Сказка

За ужином я все время прятал глаза, -то ковыряясь вилкой в тарелке, то уставившись в окно, лишь бы не смотреть на Тилля. Меня раздражала вся эта собственная неловкость в его присутствии и ненормальное смущение. Никогда раньше не испытывая ничего подобного, сейчас это состояние только бесило. Я чувствовал себя каким-то лохом, краснеющим от первого поцелуя. И неизвестно, сколько бы это все продолжалось, и чем вообще закончилось, но Тилль, узнав откуда-то о моих прогулах, решил выяснить всю ситуацию. Учеба всегда была больной темой, поэтому первый же вопрос, касаемо школы, вызвал с моей стороны резкий негатив. Я знал, что Тиллю, по сути, абсолютно по…хожу, я на занятия, или нет, — просто родители платили, и он был вынужден за мной смотреть. Это и явилось поводом выместить все свои накопившиеся эмоции. И все то, что я чувствовал по отношению к себе из-за дебильного стеснения выплеснулось наружу. Еще никак не давало покоя полное безразличие ко всем моим вчерашним стараниям привлечь внимание. Я снова пытался вывести его на эмоции, даже выбросил в мусорное ведро тарелку с горохом, предварительно затушив в ней окурок. Но Тилль только едва заметно улыбался, будто заранее ожидая от меня чего-то подобного, и эта издевательская улыбка лишь сильнее бесила. Появление его подруги стало для меня еще большей неожиданностью. Идея разогнаться над ней пришла сама собой. Я просто наговорил всякого бреда, хотя, если честно, в серьезности их отношений усомнился сразу. Тилль даже не впустил ее в дом, а сам вышел на террасу, прикрыв дверь. Конечно, я не мог упустить такой шанс. Меня просто распирало от любопытства узнать, о чем они говорят. Я тихо подкрался к двери и прислушался.  — Ну, и кто это? — донесся дрожащий женский голос.  — Сын гендиректора. — отозвался Тилль. — Сами уехали, а своего звереныша мне подкинули на ближайшие полгода. Так что здесь мы теперь встречаться не сможем. От слова «звереныш» меня едва не подкинуло на месте. Никогда еще я не слышал ничего подобного в свой адрес. Походу, Тилль просто ненавидел меня, хотя за что-я так и не понял. Не думаю, что выброшенная тарелка могла вызвать столько негатива. Ладно бы еще наорал за это, или хоть как-то выразил недовольство, а не издевательски улыбался. В носу неприятно защипало и я уже хотел убежать в свою комнату, чтобы больше не видеть его, по крайней мере, сегодня. Но разговор за дверью все же остановил меня.  — А тебе не кажется, что он какой-то ненормальный? — растягивая слова на гласных проговорила похожая на куклу фрау. — Выскочил, как бешеная собака. Его наверное, вообще не воспитывали.  — Не знаю. — голос Тилля звучал немного напряженно. — Мне без разницы, воспитывали его, или нет. Но факт в том, что пока этот готический принц живет у меня, тебе сюда не надо приходить. Так меня тоже еще никто не называл, и я воспринял это, как комплимент. И звучит оригинально, и приятно, и отражает самую суть. Дверь немного приоткрылась и я, метнувшись на кухню, уселся за стол. Улыбка невольно натягивалась, как только я повторял про себя «готический принц», но тут же всплывающий «звереныш» старался уничтожить все позитивные эмоции. Неопределенность разрывала на части и от всего этого я никак не мог успокоиться. Вернувшись, Тилль достал сигарету из моей оставленной на столе пачки и в упор уставился на меня.  — И что это за цирк? — практически без выражения спросил он, хотя взгляд абсолютно не соответствовал интонации. Я реально ощущал, как от его тяжести меня вдавливает в пол. В этот момент я почувствовал себя загнанным в угол, и мне ничего не оставалось, как отчаянно защищаться.  — Не нравится, когда лезут в твою личную жизнь? — я вскочил со стула, не выдержав взгляда. — Так, блять, почему тогда ты считаешь, что можешь вмешиваться в мою? И тут мне вспомнилась вчерашняя ситуация, когда я безрезультатно пытался привлечь к себе внимание, и это еще больше взбесило.  — Заботливый, блять, нашелся. Тебя целыми днями дома нет. — я и сам не ожидал от себя такого, но, окончательно вписавшись в роль, остановиться уже не получалось. — Ты то на работе, то в своем кабинете запираешься, как мышь. У тебя даже плазмы нет. Пиздец, ты меня бесишь. Я даже и не знал, для чего сказал про плазму. Это вырвалось само, — вместе со всеми претензиями. Мне просто необходимо было наговорить гадостей, чтобы избавиться от негатива. Но мои высказывания вызвали у Тилля только смех, причем какой-то малость истерический. Усевшись на диван, он долго не мог успокоиться, а у меня в голове снова крутилось брошенное им «звереныш». Не особо осознавая, что делаю, я выскочил в прихожую и быстро одевшись, собрался бежать. Только куда- представления вообще не было.  — Не лезь в мою жизнь. — открыв дверь, я бросился в ночную темноту. Но как только оказался на террасе, Тилль неожиданно вцепился в ворот моего френча. Меня швырнуло вперед, как если бы я ехал на машине и резко затормозил. И уже в следующую секунду я оказался силой затянутым в дом. Несмотря на все сопротивления, вырваться так и не получилось. Затащив по лестнице на второй этаж, Тилль бросил меня в комнату, как котенка за шкирку, и запер на ключ.  — Ебанутый, блять. — я орал, срывая голос и бился в дверь. — Открой. Конечно, он этого делать и не собирался. Поняв, что мои усилия напрасны, я огляделся по сторонам. Окно сразу же привлекло внимание, — теперь это был единственный выход. Не то, чтобы мне особо хотелось сбегать, тем более, я даже не знал куда, но обида и злость заставляли сделать это. Пусть лучше Тилль вообще от меня откажется, я даже был согласен остаться на месяц без денег, чем терпеть такое отношение. Даже родители никогда себе такого не позволяли. Открыв окно, я выглянул на улицу. Меня встретила осенняя промозглая ночь и тусклый холодный свет придорожных фонарей. Я невольно поежился и, окончательно решившись, вылез на крышу террасы. Прыгать вниз было достаточно высоко, а неудачно приземлившись, можно было переломать ноги, но и это меня уже не останавливало. Я бежал по безлюдным пустым темным улицам, не зная куда, только подальше от дома. Протаскавшись так больше часа и окончательно замерзнув, я зашел в попавшийся по пути ночной магазин и, стоя в маленьком коридорчике попытался отогреться. Нужно было что-то думать насчет того, куда идти дальше и, достав телефон, я начал листать список контактов. Первым, и, наверное, единственным, у кого можно было остаться хотя бы на время был Дитрих- тип из клуба. С ним я познакомился еще пару лет назад, когда только начал употреблять, хотя, можно сказать, что благодаря ему я и попробовал героин. Он знал почти всех бегунков и некоторых барыг лично, поэтому по части порошка я обычно обращался именно к нему. Отношения у нас были не совсем дружеские, -скорее всего взаимовыгодные. За определенного вида услуги он расплачивался медленным, или деньгами- все зависело от того, что я сам выберу. Набрав номер, я долго вслушивался в пронзительно раздающиеся в трубке длинные гудки. Заспанно и недовольно Дитрих ответил только на мой третий звонок.  — Ты можешь меня забрать? Мне ночевать негде. — я решил сразу перейти к сути и обойтись без ненужных прелюдий.  — Нет. Я пока не один. — зевая, отозвался он. — Если только утром. Конечно, не хотелось провести всю ночь в магазине, — это привлекало лишнее внимание, но выбора не было.  — Без разницы. — я прижался спиной к батарее, чувствуя немного обжигающее тепло.  — Я тебе потом перезвоню. — в трубке послышался женский голос и вызов был сброшен. Решив не светиться лишний раз, я почти до самого утра разгуливал по району, окончательно перемерзнув. Дитрих приехал за мной на рассвете, и я был безумно рад, когда сидя на скамейке, еще издалека заметил медленно приближающийся черный «Лексус». По дороге, поудобнее устроившись на сидении, я уже полусонно объяснил в двух словах, что произошло. В клуб мы приехали поздно вечером. Сегодня у меня были деньги на порошок, поэтому ничем другим расплачиваться не пришлось. Пока дожидались бегунка, Дитрих подцепил у бара какого-то ужратого типа и очень быстро договорился поехать к нему домой. Это все было лишь предлогом, чтобы по пути вытянуть деньги. Все-равно, даже и вспомнив что-то на утро, он бы уже ничего и никому не доказал. Хотя, я сильно сомневался, что в таком состоянии можно было вообще что-либо понимать. Получив заветный пакет, как пропуск в страну грез, я собрался уединиться в туалете и не ждать, когда мы доберемся до дома. Но Дитрих так и не дал мне этого сделать. Схватив нового знакомого под руку, он повел его к выходу, и мне пришлось обломиться и идти следом. Мы уже почти сели в машину, но все, что происходило дальше, никак не укладывалось в сознании и больше напоминало кадры из какого-нибудь фильма. Никак не ожидая наткнуться здесь на Тилля, я, мягко сказать, потерялся. Причем, его машина стояла в нескольких метрах от того места, где Дитрих оставил свою, и кроме него сюда вообще никто не заезжал. Пока Тилль, не обращая внимания на сопротивление и крики, тащил меня в машину, Дитрих попытался вмешаться, что и оказалось пределом глупости. Мало того, что он достаточно жестко выхватил еще на улице, Тилль, запихнув его в салон «Лексуса», со всей дури хлопнул дверью и перебил ему пальцы. Завывания едва не заглушали музыку, Дитрих истошно орал из машины, и среди всего этого творящегося бардака Тилль, повернувшись, молча уставился на меня, но на этот раз взгляд был абсолютно спокойный. Я уже понял, что сопротивляться бесполезно, как и бежать, и мне просто пришлось сесть в салон. Теперь я даже представить не мог, как вообще нашел в нем что-то особенное. Он дико меня бесил, и всю дорогу, так и не придя в себя, я курил одну за одной, стараясь хоть немного успокоиться. Как Тилль догадался, где меня искать — оставалось загадкой. Мы с ним не общались, знать о моих интересах он не мог. И даже, если он и дозвонился до родителей, навряд ли они сказали бы ему адрес, потому как сами не знали, где находится клуб. Френч был наглым образом снят с меня прямо на лестнице и в комнату я отправился уже без него. Думал, что меня это остановит.— накинув куртку, я улыбнулся, представляя выражение лица Тилля, когда он поймет, что я снова сбежал. Настроение уже не было таким хреновым, как еще несколько минут назад, пока мы ехали домой. Теперь у меня был пакетик снега, и все остальное уже мало волновало. Выбравшись из окна, я осторожно спустился на крышу террасы. Доски под ногами немного прогибались и поскрипывали, я остановился у самого края, задержался на мгновение и спрыгнул. Поправив воротник, и тихо радуясь своей очередной победе, я направился к калитке.  — Ты ничего не потерял? — неожиданно послышалось за спиной. Я повернулся и в один миг прирос к месту. Сидя на скамейке с бутылкой коньяка, Тилль едва заметно улыбнулся. Как я ни старался понять, что происходит у него в голове- ничего так и не получалось. По идее, за то, что я свалил из дома, он бы вообще мог меня ушатать, в переносном смысле, конечно. Но он не сказал ни слова, и даже не орал. Только Дитриха опрокинул, но это не столь важно. И сейчас, когда я пытался снова сбежать прямо у него на глазах, Тилль, как всегда, только издевательски улыбался, наблюдая за мной. Он так и остался для меня каким-то непонятным, как чудо природы. И меня вновь к нему тянуло, несмотря на то, что совсем недавно я его ненавидел, и ни в какую не хотел возвращаться обратно. Стараясь спрятать свои переживания, я улыбнулся в ответ и нерешительно присел рядом. Его вопрос я воспринял как очередную подъебку.  — Если ты это про совесть говоришь, то чтобы что-то потерять, надо чтобы это что-то у тебя было. — вздохнул я и взял сигарету из лежащей на скамейке пачки. — Я думаю, что если даже она у тебя и была, то ты не сильно огорчился, потеряв ее. — Тилль усмехнулся в ответ. Я тихо засмеялся, ловя на себе его взгляд. Конечно, пропажей стала вовсе не совесть, а то, что для меня было намного дороже. Дыхание резко перехватило, когда прямо перед глазами оказался тот самый пакет. Походу, выпал из кармана на лестнице, а Тилль его подобрал. Я не знал, как поступить дальше. В голове все смешалось. Меня резко обдало жаром, как только я представил, что будет, если родители узнают об этом. Тут уже точно не отделаешься месяцем лишения карманных расходов. Я бы остался без средств к существованию ровно до того момента, пока не прошел полный курс реабилитации, а этого мне, конечно, не хотелось. Завязывать с порошком не было никакого желания, я бы тогда просто умер от однообразия, скуки и постоянных нервяков. Нужно было срочно что-то соображать, но для начала прийти в себя и я, не найдя никакого более подходящего способа, отхлебнул из бутылки. Походу, стресс был настолько сильный, что даже вкус алкоголя ощущался довольно слабо. Мысли неслись стремительным потоком, и я, выдыхая серые колечки сигаретного дыма, пытался зацепиться хотя бы за одну из них. Внезапно возникшая идея заставила бешено биться сердце. Я решил снова попробовать привлечь внимание, но на этот раз уже открыто. Может, это и подействует, а заодно договорюсь с Тиллем. Услуга за услугу, — то, что обычно всегда действовало. — Родителям ведь не обязательно знать об этом. — я улыбнулся, на этот раз уже не скрывая желание и отвел взгляд, намекая на продолжение общения в более интимной обстановке. Это было сделать совершенно легко, стоило только немного поддаться влечению, которое начинало безудержно вырываться, лишь почувствовав свободу.  — У нас ведь тоже могут быть свои секреты, о которых другим знать не надо. — почти шепотом произнес я, подняв глаза. Едва коснувшись кончиками пальцев его бедра, я осторожно провел вверх, нежно поглаживая.  — Может, договоримся, и никто ни о чем не узнает? Внутренняя дрожь заставляла малость напрячься. Я видел, как Тилль в этот момент смотрел на меня, — неотрывно, с явным удивлением, хотя и пытался тщательно скрыть свои эмоции за безразличной ухмылкой. И, хотя особого желания в его взгляде я так и не заметил, но и отрицания, или конкретного отказа тоже не было.  — Договоримся. — он наклонился чуть ниже, и я замер, ощущая горячее дыхание на шее. Мне было абсолютно не важно, где все произойдет- дома, или, может, прямо здесь, на скамейке. От мыслей о предстоящем кайфе член встал и упирался в ширинку, отчего было не очень удобно.  — Сейчас ты ляжешь спать, а завтра пойдешь в школу. Я на секунду растерялся, стараясь осознать только что сказанное и, глянув на Тилля язвительно усмехнулся. Нет. Это был не окончательный отказ, а всего лишь отсрочка на какое-то время. Неприязни с его стороны я не почувствовал,- только интерес. Значит, шанс у меня все же есть. И теперь можно больше не скрывать от него свое влечение, а превратить все наше общение в игру, и вряд ли он долго продержится. Швырнув окурок за ограду террасы, я поднялся и, еще раз бросив на Тилля свой излюбленный пренебрежительный взгляд, скрылся за дверью. Игра началась.