Драбблы

*** Гаюс был лучшим лекарем королевства, никто не поставил бы это под сомнение, но даже он не мог подарить воспитаннице короля желанный сон. Покой, избавленный от чудовищ, таящихся в закоулках ночных кошмаров. Гаюс уже знал причину бессилия медицины, но продолжал снова и снова пытаться найти правильное лекарство. А Мерлин относил в покои Морганы всё новые пузырьки — и ненавидел себя за молчание. Да, Артуру он не мог открыть правды, только не теперь, слишком рано, но Моргана была такой же, как он, и, не давая ей ответов, Мерлин предавал и ее, и себя. Предавал с заботливой улыбкой и сожалением в глазах. Раз за разом. В этот раз все должно было повториться, но Моргана зачем-то протянула ему руку, зачем-то улыбнулась устало и нежно — бескровными губами, глазами в темных полукружьях, всем своим изможденным лицом… и этого стало слишком много, чтобы обмануть, оставить, бросить ее в темноте. Вот уже неделю Моргана особенно страдала от кошмаров. Измучилась сама, измучила Гвен, не отходившую от нее, таяла, как свеча, и этим утром вовсе не поднялась с постели. Обеспокоенный Утер отправился к Гаюсу, тот смешал очередные успокаивающие снадобья и, занятый больными из города, отправил к Моргане Мерлина. — Как ты? — спросил он, ступая в сумрак комнаты. Окна с ночи были закрыты тяжелыми портьерами, пропускавшими лишь несколько лучей утреннего солнца. Было душно, и сладко пахло цветами, собранными служанкой для своей госпожи. — Я принес новое лекарство от Гаюса. — Оно не поможет, — спокойно, почти безразлично отозвалась Моргана, принимая от него флакончик и безропотно выпивая содержимое до дна. Едва ли в этой бледной, измученной бессонницей девушке можно было сейчас угадать блистательную первую леди Камелота. Мерлин смотрел на нее, замирая от сострадания и невозможности облегчить ее муки. А потом Моргана улыбнулась и протянула ему руку — так естественно, что казалось неправильным не взять ее ладонь в свою. — Ты так тревожишься за меня, Мерлин, — мягко сказала она, стискивая холодные пальцы. — Я вижу это в твоих глазах. — Все в королевстве беспокоятся о твоем самочувствии, — склонил голову Мерлин. «Будто рыцарь перед дамой» — мелькнуло в голове неуместное сравнение. Если Моргана и впрямь прекрасная леди, то кто он таков? Жалкий обманщик… — Ты хороший друг. Артуру повезло с тобой. И мне… повезло, — Моргана говорила тихо, но твердо, не смущаясь — как всегда. Она всегда была уверенной в себе, и эта уверенность в сочетании с ее женским, почти ведьмовским обаянием делали ее сильнее иных мужчин. — Ты торопишься, Мерлин? — Нет, — быстро, не задумываясь ответил он, хотя его ждали неубранная комната Артура и конюшня, не слишком отличающаяся от покоев принца. — Можешь побыть здесь чуть-чуть? — она немного потянула его за руку, приглашая присесть и приводя тем самым в смятение. — Кто знает… вдруг лекарство на этот раз подействует? А пока расскажи мне что-нибудь, Мерлин. Пристроившись на краешке постели, боясь испачкать тончайшие простыни, он неловко улыбнулся: — И что интересно моей леди? — Что угодно. Расскажи… про Эалдор. Мерлин задумался ненадолго, воскрешая в памяти запах свежего хлеба, дразнивший ноздри по утрам, и квохтанье куриц за окном, и отдаленный звук первых ударов молота в кузнице… а потом он заговорил — о своем детстве, о маме, об Уилле… Слова лились свободно, будто он читал книгу, пальцы чертили линии на согревшейся ладони Морганы, а в мыслях само собою складывалось заклинание, дарящее безмятежный сон. Он так увлекся негромким, неспешным повествованием, что пропустил мимо ушей звук открывающейся двери. — Что ты здесь делаешь? Мерлин торопливо поднялся, безвольная кисть Морганы выскользнула из его ладоней. Артур смотрел на него напряженно, и скрещенные на груди руки говорили о том, что настроен он решительно. — Я приносил лекарство для леди Морганы, — запнувшись, ответил Мерлин. Чистую правду, разве нет? — Я видел, как ты шел сюда еще полчаса назад, — припечатал Артур, но уже гораздо тише — заметил, не без удивления, что Моргана уснула. — Я… я просто… — чем оправдывать столь долгий визит, Мерлин не знал, и беспомощно стискивал в руках пустой стеклянный пузырек. Артур избавил его от мучений: он вдруг подошел, сжал плечо Мерлина, заглянул в глаза и сказал все еще внушительно, но уже мягче, уже почти по-дружески: — Это мог быть мой отец. Ты понимаешь? Предположение было невероятным, почти нелепым, — Мерлин и леди Моргана! — но он понимал. Утер снимет с него голову, и магия будет совсем ни при чем. — Да, сир. Конечно, — кивнул Мерлин, чувствуя, как ослабляется хватка Артура, как тот успокаивается, видя, что его слуга все-таки не идиот и что он не поставит себя под удар так глупо и безрассудно. — Иди. У тебя много работы. — Пусть Мерлин останется, — послышался нежный голос, и они оба — слуга и его хозяин — обернулись. Моргана смотрела на них ясными, ничуть не сонными глазами: заклинание, наложенное без усилия, не произнесенное вслух, развеялось, стоило лишь Мерлину оставить ее. — Моргана, — Артур выглядел несколько сконфуженным, — тебе надо отдохнуть. Если хочешь, я позову Гвен… — Нет, — с нотой нетерпения перебила она. — Мерлин рассказывал интересные истории и помог мне уснуть впервые за долгое время. А ты… разбудил меня. По ее насмешливому тону и упрямому взгляду Артур понял, что спорить бесполезно. Покачав головой, он не без колебаний наклонился к Мерлину и тихо выговорил, подтверждая каждое слово покачиванием указательного пальца у самого носа слуги: — Чтобы через час я видел тебя с моими доспехами в зубах. Не дожидаясь ответа, он ушел — с видом победителя, разумеется. — Ты говорил о полях, — с задумчивой улыбкой напомнила Моргана замешкавшемуся Мерлину. — О том, как цветы раскрывались под утренними лучами… и в этом солнечном свете я уснула. Ты волшебник, Мерлин? Он на миг оторопел, как всегда бывало, стоило лишь кому-то подойти близко к его тайне, но потом стало понятно, что Моргана шутит. Горько, с непонятной ей самой тоской шутит о магии, которая течет и в ее жилах. Мерлин, не решившись снова сесть на постель, уселся на полу — на коленях, словно рыцарь. А прекрасная дама опять, будто бы привычным жестом, подала ему руку. — Хочешь, я расскажу о праздниках, которые мы устраивали каждое лето? Магия оплетала их, соединяла, текла из ладони в ладонь, убаюкивая уставшую девушку и даря покой молодому волшебнику. — Да, — вздохнула Моргана, закрывая глаза, как от слепящего солнечного света. — Расскажи мне, Мерлин. Расскажи мне об Эалдоре. И он снова повел ее на цветочные поляны, в светлые леса, окружавшие его родную деревню, повел прочь от тьмы — к свету, к летнему теплу, во время, когда все было просто и понятно. В эти минуты Мерлину почему-то казалось, что те времена еще можно вернуть.