Психи и их психотипы в схемах, мемах и сексуальных позициях

      — Ты никогда не спрашивал, почему твои приемные родители взяли именно тебя?       Кроули, казалось, не услышал. Люцифер перевел свой взгляд с окна на него. Кроули задремал.       Он лишь тяжело выдохнул и потер переносицу. В последний раз в его доме засыпал Адам. Те немногие разы, когда они проводили время вместе. По крайне мере, Люцифер старался дать ему все через других людей. Он не мог следить за этим взрослением по вполне очевидным причинам. Никто не должен был о нем знать. Люцифер просто не хотел ставить его жизнь под опасность.       Он и так уже жертвовал слишком многим.       Он встал и сходил себе ещё за виски. Выпил, прошелся вдоль окна и тяжело выдохнул. Он знал о детстве Кроули до этого лишь косвенно. Не вдавался в подробности из-за отсутствия четкой необходимости. Ему хватало того, что он видел там, на улице, и слышал то, что до него доходило через слухи.       Такая жесткость никогда не бывает врожденной. Кто-то сделал это с ним.       Он не думал, что масштабы были так велики. Кроули был чертовски сильным, если действительно смог все это претерпеть.       Люцифер посмотрел на время и почесал шею, глядя на Кроули. Снова тяжело выдохнул и подошел к нему. Ну не будить же? Сколько он спит в общем за неделю? Двадцать часов? В лучшем случае.       Кроули был долговязым и худым. По сравнению с самим Люцифером, конечно же — ему повезло с конституцией своего тела, и ему казалось, что даже если он вообще жрать не будет, то все равно не будет таким, как Кроули. Кроули был длинный, узкий и гибкий, как хлыст. Как и положено змее.       Он повременил немного, отставил свой стакан с виски и даже немного возненавидел всю свою идею с тем, чтобы привести его сюда. В самом-то деле, ни за кого он так не волновался, ни за кем так не носился, как за Кроули.       Казалось, если Кроули на Новый год загадает мировое господство, то Люцифер и это ему постарается дать. Ещё и завернет в блестящую упаковку.       Но сейчас он лишь аккуратно взял его на руки. Он оказался тяжелее, чем казался на вид, но недостаточно тяжелым для того, чтобы у Люцифера возникли с этим проблемы. Его голова упала ему в сгиб плеча, и Люцифер дергано улыбнулся, поднимаясь по лестнице. Какой-то весь острый и нескладный. В самом деле — как перегнутый нож. Вроде и опасный, а вроде и какой-то не такой.       Люцифер старался не думать о своем недавнем соглашении с Азирафелем. В конце концов, он дал Кроули хорошую наводку. А Кроули очень умный мальчик, он должен был догадаться обо всем. Во всяком случае, Люцифер на это надеялся так, как ещё ни на что.       Неловко пытаясь открыть дверь ногой, Люцифер услышал неясное бормотание, и Кроули поерзал в его руках. Люцифер ощутил, что даже немного испугался, когда дверь проскрипела и Кроули поднял свою голову с его плеча, посмотрев в глаза.       — С добрым утром, — и зачем-то глупо улыбнулся.       Люцифер растерялся, а потом посмотрел в его глаза. Зрачки широковаты.       — Ну и что ты взял из моей аптечки? — с тяжелым вздохом спросил Люцифер, все-таки открыв ногой дверь, глядя краем глаза на эту улыбку. И он резко отвел взгляд.       Смотреть на улыбающегося Кроули было больно.       Больно от понимания, что так он улыбается только с мутным взглядом и обдолбанный. Что он уже не умеет улыбаться так на самом деле. Что все это ложь и неправда. Кроули был самым несчастным человеком, которого Люциферу доводилось видеть — а он видел изрядно несчастных людей — и это было тем, что ранило его по сей день.       Он плохой отец. Отвратительный.       — Нейролептики.       Голос-то какой… Люциферу хотелось рыдать. Радостный какой-то. Фальшиво-радостный и расслабленный. Если сравнивать с тем, что было недавно в гостиной и сейчас, то будет казаться, что говорят разные люди.       Минутами ранее его голос был тяжелым, с этими длинными паузами. А сейчас как у ребенка.       Такой он когда не в себе. Такой он только в измененном сознании. И разве ж за это Люцифер воевал?       — Ясно, — на тяжелом выдохе сказал Люцифер, укладывая его на кровать. — Тебе надо отдохнуть.       Он улыбнулся, и в следующую секунду удивленно вскинул голову, медленно переползая взглядом на свое запястье. Запястье, за которое держались цепкие длинные пальцы Кроули. И Люцифер послушно сел рядом.       Ведь Кроули все равно не в себе. Значит Люцифер тоже мог побыть таким. Не в себе. Порыдать от боли за Кроули он мог в любой другой момент.       — Мне кажется, — начал Кроули, все ещё держа его за запястье, посмотрев на потолок, — что я схожу с ума.       Люцифер досадливо поджал губы, но ничего не сказал. Не решился.       — Это… это похоже на то, будто бы ты смотришь на мир чужими глазами. И живешь в чужом теле. Люди, с которыми ты общаешься — они недостаточно тебе знакомы. Слова, которые ты говоришь — они не твои. Мне кажется, тут уже… невозможно помочь. Что это не наркотики. Это я схожу с ума.       — Это наркотик, Кроули. Ты будешь в порядке.       — Не буду, — одними губами прошептал Кроули, пялясь в потолок и сильнее сжал его запястье. Люциферу думалось, что он мог ему его сломать. — Я никогда не был в порядке. Неважно, что мне говорят люди и что они думают. Любить не значит хотеть спасти.       — Кроули, ты просто устал. Это пройдет. Всё проходит.       — Нет, не все. Шизофрения не проходит.       — У тебя нет шизофрении.       — А если есть? У меня есть предрасположенность, это может случиться. Что тогда? Меня убьют?       — Тебя никто не убьет.       Кроули нервничал. Люцифер догадывался, что нейролептик, который он выпил, либо не подошел ему, либо доза была слишком большая, поэтому это действовало на него таким образом. Делало его эмоциональным.       И Люциферу снова хотелось рыдать от мысли, что внутри Кроули такой и есть. Просто напуганный и ничего не понимающий мальчишка.       Это то, что сделал с ним Люцифер.       То, к чему они пришли.       Люциферу хотелось умереть, чем смотреть на такого Кроули.       — А что вы со мной сделаете? — Кроули посмотрел на него. Кроули думал, что он был полностью зависим от Люцифера. По крайней мере в такие моменты.       — Ничего из того, что тебе бы не понравилось, — он криво улыбнулся, и в следующую же секунду улыбка исчезла с его лица, когда Кроули посмотрел на него. Его взгляд проскользнул с глаз, потом на губы, ниже, и снова: губы-глаза. Глаза-губы. Не смотри так, я начинаю ощущать себя идиотом.       — Я до сих пор не понимаю, что пошло не так. Хочется послать все эти чувства на хуй, решить, что все это неважно, продолжить делать то, что делал. Но я все равно… оказываюсь… в какой-то яме. Знаете, такая… большая, там холодно, темно и очень влажно. И ты постоянно кашляешь, а потом у тебя развивается пневмония. И ты умираешь.       — Ты не умрешь, — сказал Люцифер те слова, которые вертелись в его голове всегда. — Не в мою смену.       Кроули улыбнулся ему. Едва-едва, но он все ещё смотрел так, что Люцифер ощущал себя идиотом.       Он ненавидел такие моменты с кем бы то ни было. Эти тупые, переполненные какими-то чувствами моменты, в которых вы ощущаете друг друга как самого близкого, как самого родного.       Люцифер боялся, что в случае с Кроули так оно и было. Так оно и будет. Всегда.       Люцифер сам не заметил, как он дернул своей рукой, высвобождая свое запястье из его хватки. Пальцы расцепились так легко и свободно. Только для одного. Чтобы они переплели их пальцы. Такая тупая нежность в этой тупой атмосфере в этих тупых обстоятельствах.       Кроули снова улыбнулся, посмотрев в глаза. Он сказал:       — Ладно я, у меня в моем случае просто нет выхода, поэтому меня шатает и штормит, но ты, — он прервался, сильнее сжал его руку и продолжил: — но ты-то почему такой нежный, Люцифер?       Он перешел на ты, и самому Люциферу уже было срать, как там и что. Ему казалось, что он всю свою жизнь жил только ради того момента, как Кроули сжимал его руку в своей и смотрел почему-то, блять, так нежно, что Люцифер не знал, куда ему деться. Откуда в Кроули нежность?       И, что самое страшное, откуда она в самом Люцифере?       И весь ужас, несомненно, в том, что в Люцифере нежность к Кроули была всегда.       — Мне уже все равно не помочь, — сказал Кроули, медленно тяня на себя за ту руку, за которую он держал. И Люцифер, конечно, велся на каждое его движение как последняя малолетка, — кажется, что умру со дня на день, — он чуть вздернул голову вверх, и Люцифер нагнулся к нему достаточно близко, чтобы ощущать дыхание на своих губах. Кроули прикрыл глаза, касаясь своими губами его невесомо. Люцифер даже не чувствовал, лишь видел, в какой близости он с ним был, — покажи мне, о какой любви все время говорил ты?       Люцифер никогда не говорил ни о какой любви. Он не хотел об этом думать, когда свободной рукой Кроули вцепился в его ремень, а сам подался вперед, целуя. Совсем не так, как положено для обычного поцелуя на раз-два. Он обхватил нижнюю губу и подался вперед, прижимаясь ближе.       Люцифер ответил на поцелуй. Вот так просто.       Он всегда любил Кроули, да, это было правдой.       И такая любовь в нем тоже была. Её не могло не быть.       Это был странный контраст: такого нежного поцелуя и как Кроули активно лапал его за член сквозь ткань штанов. Член, в общем-то, отзывался намного лучше самого Люцифера.       — У тебя есть кокаин? — спросил сквозь поцелуй Кроули, обхватывая полностью вставший член сквозь ткань, проходясь рукой вниз и вверх.       — Тебе нельзя.       — Можно. Одну дорожку. От этого ничего не будет.       Люцифер тяжело выдохнул и отдалился. Посмотрел в глаза, покачал головой и встал. Кроули поерзал, опираясь на локти и следя за каждым движением Люцифера. Он открыл нижний ящик в тумбе по правую сторону кровати, немного порылся там и достал коробку. Открыл её и снова подошел к Кроули.       Это же просто грязь. И они не должны были этого делать.       Вот так в жизни и бывает: минуту назад у тебя болело за него сердце, а потом ты начинаешь с ним целоваться. Исключительно чтобы утешить и себя, и свою боль, и его. А ещё Кроули просто вдарил по голове нейролептик, употребленный не в правильной дозе, так что хуже быть не может.       Люцифер старался не думать о том, насколько осознанным было его желание. Он думал об этом раньше? Хотел? Это спонтанное желание? А сам Люцифер? Он не знал.       Сейчас Кроули только с ожиданием и интересом смотрел за тем, как Люцифер медленно достал одну капсулу с порошком, разламывая и высыпая себе на язык. Кроули улыбнулся и открыл широко рот, высунув язык.       Блять. Вот что за…       Ему бы в фильмах сниматься. За пять минут отыграл и роль обдолбаного подростка, и несчастного нуарного героя, и порно-звезду.       Люцифер оперся коленом о край кровати, достал ещё одну капсулу, протянул вперед, разламывая над чужим языком. Кроули снова упал на спину, смотря так вызывающе, что у Люцифера, кажется, мог встать второй член, которого у него не было.       — Блять, — выругался он себе под нос, ослабив галстук и, оперевшись на руки, снова навис сверху, целуя и вклиниваясь своими бедрами меж чужих разведенных ног. Кроули ответил на поцелуй и прошелся ладонями от ребер по косым мышцам живота, поддевая шлевки ремня, будто подтягивая его на себя. — Понятия не имею, зачем делаю это, — прошептал Люцифер, интуитивно дернувшись бедрами вперед.       — А я, кажется, знаю, — он усмехнулся, снова целуя, до конца стаскивая с чужой напряженной шеи галстук, пока Люцифер срывал с него пиджак и принимаясь нервно, дрожащими пальцами, расстегивать пуговицы.       — А почему ты это делаешь?       Кроули не ответил — только сдавленно простонал в его плечо, когда Люцифер погладил по животу и сжал ладонями чуть сильнее.       — Хочу послать все на хер, сделать вид, что все это неважно. Меня ничего не волнует, — он снова схватил за член и, посмотрев в глаза, сказал: — Ведь вряд ли бы я стал трахаться со своим боссом посреди этого пиздеца. Мне бы было не до этого дела.       — Тебя просто накрыло.       — Поэтому ты пошел на поводу? Ты хотел? Скажи? Давно хотел? — спросил Кроули с придыханием и, взяв Люцифера за запястье, опустил его руку ниже, на свое бедро.       Люцифер непонимающе моргнул, оперевшись на локоть свободной руки, посмотрев в глаза.       Как в Кроули умещался и этот несчастный, выпотрошенный убийца с тяжелым взглядом, и какой-то гибкий, удобный для рук не то хастлер, не то любитель потрахаться под экстази?       — Нет, — ответил Люцифер, и сам не был уверен, насколько его слова были правдой. Или не были ею вовсе. Нет, он никогда не думал о том, что хотел бы его трахнуть или что-то вроде того. Он был в этом уверен. Кроули, в первую очередь, был для него человеком, который вырос на его глазах, и по этой причине он не думал о нем в таком смысле.       Иногда, когда он приходил к нему пьяный, слишком развязный и громкий, слишком резкий, ему хотелось… может, совсем немного, его поцеловать. Потому что в такие моменты он не вызывал у него желания вытащить его из этого и дать здоровый разум. Не вызывал этого щемящего чувства в груди, Люцифер не сомневался в своих решениях и не думал о том, насколько несчастен он был на самом деле. В такие моменты он был веселым, ни о чем не думающим и таким… человечным.       Не монстром. Не дьяволом. Не убийцей.       Просто Энтони Дж. Кроули и его губы, о которых Люцифер задумывался в такие моменты.       И поэтому его так подкинуло сейчас. Потому что Кроули не думал о своей боли и о будущем. Более того, он осознанно пытается сделать вид, что это все не про него.       И, как оказалось, если смотреть на него как на человека, то можно разглядеть природную харизму и гибкость, натренированную блядоватость и может немного наигранную похоть.       В образе человека Кроули был очень хорош, а Люцифер любил такое. Хорошие качественные вещи.       — А ты? — спросил он, подаваясь вперед, обхватывая верхнюю губу, ловя от Кроули такой же ответ на почти что платонический поцелуй и снова отдаляясь, смотря в глаза. Он провел рукой по чужому бедру, немного погладил, и снова вверх, к напряженному подтянутому животу.       — Ну… — Кроули задумался, откинув голову назад. — Может из-за вечных сплетен о том, что мы с тобой спим. Я тогда впервые подумал что-то вроде: интересно, а как он трахается? Ну, просто проходящая мимо мысль. Может, я думал о таком, когда был под метом. Когда повышалось либидо. Ты хорошо выглядишь и у тебя классное тело, — заключил он, посмотрев в глаза, а потом, потеревшись о его живот вставшим членом, добавил: — Главное, что я хочу сейчас.       Люцифер посмотрел ему в глаза, и Кроули облизал губы:       — Смотришь так, будто хочешь сожрать.       Люцифер ничего не ответил. Только внезапно вздернул за бедра ниже и сам выпрямился, вставая на колени. Кроули посмотрел на него, по-блядски улыбнулся, вскинув бровь и сам полез руками к почти расстегнутому ремню, дергая его, полностью расстегивая.       Он оперся на локоть, свободной рукой стаскивая штаны с бельем, и все это время периодически кидая на него эти странные взгляды. Даже глаза у него сейчас с чертовщиной. Всё как у опытных дорогих проституток. И огонек, и задор, и азарт. Такой весь из себя юркий, гибкий и игривый, будто это не он недавно галлюцинации ловил в туалете.       Наверное, в этом и была суть. Кроули умел делать вид и внушать себе, что все это не с ним.       Поэтому он выглядел так, будто бы всю жизнь мечтал о члене Люцифера, а не о нормальной психике.       Им пришлось немного поменять положение, так, что Кроули оперся спиной о подушку и, снова посмотрев вверх, нагло усмехнувшись, медленно спустил белье вниз. Его взгляд плавно опустился вниз.       — Надеюсь в пятьдесят у меня будет так же стоять, — сказал Кроули, обхватывая член у основания, медленно проведя рукой вверх и вниз.       — Не говори так, будто пятьдесят это конец жиз… ох, блять, — Люцифер удивленно выдохнул, когда Кроули резко взял в рот. Не на всю длину, разумеется, но очень уверенно, тут же плотнее смыкая губы и проходясь языком.       Люцифер рвано выдохнул на то движение и оперся рукой о стену, чуть наклоняя голову, пялясь на это зрелище в виде Кроули с собственным членом за щекой. Он, на самом деле, даже не думал, что когда-нибудь такое в самом деле будет. Вот его член и вот рот Кроули — горячий и влажный. И вот его член в его рту.       Он смотрел не отрываясь, изредка ловя взгляды Кроули.       Кроули брал уверенно, двигая головой и помогая себе рукой. Люцифер медленно толкнулся бедрами вперед, и Кроули послушно попытался расслабиться. Люцифер понятия не имел, было ли у Кроули с мужчиной или он тренировался на огурцах и бананах, но он был... хорош. Глотку, по крайней мере, расслаблял неплохо, так, что Люцифер мог даже толкнуться глубже, и Кроули даже не давился.       Кроули чуть отдалился, смыкая губы на головке, проведя языком, и задвигал одной рукой от основания к губам, а другой спустился к напряженным яйцам, ласково сжимая. Люцифер неразборчиво выругался себе под нос и тихо застонал, и Кроули от этого голову снесло окончательно.       Он закрыл глаза и обхватил член второй рукой, глубже насаживаясь ртом, начиная ритмично двигать руками и головой. Люцифер отозвался более громким стоном и вцепился одной рукой в волосы на затылке, но Кроули продолжал двигать головой в заданном темпе.       Он убрал одну руку, глубже насаживаясь ртом. Он втягивал щеки, активно работал языком и не забывал двигать рукой там, где не доставал ртом. Он неудобно поерзал из-за собственного члена, но отвлечься на него так и не смог — потому что его руки были заняты чужим членом и это, почему-то, абсолютно отвлекало Кроули. Он не знал, какой именно кокаин и чьего производства использовал Люцифер, но штука была классная.       Кроули вело, меж ног ощущалось приятное давление и желание потереться хоть о что-то накрывало с каждым выдохом, но Кроули не позволил себе отвлечься от чужого члена.       