Змеиный смех

Я ворочаюсь на холодном бетонном полу, подтягиваю под себя колени. Шмыгаю носом. То ли от холода, то ли злые слёзы смогли пробиться сквозь ресницы. Нет, только не это. Маленькие ручки дрожат. Теплая кровь ещё застыла не до конца на них. И я даже был рад, что она ещё не иссохла и не до конца покрылась коркой на коже, так как она немного грела озябшие пальчики. — И-и-и! — мерзко пискнула в углу крыса, пытаясь подобраться поближе ко мне. Этим тварям нравился вкус плоти, но нельзя, чтобы она подошла близко к моему телу. Я слишком устал, чтобы сейчас бороться с этими хвостатыми. Почему меня не могут оставить в покое? Я приподнимаюсь на колени, и подтаскиваю носком рваных кед к себе мобильник мертвой девушки. Это была светловолосая ведьма. Я невольно бросил взгляд на её серое лицо и пустые голубые глаза. Минут десять назад эти глаза безнадежно смотрели на то, как мне пришлось собственноручно точить тот чёртов ритуальный кинжал. Она знала, что у меня не было выхода, и поэтому не просила пощады пока я вырезал смертельные руны на её теле, а затем медленно, рыдая, как последний ублюдок, начал вводить сначала кончик, а затем все лезвие ножа ей в сердце. Крыса начала потихоньку подкрадываться ко мне, плотоядно глядя на меня красными бусинками глаз и скаля желтоватые острые зубы в предвкушающей улыбочке. — Отвали! — в бессильной ярости кричу я, швыряя в неё мобильник. Руки до сих пор дрожали. И из-за этого мобильник угодил не в крысу, а в стену. Кусочки пластика и стекла полетели в разные стороны. Гадко пискнув крыса решила не отказываться от детского мясца, а я же хватал все вещи из сумки трупа, чтобы обороняться от неё. Но лязг железной, отъехавшей в сторону двери спугнул животное. Но лучше быть погрызанным крысой, чем выносить то, что мне уготовили. Я тут же сделал вид что сплю, пока дверь полностью не открылась. Хотя, бесполезно. Я же знаю. Спокойные, меланхоличные шаги прошлись по комнатушке. Я услышал, как труп девушки унесли. Её волосы проволочились по грязному шероховатому полу, создавая жуткий шелест. Я знал, куда её несут. В комнату, где лежат все остальные гниющие трупы. Те, чьи души так и не обретут покой. — Как видишь, мой дорогой мальчик, я был прав. — Мужская широкая ладонь погладила меня по волосам. Я не смог сдержать гримасы отвращения. — Все вы, сверхъестественные твари, готовы убить, чтобы самим выжить. — Сердце втрое забилось. — Кто бы мог подумать, что какой-то семилетний хрупкий мальчишка способен за каких-то полчаса убить человека. Но всё жы ты молодец, Киран. Ты выполнил то, ради чего мы тебя купили. Радуйся. Ты полезен. Я отвернулся от него, сжимая руки в кулаки и стараясь подавить тошноту. — Но ты знаешь, что за своё неповиновение и за то, что ты ранил одного из членов Инквизиции ты должен понести наказание, — с угрожающей ласковостью зазвучал голос. — А затем после этого, ты сможешь вернуться в свою комнату. Я поднялся на ноги, чувствуя как колени стали подозрительно мягкими, а сердце замерло от ужаса. С ненавистью посмотрев Белому Пастору в добрые светло-голубые глаза, я с силой укусил себя за нижнюю губу, чтобы не выдать своего страха. — Видишь, мы о тебе заботимся, — улыбнулся мужчина, собираясь потрепать меня по щеке, как какого-то недоноска. Мои острые зубы тут же вцепились ему в руку. Он вскрикнув, попытался меня отцепить, но я не отпускал его, пока по моим губами подбородку не потекла тягучая кровь, которая начала заливаться мне в рот. Тяжелый удар заставил меня отлететь на три метра. Стукнувшись больно головой об бетонную стену, я почувствовал, как что-то противно хрустнуло в руке. В ушах зазвенело. Что-то жидкое и теплое потекло у меня по позвоночнику. Ошейник