- Ну, мы только один разочек!

***

- Малыш, в этом нет необходимости, - стонет альфа, наблюдая, как его омега собирает вещи в небольшую дорожную кожаную сумку. – Я уверен, что это недоразумение и Намджун разберется со всем сам в пусанском филиале. - Чонгук-и, я должен туда поехать и как ведущий экономист разобраться с тем дерьмом, которое они накрутили в прошлом квартале, - спокойно объясняет Юнги, паникующему альфе. - Но, - возражает Чон и его сразу же пресекают. - Никаких «но», Чон Чонгук, Намджун – юрист, он нихера не поймет, тем более это только на два дня, а если там правда просто что-то напутали, то я все скопирую себе и сразу же полечу домой, - обещает омега, обнимая Чонгука. Он вдыхает родной аромат, зарываясь носиком в грудь и чувствует, как его обнимают в ответ, пробираясь теплыми ладонями под мягкую ткань свитера. - Юнги, я боюсь, что если ты оставишь нас хоть на два часа, то вернувшись, найдешь только одного, - бурчит Чонгук, поглаживая спину мужа. - Я, надеюсь, это будет Хосок? – лукаво улыбаясь спрашивает Юнги и отходит от альфы. - Йа, Чон Юнги, ты обязан мне потом оплатить поход к психиатру! – шепотом кричит ему в спину Чонгук, дабы не разбудить спящего Хосока. - Детка, если за два дня с ребенком тебе нужен поход к психиатру, то зарезервируй мне койку в псих больнице до конца моих дней, - легко отвечает Юнги и накидывает пуховик. Он прощается с альфой, целуя пухлые губы, и уходит за дверь. Так, Чон Чонгук остался наедине со своим двух месячным ребенком, полного неожиданности. Конечно, за это время он помогал своему мужу и с кормлением и укладывал спать, но никогда он не оставался с ним один на один. Ещё и, как назло, Сокджин уехал домой, покидая своего ребенка – Чонгука, господи прости - на произвол судьбы. Последние два дня у него была усиленная тренировка где Юнги показывал, как правильно менять подгузники, в какой позе что делать и что одевать при какой температуре, конечно, они не пойдут гулять на улицу с коляской, потому что там ветром снесет либо Чонгука, либо тоже Чонгука, но уже с коляской, и старший решает, что если они не погуляют два-три дня, то ничего плохого не случится. Чон нервно расхаживает по гостиной, ожидая пробуждения ребенка, напрочь позабыв о том, что сам хотел поесть, и он знает, что получит потом от мужа за погрызенные ногти, но сейчас он поделать ничего не может, даже имея конкретный порядок действий, ему все равно тревожно. Юнги оставил ему подробный план кормления и сказал, что если Чон забудет хоть об одном приеме пищи, то в следующий раз во время секса он случайно забудет о том, что у него есть член и, поверьте, это было достаточно весомо, чтобы уже через минуту Чон устанавливал будильники на каждые три часа. Не успевает Чонгук взять свой телефон, как на весь дом разноситься плач и наступает та часть, которую альфа боялся больше всего. Кроха, мысленно называемая Чонгуком «зло», проснулась, а значит, что кроха голодная и крохе нужно поменять подгузник. Чон несется к комнате Хосока, скользя носками по паркету и ударяясь об косяк, все же заходит к надрывающемуся ребенку. Из-под плюшевого одеяльца нежно бирюзового цвета торчат две руки и красное личико орущего ребенка. «Боже, и что мне делать?», - вопит мозг Чонгука и выглядит он сейчас точно, как персонаж с «Симса», у которого загорелась плита. Залепив себе звонкую пощечину, он дрожащими руками тянется к Хосоку и поднимает на руки, прижимая к своей груди. Он спешит на кухню, качая на руках малыша и делает одной рукой уже заранее отмеренную в бутылочку смесь. «Так, Юнги говорил, что нужно максимально сильно потрясти, пока она не растворится», - повторяет про себя альфа и думает о том, что нельзя увлекаться, иначе он случайно взболтает и Хосока, лежащего на его левой руке. Чонгук благополучно кормит Хосока, пока тот на половине бутылочки не начинает отказывается есть, выталкивая смесь назад, Чон непонимающе смотрит и на это и бросается к холодильнику, где написан процесс кормления и ещё раз читает каждый пункт. - Блять, и что значит «хлопать, пока