***
— Я не думаю, что у тебя хватит сил сразу на два обряда, — патетично сказала Алиса, делая селфи со скелетами, одетыми в блестящие спортивные костюмы, которые раньше были популярны в начале двадцать первого века. — За этим вы и здесь дамы, — чуть улыбнулся черноглазый мужчина, глядя с легкой насмешкой на Алису и Женевьев. Рыжая ведьма смущенно отвела глаза, встретившись взглядом с колдуном. Ей нравились плохие парни, но этот чем-то отличался от тех, кого она раньше видела. — На данный момент вы самые сильные ведьмы этой современности. Вам просто надо питать этот иероглиф силой, — он махнул на круглый ломанный в некоторых местах знак, в центре которого лежал труп змеи, — чтобы мой дух ледяного змея совершил кое-какую недолгую диверсию для этих ублюдков, посмешивших запугивать меня в моем городе. Это всего займёт около десяти минут. — Только я так и не поняла, что это за дама, Кирюш, — скептично ответила темноволосая ведьмочка. — Женевьев вскоре снова возглавит ведьм, — проговорил Киран, рассыпая вокруг иероглифа прах трёх сердец — крокодила, волка и чайки, животными связанными с стихиями природы. — Это и есть моя миссия? — уточнила Женевьев, начиная расставлять свечи. — И да, и нет. — Рыжеволосая удивлённо посмотрела на блондина. — Ведьмы стали забывать о Великом Змее. Каждый бог боится впасть в небытие. Новоорлеанские ведьмы должны примкнуть под покровительство Великого Змея. — Что мы получим взамен? — тут же осведомилась Женевьев, складывая руки на груди. Что ни говори, но она всегда будет на стороне ведьм. — То что желает каждый — безграничную силу и власть. В любом случае вас не обидят даром, — жестко ответил парень, снимая толстовку, затем майку и входя в круг. — Активируйте его, я готов. Как только пламя перестанет быть черным и станет зеленым, прекращайте вкачку. Обе ведьмы встали по противоположным сторонам, затем достав кинжалы, резко ввели острие в ладонь. Алая кровь ручьём потекла с рук, стекая на пол. — Interterro sagerad idas okerdet noakev olivars, anterterro kosexea lorendana olaze… — быстрый шепот лился с быстро шепчущих страшное заклинание губ. Не было ни ветра, ни напряжение висевшего в воздухе, только пустота, пугающая страшнее, чем кошмар. — Достаточно, — раздался голос Кирана, решительно выходившего через огонь. Вытерев тыльной стороной ладони стекающую кровь из носа, он быстро оделся. Все движения мужчины были наполнены спокойствия и плавности, лишь только мрачная улыбка играющая в уголке губы, говорила, что месть удалась. — И как? — с любопытством спросила Алиса, исцеляя ладонь магией. — У них теперь надолго будет тихо… трупы же не говорят, — хихикнул парень, доставая пачку сигарет. — Алиса возвращаешься на Мертвую Арену, контролировать работников и букмекеров. — Надеюсь, когда ты закончишь с этим дерьмом в Новом Орлеане, я буду чаще видеть тебя на играх, — улыбнулась девушка, и подмигивая скелетам. — Я тоже скучаю по своему детищу, но я обещал Ребекке, что исполню этот обряд, — прохладно отозвался Киран. — Эрни и Жорж, квартира должна блестеть к моему приходу и купите всё к похоронам Стэна. — Скелеты согласно кивнув убежали куда-то… да без понятия зачем. — Женевьев, ты со мной в Новый Орлеан. Киран взял приготовленный рюкзак, затем сжал руку ведьмы и призвал портал. Он чувствовал исходящее от девушки горячее покалывание, говорящее, что ведьма испытывала к нему искреннюю симпатию. Забавно. Очутились они уже в лесу, где уже горел яркий огонь, а рядом с ним в обнимку стояли Ребекка и Марсель. Злость и боль противно отозвались в груди колдуна. Навыдумывал себе невесть чего, чёрт побери, пора заканчивать с этими мечтами. Она не его. Смирись, Фэйн. — Так, если вы хотите, чтобы я провёл обряд, то отлепитесь друг от друга, парочка для фоторамки, и чертите этот символ. — Киран небрежно кинул Марселю баллон с серебристой краской, вокруг которого был обернут тетрадный лист. Развернув его вампир быстро посмотрел на знак. — Это валькнут. Символ трёх миров, так же перерождения, что собственно сейчас вам и нужно, — пояснил менторским тоном колдун, не обращая внимания на взгляды, которые кидала на него Ребекка. Она словно порывалась что-то сказать, но никак не могла