звякнул на шее. Железо вдавилось с силой в кожу. — Маленький гаденыш! — в бешенстве взревел Белый Пастор. Удар ногой прошелся по ребрам, те опасно треснули. Затем ещё один, и ещё, ещё… Каждый удар отзывался хрустом и бешеной болью во всем теле. Я не помню сколько времени прошло. Но вскоре моё тело онемело, переставая реагировать на боль. Говорят, что именно так и приходит смерть. Вскоре удары прекратились, а меня грубо взяв за предплечье, потащили в уже знакомую комнату, где меня наказывали за все мои неповиновения и отказы. Я чувствовал, как всё мое лицо заплыло и отекло от синяков, а на теле живого места не осталось. — Может не надо, Белый Пастор? — раздался чей-то встревоженный голос. — Мальчик выглядит так, словно сейчас отойдет в мир иной. — У этого змеёныша бешеная регенерация, его никто не сломает, — мрачно сказал мужчина, толкая меня на пол. Меня приподняли и усадили на уже знакомое пыточное кресло. Сковали руки и ноги кожаными, натирающими кисти ремешками, которые уже наверное навсегда пропитаны моей ДНК. — Начинайте раскаливать его ошейник прямо на нем, — прошипел Белый Пастор, зло хватая меня за волосы и заставляя смотреть ему прямо в глаза. Кожа на голове больно натянулась под жесткими руками инквизитора. Я чуть улыбнулся разбитым уголком губы и плюнул ему его же кровь в лицо, наблюдая как его лицо начинает сатанеть от ярости. Добрые голубые глаза ещё раз окинули меня высокомерным взглядом. — Но перед этим вскройте ему вены, чтобы он быстро не регенерировался. — Но, Белый Паст… — Выполнять! — закричал мужчина, стирая кровь с лица. — А ты, дерзкий мальчишка, ощутишь сейчас, что значит, когда железо проест тебе кожу и мясо до костей. Твои крики мне станут утешением. Я поднял глаза на него, стараясь не потерять сознание раньше времени, так как острая боль в кистях заставила съежиться. Кровь ручьями рванула из распоротых вен, а железо очень быстро начало нагреваться на шее. Так иногда хотелось проснуться и узнать, что это все кошмар. Что мама со мной, и она меня любит, а все это собачья чушь. Но… вот я на пыточном кресле, в котором я оказался впервые в три года, а вот люди, вырастившие меня мучают. И никто никогда меня не любил, не любит и никогда не полюбит. Пора просто признать этот факт, старик. Спастись тебе придется самому, так как никому ты, кроме себя — не нужен. — Может когда-нибудь и ваши крики страданий — станут утешением мне, — бормочу я себе под нос. Горло саднило, а в глазах замелькали темные точки. Железо становилось всё горячее и вместе с тем тяжелее. Через минуту оно начало проваливаться мне в кожу, как нож в масло, вынуждая сорваться на дикий крик… Резко кто-то посторонний вытащил меня из одного из моих кошмаров, когда я понял, что ненавижу огонь. — Киран! Твою же мать! — ворвался чей-то голос в мое помутненное сознание. Кто-то бил меня по щекам. Рука сама выбросилась вперёд. Пальцы впились с яростью в кожу чьей-то шеи. Кто-то пытался отодрать мою руку, но я лишь ещё сильнее сжал в кулаке горло, чувствуя как косточки начали трещать под пальцами, сквозь которые пошёл смертельный холод. — Да очнись ты, наконец! — закричал женский хриплый голос. Я резко раскрыл глаз. Зрение стало чересчур чётким и острым, а чувства ненормально обострились, о чём говорило только одно — идет превращение в змеиную сущность. Мой взгляд упал на то, как от татуировки рун спиралевидно начал идти лёд, который с моих рук начал обвивать кольцом шею светловолосой вампирши. В васильковых глазах стояли слёзы… Твою мать. Я рваным движением убрал свою руку, и на метр отполз от Бекки. Боже, как я мог себе позволить рассредоточиться, как какой-то лох? — Не надо было лезть в мою голову, Ребекка, — холодно