Услышь меня

      Сердце целый день тяжело билось в груди. В голове одна за другой пролетали мысли, остановить которые было никому не по силам. Ладони влажные, кончики пальцев покалывало фантомным морозом. Рот профессора открывался и закрывался, словно бы он был немой аквариумной рыбкой. Вэй Ин ничерта не слышал. Перед глазами всплывал тот или иной сюжет, на языке вертелось уже поднадоевшее «привет, меня зовут Вэй Ин, я с факультета музыки», интонацию к которому парень всё никак не мог подобрать.       Волнение.       Он тяжело сглотнул, перевёл взгляд в свою тетрадь. Там было совершенно пусто. Цзян Чэн, сидевший рядом, видел всё и почти ощущал собственной кожей рой чужих мыслей, но отвлекать брата никак не собирался. На его губах лишь играла лёгкая улыбка, в которой собрались эмоции от понимания ситуации до насмешек над чужими метаниями в чувствах. Но не было в этой улыбке ни капли зла или ехидства, лишь незримая поддержка, которая, стоило Вэй Ину её увидеть, придала чуть больше уверенности. Он широко улыбнулся в ответ, скрывая в сложенных на парте руках половину своего лица. Прищуренные глаза внимательно считывали эту улыбку, Вэй Ин впитывал в себя её теплоту. В груди стало свободней.       Несколько сковавших его тяжёлых цепей рассыпались.       Громкий звонок с последней пары оповестил о том, что все студенты могут быть свободны. Вокруг началось шуршание, скрип отодвигаемых стульев, тихие разговоры.       А Вэй Ин всё лежал на парте, уже полностью скрыв своё лицо в руках. Всё его существо сконцентрировалось лишь на шуме в ушах и биение пульса в висках. Его распирало изнутри. И он сравнивал это чувство с чем-то невероятным. И было так сложно подобрать нужные слова, поэтому он придумал лишь начало.       Лишь «привет, меня зовут Вэй Ин, я с факультета музыки». — Вэй Ин! — Цзян Чэн стоял рядом с партой, держа портфель за одну лямку на плече. Вторая его рука была в кармане. Он смотрел сверху вниз на старшего брата, который выглядел уснувшим. И он бы так и подумал, если бы не знал, в чём дело на самом деле. — Вэй Ин, — снова позвал он, пихнув ножку стола, заставляя проехаться его по полу с раздражающим скрипом.       Вэй Усянь снова не ответил, полностью игнорируя присутствия всех в этой аудитории. На фоне всё ещё что-то тихо говорил профессор, напоминая о домашнем задании, о групповом проекте, об экзаменах и обязательной самоподготовке. Цзян Чэн закатил глаза. — Вэй Ин, чёрт тебя дери, — уже не сдерживая себя, рявкнул Цзян Чэн.       Вэй Ин цыкнул и поднялся, откидывая хвост волос за спину. Взгляд, которым он одарил младшего брата, красноречиво говорил о многом. Цзян Чэн довольно ухмыльнулся и направился к выходу из аудитории, слыша за спиной чужие шаги. Но стоило им оказаться в коридоре, стоило увидеть ждущих их около окна Цзян Яньли и Не Хуайсана, то Вэй Ин вдруг развернулся на месте и сорвался на бег, поудобнее перехватив лямки портфеля на плече. Глаза Цзян Чэна широко распахнулись, а через секунду сощурились из-за нахмуренных бровей, когда он прокричал Вэй Усяню в спину: — Чёртов Вэй Ин! У нас репетиция!       Вэй Ин повернул голову, сверкая широкой улыбкой, и ответил так же громко: — Я должен доделать свою часть в библиотеке! Мне осталось совсем немного!       Цзян Чэн чуть ли не подорвался с места, угрожая сжатой в кулак рукой, но его мягко перехватили под локоть. Не Хуайсан стоял рядом, тихо посмеиваясь. — Пусть идёт, — сказала девушка, тоже наблюдая за младшим братом, который как-то неуклюже оббегал идущих в коридоре студентов. — Он не явился в интернет-кафе на этих выходных, он съехал к себе, поэтому мы не можем делать задание вместе, он… — Ахаха, тише, А-Чэн, — Не Хуайсан потряс его за руку, заставляя покачнуться, пытаясь растормошить напряжённые мышцы.       