открыть и рта, поэтому молчала. — Женевьев завари чай из подснежника, затем пусти в него розовое масло и афродизиак. Это же священный обряд неистовой любви, в конце концов, — издевательски закончил Киран, с жесткой насмешкой глядя на блондинку. — Ты что здесь забыла? — зло вопросили оба вампира, резко поддавшиеся вперёд. Фэйн тут же загородил собой ведьму. — Я здесь, чтобы помочь, — сказала ведьма, глядя на них чистыми голубыми глазами. — Помочь? Да ты чуть не убила новорожденного ребенка, чокнутая стерва! — воскликнула Ребекка, порываясь к ведьме. — Ещё слово в сторону Женевьев и я буду вынужден отказать вам в помощи сохранения вашего ребёнка. А чрево у тебя мёртвое, Ребекка, тебе в любом случае нужно будет магическое питание для ребёнка, — холодно отозвался мужчина. Чёрные глаза зло сузились. Более не было вопросов, и вскоре всё для обряда было подготовлено. Все девять кристаллов были расположены в углах трех треугольников, затем сверху валькнута была расстелена белая шелковая простыня. — Мы напитаем знак силой, и как только кристаллы засветятся белым, то значит нужно будет начинать, но перед этим выпить чай. Пока они не станут красными вам надо успеть… кхем, трахнуться, в общем, — начал говорить Киран, рассекая кинжалом ладони крест-накрест и сжимая в руках пучок шалфея, а в другой полыни. — Полынь — считается травой мертвых, то есть она ввязывает вашу энергию в этот обряд, а шалфей олицетворяет плодородие и жизнь. Женевьев тоже рассекла ладони кинжалом, но взяла уже два пучка шалфея в руки. Колдуны прикрыли глаза и начали растирать с кровью траву, шепча тихо-тихо заклинание, вливая в каждое слово силу. Поднявшийся ветер тут же опустился, а затем рассеял тучи, скрывавшую полную луну. Серебристый свет, словно стал осязаемым, освещая лесную поляну. Резко погас огонь. Но вместе с тем ослепительно белый свет полился из-под ткани, зажигая второй, третий и далее… Кристаллы наполнялись силой и магией, впуская в себя все могущество обряда и сохраняя его в себе. И Киран и Женевьев резко повалились на колени от страшной усталости и бессилия, охватившего их на секунду. Жрец быстро поднялся, затем помог подняться молодой женщине. — Всё активировано. Дело уже за вами, — сухо сказал Фэйн, щёлкая пальцами, кидая последний взгляд на Бекку. Их выбросило рядом с каким-то баром. Отлично, а вот и место, где стоит снять стресс… и возможно не только его. У Ребекки теперь будет полноценная семья… как она и мечтала. Она счастливая… как Киран и хотел. Может ему пора тоже стать самому счастливым? — Хочешь выпить? — улыбнулся обаятельно парень, указывая на вывеску бара. — Провести два тяжелых обряда за раз обычной ведьме… Я восхищён. Женевьев удивлённо посмотрела на парня, словно пытаясь найти подвох. Но он смотрел на неё прямо, правда, немного устало. Но даже по взгляду колдуна она поняла, что он хотел от неё. — Спасибо. Знаешь… я не против.***
Семь лет спустя Я быстро вытащил коробку из багажника джипа и потрепал идущую впереди рыжеволосую девочку. Она сосредоточенно тащила маленькую коробку по земле, иногда пиная её, когда она угождала в ямку или натыкалась на камешек. — Это нечестно, — в итоге заявила она, с размаху садясь на злосчастную коробку. — Вон, ты такой большой и сильный, пап, а я маленькая и слабая! Я поставил коробку на крыльцо и подошёл к дочке. Сев перед ней на корточки, я посмотрел на капризно надувшиеся полные губки. Чёрные глаза кидали молнии, а в особенности зло посматривали на Эрни и Жоржа, тащивших целый диван в дом. — Энджел, если ты ввязалась в спор, то всегда надо идти до последнего. Опускают руки и называют себя «слабыми» только те, кто чистит латы отважных войнов. А ты же боец, мой ангел? — улыбнулся я, протягивая ей кулак. И вскоре дождался ответа. Огромные черные глаза задумчиво посмотрели на меня, а затем с обреченностью на коробку, словно та и виновата во всех грехах, и вообще ей лучше где-нибудь по-тихому скончаться в канаве. — Я — лидер, — упрямо подтвердила девочка. — Только это так сложно, пап, — хныкнула Энджел, пиная коробку. Скелеты истерично хихикнули, но одного моего взгляда было достаточно, чтобы заткнуть этих мертвых ехидн. — А ты как думала? — развеселился