сказал я, вставая. Я не хотел, чтобы кто-то знал что-то о моих детских годах. Я предпочитаю считать, что детство у меня и не было, наверное, потому что так оно и есть. Пока остальные дети играли в «Монополию», я же копался в кишках любимого кота, которого мне пришлось убить, чтобы вытащить желудок для обряда Зависимости, приказавший провести мне Белый Пастор, пока он на моих глазах насиловал свою дочь. Я не хотел делиться всей этой мерзостью, чтобы кого-то другого не замарать. — Извини, — сказала она тоже вставая. — Нас разъединило, и то, что я увидела, пока искала тебя — заставило вспомнить меня моменты, когда я была уязвимой. — Бекка вытерла тыльной стороной ладони слёзы. — А твои восп… — Просто забудь, — мрачно сказал я, начиная осматриваться. Черные стены пещеры были усыпаны едва заметной бордовой кристаллической пылью. Я подошёл к стене и пощупал её. Шероховатая поверхность была прохладной и влажной. — Мы близки к месторождению кристаллов, донья, — улыбнулся я, чувствуя как сила снова начала бурлить в венах. Знакомый детский стишок сорвался с губ: — Страдания и ужасы комом прошли, Сариада ты нас не сломила, Так уж путь верный укажи и более не томи, Ибо мы сюда за помощью пришли. На каменистой поверхности пещеры начали появляться серебряные точечки, переливаясь розоватым в свете бордовой пыли кристаллов. — Пошли. — Я кивнул вампирше зачарованно смотрящей на серебряный путь. Мы в молчание прошли пару метров. — Что это за место? — через какое-то время спросила Ребекка. — Пещера Сариады. — Похоже некогда это была какая-то стерва, которая питалась болью людей? — ехидно поинтересовалась вампирша. — Не совсем, — задумчиво произнёс я, глядя на неё. — Сариада — это одна из наших ветхих вуду-богинь. Около двух с половиной тысяч лет назад, когда ещё наши боги осмеливались спускаться сюда на землю, чтобы одаривать кого-то заслуженно своими дарами, а люди с радостью их принимали, то Сариада же не только дары преподносила им, но и способности. Наши боги могли… кхем, оплодотворять кого угодно, тем временем как богиням — не разрешалось иметь детей. — Божественная дискриминация, — отметила Бекка с улыбкой. — И не говори, — хихикнул я. — Сариада же была своего рода — феминисткой. И, естественно, она не смогла устоять перед человеческим красивым юношей, страстно полюбивший неземной красоты богиню. Ради любви Сариада отказалась от всего божественного пантеона и своего места там, решившись спуститься на землю уже навсегда. Лишившись божественной силы, она, наконец, смогла заиметь дитя, о котором так мечтала. — Но, как обычно, что-то пошло не так, — закатила глаза девушка. — Возмущенные духи и лоа выходкой Сариады обратились к лоа Гранс Буа, требуя судить её. Как судья данного божественного пантеона Гранс Буа не смог остаться безучастным к требованиям богов. Когда должен был появиться ребёнок Сариады, то вместо древней акушерки к ней нагрянули лоа и Гранс Буа. Судью оскорбило такое отношение к правилам богов, и поэтому смерть была приговором строптивой богине. Единственное, что осталось от Сариады — мертвый ребенок, сжимающий сердце матери в своих руках. — Но как образовалась эта пещера? — спросила Ребекка. — Тот парень отнес их ребенка с сердцем Сариады в самый красивый и тихий участок леса и похоронил там. А через год там возвысилась пещера. Никто не понимал откуда она там взялась и для чего служит, пока к бывшему жрецу Великого Змея, а по совместительству Старейшины нашей общины — не явился дух Сариады, решившей поделиться своим последним, но безумно жестоким даром людям. — Почему именно такое отношение у вас идет к тем, кто носит клеймо жреца Великого Змея? — поинтересовалась Ребекка. Я ехидно