Противоположны

— Уилер, — тяжелый вздох, — Что тебе говорят звезды? Обжигающий взгляд холодных темных глаз. Они сидят на крыше дома Стива Харрингтона, пока внизу шумит сам хозяин, устраивая состязание по распитию алкоголя с помощью обычной бочки с соком, наполненной кое-чем покрепче. Стив кричит «начали», его заглушает рев толпы и громкая музыка. Но Майку кажется, что все звуки притупились рядом с этой рыжеволосой стервой, что сумела околдовать, даже не подозревая этого. Иначе с чего вдруг поцелуи с Джейн теперь — сухие и вежливые, а во снах — алебастровая кожа с веснушками на щеках и голубыми глазами. — Что ты накурилась, Мэйфилд. Девушка рядом с ним заливисто хохочет, да так, что и на его, высохших от прохладного осеннего воздуха, губах появляется легкая улыбка, будто он действительно сказал что-то забавное. Будто находиться здесь рядом с Мэйфилд — чертовски правильно, а прогулки под луной с Джейн Хоппер — нет. — Дурак ты, Уилер. — успокоившись, заявляет Макс, снова устремляя свой взгляд в ночное небо. Уилер неосознанно тянется глазами за взором Мэйфилд. Они оба смотрят на звезды; Макс ищет среди них созвездие малой медведицы, а Уилеру кажется, что эта рыжеволосая окончательно свела его с ума, раз он сидит сейчас на крыше Харрингтона, а не проводит время с Хоппер или с семьей. Уилер думает обо всем, и ни о чем одновременно. Что поцеловать каждую веснушку Мэйфилд — как необходимость. Что Мэйфилд бьет, должно быть, больно. Что он недавно видел ее с Синклером. И что он отвратительно поступает по отношению к Джейн. Рыжеволосая все еще смотрит на звезды, а Уилер переводит взгляд на нее. Как прозаично — Макс для него прекраснее всех звезд этого мира вместе взятых. Ох, ему бы с такими фразочками в дешевый бульварный роман... — Я серьезно, — Майк тяжело вздыхает, чувствуя, как сердце проваливается куда-то вниз, услышав шепот девушки рядом, — Мне кажется, что у каждой звезды — своя история. Вот та, — она указывает куда-то в небо, — она точно печалится о чем-то. Горит слабо и постоянно мерцает. Ей больно. Очень больно. Уилеру кажется, что с ума сходит, раз с волнением вслушивается в тихий голос рыжеволосой. Все звезды для него — одинаковые; созвездия — безразличны. Но почему-то ради Макс он со всей силы щурится, пытаясь отыскать ту самую звезду. Майку плевать на эти мерцающие светлые точки. Уилер всегда прогуливал астрономию, решив, что это бесполезная трата времени. В его жизни нет места мечтаниям. Он уже решил, что будет вести дело отца, женится на Джейн, и всю свою жизнь пробудит в загнивающем изнутри Хоукинсе. Но сейчас, сидя рядом с Мэйфилд на крыше дома Харрингтона и смотря в ночное небо, он думает, что быть может, ему нужна какая-то мечта. Чтобы засыпать с мыслями о ней, и чтобы думать о ней каждую свободную секунду, чтобы холить ее и лелеять. И тогда Уилера внезапно поражает осознанием, что такая мечта у него давно имеется. Имя ей — Макс Мэйфилд. Быть может, звезды ничего ему не говорят, и он все еще не создан для мечтаний, но пока рыжеволосая рядом с ним — он готов рассматривать каждую чертову звезду на небосклоне. Быть может, однажды… — Как там Джей-Джей? — вдруг спрашивает Мэйфилд, и в очах ее Уилер неожиданно видит вину, будто глаза Макс — и правда отражение души. Майк слегка приподнимает брови: — В норме. Вроде. — Сколько ты с ней уже, Уилер? — сейчас его фамилия из ее уст звучит иначе. Будто ласково. — Год, полтора, — отмахивается Майк, недовольный тем, что разговор перешел в не самое приятное русло. — Ты не помнишь? — нотки разочарования в тихом шепоте. Майк безразлично пожимает плечами. Он не понимает, почему ее интересует Джейн. Едва ли они с ней хорошо общаются: Хоппер вон все время кидает странные взгляды на рыжеволосую, когда думает, что Майк не видит. — Она напоминает мне ту звезду. Майк чувствует, как легкая дрожь пробирает все его тело. — Ты ее любишь? — Макс поворачивается к нему боком, отрываясь от неба. И Уилеру почему-то кажется, что очень многое будет зависеть от его ответа. Он мог бы поразмышлять о своей любви к Хоппер, быть может, вспомнить их совместные прогулки и первый поцелуй. Но, к его сожалению, или быть может счастью, он уже знает ответ. — Нет. Глаза Макс расширяются, будто гипнотизируя его. Все пространство неожиданно сужается, шум вечеринки окончательно глохнет, а глаза-магниты Мэйфилд смотрят так пристально, что румянец пробирает щеки Майка. — Ты такой… — долгая пауза, будто Мэйфилд сосредоточенно раздумывает о чем-то, — дурак, Майкл Уилер. И, не успевает он опомниться, как что-то горячее обжигает его щеку. А еще через секунды Макс в спешке слезает с крыши, даже не оборачиваясь. Уилер рефлекторно прижимает ладонь к горящему лицу, и мягко поглаживает подушечками пальцем место, где его кожи коснулись губы Мэйфилд. Майк непроизвольно поднимает взор к небу, пытаясь уцепиться взглядом за белые точки в бесконечном пространстве. В его голове — рыжеволосая бестия. Окончательно и бесповоротно. Пусть она будет его мечтой, пока он не научится мечтать так, как это делает Макс. Быть может, однажды звезды заговорят с ним…