Обними меня - так ты сможешь спасти мою душу

Изуку замирает, прислушиваясь к себе: сердце — дребезжит; легкие — вот-вот взорвутся; колени и руки дрожат, глаза слезятся. Изуку судорожно вздыхает: пахнет сыростью, осень слишком резко сменила свой золотой образ на грязный коричневый, и эта погода совсем не то, что хотелось бы видеть, но парень делает снисхождение и улыбается. Улыбается так ярко и светло, что на улице вмиг становится ясно и тепло. Изуку становится солнцем в эту непогоду для одного единственного человека. Не смотря на лужи, серые, насупившиеся облака, внутри у него — весна. Та самая весна: легкая, юная и самая искренняя. В ту весну, когда ему стукнуло пятнадцать и он впервые — навечно — влюбился. Эта весна навсегда закралась к нему в подкорку, и даже спустя десять лет он все еще помнит каждую её краску, в отдельности каждый тон, каждый запах и день. Та весна — это волшебный, сказочный миг. Эта весна все еще живет внутри него. Эта весна будет навечно принадлежать им двоим — пусть весь мир об этом знает. Память о таких легких прикосновениях, о нежных поцелуях, пускает по коже мурашки, и эти мурашки щекочут ребра. Мидория тихо, но заразительно смеется, сильнее кутаясь в шарф, но прохожим все равно заметна его улыбка и искры в его глазах — это целые вселенные. Наверное, они думают, что он странный, но на самом деле он просто влюблен. Он любит. Так просто, искренне и глупо: он влюблен и одновременно любит. Эта влюбленность-любовь окрыляет его сейчас и согревает зимой. Обнимая со спины — согревает. Обжигает губами по губам и подхватывает, и возносит к облакам. И не даёт упасть, надежно придерживая, стискивая в объятиях. Начинает моросить дождь, но Изуку не ощущает этого. Перед его глазами только лишь весна, зеленые ветви того парка, журчание ручьев и первое пение птиц. Дождь усиливается, зонта у него нет, волосы намокают и липнут ко лбу. Сыро, но Изуку так тепло только от этих воспоминаний. Смешно, но он готов пуститься в пляс по этим грязным лужам. Тогда его точно сочтут сумасшедшим и будут не так уж далеки от правды. Любовь и есть сумасшествие, разве нет? Когда потрепанная ауди серого цвета, подкатывается к остановке, улыбка на лице Изуку становится слишком широкой, улица загорается новыми красками. Парень в салоне — причина всех его слез, недосыпов, счастливых моментов, стонов — и этот парень — его крылья, его весна, которая в сердце навсегда — навечно. Залетая в салон, Изуку прижимается к скуле губами и счастливо, по-детски дует губы, желая, чтобы его поцеловали в ответ. Шото улыбается и целует и в губы, и в нос, и щеки, и в подбородок. — Замерз? — тепло спрашивает Тодороки, подмечая мокрые волосы. — Нет, — Мидория устраивается поудобнее в кресле: в салоне приятный, морозный запах эфирного запаха и запаха Шото, теплый, домашний и родной. — Удивительно, — по-доброму фыркает мужчина, и плавно уводит машину влево. — Просто вспомнил нашу весну. Рука Изуку ложится на руку Тодороки и они вместе, привычным для них жестом включают четвертую и машина прибавляет ходу. — Знаешь…- Шото тянет на себя руку Изуку и целует тыльную строну ладони. — Ты моя вечная весна. Глаза снова начинают предательски слезится, Изуку смаргивает непрошеную влагу и шмыгает носом. Шото всегда открыт для таких слов. Он всегда напоминает это Изуку, как будто он имеет право забыть то начало. Он имеет право забыть, но не забудет. Потому что та весна — это вселенная, в которой он живет.