посмотрел на неё. — Сам он — является создателем нашей Земли и главой нашего пантеона. Да и сам лоа Данбалла практически никогда не вмешивается в дела людей, за всю историю, знаешь, сколько у него было жрецов? — Понятия не имею, — безразлично сказала она. — Я третий жрец, — усмехнулся я. — Стой. — Я резко выкинул руку перед Ребеккой. Серебряный путь привел нас к небольшой арке, из которой выходил кровавый свет. — Я не знаю, чтобы кто-то заходил туда из мужчин, так что придется тебе туда идти одной. Нужно девять кристаллов одинакового размера и… Вампирша круто развернулась на каблуках и с нескрываемым возмущением посмотрела на меня. — Я не пойду туда одна! — Ещё как попрешься. Ибо я тоже не хочу помирать в рассвете лет там, — мрачно ответил я, складывая руки на груди. — Ты же говоришь, что не знаешь, что туда кто-то заходил, — парировала девушка. — Я не знаю, что это за место, а так как я — вампир, а ты — колдун, который глушит своей энергией мою, то значит, ты мне необходим. — М-да-а… — протянул офигевше я, понимая, что с этой стороны: она — права. — Хорошо, но если что, ты меня не обвиняешь, если что-то пойдет не так, верно? — Договорились, — закатила глаза Бекс. Мы вместе зашли в небольшую круглое помещение, по бокам которой тянулись разных форм кровавые кристаллы. В середине пещеры был двухметровой островок из ярко-розового мха, по сторонам которого текла прохладная, чистая вода, стекающая с огромного отверстия в стене пещеры. Но вот зачем? Странная, невесомая энергетика этого места скользнула ужом в мою душу, оставляя после себя какое-то невесомое ощущение голода. Не нравится мне это место. Нужно отсюда убираться быстрее. — Не думал, что здесь так, оказывается, — пробормотал я, прыгая на островок и трогая мох. Он был мягкий и довольно-таки приятный по касанию. Стянув рюкзак с плеч, я подошёл к ближайшей стене и вырвал кровавый кристалл размером с мой кулак. В принципе, все девять кристаллов должны выдержать огромный объем силы, который я пущу во время обряда. Если возьму больше, то они просто высосут энергию. — Собираем такого размера. — Я указал вампирше на кристалл в моей руке. Не теряя и секунды девушка вырвала идентичный моему камешку кристалл. После того, как мы собрали все нужные кристаллы, я сел на островок, начиная проверять кристаллы на дефекты. К счастью их практически не было, так что можно было выдвигаться. — Как только выйдем, я переброшу тебя обратно в Новый Орлеан, а сам буду готовиться к обряду. Мне нужен будет шалфей — три пучка, полынь и подснежник, — сказал я, запихивая кристаллы в рюкзак. Стремный голод, что посеяло во мне это место начало сжигать всё внутри. Чёрт побери, что происходит?! — Подснежник? — скептично подняла бровь вампирша. — Да, но можно заменить крокусами. Первые весенние цветы в этом обряде — обязательны, — пояснил я. Внезапно Ребекка резко подкосилась. Вскочив, я быстро подхватил вампиршу, не давая упасть. — С тобой всё в порядке? — обеспокоенно спросил я, всматриваясь в рассредоточенное лицо девушки. Ребекка начала потихоньку приподниматься, пока вдруг не повисла у меня на плече. — Да, — удивлённо сказала она, оглядываясь, пока её взгляд не остановился на мне. Голубые глаза начали темнеть, а руки девушки крепче обвили меня за шею. Я прошёлся взглядом по её телу, чувствуя как её начала колотить мелкая дрожь. Облизнув пересохшие губы, я притянул ещё ближе к себе её. Наше тяжелое дыхание зависло в воздухе, будто перед чем-то уничтожающим. Во мне всё начало пылать от желания почувствовать её на себе. Нет, так нельзя. Это должно случиться не так. Слишком быстро, остановись, Фэйн, пока ты всё не испортил, как обычно. Я попытался отстраниться, но она, словно