Цзян Чэн шумно выдохнул сквозь зубы, переводя взгляд на Не Хуайсана. Его плечи расслабились, кулак разжался. Чужие руки пропали с его тела, когда Не Хуайсан отошёл на полшага. Вэй Ина было не остановить, и все это прекрасно понимали. Затаскивать его против воли в репетиционный зал — лишь искать проблемы на собственную голову, потому что грустный Вэй Усянь — невозможная картина.       Шаг и скрип подошвы кроссовок на плитке. Вэй Ин снова петляет по коридорам академии, преодолевая лестницы и коридоры, аккуратно минуя толпу студентов. Опустошающий лёгкие и мысли выдох сорвался с его губ, когда он остановился напротив дверей в библиотеку. Снова.       Снова и снова.       За всё время обучения Вэй Ин приходил в эту библиотеку не один десяток раз, но почему-то именно в последнюю неделю для него всё конкретно поменялось. Мысли, с которыми он шёл в это место, были другими. Чувство, с которым он нажимал на дверную ручку и открывал дверь, было не знакомо. И объектом его волнения с недавних пор были уже не книги.       «Привет, …       Вэй Ин оттолкнул от себя дверь и сразу же вошёл внутрь светлого помещения.       …меня зовут Вэй Ин, …       Глаза забегали по книжным рядам, по столам, за которыми сегодня сидело много студентов, а потом врезались в регистрационную стойку, замечая лишь знакомую тёмную макушку человека, сидящего за ней. Подобравшись, Вэй Ин направился в ту сторону.       …я с факультета музыки.»       Вэй Усянь подошёл к столу, положил на него сложенные руки и, стараясь успокоить своё сердце, выпалил: — Привет, Вэй Ин, я музыка!       И мгновенная сокрушающая волна стыда и неловкости ошпарила Вэй Ина с головы до ног, заставляя его поперхнуться воздухом и лишиться последних здравых мыслей. На него уже подняли заинтересованные глаза, поэтому убежать не представлялось возможным. В эту секунду Вэй Ин мечтал лишь о волшебном исчезновении, чтобы стереть этот неловкий момент из жизни каждого, кто стал ему свидетелем.       Усянь прокашлялся, вновь поднимая глаза и сосредотачиваясь на собеседнике. Удивление появилось на его лице, когда он понял, что за столом регистрации сидел вовсе не Ванцзи, а человек, с которым он постоянно сталкивался вместо него. — А…кхм-кхм, простите, а Ванцзи…? — на губах заиграла неловкая улыбка.       Парень напротив нахмурился, вперившись взглядом в Вэй Ина. Явное недовольство и, возможно, даже презрение чётко читались в его движениях: в постукивании ручкой по столу, в сжавшихся в тонкую линию губах, в напрягшихся челюстях и в шумном выдохе через нос.       Пытаясь разрядить обстановку, Вэй Ин вновь попытался представиться: — На самом деле я хотел сказать, что меня зовут Вэй Ин и что я с… — Прости, что перебиваю, — оборвал парень, облокачиваясь на спинку стула и откладывая в сторону ручку. — Мы сталкивались уже несколько раз… — Да, ты был рядом с Ванцзи. — Тебе что-то нужно от моего брата? — ровным голосом спросили Вэй Ина, не переставая при этом внимательно смотреть прямо в глаза.       Вэй Усянь растерялся. — Брата? — он осмотрел человека перед собой ещё раз, теперь понимая, почему сначала перепутал. — Меня зовут Лань Сичэнь, брат Лань Ванцзи. Я не учусь здесь, лишь иногда помогаю в библиотеке, — произнёс он, заправив за ухо прядь волос. На его лице появилась улыбка, от которой по телу Вэй Ина побежали холодные мурашки. — Ты искал Ванцзи? Мне что-то стоит ему передать?       