The Time Loop Adventure of Skull and Reborn!

***

Петля 36       Череп никогда в жизни не чувствовал себя таким раздраженным.       Конечно, Реборн раздражал его и раньше, но не до такой степени.       — Десятый, пожалуйста, отдохни! Ты сидишь здесь взаперти уже несколько дней, без сна! — сказал Хаято, пока Череп молча закипал от негодования.       Реборн ещё не вернулся со своей миссии, так что никто, кажется, не может заставить Тсуну отдохнуть от одного из его редких настроений, которое он использовал, чтобы продуктивно заниматься бумажной работой. Это настроение было вызвано крупной ссорой с его возлюбленной, которая в настоящее время остывала в Лондоне.       — Извини, Хаято, слова «отдых» сейчас нет в моём словаре, — рассеянно сказал Тсуна, продолжая заполнять какие-то бумаги.       Череп дёргается, когда Тсуна просто вытягивает последнюю соломинку*. Хаято, похоже, тоже это заметил, потому что медленно попятился.       — Тсуна. — Начинает Череп, тон странно строгий. Савада внезапно замер, его рука, собиравшаяся взять ещё одну бумагу из стопки рядом с ним, замерла в воздухе.       — Вам, молодой человек, нужен новый словарь. К счастью, теперь у меня есть один. Да, и знаете ли вы, что в нём есть слово «идиот»? Он даже получил пример, угадайте какой. — Тсуна открыл рот, его голова теперь была обращена к суровому облаку. Череп продолжал, не давая Десятому шанса даже что-то сказать.       — Нет? Окей. Ну, Сюрприз-сюрприз, пример для идиота — это ты.       Тсуна только поморщился.       (Реборн, кажется, немного испортил обычно беззаботное облако, Тсуна был уверен в этом!       Особенно с таким сильным садистским воздействием, что он превратился в… это!)       Череп продолжает пристально смотреть на упрямого Дечимо сузившимися глазами. Это продолжалось недолго, так как Тсуна вскоре встал и медленно направился к двери с явным унынием на лице. Череп же, напротив, выглядит чрезвычайно довольным. Хаято, о котором, похоже, забыли, мог только наблюдать, съежившись от страха. Он уже испытал на себе, каково это — быть жертвой милой жестокости Черепа.       (Позже, когда Скалл рассказал о данном инциденте Реборну, Тсуна стал получателем раздражающих ухмылок «так-тебе-и-надо».       Колонелло успокаивающе похлопывал его по спине. Но это не слишком утешало Тсуну.       Особенно, когда Занзас услышал о случившемся и последовал примеру Реборна!) Петля 21       Дом горел.       Пламя жадно пожирало каждый дюйм здания, весело потрескивая. Он осветил тёмные окрестности. Послышались также тревожные крики и отчаянное шарканье ног.       Не то чтобы Череп мог точно видеть, что делают все эти люди. Он наблюдал за формирующимся адом со спины, скрытый в темноте деревьев. Хотя вы могли видеть маленькую фигуру, что, кажется, являлась подростком, если посмотреть достаточно внимательно. Но никто ещё не заглядывал за деревья, слишком занятые молчаливым наблюдением за большим костром, который продолжал потрескивать.       — Ты же знаешь, что не должен был этого делать, — сказал он, не отводя взгляда от пламени.       Кто-то усмехнулся, и даже если Череп не смотрел на своего спутника — поскольку тот был полностью скрыт в тени — он знал, что тот хмурится.       — Я не люблю, когда кто-то обижает то, что принадлежит мне, лакей. Так или иначе, это относится и к тебе.       На этот раз Череп поворачивается к своему спутнику. Его глаза были полуприкрыты, а аметистовая радужка светилась янтарным светом, когда здание перед ними продолжало гореть и освещать лужайку. Он слегка улыбнулся, прежде чем открыть рот, чтобы заговорить снова.       — Спасибо, Реборн.       Мужчина, отвернувшийся от Черепа, (не то чтобы каскадёр знал, что он смотрел на него) хмыкнул.       