Сказка

Я проснулся на удивление рано и, лежа на кровати в утреннем полумраке, сквозь еще не отпустивший сон, вслушивался в доносящиеся с кухни голоса и звон посуды. Невзирая на всю свою ненависть к Рождеству, сейчас душу наполняли не совсем привычные для меня тихие эмоции радости и ожидания…  Я зажмурился и, зарывшись лицом в подушку, старался отогнать ненужные ощущения, хорошо зная по собственному опыту, что в итоге, надежды не сбудутся, и я снова начну загоняться из-за этого. Конечно, сейчас мои интересы и приоритеты давно уже поменялись, и я уже совершенно не нуждался в родительском внимании. У меня были другие мечты, но рассчитывать на их исполнение было бы конкретным долбоебизмом. В моем доме утро перед Рождеством начиналось с кипиша и криков прислуги, с постоянных телефонных звонков и со споров по поводу выбора меню. В общем, с бардака вселенского масштаба. Здесь же было уютно и спокойно. И я долго бы еще провалялся в постели, если бы не Тилль. Зайдя в мою комнату без спроса и разрешения, он на некоторое время задержался в пороге, словно стараясь понять, сплю я или только прикидываюсь, но, не долго думая, приблизился и присел на край кровати. Конечно, я притворялся. Успев принять расслабленную позу, я пытался выглядеть, как можно естественней. Главное было не спалиться с улыбкой, но я держался, как мог. Я чувствовал, что он, сидя рядом, смотрит на меня, и от этого становилось только смешнее.  — Можешь не разыгрывать свои представления. Не убедительно. — сказал Тилль и я поймал знакомые издевательские нотки в его голосе. Все еще пытаясь изобразить, что он меня только что разбудил, я приоткрыл один глаз и лениво потянулся.  — Ты совсем оборзел. Заходишь ко мне в комнату, как к себе домой. Стучался бы хоть для приличия. — едва заметно улыбнувшись, я перевернулся на живот.  — Вообще-то, я и так у себя дома, если ты забыл. — Тилль усмехнулся, искоса наблюдая за мной. Только проснувшись, я еще не успел нахвататься всякого негатива, не успел забить голову дебильными мыслями, поэтому пока единственное, чего мне хотелось — немного внимания и ласки.  — Ну, и зачем ты разбудил меня? — скинув ногами одеяло, я глянул на него через плечо. Взгляд моментально прилип к моей заднице, но Тилль тут же отвел глаза.  — Ближе к обеду елку привезут, и тебе надо будет получить и расписаться. — глядя в окно, он прятал улыбку. — И Эмме поможешь, ее надо пораньше отпустить. Рождество все-таки.  — Значит, ты съебешься на работу, а мы должны разгребать все это говно? — Я немного прогнул поясницу, демонстрируя часть своего тела, от которой, как я уже давно заметил, мое животное просто сходит с ума.  — Да. В сроки не укладываюсь. — отозвался Тилль, но повернувшись, сбился с мысли и уставился на меня. — Но доделывать же кто-то должен. Последнюю фразу он проговорил вообще отстраненно, без стыда разглядывая мою задницу.  — Кроме тебя больше некому это сделать? —  я прикусил губу, еще сильнее прогибаясь. Тилль молчал и улыбался, наблюдая за мной.  — Хочешь меня погладить? — тихо спросил я, стараясь сказать это как можно мягче и, слегка качнулся, уткнувшись возбужденным членом в кровать. Утренний стояк не успел пройти, а появление Тилля только еще больше усугубило всю ситуацию. И, хотя он даже не прикасался ко мне, — напряжение нарастало, и желательно было поскорее от него избавиться.  — Погладить можешь бесплатно. — хихикнув, я склонил голову на бок, игриво посматривая на него. — Но только если погладить. За все остальное придется платить. Я снова качнулся, сильнее прижимаясь стояком к матрасу, безумно возбуждаясь от того, что Тилль сейчас смотрит на все это. В принципе, мы были даже чем-то с ним похожи: оба любили издеваться друг над другом, просто у каждого были свои методы.  — Это типа, ты мне разрешаешь? — он ехидно усмехнулся и подсел чуть ближе. — Цвен, ты ведешь себя, как конченная блядина. Я уже собирался выразить свое недовольство, но получилось только едва слышно вскрикнуть от ощутимого шлепка по заднице, и тут же его пальцы вцепились в ягодицу так, что мне реально стало больно.  — Блять. — прошипел я, и в этот же момент рот оказался крепко зажат рукой.  — Ты же сам этого хотел. — шепнул на ухо Тилль, продолжая тискать меня, а свободной рукой, зацепив резинку трусов, стягивал ненужное белье. Он уже вовсю надрачивал мой член, размазывая по ладони естественную смазку. Я пытался вырваться, представляя, что он тупо меня изнасилует, тем более, все было достаточно жестко, и от этого только больше возбуждался. Мне было настолько хорошо, что хотелось кричать и выгибаться. Я крутил головой, в надежде освободить рот и все громче стонал ему в руку. Его пальцы скользили по головке, чуть сжимая, выдавливали по капельке смазку. И я снова тыкался в его ладонь, заставляя ускорить ритм. Все это время он пристально смотрел мне в глаза. Хоть и издевательски, но мне нравилось. Неожиданно раздавшийся на кухне грохот и звон разбитого стекла прервал весь процесс.  — Цвен, я же из-за тебя опоздаю. — внезапно спохватившись, Тилль отпустил меня. — И потом, мне бы совсем не хотелось, чтобы Эмма начала о чем-то догадываться. Похер на Ирэн, но тут другой случай. Конечно, я дико обломился и, пренебрежительно наблюдая, как Тилль вытирает руку о мое одеяло, чуть не набросился на него.  — И че, мне теперь снова дрочить? — не сдержавшись, выпалил я на эмоциях, но тут же осекся. — В смысле…что…вообще дрочить, а не снова. Тилль в очередной раз убил меня своим взглядом, а его циничная улыбка в этот раз стала еще более жестокой.  — Если ты оправдываешься, значит, есть за что. — усмехнулся он и, поднявшись с кровати, направился к выходу. Меня просто рвало на части от всего этого бреда. Закутавшись в одеяло, я демонстративно развернулся к нему спиной. Позади послышался тихий скрип открываемой двери.  — Хотя, может, сегодня я приеду пораньше. — голос Тилля звучал не как всегда: безразлично и холодно, а искренне и даже мягко. — И можно будет закончить то, что начали.  — Ну, если ты так этого хочешь. — я оглянулся, провожая его пошлой улыбкой. Коробку с елочными игрушками я нашел в маленькой кладовке под лестницей. Ключ был у Эммы и она с полным доверием отдала мне его в личное пользование. Естественно, упустить шанс порыться в старых вещах, я не мог. Прямо на полу валялось множество семейных фотографий в разбитых рамках. Я не знал, сколько лет назад они были сделаны, но Тилль за этот промежуток времени совершенно не изменился. Перелистав несколько потрепанных книг с пожелтевшими страницами, и надышавшись пылью, я покинул это место, пообещав себе вернуться сюда снова, когда останусь дома один. Игрушки мне сразу не особо понравились- все стандартные и скучные. Однообразные красные и желтые шары, колокольчики, звезда, несколько гирлянд. Придется ехать в магазин и кое-что еще докупить. Дожидаясь, пока привезут елку, я развешал гирлянды на все окна и украсил террасу цветным дождем. Дома обычно я никогда этого не делал. Просто не было желания стараться наводить красоту для тех, кого я недолюбливал. И вообще, какое Рождество может быть там, где никогда не сбывались желания. Здесь я чувствовал себя совершенно иначе, мне даже понравилось делать все это, и я реально старался.  — Какая красота. — всплеснула руками Эмма, когда я возился с очередной мерцающей паутинкой, пытаясь распутать тонкие проводки. — У тебя, наверное, очень хороший художественный вкус, если ты видишь, где что будет лучше смотреться.  —Vielen Dank. — улыбнулся я в ответ. Было очень приятно, что мои старания не только не остались незамеченными, но еще и оказались оценены по достоинству. Даже сама фрау Зальцберг, несмотря на то, что являлась прислугой, очень сильно отличалась от тех, к которым я привык. В ней я видел человека, а в тех, которые работали у нас дома -только мышей, шепчущихся по углам и обсуждающих весь остальной персонал и моих родителей в том числе. После обеда я сделал все, что было мне поручено. Даже успел съездить в магазин и прикупить черные шары, которые в сочетании с красными и желтыми смотрелись просто идеально. И в завершение одну из веток украсил небольшой брелок с железными клыками. Хотя сначала я хотел дождаться Тилля и вместе украсить, но решил не терять время зря и сделал все сам. Освободившись от своих обязанностей, я перебрался на кухню и, усевшись поближе к заваленному продуктами столу, незаметно таскал нарезанный сыр и оливки.  — Тилль обещал, что вернется к обеду. — Эмма нарезала овощи, тут же мешала что-то кипящее в кастрюле, мыла лишнюю посуду, и я поражался, как она все это успевает. Я помнил об этом. Походу, те его слова, сказанные утром, подействовали каким-то волшебным образом. Я вполне реально ждал Рождество, ждал сегодняшний вечер. Казалось, что именно сегодня обязательно произойдет какое-нибудь чудо и легкое приятное волнение не покидало меня. Но больше всего сейчас я ждал Тилля, ведь он обещал…  — А Вы давно его знаете? — спросил я и, взяв нож, начал выковыривать глаза лежащей на разделочной доске рыбе.  — Давно. — кивнула в ответ фрау Зальцберг. — Я здесь почти десять лет работаю, еще застала то время, когда он с семьей жил. Правда, недолго. После развода Тилль иногда забирал к себе Неле, когда та была еще совсем маленькая. А сейчас она уже давно здесь не появляется. Выросла, интересы поменялись.  — Это точно, интересы и потребности очень быстро меняются. — согласился я, складывая рыбьи глаза в салфетку. — Я раньше тоже хотел почаще видеться с родителями, а теперь вообще желания нет… За окнами постепенно смеркалось и вдоль дороги включили фонари. Они еще не успели разгореться и их отблески падали на снег бледно желтыми пастельными пятнами. Эмма уже закончила накрывать на стол, осталось дождаться, когда приготовится утка в духовке. Время шло, а Тилля все не было. Конечно, мне хотелось позвонить этому засранцу и спросить, когда он объявится, но я принципиально не стал этого делать. Чтобы не торчать дома, я оделся и, прихватив с собой планшет, вышел на террасу. Музыка обычно помогала мне забыться, вытесняя ненужные мысли и переживания. Я и сейчас, включив наушники, попытался уйти в свой собственный мир. Небо из светло- розового стало угольно-серым, и с каждой минутой темнело еще сильнее. Со стороны ресторана снова запускали салюты. Я не смотрел, замечая только боковым зрением летящие вверх фонтаны разноцветных искр. Мне уже не было так легко и весело, как днем. Тилль обещал, но так и не приехал. И моя очередная маленькая мечта снова оказалась полной херней. Надо быть конченным дебилом, чтобы снова повестись на чьи-то обещания, снова поверить, снова надеяться. Сигареты одна за одной исчезали из пачки, и количество брошенных в снег окурков становилось все больше. Это была вовсе не обида. Это были злость и ненависть. Злость на это животное, за то, что дал мне бесполезную надежду; и ненависть к себе, что поверил, как лох. Кто-то осторожно коснулся моего плеча. Включив музыку в наушниках на полную громкость, я даже не услышал, как Эмма вышла на террасу и теперь стояла рядом, накинув на плечи пальто.  — Цвен, ты же тут замерзнешь. — сказала она, обеспокоенно глядя на меня. — Уже целый час сидишь на улице. Зайди в дом, хоть погреешься.  — Не хочу. Мне не холодно. — я попытался улыбнуться, но, походу, это получилось неудачно. Эмма вздохнула и скрылась за дверью. Холода я и правда, не чувствовал. На улице было тепло, с неба белыми хлопьями медленно падал снег и, ложась на черную дорогу, тут-же таял. В окнах всех соседних домов, горел свет. И где-то издалека доносились веселые детские голоса. Наверное, там играли в снежки, или наряжали во дворе елку. Я уже пожалел, что и ту, которую сегодня привезли, не поставил на улице. Сейчас был самый подходящий момент, чтобы поджечь ее к херам. Вместе со всеми игрушками, гирляндами, этой припизднутой болтающейся звездой и со своими надеждами и мечтами. Все спалить одним разом… Входная дверь скрипнула и тихо захлопнулась. Эмма держала в руках что-то завернутое в полотенце и, присев рядом на скамейку, передала мне сверток.  — Что это? — я чувствовал, как от того, что скрывалась внутри, приятно пахло ванилью.  — Печенье. — ответила фрау Зальцберг. — Ешь, пока еще теплое. Развернув полотенце, я взял одно в форме звезды. Печенье было ужасно вкусным, и в любой другой ситуации, я по любому, в одного бы уничтожил всю тарелку. Но сейчас, откусив небольшой кусочек, я еле заставил себя проглотить. Есть совсем не хотелось. — Утка готова, но я оставила ее в духовке, чтобы не остыла. На ужин достанете. — сказала Эмма и, внимательно посмотрев мне в глаза, улыбнулась. — Не переживай ты так. Никуда он не денется. Обязательно приедет, просто заработался и не успел к обеду. Показалось, что на мгновение я забыл, как надо дышать. Откуда она могла знать о моих мыслях? Ладно бы просто заметила, что у меня плохое настроение, но как можно было догадаться о причине моих переживаний? Я в полном непонимании уставился на нее, но фрау Зальцберг, так ничего и не пояснив, поднялась со скамейки.  — Frohe Weihnachten. И пусть все твои желания сбудутся. — улыбнулась она и спустилась вниз по лестнице. В груди что-то защемило, я сам не понимал, почему стало так больно от этих слов.  — Frohe Weihnachten. — крикнул я вслед Эмме, когда она уже пересекла двор и подойдя к дороге, обернулась, помахав мне рукой. В гостиной все мерцало разноцветными огнями переливающихся гирлянд и я, забравшись в кресло, почти полностью убавил свет торшера. Но, несмотря на все эти праздничные украшения и накрытый стол, атмосферы самого праздника я больше не чувствовал. Дом стал пустым и тихим. Я уже не злился, мне все стало безразлично. Даже не было желания как обычно сидеть в планшете или слушать музыку. Я вполне осознавал то, что произошло и в очередной раз сделал свои выводы. Тилль такой же, как и все, и никакого особого отношения у него ко мне нет. Хотя, когда в прошлый раз я осмелился открыть ему свою душу, мне казалось, что он услышал меня и понял. Но, реально, мне это только показалось. Я закурил, наблюдая, как тонкий бледный дым рассеивается среди ярких огней гирлянд. Шторы так и оставались открытыми, и я видел из окон свет фар всех проезжающих по улице машин. Внезапно желтые лучи ворвались в помещение сквозь стекло и едва не ослепили меня. Машина остановилась в полуметре от дома. Тилль, выскочив из салона, как ошарашенный, бросился к террасе. Я даже не собирался встречать его, и тем более, выяснять, какого хрена он не сдержал обещание. Оказавшись в прихожей, он заглянул в комнату и, ничего не объясняя, швырнул мне френч.  — Одевайся. — без лишних пояснений сказал он, и, схватив меня за руку, заставил подняться.  — Это еще зачем? — не понял я, все еще продолжая злиться на него.  — Быстрее. — торопил он, оставив мой вопрос без ответа. — А то опоздаем. Я еще не успел застегнуть френч, когда Тилль вышел на террасу, дожидаясь возле лестницы. Мы едва не бежали по улице. Точнее, я бежал, стараясь не отставать, а он просто быстро шел. Вся улица светилась от праздничных фонариков, которыми были обвешаны деревья, ограды возле домов, да и сами дома. Попавшаяся навстречу пережратая толпа поздравила нас с наступающим Рождеством. Люди уже вовсю отмечали праздник, а у меня, он походу, уже закончился, так и не начавшись…  — Куда мы идем? — я попытался разузнать у Тилля, что это его так резко дернуло потащить меня хрен знает куда, и хрен знает зачем.  — Сейчас сам все увидишь. — усмехнулся он. Вскоре мы свернули с тротуара на совершенно безлюдную темную аллею и я, немного притормозив, достал сигарету и закурил, после чего мне снова пришлось догонять Тилля.  — Блять. ты можешь помедленнее? Я вообще-то не успеваю. — едва не задыхаясь проговорил я.  — А кто виноват, что у тебя ноги короткие? — улыбнулся он, в очередной раз издеваясь надо мной. Впереди показался пруд и длинный мост на другой берег. Тилль дождался, когда я подойду и, неожиданно взяв под руку, повел на мост. Это было настолько непривычно, что я, сам от себя не ожидая, немного смутился и, улыбаясь, шел рядом, вплотную прижимаясь к нему. Просто мост был очень узким, и иначе вдвоем здесь пройти было невозможно. Походу, вариант идти друг за другом Тилля не устроил. Мы остановились на середине, в темноте, скрываемые от глаз со всех сторон.  — Ты хочешь меня утопить? — хихикнув, спросил я и, немного перегнувшись через парапет, посмотрел на чернеющий внизу пруд. — Ну, может, чуть позже. — сказал Тилль, зажав сигарету в зубах, и уставился в телефон. Я до сих пор еще не мог понять, что он задумал, но мне было весело, и я на это время даже забыл о том, что злился на него и вообще собирался не разговаривать весь вечер. Я разглядывал большую украшенную елку, стоявшую на противоположной от нас стороне. На ней было столько гирлянд, что площадка, посреди которой находилась елка, освещалась, как днем. Огни светились по кругу, а потом режим менялся, и они струились сверху-вниз, как огненные ручейки. Возле елки толпились люди, и их крики и смех разносились на всю округу.  — Сейчас стрелять начнут. И нас застрелят. — усмехнулся я, когда вся эта толпа хором начала отсчитывать секунды до начала Рождества. Вверх со свистом полетели цветные салюты, рассыпаясь на черном фоне неба мерцающими звездами. Шипели брызги бесчисленных огненных искр. Все вокруг гремело и светилось, озаряя темную гладь пруда, а снег стал похож на красочную палитру отблесков. Конечно, подобное я видел не в первый раз, но именно сейчас все это зрелище казалось мне особенно завораживающим и я, задрав голову смотрел на нескончаемые фонтаны фейерверков.  — Красиво. — вздохнул я, понимая, что скоро все закончится, хотя очень хотелось, чтобы эта сказка длилась вечно.  — Цвен. — Тилль вдруг толкнул меня плечом, вернув на землю. Как же он любит обламывать, причем, во всем. Лезет в самый неподходящий момент. Я повернулся к нему, уже собираясь высказаться по этому поводу, но все мысли в одну секунду вылетели из головы. Тилль протягивал мне какую-то круглую черную коробочку. Я не мог поверить, что это подарок. Скорее всего, очередная подъебка, а внутри лежит упаковка дырявых гандонов, или еще что в этом духе. Взглянув на Тилля, я пытался уловить хоть какую-нибудь настораживающую эмоцию. Но не смог, и аккуратно взял коробку.  — Frohe Weihnachten. — усмехнулся он, с интересом наблюдая за мной. Я немного приоткрыл крышку. Коробка изнутри засветилась нежно-фиолетовым и из нее доносилась мелодия. Я слышал такую в каком-то фильме, там точно также играла старая музыкальная шкатулка. Легко, волшебно и тоскливо. Я вслушивался в музыку и сердце замирало от переполняющих эмоций. Это и было то, чего я ждал все эти годы- простой подарок, но зато в нем была душа…  — Знаешь, Тилль, а снег, и правда, бывает теплым. — я улыбнулся, осторожно касаясь его руки. Домой мы возвращались почти не разговаривая. Шкатулка лежала у меня в кармане и я, сжимая ее, поглаживал пальцем гладкую лакированную поверхность. Мир вокруг стал простым до крайностей, и меня больше не напрягали святящиеся на каждом углу гирлянды, и изредка попадающиеся навстречу довольные лица прохожих. Такой маленький подарок оказался даже дороже планшета. И я все еще находился в шоке от этого поступка Тилля. Пока он был в душе, я поставил греть фаршированную рыбу, достал салаты, которые пришлось убрать в холодильник. В остальном стол был накрыт в идеале. Конечно, с моей стороны было не совсем прилично ничего не подарить взамен. Просто я и не думал, что Тилль это сделает, поэтому не подготовился заранее. Но, запасной вариант был всегда, и, судя по тому, что могло произойти утром, я решил, что теперь он точно не откажется. Осталось позаботиться только о самом главном. Поднявшись в комнату, я взял из выдвижного ящика стола смазку и спрятал в карман. Мы вдвоем сидели за праздничным столом и молчали, искоса поглядывая друг на друга. Не знаю, как такое могло случиться, но я реально чувствовал себя неловко наедине с Тиллем в этой немного семейной обстановке. Хотя мы очень часто вместе ужинали, но тогда это все было не то. Сейчас же, казалось, что между нами стерлась невидимая граница, за которую раньше мы не пускали друг друга. Вроде как стали немного ближе, и, походу, оба не могли к этому привыкнуть. Все-таки, он уделил мне внимание и своим подарком дал понять, что я ему не безразличен. А я просто тупо спалился со своей реакцией на шкатулку и конечно, он заметил эту радость в моих глазах…  — Может, нахер все традиции и пойдем в гостиную, как обычно? — предложил я, не в силах скрывать, что реально стесняюсь. — Возьмем с собой пару тарелок и посмотрим какой-нибудь фильм на ноуте?  — Наверное. ты прав. — его даже не пришлось уговаривать. — А то тухляк какой-то получается. Мы быстро переместились в гостиную, заставив весь небольшой журнальный стол тарелками с ассорти из всего, что было наготовлено. Как всегда, прихватив с собой коньяк и бокалы, Тилль уселся на свой диван, завернувшись в плед, и поставил перед собой ноутбук. В комнате не было света, хватало многочисленных цветных гирлянд, развешанных на окнах и на елке, и мерцающей паутинки на лестнице, переливающейся серебристым дождем.  — И какую расчлененку ты хочешь увидеть на этот раз? — улыбнулся Тилль, мельком глянув в мою сторону.  — Найди в поиске «Другие». Фильм хоть и старый, пиздец, но мне нравится. — присев рядом на диван, я поджал под себя ноги и привалился к спинке. Он уставился в ноут, уже не обращая на меня никакого внимания, и я выжидающе смотрел на него, в надежде, что догадается подозвать к себе поближе.  — Ну все, нашел. — Тилль поставил видео на паузу и, открыв бутылку, указал мне взглядом на бокалы.  — Это типа для смелости, чтобы от страха не обосраться? — хихикнул я, глядя, как янтарная жидкость стекает по прозрачному стеклу.  — Походу, ты всегда так делаешь? — усмехнулся он.  — Пиздец. Смешно. — язвительно отозвался я, когда он уже убрал бутылку. — Сейчас буду ржать в истерике. Тилль резко повернулся, уставившись в глаза и молча забрал у меня из рук один бокал. Желание выебываться сразу пропало и я, нервно сглотнув, натянул улыбку. Смотреть кино было вообще неудобно. Тилль, привалившись к подлокотнику, держал ноутбук на коленях и мне самому пришлось придвинуться поближе, и заглядывать сбоку, иначе я бы совсем ничего не увидел. Шея и плечи постепенно начинали затекать, вынуждая постоянно крутиться и менять положение. Конечно, этот говнюк видел мои мучения, но не собирался меня от них избавлять. Хотя, мог бы пересесть в более удобное положение.  — Хватит, блять, вошкаться. — плохо скрывая свою циничную лыбу, он слегка оттолкнул меня, когда я прижался головой к его плечу.  — Вообще-то мне нихрена не видно. — не выдержал я. — Может, я тогда просто послушаю фильм?  — Не видно? — с явной издевкой переспросил Тилль. — Мог бы сразу сказать. Бросив на него полный пренебрежения взгляд, я гордо отвернулся в сторону, но в ту же секунду он резко схватил меня за плечо и, притянув к себе, накрыл краем пледа. Не ожидая такого, я на мгновение потерялся, ощущая, как Тилль опустил руку мне на талию и приобнял.  — Сука. — тихо хихикнул я, прижимаясь к нему. — Нет, чтобы сразу так. Теперь мне было вполне удобно и тепло. Экран оказался прямо перед глазами и не нужно было изгибаться в неестественной позе, чтобы хоть что-то увидеть. Только я уже без особого интереса наблюдал за тем, что происходит с актерами, ведь сейчас самое интересное происходило со мной. Из головы не выходил тот утренний разговор и то, что я хотел предложить в качестве подарка. Я кайфовал от нежных поглаживаний, хотя сам Тилль ни разу не взглянул на меня, продолжая увлеченно смотреть фильм, будто это все было как бы между делом. Но я не мог долго спокойно лежать и, закинув на него ногу, забрался рукой под футболку. Скользнув пальцами по животу, я медленно перебирался выше, и, нащупав сосок, слегка сжал. Тилль замер от прикосновения. Я отпустил и снова сжал, но на этот раз чуть сильнее.  — Цвен, если ты уронишь ноутбук, то тогда придется уронить и тебя. — шепнул он на ухо.  — Я не против, смотря как будешь ронять. — я пошло улыбнулся и, повернувшись к нему, укусил за губу. Почувствовав, как Тилль вцепился мне в волосы, не позволяя отвернуться, я постепенно начал сходить с ума. Дальше он сам меня целовал, кусая губы до крови и онемения.  — Убирай куда-нибудь этот ебучий телевизор. — прошипев от боли и кайфа, я обнял его, притягивая ближе к себе, и ноутбук, оказавшись почти между нами, уже дико бесил. И вновь поцелуй-укус. В губы. В шею. Оставляя засосы в нескольких местах. В штанах стало ужасно тесно, и я ощущал, как мокро становится от собственной смазки. Воспользовавшись моментом, пока Тилль ненадолго оторвался от меня, переставляя ноут на пол, я расстегнул ремень и ширинку. Но снять с себя шмотки уже не успел. Он схватил меня за запястья, прижав руки над головой к подлокотнику дивана.  — У меня вообще-то тоже есть для тебя подарок. — вызывающе улыбнувшись, я уставился ему в глаза.  — И какой? — с неподдельным интересом спросил Тилль.  — Я не знал, что тебе нужно, поэтому могу предложить только одно. — выдохнул я, чувствуя, как он, сильнее прижался бедром к моему паху. Я медленно терся об него стояком, еще больше доводя себя до полного безумия.  — Ты можешь бесплатно играть со мной, как захочешь, но только до утра. — голос сбивался на шепот и стон.  — Подарок с ограниченным сроком эксплуатации? — подъебнул Тилль и, немного приподнявшись, обломил меня. Так не получалось дотянуться до него, оставалось только извиваться от желания, лежа с прижатыми руками.  — Блять, хватит меня бесить и лучше заткнись.— я не мог дождаться, когда он уже хоть что-нибудь со мной сделает. Он на какой-то момент задумался и, отпустив мои руки, резко спихнул с дивана, швырнув плед на пол.  — Поиграть хочешь? — его наглая усмешка сейчас была особенно притягательна. — Любое твое желание. — я стоял напротив с расстегнутой ширинкой и сгорал от нетерпения, что будет дальше.  — Тогда покажи, как ты хочешь. По любому тебе уже приходилось делать что-то подобное. — вытряхнув сигарету из валявшейся на диване помятой пачки, он закурил и откинулся на спинку. В очередной раз порадовавшись, что не умею по- настоящему смущаться, я подобрал плед и, отойдя чуть подальше, расстелил на полу около елки. Быстро расстегнув рубашку, я бросил ее где-то рядом, следом, — джинсы с трусами, предварительно достав из кармана смазку. Смысла тратить время на пошлые раздевашки не было, тем более уже очень хотелось приступить к самому процессу. Оставшись полностью без одежды, я опустился на пол и, используя все то самое, совершенно несвойственное мне смущение, прикусил губу, сразу ощутив, как пощипывает поврежденную кожу. Тилль, не отрываясь, наблюдал за мной, за каждым моим движением, выдыхая в полумрак помещения белые колечки сигаретного дыма. Коснувшись кончиками пальцев груди, я провел рукой вниз и, обхватив уже конкретно затвердевший член, медленно ласкал сам себя. Главное сейчас было- сдержаться и не кончить прежде времени. Ладонь стала влажной от собственной смазки и мне срочно нужно было прерваться, иначе от пары любых неосторожных движений я мог спустить в любой момент, и все мое шоу накрылось бы пиздой. Я поднялся и, глядя Тиллю прямо в глаза, плавной походкой приблизился к дивану. Остановившись прямо перед ним, я немного наклонился, упираясь руками в его бедра и попытался игриво поймать губами только что отстраненную от меня в сторону сигарету. Заметив это, он, как всегда, издевательски улыбнувшись, вновь поднес к моему лицу еще недокуренную сигарету. И, когда я все же зажал губами фильтр, Тилль, притянув меня к себе, шлепнул по заднице так сильно, что я подавился дымом и закашлялся.  — Не волнуйся, скоро прикуришь. — усмехнулся он, вцепившись пальцами в мое запястье. — А пока продолжай. Я оказался освобожден от этой жестокой хватки, но, прежде, чем вернуться на свое место, успел пощупать через тканью штанов его возбужденный орган. Перебравшись на плед, стоя к Тиллю спиной, я опустился на колени и, немного наклонившись вперед, занял свою обычную позу. Дрочить сейчас было полным безумием. Все-таки хотелось полноценного сеанса, со всеми прелестями. Я слышал, как позади скрипнул диван и приближающиеся шаги.  — Растягивайся. — подтолкнув ко мне ногой лежащий неподалеку тюбик со смазкой, сказал он. — Сегодня я этого делать не буду, так что подготовишь сам свою задницу.  — Извращенец. — почти шепотом произнес я, и, обернувшись, глянул на него снизу-вверх. В этот же момент мои волосы опять оказались больно стянуты назад, отчего пришлось запрокинуть голову.  — Ты сам подарил мне себя. Сам сказал, что я могу играть, как захочу. — усмехнулся он, проведя пальцем по моим губам. — Ты хотел этого сам. Разжав пальцы, он оставил меня на полу и вернулся на диван. Тело било мелкой дрожью от уже конкретного перевозбуждения, когда я, не глядя, выдавил гель между ягодиц. Находясь в таком положении, я вообще не мог видеть себя сзади, и все приходилось делать на ощупь. Проведя по промежности пальцем, я быстро распределил смазку вокруг прохода и осторожно, почти наполовину, проник внутрь одним. Это было почти не ощутимо, и я сразу ввел второй, скользнув в собственное горячее нутро. Так я вполне мог контролировать свои ощущения и, не испытывая боли, одновременно двумя понемногу расширял колечко мышц, которое несильно обхватывало снующие туда и обратно пальцы. Конечно, это не шло ни в какое сравнение с тем, как делал это Тилль, но ради того, что будет дальше, стоило постараться. Казалось, я сойду с ума от реально ощутимого на себе отмороженного взгляда. И, чтобы произвести на него еще большее впечатление, я, подложив руку под грудь, прижался к полу так сильно, насколько позволял изгиб поясницы. Трахать себя пальцами стало совсем неудобно, и я, слегка раздвигая ягодицы, поглаживал упругую плоть, тихо постанывая от нетерпения. Я примерно представлял все это со стороны: подставив задницу в блядской позе, и раздвинув ноги, я тупо демонстрирую, как растягиваю собственное очко. Увлекшись своими ощущениями, я уже не обращал внимания на то, что происходит вокруг. Только когда неожиданно его руки схватили меня за бедра и с силой притянули к себе, я невольно дернулся. Хватка стала еще сильнее, Тилль уперся твердой головкой члена прямо в немного разработанное отверстие.  — Надеюсь, ты постарался. — очередная усмешка и тут же резкий толчок. Я вскрикнул от пронзающей приятной боли и распирания. Он даже не собирался останавливаться, вдалбливаясь до самого основания, вцепившись в меня так, что я вообще не мог пошевелиться. Надавив одной рукой сзади на шею, он не давал мне возможности хоть немного поменять позу. Хуй скользил по стенкам впритирку, каждый раз проезжаясь по простате. Боль и кайф- все смешалось, я терял остатки рассудка от этих бешеных фрикций и, уже не просто стонал, а подвывал и кричал, хватаясь за плед.  — Ну как, хорошо я постарался? — прерывисто произнес я. — Нравится? Отпустив мою шею и в в эту же секунду резко вытащив член, он перевернул меня на спину. Даже не позволив немного отдышаться, задрав мои ноги, развел их в стороны, и, навалившись всем своим весом, едва не сложил меня пополам. Войдя одним рывком, Тилль уже не останавливался. Я хватал воздух приоткрытым ртом, выдыхал сквозь зубы, стараясь вцепиться во все, что попадалось мне под руки: в его плечи, в шею, впиваясь пальцами, оставлял на коже неровные красные царапины; в несчастный замученный плед, который от безумной долбежки съезжал все ближе к елке. Тилль сам менял мое положение и, сидя у меня между ног, придерживая за бедра, снова натягивал на свой член. Теперь я мог двигаться и, немного приподняв задницу, поймал нужную точку соприкосновения. От перенапряжения яйца начинали болеть и я, стерев пальцем проступившую на головке смазку, провел по губам, немного пропустив в рот. Тилль смотрел на меня, и в его глазах мелькали огоньки. Обычно так и расправляются ос своими жертвами, когда рвут их на части, потеряв контроль, и обезумев от вида крови. И теперь я был этой жертвой, но я сам этого добился своими провокациями, и морально кончал от одной только мысли, что довел его до такого состояния.  — Хочешь, я кончу без рук? — блядски улыбнувшись, я едва дотянулся до его волос и вцепился мертвой хваткой, вынуждая наклониться ниже.  — Сука. — хрипло произнес он, но вырваться даже не пытался, только движения становились все жестче и сбивчивей. Чем сильнее я стягивал пальцами темные пряди, тем быстрее был ритм. Он насаживал меня на свой член с дикой скоростью, сдавив бедра так, что эти места начали неметь. Каждая его фрикция приближала разрядку и вскоре белая струя собственного семени залила мне живот, грудь и плед. И через пару секунд сперма горячим пульсирующим потоком заполнила изнутри. Тилль еще некоторое время не вытаскивал, прерывисто дыша, дожидаясь, когда выйдет все до последней капли. Я раскинулся на скомканном пледе, и только сейчас понял, что прямо у меня над головой висят рождественские шары, в которых цветными отблесками переливаются огни гирлянд.  — Тилль. — толкнув ногой свое циничное животное, я устало улыбнулся. Он лежал рядом, небрежно закинув руку мне на живот и держа в зубах сигарету.  — Продолжим? — приподнявшись, он посмотрел на меня затуманенным взглядом.  — Не наигрался? — тихо хихикнул я. — У тебя еще есть на это время. Он усмехнулся, убирая назад упавшую на глаза челку.  — Цвен, ты выглядишь, как подарок под елкой. Только бант осталось на задницу привязать.  — Ну вот видишь, как я угадал с выбором. — я осторожно качнул пальцем висевший надо мной шар, глядя, как на глянцевой поверхности мелькают разноцветные блики. Тилль уснул только под утро. И я, побыв еще какое-то время рядом с ним, выбрался из-под пледа и, взяв музыкальную шкатулку, присел на пол возле елки. Огоньки гирлянд весело мигали, бегали по кругу, стекали цветным дождем. Я, как завороженный, наблюдал за ними и, приоткрыв крышку, слушал знакомую немного тоскливую мелодию. Вроде бы ничего особенного, — простая коробка с музыкой, но только она согревала сердце и успокаивала, и одновременно пробуждала столько эмоций, сколько за всю жизнь не вызывал у меня ни один подарок. Потому что все они были пустые, а в этом была душа. В носу неприятно пощипывало и ресницы немного намокли от слез. Но сейчас это были слезы радости…что я все-таки кому-то нужен.