Усянь попытался улыбнуться в ответ. — Я хотел познакомиться с ним. — Пальцы нервно сжались на лямке портфеля. — У тебя нет друзей? — Лань Сичэнь вскинул брови. — Есть! Конечно, есть, — мгновенно отмёл это предположение Вэй Ин, активно замахав рукой для большей убедительности. — У меня есть друзья! Но неужели это помешает мне завести ещё одного друга? — На самом деле нет. Никто тебе препятствовать не будет, — Сичэнь тихо вздохнул, поднимаясь со стула, захватывая с собой пару книг, и выходя из-за стола. Он больше не смотрел на Вэй Ина, его глаза блуждали по обложкам, а после возвращались к упорядоченному списку на ребре книжного шкафа, узнавая раздел и полку, на которой должна стоять та или иная книга. Он полностью вернулся к работе, но Вэй Ин отступать не собирался. — Тогда я могу узнать у тебя, где он сейчас? Он же с факультета живописи, да? Где я могу посмотреть его расписание? Ты знаешь этаж или корпус? — Он шёл рядом с Лань Сичэнем и даже перехватил тележку с книгами, чтобы казаться полезным и менее надоедливым. — Разве я могу сказать тебе это, не зная, хочет ли Ванцзи познакомиться с тобой? — Несколько книг оказалось на полке, и Лань Сичэнь двинулся дальше, уходя всё дальше вглубь библиотеки. — А как мы это узнаем, если я ещё ни разу не пробовал? — Вэй Ин улыбнулся, желая казаться добродушным и открытым. — Ты уже пытался, — Лань Сичэнь улыбнулся в ответ, оглянувшись через плечо. — Мне не хватило уверенности, — выдохнул Вэй Усянь, чуть покачав головой. — Сейчас хватает? — Да, сполна! Сегодня у меня бы всё точно получилось, не будь ты на месте Лань Ванцзи за столом регистрации, — Вэй Ин забавно надул губы, помогая расставлять книги в разделе экономики.       Лань Сичэнь, кажется, впервые искренне улыбнулся за эти десять минут разговора. Ему пришлось подавить смешок, чтобы не привлечь к себе внимание. — «Привет, Вэй Ин, я музыка» — это ты называешь «сполна хватает уверенности»? — Лань Сичэнь сложил руки на груди, развернувшись лицом к лицу к Вэй Ину и смотря прямо в глаза.       Глаза Вэй Усяня забегали по книгам, по полу, а после и по самому Лань Сичэню. Его брови то хмурились, съезжаясь к переносице, то взметались вверх, выражая одновременно неопределённое количество эмоций.       Реакция была настолько забавной, что Лань Сичэню пришлось во второй раз внутренне посмеяться, внешне сохраняя выверенное спокойствие и серьёзность. — Не путай уверенность с волнением! — Вэй Ин уставился на него в ответ. — Я нервничал!       В этот раз Лань Сичэнь не удержал смешка внутри, позволил вырваться ему наружу. Быстро развернувшись на месте, он пошёл дальше по коридору книжных шкафов, высматривая нужный. — А ты кажешься интересным, — проговорил Сичэнь, убирая книгу на верхнюю полку. — Я рад, что ты так думаешь. — Не пойми неправильно, это лишь забота о младшем брате, — Лань Сичэнь снова окинул взглядом парня перед собой. Тот стал казаться более расслабленным, голос стал чуть тише, а улыбка — спокойнее.       Сердце ровно билось в груди. — У меня тоже есть младший брат, но вся забота семьи почему-то всегда концентрируется вокруг меня, — усмехнувшись, Вэй Ин поставил на полку последнюю книгу, мельком огляделся, а после зашагал вслед за Лань Сичэнем, который уже пошёл обратно. — Догадываюсь даже, почему, — его глаза тоже улыбались.       Вэй Усянь в ответ лишь неловко почесал затылок.       В библиотеке всё ещё было светло и тихо. Студенты всё также сидели и читали. На столе библиотекаря не появилось дополнительных книг — никто не ушёл. Всё осталось на своих местах, будто и не было этих пятнадцати минут, на которые Лань Сичэнь отлучался. Он оставил пустую тележку на привычном месте, а сам вернулся за стол регистрации, вновь садясь на стул и беря в руки карандаш. Уж было первый штрих коснулся бумаги, как Лань Сичэнь вспомнил о нерешённом вопросе, и, подняв голову, он увидел Вэй Ина, который снова немного растерялся и не знал, как лучше возобновить диалог.       На сердце почему-то появилось тёплое одеяло, которое мягко обнимало и создавало ощущение надёжности. Уголки губ Лань Сичэня дрогнули в доброй улыбке, когда он наконец проговорил: — Лань Ванцзи сегодня занимается. Ты сможешь увидеть его здесь послезавтра после занятий.       