Он отдалился от него и, посмотрев вверх, в глаза, провел языком по головке, чуть ниже, вылизывая, а после взял рот, и головка проскользнула за щеку. От такого вида Люциферу совсем плохо стало, но он лишь кратко толкнулся, потеревшись головкой о гладкую поверхность внутренней стороны щеки, и все это время Кроули смотрел на него этим своим открытым взглядом с огромными зрачками.       Он отдалился и снова взял в рот, на этот раз проталкивая головку глубже, в глотку, и снова начал двигать рукой.       Он даже не протестовал, когда Люцифер медленно задвигал бедрами, а после и полноценно начал трахать его в рот, плотно держа за волосы. Он не входил полностью, поэтому Кроули не испытывал неудобств. Только пошире открывал рот, старался работать языком и расслаблять глотку.       — Сможешь взять полностью? — раздался хриплый голос откуда-то сверху, и Кроули только непонятно что-то промычал, нечто отдали похожее на согласие.       Люцифер медленно двинулся бедрами назад, оставляя только головку, а потом плавно вперед. Член прошел не без трудностей и не с первого раза, но, довольный собой, Кроули все-таки взял до основания, уткнувшись носом в немного отросшие лобковые волосы.       Люцифер снова задвигал бедрами, толкаясь в горячий мокрый рот, слыша неразборчивое мычание и хлюпанье. Кроули вцепился в его бедра, прикрыв глаза. Люцифер перешел на более резкий и грубый ритм, но Кроули не ощущал даже гребаной тошноты.       По подбородку стекала слюна вперемешку со слезами и смазкой, но Кроули это мало волновало. Он пару раз отчаянно двинул бедрами вперед, потому что между ног едва не горело, и так хотелось хотя бы потереться, и чертовы эти движения в его глотке его тоже возбуждали, и это давило на него каким-то внешним давлением, потому что было удивительно правильно, удивительно хорошо и приятно.       Это все наркотики в большей степени, но это все равно было фантастически, и Кроули сам отзывался легкими стонами, проскальзывая свободной рукой к яйцам, снова сжимая.       Люцифер издал хриплый стон и сделал два рваных точка, кончая. Кроули, совсем не брезгуя, послушно застыл, ощущая горьковатый привкус спермы. Ну, не так уж и плохо — могло быть и хуже. Горчит, конечно, но никакого отвратного привкуса не было.       Он медленно отдалился, облизав головку от остатков, и облизал губы, посмотрел вверх.       — Ты где так сосать научился?       Кроули пожал плечами. У него было достаточно времени научиться, когда его трахало по десять человек подряд.       — У тебя точно ни разу не было мужчины? — хрипло спросил Люцифер, навалившись на него сверху, целуя за ухом.       — Не спрашивай так, будто под тобой девственница валяется, — фыркнул Кроули и с великим удовольствием потерся о ногу Люцифера членом.       — Слушай, не каждая девушка умеет делать горловой, а я тебя так драл, что чудом не стошнило.       Кроули на это не ответил. Только неясно что-то пробурчал, снова потерся о его ногу и расстегнул пуговицы на его рубашке. Люцифер посмотрел на него, медленно моргнул и решил, что не будет уточнять. Мало ли, какие там у него неприятные опыты были, не хотелось атмосферу омрачить подобными издержками.       Он оперся на локти, нависнув и закрывая собой потолок. Кроули дышал тяжело и сбито, кажется, совершенно забываясь о происходящем, продолжая тереться о него. Люциферу это нравилось. О, черт, ему это слишком нравилось. Кроули казался таким чувственным и отзывчивым, что у самого Люцифера в глазах мутнело, хотя едва он успел отойти от оргазма.       Он рваными движениями стащил с Кроули полностью рубашку, и тот сам помог ему раздеться, едва не вырывая пуговицы. Рубашка отлетела к другой одежде на пол, и Кроули подался вперед, целуя в шею, а после широко проведя языком от линии челюсти вниз, к напряженной трапеции. Его руки хаотично оглаживали доселе незнакомое тело. У Люцифера тоже были шрамы и Кроули нравилось их замечать.       Были шрамы от швов и от ножевых ранений. От пули было. Он узнал шрамы от них. Кроули чуть отстранился, посмотрев вниз и проведя пальцы по продольному шраму у косой мышцы живота. Люцифер проследил за его движением, а потом поднял взгляд на него, вздернув бровь.       — От чего эти длинные шрамы? — спросил Кроули, проходя по второму у косой мышцы живота. Длиннее и глубже — рубец розовее, тот бледнее был. Он поднял взгляд, посмотрев в глаза. Они были так близко, что касались друг друга носами.       — Неприятный опыт. Пытались узнать у меня кое-что… нетрадиционными методами.       — Скорее традиционными, — сказал ещё тише Кроули, поцеловав шрам от шва на плече, и Люцифера всего пробрало от этой странной нежности в нем. Откуда в нем нежность, откуда, блять, она могла взяться? Люцифера едва не затрясло от мысли, что в нем она всегда была, что, может, Кроули к чему-то что-то и чувствует, или хотел бы чувствовать, но не может это проявлять по вполне ясным причинам. — И чем все закончилось?       — Ну, раз я жив и все ещё управляю всем этим, то они отсосали, — Люцифер наклонился к шее, влажно целуя, и Кроули отозвался на это неясным звуком, похожим то ли на стон, то ли на мычание.       — Меня никогда в плен не брали, — прошептал Кроули и обнял за шею, прижимая к себе ближе. Он рвано выдохнул, когда ладонь Люцифера — как оказалось, довольно большая по сравнению с рукой Кроули — дернула его за бляшку ремня, расстегивая.       — Потому что ты никому не даешь себя поймать.       — Ну ты же поймал, — сказал Кроули и засмеялся.       Люцифер замер от этого звука и снова приподнялся на локтях, смотря на Кроули. Он никогда не видел, чтобы Кроули смеялся так — как-то легко, искренне и совсем немного по-детски. Кроули посмотрел ему в глаза, все ещё улыбаясь, вскинув брови, слабо кивнув головой, мол, чего. Люцифер только и смог прошептать одними губами:       — Я тебя не поймал. Ты просто разрешил себе быть пойманным. Ты тот, кто всегда может исчезнуть в любой момент.       — Я не исчезну, — сказал Кроули. Все еще по-детски наивно. Он все ещё просто обдолбанный, но это мило, черт, так мило, Люцифер ни разу не видел его таким. Слишком... ребенок. Ребенок. Этот мальчишка внутри него. Он же есть. И он, наверное, жутко напуган этим дерьмом. — В любом случае, судя по твоему лицу, я всегда буду тут, — он шире улыбнулся и постучал пальцем по голове Люцифера.       Люцифер дергано улыбнулся и упал лбом в сгиб его плеча. Теперь он точно готов был разрыдаться. Потому что он знал, что если план Азирафеля провалится, то Кроули уйдет. Уйдет и оставит им такую жуткую боль, которая ещё долго будет таскаться с Люцифером. Наркотик помогал ему держать подобные сантименты в нем, так что он не рыдал, хотя очень хотел.       Тихо он сказал:       — Да, будешь. Всегда. И, может быть, — он взял руку Кроули, уложив ладонью где-то со стороны сердца, — может быть даже там.       Кроули замер под ним. Даже перестал тереться, и Люцифер с полминуты слушал его дыхание, и, кажется, чувствовал, как бьется сердце в глотке. И Кроули сказал:       — Оно так... мощно бьется. Слишком сильно. У тебя все нормально с ним? Наркотик так вли…       Люцифер поцеловал его. Ему вовсе не обязательно знать, что это он сделал с его сердцем это. Ему вовсе не нужно знать, он и так узнал слишком много за этот вечер, и больше будет слишком для них двоих. Кроули обнял за шею и ответил.       Люцифер навалился сверху сильнее, придавливая весом своего тела, и Кроули в ответ обнял крепче, снова потираясь членом о все части тела, которые попадались ему на пути. У Кроули было хорошее тело. Действительно хорошее. Пластичное, гибкое, подтянутое. Трогать было его приятно, но что было ещё более приятным — это то, как Кроули отзывался. На каждое касание, поцелуй или рваный выдох.       Они целовались дольше, чем следовало бы целоваться людям, которые просто трахаются без расчета ни на что. Это просто будет… правильно? Никто из них двоих не думал о таком. Вообще-то, никто из них не думал в принципе. Было туманно, пусто и сумрачно.       Люцифер с гортанным рыком сдернул брюки вместе с бельем с узких бедер. Под одеждой Кроули оказался каким-то… совсем ломанным и каким-то хрупким. Вот вроде и мышцы есть, но все равно — он казался слишком неподходящим для рук Люцифера. Но к рукам притирался он очень даже правильно.       Люцифер сбито дышал, трогая и изучая. Непривычно. У него было пару раз с мужчинами, но вот конкретно тело Кроули абсолютно не такое, какие были у Люцифера. Какое-то слишком гибкое, быстрое и пластичное, да и сам Кроули дерганый до ужаса, но трогать его приятно. Люцифер рук оторвать не мог, оглаживая и сжимая, будто бы запоминая всевозможные изгибы, выступы, твердость мышц и упругость тела. Это ведь нормально — возбуждаться от тела. Это просто плоть и кости. Это нормально.       Но Люциферу казалось, что он сошел с ума. И он думал об этом каждый раз, особенно, когда Кроули брал его за лицо и лез целоваться. То мокро и грязно, то лишь касаясь губ, и это было куда нежнее всевозможных слов, которые Люцифер мог бы ему сказать.       Кроули обдолбанный до неприличия. Веселый и игривый. Люцифер ощущал его руки и язык буквально везде. Кроули трогал, сжимал, гладил, с особой любовью вылизывал места с шрамами, игриво кусал и усмехался на каждый неровный стон или выдох.       Люцифер смотрел ему в глаза и видел только огромные зрачки. И никакой тебе боли. И Люцифер позволял себе поверить в то, что якобы Кроули совсем не больно. Ничуть. Будто бы все было хорошо. В конце концов, только ради этого они это все и делали. Срывались друг на друге.       Люцифер перехватил его запястье, целуя там, где бился пульс и помог полностью снять с него штаны, все ещё держа за запястье, будто бы боялся, что тот сейчас мог убежать. Кроули хихикнул, чмокнул в колючую щеку и шепнул:       — Ты со всеми такой нежный? Боишься, что убегу?       Люцифер боялся. Но не о данном моменте. Он думал о будущем.       — Любишь жестче? — спросил Люцифер, оглаживая бедро одной рукой, а потом спускаясь к члену, обхватывая, делая пару резких движений, на что Кроули отозвался почти что болезненным стоном, и снова перешел к внутренней стороне бедра, гладя и сжимая.       — По-разному люблю, — хмыкнул Кроули, активнее притираясь бедром о чужую руку. Люцифер снова наклонился к его запястью, целуя, и Кроули следил за этим с каким-то нечитаемым взглядом, а потом снова улыбался и снова полез целоваться.       Люцифер сам как-то болезненно простонал и слабо шлепнул по внутренней стороне бедра, заставляя шире расставить ноги, и тот послушался. Нехотя Люцифер выпустил запястье Кроули, невольно уложив на свое плечо (он просто хотел его чувствовать, в самом деле, Кроули хотелось не трахать во всевозможные щели, а чувствовать, в конце концов, заставлять чувствовать его, это было бы правильно) и Кроули погладил его по напряженному плечу, потираясь мокрым членом о низ его живота и о его собственный член.       Люцифер что-то все шуршал в тумбочке, а потом выругался и резко подскочил, просто уходя из комнаты. Кроули непонимающе уставился вслед, раздосадованно моргнув, так и оставшись лежать — весь облапанный, мокрый от чужой слюны, с заалевшими от поцелуев губами и раздвинутыми ногами.       Возможно, в любой другой ситуации Кроули бы накрыл какой-нибудь хороший такой флешбек, но под качественным наркотиком подобного не было. А ещё под Люцифером, под этой его животной лаской и нежностью в голову не лезло ни одной дурной мысли. Кроули только поражаться успевал тому, как эти руки, дарующие всем самую разнообразную смерть, могли давать ему такое удовольствие, такую нежность и ласку.       Он посмотрел в потолок и чуть поерзал. Было хорошо. Слишком хорошо.       Послышался шорох, и он лениво повернул голову в сторону, награждая Люцифера самым сексуальным взглядом в его жизни. В одних его глазах было желание, просьба и… ещё раз желание. Желание сделать все-все и самому получить все. Фантастика.       Люцифер как завороженный прошел вперед, откинув рядом смазку и снова навалился сверху, как-то слишком гибко и красиво двинув бедрами меж его ног, и Кроули заскулил от мысли, что эти бедра могут ему дать этими движениями.       — Ты такой красивый, пиздец, — то ли в ужасе, то ли в восторге сказал Люцифер, пораженно моргая.       Кроули уставился на него, а потом рассмеялся. Подался руками вперед, поглаживая по щекам, легким движением убрал упавшие на лоб темные пряди. Он сказал:       — Да, ты тоже для меня сейчас по-другому выглядишь. Мы обдолбаные.       — Я обдолбаный, а ты красивый. И завтра будешь красивым. Ты всегда красивый.       Кроули снова рассмеялся и, оперевшись на локти, чмокнул в щеку.       — Я тебе нравлюсь?       — Ты мне очень нравишься.       Кроули как-то неоднозначно улыбнулся, поведя плечом.       — Давно?       — Всегда.       Кроули посмотрел на него так, будто бы всегда это знал, будто бы он не думал о другому ответе, и это казалось Люциферу абсолютно нечестным, но права жаловаться у него ведь все равно не было, а Кроули готов дать, так что он просто хочет взять и не думать ни о чем больше.       Он склонил голову вправо, целуя, и спустился ладонью вниз, поглаживая сначала живот, потом снова проведя рукой пару раз по члену и провел пальцами меж ягодиц. Кроули поерзал, удобнее устраиваясь и отстранился, смотря в глаза. Люцифер выдохнул в чужие губы и спустился вниз, прихватив с собой смазку. Кроули успел заметить — вишневая, с согревающим эффектом. Кроули такие любил, но как правило он был тем, кто трахал, а не кого раскладывали, вылизывали, а потом вставляли. И ему было интересно, изменятся ли от этого ощущения. Он уставился в потолок, нетерпеливо поглаживая по спине и плечам, и отозвался каким-то до безобразия беззащитным стоном от теплых губ на сосках. Приятно, черт возьми, до чертиков. Сейчас он особо позавидовал девушкам.       Он невольно зарылся пальцами в чужие волосы, и Люцифер обхватил сначала зубами, прикусывая, а после снова губами, и лишь потом широко проведя языком, на что Кроули неплохо так пробрало и он судорожно выдохнул.       Щелкнула крышечка смазки, на что Кроули даже внимания не обратил. Мокрые теплые пальцы снова прошлись меж ягодиц и Кроули, в предвкушении, закусил губу, все ещё ощущая слишком требовательные ласки на уровне его груди, к которым он абсолютно не привык и, как оказалось, очень зря.       Он прекрасно помнил все эти чувства от проникновения, но сейчас не было никакого отвращения. Знакомый дискомфорт, но ничего более. Никакого отторжения, ведь Люцифер так поразительно нежен с ним, пока вылизывал его всего, и вставлял он тоже аккуратно и медленно.       Кроули шумно выдохнул, чуть изогнувшись в спине. Он закинул одну руку назад, цепляясь за подушку, а второй невольно вцепился в чужое плечо от движения внутри. С болезненно-стоящим членом это было даже хорошо. Совсем не так, когда тебя дерут без него. Кроули хотелось кончить, и даже подобная стимуляция казалась ему приятной. Нет, не так. Ему нравилось.       Ему нравились и настойчивые ласки, и пальцы Люцифера и его рваное дыхание. Мысли в голове перепутались, потому что Кроули сам себе казался одним сплошным комком эрогенной зоны. Все из-за долгого возбуждения и начинающих ныть яиц, которые немного попустило от движений внутри.       Черт, да, это было приятно. Абсолютно.       Люцифер оторвался от измученных ласками сосков и подался вперед, целуя, медленно вставляя второй палец, начиная двигать рукой. Тут, в общем, для него тоже ничего нового. Задница у всех одинаковая. Только Кроули тугой пиздец, но почему-то совсем не сжимался и расслабленным был каким-то. Слишком. Доступным, открытым и доверчивым. Потому что без страха подставлял себя для подобного, не вздрагивал, не сжимался, что казалось Люциферу полноценным чудом.       Кроули был… в самом деле, просто доверчивым. Он не боялся, что ему сделают больно, поэтому он был таким отзывчивым и подвластным. Люцифер был готов кончить только от этих мыслей.       Кроули обнял его за шею, снова притягивания к себе и снова целуя. Кроули, кажется, любил целовать. И это тоже ранило Люцифера, но он старался не думать об этом. Что было довольно проблематичным.       Кроули снова отозвался немного неуверенным стоном, когда Люцифер поменял угол. Он отстранился, задвигал рукой в этом направлении, внимательно следя за его лицом. Нет ничего лучше мимики твоего любовника во время подобного. От сложного, непонятного удовольствия. Непривычного.       Брови сведены к переносице, немного нахмурен, рот приоткрыт в беззвучном стоне. И на очередном движении — хмурится чуть сильнее, щурится, поджимает губы и тихо стонет. Люциферу голову сносило от этого зрелища. И ещё больше от мысли, что Кроули нравилось. На самом деле. Ему нравилось то, что с ним делал Люцифер.       Кроули закусил губу, сожмурившись, шумно выдыхая, мешая дыхание со стонами. Это было непривычно, это было странно, но однозначно хорошо. Удовольствие было странным и сложным, но из-за возбуждения и наркотиков каждое движение пальцев, казалось, отдавалось удовольствием по всему телу. На всей коже.       Кроули узкий, блять, до ужаса, тесный и жаркий. Все как Люцифер и любит. Ещё Кроули отзывчивый и такой же обдолбаный.       Что-то явно было в таком сексе. Под наркотиками. Кроме очевидно дополнительной стимуляции, потому что под наркотиками тело становилось чувствительнее, возбуждение ярче, оргазмы длиннее, и партнер кажется симпатичнее, красивее, да и вообще секс открывается под совершенно другим углом.       Кроули обнял за поясницу ногами и больно вдавился пяткой в низ спины, когда Люцифер попытался пропихнуть третий палец. Они оба недовольно зашипели, и Люцифер вылил чуть больше смазки, смазывая сильнее, толкнулся двумя пальцами под разными углами и все-таки вставил.       Кроули под ним прогнулся в спине и недовольно зашипел, больно царапнув лопатку. Вторая рука прошлась по изгибу спины и в наглую сжала за задницу. Кроули снова потерся о чужой напряженный живот членом и довольно простонал. Так немного приятнее.       Пальцев было много. Действительно много. Кроули задыхался и в ушах шумело, но было приятно. Сложно и непонятно, но Кроули почему-то нравилось. Странно. Странно-хорошо.       