, лишь бы не оставаться наедине с самим собой. Но сейчас все иначе. Сейчас он должен серьезно обдумать и свои чувства, и свое отношение ко всему, но, наверное, он слишком долго бегал от самого себя, ведь сейчас, когда он серьезно настроен разобраться во всем, в голове лишь перекати поле. Так что второй день подряд парень просто лежит на своей кровати и смотрит в потолок, периодически сбрасывая звонки от знакомых. И вроде бы, тут и думать особо не о чем: Финн не был идиотом, и отличить ревность от простой неприязни к человеку он мог, так что если он скажет, что Джек его не интересует в романтическом плане, то это будет наглая ложь. Но и название этому чувству он дать не может. Точнее будет сказать - боится. Ведь, не появись на горизонте Эшер, он бы и не стал пытаться что-то изменить. Ведь Финн сам делал больно Джеку. Разве после этого он может просто так взять и сказать, что любит его? В комнате раздался тихий стук, и парень приподнялся с кровати, оставаясь в лежачем положении. - Да? Дверь медленно открылась, и за ней появился мужчина средних лет достаточно приятной внешности. - Я принес поесть, - мужчина полностью вошел в комнату и сел на кровать рядом с Финном, - мама волнуется за тебя, поэтому она сказала мне поговорить с тобой по-мужски. Так что случилось? - Все нормально, пап, честно, - Финн уже полностью сел рядом с отцом, забрав из его рук поднос и поставив его на прикроватную тумбочку. - Уверен? С тобой что-то творится уже год, так, может, стоит рассказать? - Я не могу. - Почему? - Это личное. - Ладно, я не буду настаивать. – Вулфхард старший уже, было, собрался встать с кровати и снова скрыться за дверью, как Финн достаточно резко и неожиданно одернул его за рукав. - Только пообещай, что не осудишь. Мужчина мягко улыбнулся: - Естественно, ты же мой сын. - Да, но последний год я вел себя как урод, и не будь я твоим сыном, ты бы мне врезал. - Ну, ты осознаешь, что накосячил, так что уже хорошо, - мужчина уселся поудобнее, - я внемлю. Финн немного замялся и уткнулся взглядом в пол. Почему-то сейчас его пушистый ковер показался ему наиболее привлекательным. - Помнишь Джека? - Как его не помнить. Чудный мальчишка. Вы же с ним друзь… - Уже нет. Он – гей, и год назад признался в этом всему классу. От него все отвернулись тогда, и я в том числе. Но это не самое плохое. Потом, полгода назад, я помог хулиганам избить его, потому что боялся за себя, а потом в этот же день он мне признался, а я в ответ на это пожелал ему смерти. – Парень сделал небольшую паузу. - Но он мне не противен, и я вовсе не хочу, чтобы он умер, а наоборот. А еще, кажется, он мне тоже нравится, но когда, как раз таки год назад, я это осознал, я стал бояться, что меня тоже начнут осуждать. Я стал популярен, и вокруг меня появилось много новых людей, и я поставил их выше моего старого доброго друга. А в итоге, эти люди оказались простыми предателями и лицемерами. И я сам ничем не лучше их. Я просто трус, бегущий от самого себя. - Мда, ситуация, - спокойно ответил мужчина, параллельно пытаясь усвоить информацию. - Ага, - печально ухмыльнулся Вулфхард младший, - и я совершенно не знаю, что с этим делать. - А чего ты сам хочешь? – спросил отец Финна, повернувшись к нему всем телом. - Я хочу вернуть Джека. Хочу все исправить, но просто не могу. Мне кажется, я и разговаривать с ним не имею права после всего этого. А тут еще и Эшер… - Что за Эшер? – пытаясь уследить за потоком мыслей сына, притормозил его мужчина. - Новенький. Он постоянно крутится вокруг Джека, и мне это не нравится. Меня бесит, что Джек улыбается ему, и в целом, что он с ним общается. - Может, ему больше некому улыбаться. Финн посмотрел на своего отца. - Наверное, - неуверенно произнес парень. - Так ты хочешь вернуть все, как было? - Не знаю. Наверное, я хочу большего, но я не уверен, что даже вернуть все на свои места будет возможно. – Финн снова опустил свой взгляд на пол. - Ну, тогда тебе придется сделать важный выбор: популярность и твое окружение или же Джек. И от этого выбора будет все и зависеть. У нас с твоей мамой тоже были взлеты и падения: где-то я заставлял ее плакать, а где-то она задевала меня за живое. Отношения людей – странная штука, так что в чем-то я очень хорошо понимаю отшельников и социопатов, но, тем не менее, человеку нужен человек. Это вовсе не значит, что Джек простит тебя и полетит в твои объятья, стоит тебе просто подойти к нему - у этого мальчика есть гордость. Тебе придется стараться: вернуть доверие куда сложнее, чем получить его. Но Финн, ты ведь хороший парень, так и веди себя как простой хороший парень, а не как популярный моральный урод. Джек полюбил тебя таким, какой ты есть, так и стань самим собой. - Спасибо, - подросток посмотрел на отца и слабо улыбнулся. На какое-то время в комнате повисло молчание. Но оно не было неловким. Финн подумал, что сидеть так на кровати с отцом действительно приятно. - Ты любишь его? Ну, Джека, - поинтересовался Вулфхард старший. - Вроде как. Хотя не думаю, что я имею право раскидываться такими словами. - Так да или нет? – достаточно строго переспросил мужчина. Финн опешил, но спустя пару секунд уверенно произнес: - Да. - Тогда остальное неважно. Мужчина поднялся с кровати сына и направился к выходу, как его снова остановил Финн: - Пап, а это ничего, что мне… ну, что мне нравится парень, - неуверенно, прикусив губу, спросил подросток. - В этом нет ничего такого. Любовь – непонятная штука, так что можешь не переживать по этому поводу. Мама может, конечно, попричитать по поводу внуков, и то недолго. Джек ей всегда нравился, и она долго переживала, когда он перестал заходить к нам в гости. Так что дерзай и отбей свою принцессу из лап другого принца. - Спасибо, пап. – Тихо произнес немного смутившийся Финн. Мужчина лишь улыбнулся и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Теперь Финн знает, что делать. Он больше не облажается. Не снова.