Вэй Ин заметно просиял, легко выдохнув, а после попрощался и ушёл из библиотеки, тихо прикрыв за собой дверь. Лань Сичэнь ещё некоторое время смотрел куда-то перед собой, глубоко погрузившись в собственные мысли, пока его не отвлёк студент, желавший записать несколько книг.       Стрелка часов, открутив уже больше семнадцати часов от начала дня, обозначила конец рабочей смены Лань Сичэня. Профессор Фа вернулся, чтобы закончить со своими обязанностями, и доброжелательно улыбнулся, прощаясь с парнем, который всегда помогал больше необходимого. И хоть его помощь в библиотеке академии искусств было нарушением правил, профессор Фа, взявший на себя ответственность за чужого студента, ни разу не пожалел об этом за последние полтора года. Лань Сичэнь появлялся в академии два раза в неделю, позволяя тем самым своему младшему брату, вместо которого он и был в библиотеке, больше тренироваться в классе живописи, оставаясь там и после всех основных занятий.       Небо затянуло бледно-жёлтым цветом, предвещая огненный яркий закат. Лань Сичэнь даже остановился посреди длинного коридора, поправляя на плече ремешок небольшой чёрной кожаной сумки. Облака теснились между боковыми гранями многоэтажек, скрывая за собой яркое солнце поздней весны. Двинувшись дальше, Лань Сичэнь, каждый раз проходя мимо окна, ловил на себе тёплые лучи. Шаги эхом раздавались по коридору, но вскоре стихли. Дверь отъехала в сторону с естественным для себя грохотом, который пропал через несколько долгих секунд в глубине пустого пространства.       И слышал этот звук лишь Лань Сичэнь.       Оранжевые и жёлтые лучи с улицы полностью залили комнату живописи, мягко обрамляя собой единственного находящегося в ней человека. Легко смешивая несколько цветов масляных красок на деревянной палитре, он сидел напротив окна вполоборота. Предзакатное небо замерло, лёгкими штрихами вторясь на небольшом холсте. По велению лишь короткого взмаха кисти на нём появлялись оттенки бледных цветов, в которых с каждым новым штрихом появлялось больше цвета и яркости.       Свет не имел звука. Во тьме исчезали голоса. Цвет не отражал мелодии. Это то, чем жил последние три года Лань Ванцзи.       Лань Ванцзи рисовал.       Писал пейзаж, часто возвращая взгляд к окну и сравнивая природу с тем, что изображено на холсте. Тоненькая кисточка в его пальцах медленно танцевала, ведомая лишь одной ему известной безмолвной мелодией. Тишина окутывала, обнимала с ног до головы, затащив в себя и не позволяя никаким посторонним звукам нарушить атмосферу. В тишине терялись мысли, время, слова.       Тишина дарила одиночество, которое Лань Ванцзи успел полюбить.       На плече появилась лёгкая отвлекающая тяжесть ровно в тот момент, когда кисть оторвалась от холста. Лань Ванцзи поднял голову, встречаясь взглядом со старшим братом. Тот смотрел на него снисходительно мягко, словно на совсем ещё невинного ребёнка. — Закончишь сегодня? — спросил Лань Сичэнь, лёгким кивком показав на картину.       В ответ получил лишь отрицательное покачивание головы. Парень, чуть помедлив, встал с места, в последний раз сравнивая настоящее небо с тем, что у него получилось на холсте, отложил на стол кисть, палитру и краски, а после поднял свою сумку, перекидывая длинный чёрный ремень через голову.       На плече снова появилась тяжесть, заставляющая обернуться и вновь посмотреть на брата. — Ты не будешь забирать картину домой? — медленно проговорил Лань Сичэнь.       Ванцзи снова покачал головой, но чужая рука с плеча не исчезла. Наоборот, пальцы сжались чуть сильнее, не выпуская и не позволяя уйти от вопроса. Лань Ванцзи тихо вздохнул и повернулся к старшему брату лицом, наконец-то отвечая: — Краска должна высохнуть, — на лице Лань Сичэня отобразилось понимание. – Я использовал масло.       