Он тяжело выдохнул и неуверенно простонал от плавных движений, открыв глаза и посмотрев на Люцифера. Тот посмотрел на него, смято улыбнулся и подался вперед, целуя. Ногти на лопатке чуть ослабли, хоть Люцифер и понимал, что без царапин не обойдется. Да и на заднице, видно, синяк останется. Потому что едва Кроули ослаблял хватку, как от нового движения снова сжимал ладонь.       Люцифер выцеловывал его всего, стараясь хоть так немного его расслабить — а особенно руки. Кроули то напрягался, то расслаблялся, так что Люцифер постоянно менял углы, и, наконец, Кроули расслабился после трех идущих друг за другом движений. Тяжело задышал и откинул голову назад. Его ладонь проскользнула вверх, по выгнутой спине, и снова к ягодице, на этот раз не сжимая, но видимо предупреждая, что он готов отомстить за каждый неприятный момент. Кроули, мать твою, это задница, тут достаточно неприятных моментов. Но Люцифер вслух это, очевидно, не сказал.       Спустя несколько мгновений Кроули и вовсе открыто застонал, откинув голову назад и вцепившись одной рукой в покрывало. Он призывно дернул бедрами вперед, и Люцифер задвигал рукой быстрее. Он следил за его мимикой, улавливал каждый стон — блять, ну что за… инкуб. И бедра такие красивые, и стоны сексуальные, и сам выглядел так, будто с него картину тут рисовали, а не трахали пальцами.       Кроули закусил губу и опустился рукой вниз, обхватывая свой член. Люцифер наклонился к нему ближе, кусая за шею, стараясь не сбиваться с ритма. Были слышны влажные хлипки, стоны и иногда даже подвывания. Что, аж настолько хорошо? Ну точно инкуб. Было бы у них чуть больше времени, и…       Кроули кончил с таким призывным стоном, что у Люцифера аж член дернулся, хотя его никто даже не трогал. Он с упоением двинул пару раз пальцами, пока Кроули кончал, и медленно вынул, опираясь на колени и смотря сверху вниз. Кроули откинул голову назад, что Люцифер мог видеть только его шею и подбородок. Он тяжело дышал. Тело красиво блестело в таким интимном освещении из-за пота.       Люцифер достал салфетки и вытер сперму, смяв и откинув в сторону, снова нависая над ним. Кроули сказал:       — Секунду. Иначе я умру.       — Ну ты и так это собирался делать завтра или около того.       Кроули рассмеялся и пнул слабо по прессу, тяжело выдохнув и прикрыв глаза. Была приятная слабость, но марки действовали, поэтому вовсе не хотелось переворачиваться на живот и засыпать, неловко оттеснив чужое лицо, лезущее хотя бы за поцелуем, рукой. Как у него это бывало обычно. Он был довольно грубым. И он бы вмазал Люциферу, если бы тот проделал что-то такое.       Но сейчас он нависал над ним, загораживая собой глянцевый потолок и смотрел на Кроули так, будто он — его открытый рождественский подарок. В общем, Кроули себя так и ощущал — открытым перед ним, как подарок. И ему нравилось быть таким для Люцифера. Вызывать трепет от ожидания у кого-то такого, как Люцифер. Довольно волнительное занятие.       Поэтому Кроули подарил ему свою самую соблазнительную улыбку прежде чем протянуть руки вперед, обняв за шею, и прошептал:       — Вставь мне.       Люцифер простонал сквозь губы от увиденного и услышанного и нетерпеливо снова сел на колени, вскинув Кроули за узкие бедра, оглядывая его всего. Он погладил его по напряженной внутренней стороне бедра и, подхватив под сгибы коленок, закинул его ноги к себе на плечи. Снова посмотрел на Кроули. Он был без понятия: умел ли Кроули строить из себя само сексуальное томление или он и вправду чувствовал что-то такое, но от увиденного Люциферу снесло все и сразу. Или от мысли, что такой он только сейчас.       В жизни Кроули злой свирепый сумасшедший монстр. И это было удивительным: насколько ярым он был в жизни, и насколько послушным в постели. Но Люцифер, при всех плюсах Кроули, отказался бы делить постель с кем-то таким. Ведь проблема Кроули в том, что он был бы из тех любовников, кто мог бы придушить во сне. Или во время секса. Или подсунуть яд. Просто потому что ему стало скучно и он захотел бы немного поиграть.       Это же Кроули. Он же ебанутый.       Но они не делят постель, они просто трахаются, и Люцифер понял, что испытывал бы очень противоречивые чувства к постоянному партнеру Кроули. Завидовал бы и жалел одновременно.       Кроули снова улыбнулся ему и призывно потерся ягодицами о его член, напоминая о том, почему они здесь.       Великолепный любовник, который может убить тебя. До, однозначно, это достаточно сильно похоже на Кроули.       Люцифер опустил взгляд и, смазав свой член и, снова немного вылил на пальцы, смазав Кроули, поднял взгляд на него. Кроули смотрел на него нетерпеливо, закусив губу. Убийца тысяч сейчас лежал пред ним с раздвинутыми ногами и, если и думал о чем, так это о его члене. Фантастика.       Люцифер, помогая себе рукой, медленно толкнулся вперед, входя до половины. Кроули вцепился пальцами в покрывало и, чуть выгнувшись, откинул голову назад, застонав и сжавшись.       — Тсс, расслабься.       — Мг, всегда расслабляюсь с членом в заднице, — промычал Кроули, закинув одну руку назад, сжимая в пальцах подушку.       — Ну ты же делал это как-то с пальцами.       — Твой член больше пальцев.       — Ой, да ладно? Насколько в диаметре он больше?       — В длину. Хватит пиздеть, двигайся.       — В тебе это делать довольно проблематично, милый, — огрызнулся Люцифер, фыркнув и все-таки слабо качнулся бедрами вперед. Член не сломался. Что поразительно, потому что Кроули такой, сука, тесный.       Люцифер сжал челюсть, толкаясь глубже. А потом он поднял взгляд, снова посмотрев на Кроули. Ну что за… какая конкретно чертовщина в нем живет? На него хватит одного взгляда, и уже хочется плюнуть на все и просто долбиться в него без продуху, и заставлять кончать его, и ласкать, так долго ласкать, чтобы тот скулил, плакал от удовольствия. А утром он тебя задушит.       Черная, мать его, вдова. Косвенно так оно и было. Но лишь косвенно. Просто небольшая игра.       