ближе прижалась ко мне. Её горячее дыхание обожгло мне губы, когда она произнесла с мольбой: — Киран, пожалуйста… — Твою же мать, — прорычал я, чувствуя как путы моего легендарного самоконтроля начали рваться на части. Мой рот почти что с ненавистью накрыл её. Мои губы сминали её в злом, болезненном поцелуе. Очертив контур её губ языком, моя штанга билась об зубы девушки, прежде чем ворваться в её рот. Ощущения от её языка заставили перевернуться мир с ног на голову, ибо это было так возбуждающе. Пульс начал учащаться, громыхая в висках. Нестерпимый жар рванулся в самый низ. На данный момент, я и не представлял как нуждался в ней. Потребность почувствовать себя внутри неё — возросла в миллионной прогрессии. Оторвавшись лишь на полсекунды от неё, я стащил с неё блузку, оставляя лишь в одном черном кружевном лифчике. Сексуально, но это вещица будет недолго на ней. Я начал спускаться дальше по подбородку к шее, целуя и покусывая кожу. Услышав мурлыкающие стоны, я слегка прикусил нежный участок кожи и обласкал языком укушенный участок. Стон стал более требовательным. По позвоночнику пробежались колючие мурашки. Наклонившись, я поцеловал её прямо над грудью, в области сердца. Мои проворные пальцы лишили быстро её лифчика, а губы жадно накрыли правую грудь, край штанги прорисовал её сосок, повторяя движения языка. Ребекка прерывисто вздохнула, тонкие пальцы закопались мне в волосы, пока я ласкал её грудь, а мои пальцы пробрались ей в трусики. — В следующий раз, когда ты будешь утверждать, что я мерзкий змееныш, то я буду вспоминать тот момент, когда я заставил тебя быть в низу горячей и такой влажной в моих руках, — промурлыкал я, совершая круговые движения внизу, заставляя вскричать девушку от наслаждения. — Ох, заткнись, а? — прошипела Ребекка. Её глаза удивлённо расширились, когда я грубо уложил её на мох, а затем начал прочерчивать дорожку от ложбинок между грудями ниже. Стянув рывком с неё штаны вместе с трусиками, я откинул в сторону её вещи. Мои губы лишь на секунду зависли у неё на животе, пока я не накрыл губами самое сокровенное, а затем втянул в себя. Услышав полустон-полувсхлип, мой язык совершил круговое движение, а затем я ввел два пальца в неё, совершая медленные движения внутри неё, а затем начиная всё быстрее и быстрее вводить в неё пальцы. Ребекка начала извиваться и кричать, выставляя свои бедра навстречу моему языку и пальцам. — Хватит, я больше не могу, — всхлипнула вампирша. Она ухватилась за край моей футболки и стянула её через голову, а затем обняв мое лицо своими руками глубоко поцеловала, утягивая меня на себя. Её руки потянулись к пряжке моего ремня, но я убрал ее руки от моих штанов. — Я тебя не трахну, пока ты не скажешь, кого ты сейчас хочешь, — прошептал я, одной рукой вздергивая ей руки за голову. — Не думаю, что это прямо так важно, — усмехнулась она. — Ошибаешься, — улыбнулся я, глядя в её глаза. — Ну, я жду. Она какое-то время зло вглядывалась в меня, пока в бешенстве не проговорила: — Да, я хочу тебя, Киран! Доволен? — Более чем, — ухмыльнулся я, коленом раздвигая ей ноги и расстегивая ремень и ширинку. Накрыв её своим телом, я одарил её долгим поцелуем, прежде чем войти в неё. Ахнув, Бекка вцепилась ногтями мне в плечи. Боже, как приятно. Дав ей придти в себя секунду, чтобы привыкнуть ко мне, я начал совершать неспешные толчки, начиная входить всё глубже и глубже в неё. Вскоре она подстроилась под мой ритм, стараясь увеличить темп, но я, словно дразня и её, и себя за долгое ожидание не позволял так быстро сорваться на более быстрый темп. — Проклятье, — простонал я, стараясь не наваливаться на неё всем своим весом. Она положила мне руку на бедро. — Ты просто