не отрыгнет»? Мне что, похлопать ему? Или по нему хлопать? – практически плачет Чон и перехватывает Хосока, укладывая на свое плечо, чтобы было удобней одной рукой искать в интернете видео о детской отрыжке, он пытается вспомнить как это делал Юнги, но буквально через минуту тишину комнаты разрывает звонкая тихая отрыжка и Чонгук удивленно смотрит на своего сына и не менее удивленно на свою руку, что совсем тихонько похлопывала спину Хосока, который лишь приоткрыл секунду глаза и снова закрыл их. – Так, вот как это работает, - выдыхает мужчина и вновь укладывает сына на пеленку, докармливая оставшуюся смесь. – Перевернуть, похлопать и ждать чуда. Дальше уже все шло гладко, малыш, к его счастью, не решил порадовать папочку подгузником полным детской неожиданности и спокойно заснул, причмокивая губами, и Чонгук, накрыв ребенка одеялом, идет в гостиную, дабы хоть немного вытянуть ноги и позвонить Юнги, ну или просто скинуть ему сообщение, если он уже в воздухе. Чон пораженно смотрит на время – оказывается он возился с ребенком практически час, может даже больше, а по его ощущениям не прошло и двадцати минут. Чонгук скидывает Юнги сообщение, даже не ожидая от него ответ и потягивается, приятно разминая мышцы. «А Юнги ведь с ним почти сутки без перерыва», - думает Чон, вплетая руку в копну темно-коричневых немного вьющихся волос. Мужчина и не замечает как засыпает, проваливаясь в глубокий сон, даже не переодев испачканную смесью футболку, но отдых его длиться не долго и будит его уже звонок телефона, который Чонгук сейчас хочет кинуть в стену. - Алло? – сонно бормочет альфа, даже не взглянув на звонившего. - Вы спите? – раздается голос мужа, не ожидавшего услышать спокойного мужа. Истерящего, плачущего, умоляющего – да, а не вот это вот все. - Ну, я его уложил, и он сам заставил меня заснуть, не поверишь! Говорит мне: «папочка, ты устал, ложись на диван и поспи со мной», - рассказывает альфа, вызывая смех Юнги, умиляющегося с такого Чонгука. - Я уже прилетел, меня сейчас заберут Намджун с Чимином, они вместе приехали, чтобы остаться с детьми на выходные здесь, и поедем в арендованный дом. - Хорошо, детка, я позвоню тебе по FaceTime, когда Хосок проснется. - Люблю тебя, - говорит Юнги, прежде чем положить трубку. - И я тебя. Хосок не заставляет себя ждать и уже через две минуты слышится его плач, не очень громкий, но этого достаточно, чтобы Чонгук взлетел как в задницу ужаленный и понесся к малышу. И запах он слышит уже от двери. Запах, говорящий о том, что пришло его время плакать. - Ну, Хосок, - хнычет мужчина, поднимая сына, которого хочется нести на расстоянии вытянутой руки, но вместо этого он, сощурив глаза, идет к пеленальному столику, укладывая там малыша. - Самое главное – вдохнуть побольше воздуха и как можно быстрее поменять подгузник, - мужчина отходит на несколько метров, хватает губами такой необходимый сейчас кислород и принимается раздевать немного успокоившегося Хосока. - Малыш, да ты как взрослый навалял, - одновременно гордо и с отвращением тянет Чонгук и выбрасывает испорченный подгузник в специальное мусорное ведро. Теперь дело пойдет веселее, думает Чон, вытаскивая упаковку памперсов. А теперь представьте удивление Юнги, который позвонил Чону по видео и увидел их спокойно сопящего сына, одетого в подгузник. Да вот только одет он был задом наперед. - Чонгук-а, а ты какими ногами Хосоку подгузник менял? - Ты о чем? – спрашивает Чонгук, который ещё секундой назад был горд своей работой: малыш лежал чистый и довольный, абсолютно не возражающий ничему. - Что там такое, Юнги? – слышится голос Чимина, появившегося сзади. - Да он памперс не той стороной надел, - смеется омега, видя недоумение в глазах мужа. - В смысле не той? Здесь всего две, и ты всегда надевал так, - возмущается Чонгук на что Чимин же только хохочет и бежит к Намджуну, дабы поржать с друга вместе. - Милый, я думаю тебе все ещё не хватает немного практики, - улыбается Юнги, но все равно хвалит мужа и спрашивает не тяжко ли тому в одиночку, на что тот