Люцифер двигался медленно, краткими толчками, потому что большего себе пока позволить не мог, да, но и не был уверен, что Кроули готов к чему-то большему. Он поглаживал его по прямой мышце бедра, поднимаясь к колену, и медленно толкался, все смотря на него сверху. Расцелованный, губы припухшие, волосы растрепанные. Взгляд мутный.       — Тебе нравится? — хрипло спросил Люцифер.       — Не знаю, ещё не определился, — так же хрипло, с придыханием, — но ты не останавливайся, — добавил он, склонив голову к плечу, и Люцифер ощутил привычные ногти на своем бедре. Дотянулся же ещё.       Люцифер снова медленно толкнулся, на этот раз до основания, и Кроули отозвался протяжным стоном. Он видел, в каком блаженстве он прикрыл глаза и закусил губу. Красивый до чертиков. Сексуальный. Манящий.       Люцифер сглотнул и, оперевшись на выпрямленные руки, все ещё смотря на Кроули, начал ритмично толкаться. Кроули отозвался хриплым стоном и свел брови к переносице, открывая рот в беззвучном стоне, дыша тяжело и сбито. Люцифер смотрел на него, не отрывая взгляда. Красивый-красивый-красивый. Хочется ласками его замучить, чем Люцифер и занялся, наклоняясь ближе, целуя сначала в шею, а потом спускаясь вниз, к соскам, на касания к которым Кроули реагировал особенно чутко.       Люцифер задвигал бедрами активнее, ощутив, что Кроули стал более расслабленным и спокойнее, и голову ему начинало сносить с каждой секундой все тщательнее. От Кроули — его запаха, звуков, которые рвались из его горла, тому, как он поглаживал, касался его, сжимал. Кроули вцепился пальцами в его спину, чтоб не скользить по покрывалу от все более размашистых толчков, за которыми Люцифер давно потерял контроль, двигаясь на слепом желании и удовольствии. Чем более отзывчивым и откровенным становился Кроули — тем быстрее и сильнее двигал бедрами Люцифер, ощущая то, как сильно он его обнимал, прижимал к себе.       Люцифер целовал его, едва не вылизывая, потому что Кроули хотелось трогать и вылизывать. Он расслаблялся под ним, он доверился ему — значит, Люцифер мог делать все, что захотел. По крайней мере, он убедил себя в этом.       Было жарко. Горячо.       Люцифер огладил чужой напряженной живот, поцеловал у ключицы и дернул бедрами резко вперед, входя до основания. Кроули вскрикнул, сильнее вцепился в его спину и укусил за плечо. Люцифер так и не понял: понравилось ему или не очень. На всякий случай он повторил ещё несколько раз, и на четвертый Кроули едва не захныкал ему в плечо от интенсивности ощущений.       — Не так сильно, — попросил Кроули на ухо, проведя языком по раковине, а после прикусывая мочку. Люцифер лишь закусил губу и вернулся к старому ритму, ощущая, как Кроули то расслабился под ним, то снова напрягался и сжимался. И каждый раз контраст ощущений был прекрасен. Кроули был прекрасен. В общем и целом. В самом деле. Прекрасен.       Люцифер не хотел бы, чтобы это кончалось.       Люцифер навалился сверху сильнее, прорычав в шею. Кроули издал какой-то приглушенный сип и с силой схватился за его спину после того, как он несколько раз долбанулся макушкой о спинку кровати — чтобы не соскальзывать от чересчур размашистых движений.       Толчки были ритмичными и глубокими, движения — увереннее. Кроули пялился в потолок, больно вцепившийся ногтями в чужие предплечье, глубоко и часто дыша, слушая чужое дыхание, свое и скрип кровати.       От Люцифера приятно пахло потом, чем-то дубовым и виски. Запах смешивался в один крепленный и Кроули нравилось — так сильно нравилось.       Ему нравились чужие руки на своем теле, и чужие губы. У него давно не было с кем-то из мужчин. Наверное, последние разы как раз и были в его детстве, и он не знал, почему сейчас это было так...       Приятно.       Верно.       Чужой член не вызвал отвращения, как и крепость мускулов, вкус пота на языке. Никаких воспоминаний. Кроули нравилось. И он полностью расслабился, схватив за плечи, шумно выдыхая, срываясь на низкие стоны, продолжая пялиться в потолок, концентрируясь на ощущениях. Касаниях, поцелуях, движениях.       Рука Люцифера соскользнула меж их телами и обхватила его член, из-за чего Кроули взвизгнул от неожиданности и широко раскрыл глаза из-за интенсивности ощущений. Что ж... это было явно лучшее за всю его сексуальную жизнь. Это было просто невероятно.       Он напрягся всем телом, вцепившись зубами в чужое плечо.       Оргазм накрыл как волна до того резкий, что Кроули едва не задохнулся в собственном беззвучном стоне, широко раскрыв глаза и вздрогнув всем телом.       Он ощутил поцелуй в плечо, тяжелое дыхание и как движения стали аритмичными. Моментами позже, когда Кроули ещё плохо соображал, не отошедший от оргазма, кончил и Люцифер, резко выйдя и, проведя рукой уже по собственному члену.       Раздался усталый стон откуда-то сверху и кровать рядом прогнулась и проскрипела. Кроули пытался отдышаться. Он прикрыл глаза. Не среагировал ни на поцелуй в щеку, ни на касание к волосам.       Кончики пальцев прошлись по скуле и вниз — по шее и плечу. Рядом раздался тихий смешок. Кровать снова прогнулась, и тепло рядом исчезло.       Кроули открыл глаза и глубоко вдохнул.       Эндорфины все ещё скакали. Внутри оказалось как-то по-странному пусто. Он потер лицо руками и глубоко вдохнул.       Вот дерьмо.       Он надеялся, что не вспомнит этого под утро.       Он надеялся, что больше никогда не допустит для себя мысли о том, что он действительно кому-то что-то значил.       Что он мог быть там, куда его руку уложил Люцифер. У сердца.       Он ненавидел эту мысль даже сейчас. Издали послышался хлопок двери, шум шагов и снова тишина.       Почему-то Кроули подумалось, что все произошедшее, наверное, не имело никакого смысла. Он хотел в это верить. В отсутствие смысла.       На нижнем этаже хлопнула входная дверь.

Было больно — снова будет, я не плачу по тебе Это холод выжигает слёзы на моём лице Не хотела бы я видеть то, что скрыто впереди Тянет сердце грузом в пропасть, каменея изнутри "Сказка" IC3PEAK