идеальна, моё сердечко. Наши тела двигались синхронно, в один унисон. Я уже был практически на грани. Мои движения начали принимать более жесткий и ускоренный темп. Я чувствовал как начал дышать с каждым толчком всё тяжелее и прерывистее. Ногти Ребекки с силой впились мне в плечи, начиная точно так же двигаться быстрее и исступленнее. Вскоре задрожав, она обессиленно откинулась на мох, когда я начал совершать толчки в ней всё грубее и неистовее, пока сам содрогнувшись, не откатился от неё. Какое-то время мы тихо лежали, слушая лишь наше тяжелое дыхание. Пятиминутное счастье от произошедшего — прошло. Пока не навалилось осознание, от того, что мы сейчас натворили. Я не сказал бы, что не хотел этого, наоборот очень даже… но это было практически не по её желанию. То есть получается… я практически её изнасиловал? Давление, что исходило от пещеры — прошло. Так вот почему я испытывал такой странный голод… Гребаная магия! — Прости, — сказал я, кидая её вещи и начиная сам одеваться. Она посмотрела на меня более осознанным взглядом. — Это не только твоя ошибка, Киран, — ответила Ребекка, натягивая на себя нижнее белье. Ошибка. Я бы лучше не придумал даже. — Просто давай забудем, — говорю я, натягивая футболку на себя. — Считай, что этого не было. Когда мы были уже полностью одеты, вытащил нас из этой пещеры прямо в квартиру Ребекки и Марселя в Новом Орелане. — Киран, подожди, — попыталась остановить меня Ребекка. — Мне надо подготовить всё к обряду, — проговорил я, даже не поднимая своих глаз на неё. Мне было действительно стыдно. Я мог бы и предположить особенности этой пещеры, и что нельзя заходить в неё вдвоем. Так что, я и виноват. Чёртов придурок. Исчезнув в воронке портала, увернувшись от рук вампирши, я вышел в углу дома, в котором находилась моя квартира в Далласе. Завернув в магазин животных, я купил пакет с сушеными грызунами для Стэна и зашёл в дом. Поднявшись на самый высокий этаж, я достал ключи из кармана и открыл квартиру. Кинув рюкзак на столик, я прошёл в гостиную, крича: — Стэн, у тебя сегодня новый вид калифорнийских мышек. Обычно питон хорошо реагировал на мой голос и минуты через три выползал навстречу. Змея с детства испытывала ко мне привязанность, когда я увидел её в зоомагазине, а затем выбивал деньги у Кола, чтобы воссоединиться с чешуйчатым другом. — Эй! — окликнул я Стэна, идя в дальнюю маленькую комнату, которую оборудовал под огромный террариум. Из приоткрытой двери горел свет. Полностью раскрыв дверь, я почувствовал как мертвенный холод разлился по телу. Даже не мертвенный, а могильный, так как вскоре пойдут трупы. На огромной светлой стене была кровавая надпись «То же случится и с тобой, гаденыш», а в конце был прибит гвоздем Стэн, голова которого лежала прямо у порога. Его мертвый хвост свисал до пола, а желтые глаза засохли. Изо рта вывалился язык. Огромная пустота образовывалась в груди, когда я подошёл к стене и вытащил безвольное чешуйчатое тело с гвоздя. Сложив голову и туловище змеи вместе, я словно подкошенный упал на колени. Никто из живых не был со мной так долго, как Стэн. Целых двадцать три года, я знал, что в моей жизни есть что-то постоянное и тот, кто нуждается во мне хоть чуть-чуть. А теперь это так просто отобрали. Что-то мокрое потекло по щекам. Я прикоснулся подушечками пальцев к щекам. Влага заблестела в свете уходящего солнца. Слезы? Давненько у меня этого не было, а точнее с детства. Проваливайте обратно туда, откуда вы пришли. Но слезы были, и они безостановочно капали на гладкую морду любимого питомца. Говорят, что наши животные — это в коей-то мере часть нас. Сейчас я потерял самую добрую часть себя. И кто-то должен за это поплатиться. Это я обещаю.