я, незаметно пуская заклинания невесомости в коробку. — Чтобы стать крутой и сильной, ты и пахать должна больше, чем какой-то лошок. Так что за работу, крестьянка, солнце ещё высоко, — улыбнулся я, потрепав дочку по щеке. Та резко выкинула кулак и со свей детской силой вмазала мне по плечу. Я застонал, словно действительно от боли. Энджел гордо выпрямилась, показывая, что она не так проста как кажется. Мы быстро перетаскали все свои шмотки в стильный трёхэтажный коттедж, который я купил около двух недель назад в одном из закрытых посёлочных районов Далласа. — Пап. — Энджел пробралась мне на колени, обвивая ручками шею. — Мы переехали, потому что мама умерла, да? — Чёрные глаза проницательно посмотрели на меня. Около восьми лет семейной жизни вместе с Женевьев не внесли мне в душу каких-то особых эмоций. То есть это было тихое и семейное счастье, нам было хорошо вместе, мы оба нашли друг в друге родственные души. Я был благодарен Женевьев, что она показала мне, что значит быть в семье. Я ценил и уважал её, и что она подарила мне Энджел, а значит за её смерть мне придется в память о ней отомстить этой Инквизиции. Я вздохнув, обнял маленькое тельце и сказал: — Есть одно сообщество… психованных дядек, которые верят, что если сделают мне больно, то смогут сломать меня. — Придурки шизанутые, — меланхолично, но зло продекламировала Энджел. Ну как говорится из уст младенца глаголет истина. А моя дочь — всегда будет моим поводом для гордости. — Самих бы их порешить, чтобы как в… — Я очень заинтересованно посмотрел на нее. — Ну как в одном фильме, который я скорее всего даже не смотрела, в общем, чтобы они были наизнанку. — Хорошо сказано, Ангел, — усмехнулся я. — Только придется мне поставить на некоторые каналы ограничители. — А я из разблокирую, — ехидно ответила Энджел, плотнее завязывая черную бандану с пьяными мухами на голове. — А завтра будет идти марафон «Ходячих мертвецов»! Как я могу, пап, такое пропустить? Тем более Эрни и Жорж будут со мной. Они тоже фанаты. — От них толку, как от тебя в бальных танцах, — хмыкнул весело я, глядя как ещё от незабытого позора щечки Энджел начали покрываться злым румянцем. — Ну, папуль, я же говорила, что танцевать не умею, а тем более под этот нудятину… они б ещё похоронный марш врубили, потому что мухам и то скучно в этом клоповнике отчаяния, — взвыла Энджел, заламывая обцарапанные руки в молитвенном жесте и картинно вставая на колени. Ох, ну началась игра юной артистки, не получившей ещё своего «Оскара». — Тебе в этом году в школу, Энджел, а ты уже идёшь туда с историей. За твоими плечами три садика и шесть доведенных воспитательниц. — Три из них к тебе клеились, будто противные мухи к скотчу. — То есть заслужили, да? — усмехнулся я. — Окей. Только перестань уже вспоминать мух, меня твоя ящерица нервирует иногда, когда поедает своих насекомых. — Пап, это же игуана… которую ты сам мне воскресил из мёртвых, — хихикнула Энджел. — Да, всё для детей, — заявил я. — Сейчас пристроим твоего Билла, который никогда не умрёт и будет вечно портить мне аппетит, — Энджел прикрыв рот ладошкой прыснула от смеха, — а затем и мою костлявую живность, — Эрни и Жорж возмущенно посмотрели на меня, — и будем печь?.. — Шоколадные блинчики! — взвизгнула радостно Энджел, вставая с моих коленок. — Так, Эрни, пойдем выберем лучшую комнату для Билла. Жорж… убейся повторно, твоя морда перестала мне внушать доверие, когда ты проголосовал за альбом Арианы Гранде, а не за Мерлина Менсона! — Она крутая! — крикнуло в оправдание умертвие. — Селена Гомес — крутая! — в один голос крикнули Энджел и Эрни. Святая Сковородка, сегодня весь день будет баттл Ариана vs Селена/ Тейлор Свифт vs Адель/ Леди Гага vs Кэтти Перри, а под конец бахнет Мерлин Мэнсон или Мэтт Уолст. Забавно, раньше я не знал поп-исполнителей, а уже знаю почти все песни Рианны и тоже считаю её крутой! Я открыл телефон и увидел несколько пропущенных от незнакомого номера. Нехорошее подозрение закралось в душу. Но я выключил телефон, и решил, что займусь этим потом, когда смогу обеспечить отличную безопасность дому и Энджел. Я не хотел ещё раз терять то, что мне дорого и я люблю, как это получилось около восьми лет назад.