Старший брат кивнул и первым вышел из комнаты искусств, позволяя Лань Ванцзи закрыть дверь на ключ. В этом кабинете он обычно занимался в одиночестве, когда все остальные студенты уже расходились по домам. Он делал так довольно часто, поэтому ему уже доверяли ключ от аудитории без каких-либо вопросов. Он мог оставаться в этом классе до позднего вечера, потерявшись во времени и полностью погрузившись в рисование.       «В этом доме нет моего собственного места».       Лань Сичэнь вздрогнул, потому что дверь хлопнула слишком сильно. Он увидел, как младший брат вставил ключ, несколько раз провернул его в замке, а после достал, повернувшись к Лань Сичэню лицом. Руки поднялись к груди, из пальцев сложилось несколько символов. Каждый раз сердце Лань Сичэня с болью сжималось, когда он видел это, когда Лань Ванцзи разговаривал с ним таким способом. — Я отнесу ключ. Можешь подождать меня у входа.       Лань Сичэнь тепло улыбнулся и взглянул в глаза брата, прежде чем ответить: — Хорошо, Ванцзи. Не задерживайся.       Ответом ему вновь был молчаливый кивок.       Лань Ванцзи рисовал столько, сколько себя помнил. Образ идеального ученика рушился, стоило заметить маленькие наброски на полях в тетрадях или на отдельных специально выделенных для этого страницах. Карманные деньги тратились не на еду в столовой, а на карандаши различной мягкости, блокноты, маркеры.       Лань Ванцзи рисовал в кафе. Украдкой смотря на кого-то, он срисовывал чужой силуэт, заполняя скетч лёгкими серыми штрихами. Он уделял особое внимание деталям: настроению глаз, изгибу губ, предмету в руках. Он любил рисовать людей, заставляя один-единственный миг из их огромной жизни застыть на странице его блокнота. Лань Ванцзи подписывал внизу дату, а ещё ниже — музыку, что в этот момент играла в кафе.       Пальцы ловко подкручивали колёсико, спрятанное за волосами, чтобы слышать музыку более чётко.       Впервые Лань Ванцзи купил холст и масло, когда ему было шестнадцать. Начитавшись обучающей литературы о теории цвета, о специальных растворах и кистях, о деревянной палитре и свойствах масла, он чувствовал уверенность, выдавливая немного цвета на самый край. Кисть плавными движениями касалась поверхности холста, выводя на нём пока ещё неровные линии. Волнение закралось под рёбра, и яркое вдохновение вспышками мелькало перед глазами.       Лань Ванцзи, кажется, даже улыбался.       Лань Сичэнь запомнил своего младшего брата именно таким. Он сам покупал ему кисти, совершенно в них не разбираясь и часто выбирая те, которые Ванцзи были не нужны. Он часто подсматривал за процессом рисования, отвлекаясь от своей домашней работы и бесшумно заходя в чужую комнату. Лань Сичэнь был единственным для Ванцзи человеком, которому он мог показать свои рисунки, выкладывая блокноты ровной линией на столе, полностью доверяя, ни секунды не сомневаясь.       Лань Сичэнь узнавал часто в рисунках себя. Наверное, это случалось потому, что они проводили вместе достаточно много времени. Он узнавал в рисунках парк, который находился неподалёку от дома. Узнал девушку, которая работала в кафетерии через дорогу от университета. Лань Сичэнь поражался таланту, усердию, мастерству и неугасаемому вдохновению, которое подталкивало его младшего брата к таким замечательным наброскам и картинам.       Лань Сичэнь был хорошим старшим братом. Старался им быть. Старался быть тем, на кого Ванцзи всегда бы смог положиться. И сейчас, смотря в спину Лань Ванцзи, стоя в этом огромном пустом коридоре, он понимал, насколько ничтожным было его слово в их семье. Насколько тяжёлой была рука дяди, указывающая на дверь.       Звук треснувшего слухового аппарата в ладони Лань Ванцзи до сих пор иногда мелькал на периферии его сознания, вызывая мурашки на коже. И холодные слова «Я больше не желаю слышать» заставляли стыть в жилах кровь.