Череп просто улыбается шире, от него исходит благодарность. Но в его глазах еще присутствовала печаль, когда он повернулся и смотрел, как пожарные медленно тушат пламя.       (Внутри горящего здания — не дома, тот никогда не чувствовался таковым, — находился его жестокий отец.       Тот самый, которого он всё ещё немного любил, как бы это ни было запутано.)       Реборн снова уставился на Черепа. Он не мог избавиться от ощущения, что маленькая улыбка, которую Скалл только что подарил ему, показала, что остальные улыбки, которые облако всегда показывало всем, были чрезвычайно фальшивыми.       (И разве это не было немного тревожно?       Чтобы узнать, что улыбки кого-то, кого вы знали так долго, имеют возможность на самом деле быть подделкой, несмотря на то, что они выглядят так естественно.) Цикл 6       — Ты никогда не задумывался, почему кажется, что каждая петля, которая у нас была до сих пор, немного отличается от той, в которой мы изначально жили?       Реборн смотрит на Черепа, который рассеянно рисовал на листе бумаги. Они были в своих подростковых телах в этой петле. Не взрослые, как во всех предыдущих.       — Возможно. — Сказал Реборн, решив потакать облаку, которое продолжало рисовать на листе бумаги, который он протянул ему. Череп всегда молчал большую часть времени когда рисовал, и это факт. (В мыслях Реборн пнул себя за то, что не узнал этого раньше.)       Послышалось несколько чиркающих звуков, прежде чем Череп заговорил снова, оглядывая свой рисунок.       — Может быть, мы создаем альтернативные миры, разве это не интересная мысль? Бьякуран говорил мне, что разные решения приводят к разным результатам, что, в конечном итоге, приводит к созданию параллельных миров. — Пояснил Череп, а затем стер ошибку в рисунке, который он сделал, его лицо сосредоточенно сморщилось.       Реборн уставился на него, выглядя немного задумчивым. Заявление Облака имеет смысл, имея в виду, как они оба продолжают принимать различные решения в каждом цикле, что, кажется, приводит к эффекту бабочки.       (Например, тот факт, что Лал и Колонелло на самом деле поженились ещё до того, как проклятие поразило их в петле № 5. И они действительно усыновили ребенка.)       — Вот так! — Внезапно, с явным удовлетворением, воскликнул Череп, держа в руках только что сделанный рисунок. — Всё кончено! Блин, от всего этого рисования я проголодался. — Череп взглянул на Реборна, положил листок на кофейный столик и встал.       — Я собираюсь совершить набег на твой холодильник Реборн-семпай! Надеюсь, ты не возражаешь? — спросил Скалл с ослепительной улыбкой.       Прежде чем Реборн успел сказать, что да, он возражает, облако уже метнулось к его кухне. Солнце могло только раздражённо ворчать. Взглянув на листок бумаги на кофейном столике, он решил уничтожить его. Неплохая месть за явное неуважение лакея, думает он.       Реборн направился прямиком к кофейному столику и взял листок бумаги, на котором было нарисовано что-то, чем лакей очень гордился. Он уже собирался разорвать его пополам, но остановился, увидев, что на нём было изображено.       Это был Чекерфейс (Шахмотоголовый).       Чрезвычайно подробный рисунок Хранителя Три-ни-Сетте, который выглядел почти как живой.       (Это было началом личной миссии Реборна по более тщательному наблюдению за Черепом. В конце концов…       Если Череп — это именно то, кем он себя изображает, то как, чёрт возьми, он может нарисовать лицо человека, которого они видели только дважды в первом цикле? Как он может нарисовать его так подробно, и даже не упустить столько деталей, которые большинство людей пропустят или даже забудут?       Это не совсем соответствует тому, что он на самом деле знал о буйном облаке, что приводит только к одному выводу.       Череп — это не всё, чем он кажется.)