только качает головой и обещает помогать ему чаще. На следующий день становиться легче, мужчина все ещё немного уставший, так как часто просыпался к малышу ночью, но кормить, поить, менять одежду и подгузники легче. Покормив Хосока в очередной раз, он укладывается на кровать, положив возле себя сына, что с интересом смотрел своими темными глазами на отца, склонившегося над ним. - Ты такой красавчик, - улыбается Чонгук, замечая схожесть Хосока с Юнги: форма пухлых маленьких губок, разрез глаз, кажется, чем-то средним между его и Юнги, и то, как он очаровательно морщиться, напоминает ему о Юнги, который также делает, когда Чонгук лезет к нему целоваться на людях. Мужчина на пробу чмокает мягкие, слегка розовые теплые щечки, проверяя не заплачет ли от этого малыш, но он лишь сильнее открывает глаза и вытягивает губы трубочкой, умиляя Чона. Мужчина проводит пальцем по овалу лица, спускаясь к маленьким ручкам и касается приоткрытой ладошки с маленькими пухлыми пальчиками, что цепляются за его указательный, крепко сжимая. – Хосок-а, доводить папу до слез, это плохая идея, - воркует Чон, потираясь носом об щечку. Он ещё какое-то время играет с малышом, пока тот не засыпает, пригреваясь на груди отца, Чонгук поглаживает кончиками пальцев его по голове, перебирая темные тонкие волосики и чувствует, как собственные глаза слипаются – бессонная ночь дает о себе знать. Чон обкладывается подушками, чтобы ни в коем случае малыш не скатился, и прикрывает уставшие глаза, проваливаясь в сон. В такой позе их и застает Юнги, вернувшийся под вечер. Он быстро разобрался с расчетами, понимая, насколько сильно он скучал по своей работой и с удовольствием провел ночь сверяя цифры, и уже днем был готов лететь обратно. Юнги тихо разувается, дабы не разбудить малыша и скидывает верхнюю одежду. Омега заглядывает в гостиную, где никого не было, и тихой поступью ступает по ламинату в спальню, он бесшумно приоткрывает дверь и не может сдержать рвущуюся наружу улыбку. Юнги вытаскивает телефон с кармана брюк и открывает камеру, если это не самое милое, что он видел, то можете назвать его слепым. Старший делает несколько снимков, рассылая Чимину и Сокджину, второй реагирует сразу же, отвечая кучей стикеров. Юнги ставит её на экран блокировки и не решившись их будить, отправляется на кухню, которая выглядела так, будто никто и не жил здесь, если бы не рассыпанная смесь на полу и столешнице, несколько немытых кружек из-под кофе, то омега бы так и подумал. Юнги закатывает рукава белого свитера и вытаскивает мясо из холодильника, он понимает, что не должен благодарить альфу за такую помощь – это и его ребенок тоже, но все равно приятно сделать хочется, поэтому он решает приготовить ужин и, возможно, пропустить по бокальчику вина, когда они уложат Хосока спать после еды. Омега уже накладывал все по тарелкам, когда услышал тихие шаги в коридоре и обернувшись увидел растрепанную макушку своего мужа, держащего не менее сонного малыша на руках, что не мог толком открыть опухшие от сна глаза. - Ты рано, - хрипит Чон и утыкается в плечо Юнги, подошедшего к ним, он аккуратно забирает ребенка у альфы и трется лбом об его макушку. – Я так скучал, - тянет младший и целует родные губы, лениво сминая их, и понимает, что это последний раз, когда они порознь, теперь, если в следующий раз кому-то из них придется уехать, то они либо едут вместе, либо вообще никуда не едут. Заканчивалась шестая неделя отцовства Чонгука и лишь сейчас он в полной мере понимал, насколько тяжело нести эту ношу, и это он только больше суток пробыл с малышом наедине. «А что будет, когда он заговорит? Когда пойдет? Это ж его ловить нужно будет, учить всему», - думает Чонгук, лежа ночью на кровати и прижимая Юнги к себе. Теперь он понимал причину бессонных ночей мужа, его слезы и мысли и ему жаль, что он не смог разделить изначально все его переживания, но осознав все, Чон обещает, что не оставит все это дерьмо на Юнги, а будет постоянно возле своего мужа и сына, поддерживая, помогая, чтобы стать достойным родителем.